46
Джон Красносвет

Два-три часа подряд мы пытались снова вызвать на экран говорящее лицо. И все это время ребята шастали туда-сюда, толкались, нажимали на все кнопки, протискивались мимо скелетов Трех Спутников, как будто это куча сухого хвороста в лесу.

— Смотрите, куда идете! — прикрикнул я. — Вы же им головы поотшибаете!

Но меня никто не слушал.

— Вон ту попробуй! — говорили одни.

— Нет, нажми те, на которые давила Цветка!

— Еще чего! Что толку? Мы уже сто раз пытались. Убери от них руки, дай-ка я нажму вот эту.

— А ну посторонись, я принес свежих светоцветов! Теперь будет посветлее.

Какое напряжение на лицах! Как отчаянно они стремятся хоть на мгновение вернуть того, кого прежде не видели, на экран, чтобы он произнес слова, которые они с трудом разбирают! Одна-единственная диковина, экран с голосом, затмила остальные чудеса: мертвых Спутников и сам Посадочный Апарат. Наверно, ребятам просто не хотелось задумываться о том, что все это значит на самом деле.

Я выполз наружу через дыру, оставив ребят внутри. Джефф, Гарри и Джела уже были там. Джела с Джеффом присматривали за грудничками и пятью-шестью детьми, которые не захотели оставаться в небесной лодке, потому что им там было страшно. Гарри тоже испугался костей и металлической пещеры, и ему совсем не понравился странный голос с экрана. Гарри мерял шагами полянку, что-то бормотал себе под нос и ждал, когда же мы наконец уйдем отсюда.

— Гарри здесь не нравится. Гарри хочет уйти.

Вскоре ко мне присоединилась Тина, за нею Дженни, потом Дикс. Вид у всех был ошеломленный и пристыженный, как будто они поддались дурному порыву и теперь сожалеют об этом.

— Пожалуй, пора это прекратить, — заметил я. — Едва ли говорящее лицо покажется снова.

Тина кивнула. Я встал.

— А ну выходите! Все сюда!

Никто мне не возразил. Ребята один за другим вылезли из дыры: Джерри, Люси Мышекрыл, Майк, Клэр, Джейн, маленькая Цветка, Клэр… последними появились Марта и Люси Лондон. Обе плакали навзрыд.

— А теперь послушайте меня! — крикнул я.

Ребята молча стояли на поляне. Под яркими белосветами все так же возвышался Апарат, а невдалеке блестело Мировое озеро.

Я обвел их взглядом, взрослых и детей, взволнованных, испуганных, томящихся тоскою по тому, чего даже не понимали. Я пытался придумать, что же им сказать. Задачка непростая, потому что я и сам волновался, меня мучила та же тоска, и у меня точно так же, как и у них, перед глазами до сих пор стояло лицо Майкла Именователя, обращавшегося к нам с экрана (кто бы мог подумать, что нам доведется это увидеть?). И все-таки мне надо было помочь остальным хоть как-то понять происходящее, притом что у меня самого это в голове не укладывалось.

— Итак… — начал я. — Теперь мы знаем, чем закончилась история Трех Спутников. Спустя столько бремен… и столько поколений.

Я говорил, не зная, что скажу дальше, стараясь собраться с мыслями. Нечто похожее испытываешь, когда вдруг замечаешь в чаще леопарда. Сначала тебе непонятно, действительно ли это леопард или просто цветы, но потом догадываешься, что все же леопард, хотя его еще целиком не видно. А потом наконец ты видешь его всего.

— А значит… они… Значит, они так и не попали на «Непокорного». А значит…

Сердце Джелы, значит…

Я обвел взглядом лица ребят. Я видел, что некоторые уже поняли, куда я клоню. Джела, Тина, Дикс — те, что сильнее и сообразительнее. Я набрал в грудь побольше воздуха, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Значит, «Непокорный» так и не улетел из Эдема. Наверно… наверно, он и сейчас висит где-нибудь в небе, просто так высоко, что мы его не видим. Все это время, пока мы думали, что он где-то далеко, за Звездоворотом, он на самом деле был здесь. А значит…

— Значит, за нами никогда никто не прилетит, — простонала Люси Лондон. — Никогда, никогда, никогда!

Почти все ударились в слезы — взрослые, дети, мужчины, женщины, — оплакивая давнюю-давнюю мечту, которая уже не сбудется никогда-никогда. Плакала Тина, ревела Джела, рыдал Джерри, всхлипывала и причитала Марта Лондон, раскачивась, как мать, потерявшая младенца. По моему лицу тоже текли слезы, хотя я и старался их унять. Не плакал только Джефф. Наверно, он сразу, едва увидев Апарат, догадался, что к чему, и теперь молча, с любопытством наблюдал за нами.

(За его спиной с ветки белосвета, слегка наклонив голову набок, на нас глазела летучая мышь. Она мягко обмахивалась крыльями и задумчиво почесывала ухо тощим черным пальцем.)

— Верно, — подтвердил я. — Значит, нам надо забыть о том, что мы ждем, пока земляне прилетят за нами и заберут с собой…

Только с третьей попытки я нашел слова, до того мне было больно. Но ведь это я уничтожил Круг, я убеждал всех, что нельзя сидеть сложа руки в Долине Круга и ждать подмоги с Земли.

— …на планету, где свет льется с небес, яркий, как белый светоцвет, где все ясно видно даже в кромешной темноте и где знают обо всем, что мы мучительно стараемся понять.

Постепенно самообладание возвращалось ко мне. И я был этому рад. Я видел, что ребята не спускают с меня глаз, они ждут, что я помогу им, и это мне тоже было приятно.

— Но послушайте, что я скажу. На самом деле от того, что мы нашли Апарат, никому не стало хуже. Мы по-прежнему вместе. У нас есть мясо и фрукты. У нас есть Эдем, все тот же, что и в прошлый день, и много дней до этого, и на протяжении поколений. Ничего не изменилось, кроме одного маленького обстоятельства, которое, если разобраться, нам только на руку. Теперь мы точно знаем, что нет смысла ждать Землю: надо жить дальше.

Я посмотрел на Тину и вспомнил то, что она мне как-то сказала на берегу Глубокого озера, еще там, в Семье, когда мы были новошерстками.

— Когда ребенок теряется в лесу, его мать не находит себе места, не может ничего делать, только ищет его, ищет и плачет, пока не найдет кости. А когда останки ребенка нашли и принесли ей, она кричит и рыдает от горя, и раскачивается, и рвет на себе обмотки. Но зато она знает, что больше нет смысла ждать, и медленно, потихоньку возвращается к прежней жизни, вспоминает о других своих детях, потому что нет смысла больше искать того, пропавшего малыша. Мы ведь прекрасно понимали, что, быть может, земляне никогда не прилетят. Мы знали, что даже если они прилетят, нас, скорее всего, уже не будет в живых. Не поэтому ли Томми с Анджелой решили остаться в Эдеме? Однако в глубине души мы надеялись, что земляне вот-вот прилетят и увезут нас от наших бед и печалей, хотя ничто этого не предвещало, да и мы знали, что на Земле — не забывайте об этом! — полным-полно своих проблем. Но мы все равно надеялись. Мы толком не осваивали Эдем, потому что все время мечтали об ином мире, полном света. Теперь же мы и правда можем быть здесь.

Джефф узнал собственное выражение и еле заметно улыбнулся. Тина кивнула. Джерри плакал, но было видно, что он гордится мной, а это меня всегда подбадривало. Я кивнул себе. По-моему, я нашел правильные слова. Я верил, что мне удалось убедить ребят.

Я вытер слезы с глаз и закончил:

— Нам нельзя здесь оставаться, — предупредил я, — мы еще слишком близко к Долине Высокого Дерева. С собой этот Апарат мы тоже не унесем. Значит, надо оставить его тут. И все-таки хорошо, что мы его нашли. Просто отлично. Эта троица просидела здесь столько бремен, как будто по-прежнему пыталась пересечь небо и завершить собственную историю, но теперь, когда мы обнаружили их, все кончено. Это снова наша история, а они упокоятся с миром.

Да, теперь это наша история. Три Спутника вернулись к нам, и я был этому рад, хотя было больно сознавать, что они так и не вернулись на «Непокорного», а мы навсегда потеряли надежду долететь до Земли.

На мгновение мне показалось, будто несколько поколений наших потомков окружили меня, наблюдают за происходящим и что-то кричат нам из будущего тихими голосами. Но что они говорили, я не расслышал, потому что живые люди передо мной тоже не молчали.

— Что будем делать с останками? — спросила Тина.

— Не можем же мы просто так уйти, — всхлипывала Марта Лондон, держа за руку зареванную Люси с глазами навыкате. — Тут и тили-визор, и искричество, совсем как на Земле.

— Надо достать скелеты из Апарата и погрести под грудой камней, — предложила Джела. — Устроить нормальные похороны.

— Некогда нам сейчас камни искать, — возразил я, отгоняя видение. — Да и смысл их хоронить. Раньше мы это делали, чтобы земляне нашли усопших и забрали с собой. А этого… — я осекся: у меня задрожал голос. — Как мы только что говорили, этого не будет никогда.

При мысли о том, что даже кости наши никогда не вернутся на Землю, некоторые ребята снова принялись всхлипывать. Остальные же думали, как нам быть с останками.

— Может, вынем их оттуда да уложим здесь? — предложила Дженни.

— Зачем? — возразила Джела. — Чтобы Дэвид со своей шайкой их нашел, отнес Люси Лу, и та над ними тряслась всю оставшуюся жизнь?

— Я знаю, как мы поступим, — вставила Тина. — Бросим их в Мировое озеро, и вода унесет их.

Так мы и сделали.

Клэр нацарапала имена погибших на камнях, высунув от усердия язык, как Секретарь-Ша, и мы уложили их на землю возле Апарата, как на Поляне Праха в Долине Круга:

ПЕРВЫЙ ДИКСОН, АСТРАНАТ

МЕХМЕТ, АСТРАНАТ

МАЙКЫЛ, ОРБИТАЛЬНЫЙ ПЛИЦЕСКИЙ

Кости мы спустили вниз, на берег, зашли на два-три ярда в озеро, поближе к тому месту, где дно резко уходило вниз, в подводный лес, и бросили останки в воду. Скелеты канули в заросли водносветов. Крутясь, распадаясь на части, они опускались все глубже сквозь светящиеся косяки рыб и наконец скрылись в пучине Эдема.

Мы захлопали, закричали, — все, кроме Люси и Марты Лондон, которые по-прежнему всхлипывали из-за того, что придется забыть о тили-визорах и искричестве. Потом мы с ребятами взобрались обратно на гору и принялись навьючивать на шерстяков поклажу. Мне даже не пришлось никому ничего приказывать.

— Ну что, в путь? Мы готовы, — окликнула меня Тина напряженным голосом, как всегда, когда видела, что я из-за чего-то переживаю. Чертова Тина, ну ничуть не меняется! Ей надо, чтобы я был с ней искренним, но при этом ни в коем случае не показывал своих настоящих чувств.

— Минуту, — ответил я. — Еще минуту.

Я подошел к краю утеса. Подо мной сверкало Мировое озеро. Среди качающихся ветвей и красочных светоцветов подводных деревьев резвились три крупных жиряка.

Я снял с мизинца кольцо Джелы и повертел в руке. Из всех вещей, попавших в Эдем с Земли, оно оставалось самой совершенной и прекрасной, это крошечное колечко с мелкой надписью внутри: «Анджеле с любовью от мамы и папы». Но ведь мы попрощались с Землей. Так, может, лучше бросить кольцо в озеро, к костям Трех Спутников?

«Нет! Нет! Нет! Не надо! — в ужасе кричали мне голоса из будущего, смотревшие нашу пьесу. — Это самое дорогое, что у нас осталось! Мы тебе никогда, никогда этого не простим!»

А другие голоса им возражали:

«Кидай уже! Оставь его здесь! Оно не принесет ничего, кроме нескончаемых бед и рек крови. Ты уничтожил Круг, ты покидаешь небесную лодку, так почему бы тебе не избавиться от кольца Джелы и не забыть о нем навсегда?»

Я повертел кольцо в руке. Поднес его к глазам, чтобы разобрать надпись, сделанную для той, которая стала нашей праматерью. Нашей общей, и моей тоже. Оглянулся на ребят, которые ждали меня у разбитой небесной лодки.

И надел кольцо обратно на палец.

В вышине сиял Звездоворот, освещая весь Эдем: и огромный лес с его тысячами тысяч деревьев, и жиряков, скользивших в блестящей воде, и черную-пречерную тень Снежного Мрака, и багровый кратер вулкана вдалеке… Он светил даже Дэвиду и Охране, которые преследовали нас, точно злые муравьи на бескрайнем эдемском просторе.

Ко мне подошли Тина и Джерри, а за ними, прихрамывая, красавец Джефф.

Я улыбнулся. Вот они, мои Три Спутника, подумал я, моя Первая Троица, те, кто были со мной с самого начала.

Джефф открыл рот, чтобы что-то сказать.

Я приложил палец к его губам.

— Да, Джефф, я знаю. Мы здесь. Я ведь сам только что это сказал. Я сказал это специально для тебя. Мы и правда здесь.

Тина рассмеялась насмешливо и нежно.

«Хууум! Хуум! Хуум!» — прокричала звездная птица где-то в лесу между Долиной Высокого Дерева и Мировым озером.

«Ааааа! Ааааа! Ааааа!» — откликнулась на ее зов другая.

— Надо забрать с собой куски металла, — сказал я. — Мы сделаем из них ножи и наконечники для копий.