40
Сью Красносвет
«Гаааааар! Гаааааар! Гаааааар!»
Не успела я заснуть, как рога протрубили очередную идиотскую Гадафщину: это была уже сто шестьдесят шестая. Разумеется, я знала, что скоро Гадафщина, но, клянусь именами Майкла, до чего же боялась этого звука! Мне плевать, сколько лет минуло с тех пор, как Томми с Анджелой прилетели в Эдем. Я ненавидела Гадафщины за то, что они означали: прошел еще год с тех пор, как мои сыновья Джерри и Джефф и все остальные скрылись из Долины Холодной Тропы и не вернулись.
«Гаааааар! Гаааааар! Гаааааар!»
Я выползла из шалаша, чтобы проверить, что все поднимаются, и помочь маломамкам с детьми. Лис уже всех поторапливал. Теперь он был вожаком группы Красных Огней. Некоторое время нас возглавлял Дэвид, но потом он стал Главой Охраны и со своими прихвостнями перебрался от нас к Большому озеру: они выстроили там собственные шалаши, разложили костры и зажили наособицу, точно отдельная группа, состоящая из одних мужчин, — самая главная среди прочих групп.
«Гаааааар! Гаааааар! Гаааааар!»
— Вставай, милый, не плачь, мамочка сейчас вернется, только разбудит твоего младшего братика… Сиськи Джелы, Лис, не торопи ты их, дети не могут проснуться и сразу встать. Надо дать им время… А вот и мамочка, смотри, вот она вышла из шалаша….
«Гаааааар! Гаааааар! Гаааааар!»
— Да-да. Мы слышали, дай собраться. Это Лондонцам хорошо, у них день в самом разгаре, но мы-то десятый сон видели… Нет, милый, сейчас нельзя обратно в шалаш. Подожди, вот придем на Гадафщину, и там ты ляжешь и немного подремлешь… Имена Майкла, Дикси, ты уже большой мальчик! Тебя уже можно брать охотиться на леопарда, не говоря уж о Гадафщине. Что ты себе думаешь? Я же говорю, ты бы уже и с леопардом справился… Да, Лис, я все понимаю, но Охрана тебя не убьет, если ты дашь малышам несколько минут, чтобы собраться.
«Гаааааар! Гаааааар! Гаааааар!»
— Да, Роджер, держись за меня. Только не шали, хорошо?
И вся наша группа Красных Огней тронулась в путь — Лис, слепой Старый Роджер, Люси Лу, Джейд, все мы, — мимо Иглодревов (которые еще только собирались) и Бруклинцев, по мосту через Слияние Ручьев к Поляне Круга. Я, как обычно, старалась всех приободрить (конечно, вожаком был Лис, но он ничего в этом не смыслил), но на душе у меня было холодно, пусто и темно, потому что я слишком хорошо знала, что увижу, услышу и что должна буду вытерпеть.
На лес опускался туман, теплый, низкий: собирался дождь, как в то Эскренное после сто шестьдесят третьей Гадафщины, когда Джон уничтожил Круг Камней. Тогда я думала, что хуже быть не может. Казалось, все безнадежно испорчено: Джерри, Джефф и другие ребята ушли за Джоном и Тиной, Белла повесилась, как Томми… Но если вспомнить, то понимаешь, что после того Эскренного все было не так уж и плохо, по крайней мере, целое бремя. Да, многие новошерстки ушли из Семьи в Долину Холодной Тропы, мы скучали по ним, и обстановка накалилась. Но тогда мы еще встречались у Кома Лавы и в лесу, виделись с детьми, обменивались новостями и продолжали хоть как-то о них заботиться.
А потом, вскоре после ужасной сто шестьдесят четвертой Гадафщины, этот мерзавец, Диксон Синегорец, ушел в лес с Метом и Джоном Синегорцем, и они больше не вернулись.
Дэвид, разумеется, знал что-то, чего не знали мы, о том, куда они пошли и зачем. Они с группой новошерстков (тогда их еще не называли Охраной, но все к тому шло) поспешили в лес, прихватив копья и дубинки. Вид у них был надменный и злой. Они нашли кости, обглоданные лисицами и звездными птицами, причем, по их словам, по нашу сторону Кома Лавы, — и отправились в лагерь, который Джон с ребятами разбили у прохода в Долину Холодной Тропы. Тех уже и след простыл. Дэвид заявил нам, что все яснее ясного: все ушли во Мрак с Удеем Джоном и Язвой Тиной и там замерзли насмерть. «Мне жаль, что ваши дети погибли, — сказал он, — но разве я не предупреждал, что Джона надо прибить к дереву, как Иисуса? Разве я вам этого не говорил? «Прибить его к дереву, и пусть кожа на нем сгорит», — вот мои собственные слова. А вы ответили, что я слишком суров».
Дэвид повторил это и на сто шестьдесят пятой Гадафщине, и я знала, знала, знала, что он скажет это и теперь, на сто шестьдесят шестой: ребята сгинули в Снежном Мраке, сами виноваты, нечего было идти за Джоном, а мы дураки, что не разделались с ним, пока могли.
* * *
И вот мы снова теснимся на Поляне Круга между деревьями и камнями — новыми камнями (как по мне, они ничуть не похожи на старые), а внутри Круга сидит Каролина — сморщенная, старая и усталая. Рядом с ней — Митч, последний из Старейшин, последний из внуков Джелы и Томми. Митч — слепой, с жиденькими седыми волосенками и бородкой — ощупывает землю вокруг себя, как будто боится, что сейчас провалится в Подземный мир. А по ту сторону Круга скрючилась Секретарь-Ша с куском коры.
«Гаааааар! Гаааааар! Гаааааар!»
Помощники Совета не прекращают трубить в старые рога, потому что самые важные персоны еще не прибыли, а без них собрание не начнется.
«Гаааааар! Гаааааар! Гаааааар!»
«Гар-гар-гар-гар», наконец доносится в ответ, и на поляну на шерстяке, которого за прошедший год приручили специально для него, выезжает Дэвид Красносвет, Глава Охраны, во всем своем безобразии. Дэвид обводит нас свирепым взглядом, а за его спиной — Охрана: тридцать-сорок молодых мужчин, переглядываются и ухмыляются друг другу. На плечах у них — копья черного стекла. Дэвид ведет их за собой вокруг поляны, по краю Круга, чтобы мы все видели, кто тут на самом деле принимает решения: те, кто приходит на Гадафщину, когда им вздумается, а все их ждут и даже не пикнут, на сколько бы они ни опоздали. Вот кто у нас теперь главный, а вовсе не старая Каролина.
Продемонстрировав всем свое превосходство, охрана собирается группой между Кругом и остальными членами Семьи. Двое приспешников помогают Дэвиду слезть с шерстяка. Новоприбывшие садятся на корточки, и Дэвид жестом велит Каролине начинать Гадафщину.
Шея Тома, когда они обрели такую власть? Почему мы им ее отдали? Дэвид рос обычным парнишкой из группы Красных Огней. Я помнила его еще малышом: сама я была новошерстком. Мне он уже тогда не очень-то нравился. Он с детства никого не любил, но все-таки когда-то я о нем заботилась. Нас, мышерылов, частенько обижают, поэтому нам приходится друг друга защищать. Я и не ожидала, что из него выйдет что-то путное, и оказалась права. Дэвид вырос мрачным, завистливым и злым на язык. Но угрюмый нрав и сарказм — это одно, Дэвид же оказался законченным негодяем. Кто бы мог подумать, что до такого дойдет?
Настало время пересчета. Вожаки выходили вперед и сообщали, сколько человек из их группы уже здесь, сколько сейчас заняты охотой или собирательством, и так далее, и тому подобное, а Секретарь-Ша трясущейся рукой записывала эти цифры, хотя уже почти ничего не видела. Потом мы ждали, пока сложат числа разных групп и получат общее количество человек в Семье. Вся эта тягомотина длилась немыслимо долго, как всегда. Член Гарри, неужели так трудно сложить числа восьми групп? Младенцы плакали. Новошерстки переглядывались.
Наконец поднялась Каролина.
— В Семье пятьсот восемьдесят один человек, — объявила она, — больше чем прежде!
Моего умницы Джеффа в этом списке не было. И моего Джерри, и Дженни Красносвет, и Джона. Они перестали быть частью Семьи. И все равно, даже без них Семья увеличилась. Как будто они вообще ничего не значили: есть ли они, нет ли — никакой разницы.
Каролина прокричала цифры в ухо старому Митчу. Его подняли на ноги, и он дрожащим голосом принялся «фпоминать» то да се, и как с неба спустилась большая круглая лодка, и как раньше, во времена его детства, было всего тридцать человек, всего тридцать в целом мире.
Предполагалось, что мы должны испытывать восторг или хотя бы жалость к тем тридцати, потому что им удалось выжить, хотя их было так мало. Но с Джоном во Мрак ушло и того меньше, всего-то двадцать человек.
«Откуда Дэвиду знать, что они погибли?» — думала я. Откуда ему это знать? Джон верил, что можно пересечь Мрак, иначе не повел бы туда ребят, и кто скажет, что он ошибался? Он далеко не дурак. Он придумал, как сшить теплые обмотки. А мой Джефф научился объезжать шерстяков. (Дэвид до этого бы сроду не додумался, никогда, проживи он хоть тысячу бремен, хотя с удовольствием украл идею у Джеффа.) Так кто же осмелится утверждать, что они не добрались до другого конца Мрака?
Меж тем началась новая часть Гадафщины. Идиотка Люси Лу передавала нам то, что сказали ей Анджела, Томми, покойный Ступ и прочие Обитатели Сумрака.
— Джон теперь с ними, — вещала она, — Джон Красносвет и вся его шайка. Они замерзли насмерть во Мраке и теперь обитают в Сумраке с прочими тенями. Но с ними никто…
Она осеклась, закатила глаза и скривилась, как от сильнейшей боли. Эта бабенка всегда была лгуньей и притворщицей, с самого детства.
— Сердце Джелы, — возопила Люси Лу. — О, сердце нашей доброй милой Джелы, они совсем-совсем одни! Другие Обитатели Сумрака не общаются с ними, потому что они разбили Семью. И теперь-то они понимают, что были не правы. Теперь-то они это знают, потому что в Мире Теней ничего не скроешь, там все тайное становится явным. О, как им стыдно! Они ненавидят сами себя и друг друга и навсегда обречены на это, бедные, бедные, бедные, навсегда, навсегда, навсегда!
Дэвид стоял, положив руку на спину шерстяка. Имена Майкла, как же я все это ненавидела. Они говорили о моих мальчиках, о моих сыновьях и их друзьях. Как они смеют их очернять? Но я слишком хорошо помнила, что будет, если я скажу хоть слово в их защиту. Все тут же на меня набросятся, закричат, что если я и дальше буду продолжать в том же духе, то стану врагом Семьи. Меня спросят, на чьей я стороне. Зашипят, что, мол, теперь ясно, в кого мои мальчики выросли такие. Поэтому я помалкивала, и только слезы выдавали мою боль.
— Вот-вот, — поддакнул Дэвид. — Сдохли от холода и возненавидели самих себя. Вот что бывает с теми, кто пытается внести разлад в Семью. Но теперь у нас есть Охрана, и такому больше не бывать.
— О да, о да, — завыла Люси Лу, — они получили по заслугам. Но когда я вижу, как они страдают, мое сердце сжимается от жалости к ним, таким одиноким, несчастным, дрожащим от холода в Снежном Мраке, обреченным на вечные муки…
Люси запнулась: в лесу за нами со стороны Пекэм послышались крики, и на поляну вышли три охранника из клаки Дэвида, волоча за собой молодого мужчину. На веревке они вели шерстяка.
Охране было плевать, что Гадафщина уже началась. Они не заметили, что в центре Круга стоит та, которая все-таки считается Главой Семьи.
— Дэвид! Дэвид! Смотри, кого мы поймали! Околачивался в лесу возле Семьи. Ты только посмотри!
Кто же это? Вид у него знакомый: узкое смышленое лицо с жиденькой белесой бородкой. Но мы давненько его не встречали, он вырос, да и никогда прежде не выглядел так перепуганно. Но, доброе сердце Джелы, это был один из ребят! Один из наших пропавших детей!
— Да отпустите вы меня, — огрызнулся Мехмет Мышекрыл, — ничего я не околачивался. Я шел с вами поговорить. Мне нужно кое-что вам рассказать.
— Тогда говори! — прорычал Дэвид. — Ну же!
— Не слушай его, Мехмет! — крикнула я. — Поговори с нами! Где наши дети? Где Джерри? Где Джефф? Где Джон?
Другие тоже принялись выкрикивать имена, двинулись к Мехмету — мамы, сестры, братья. Охрана быстренько оттерла нас от Дэвида с Мехметом, но заткнуть нам глотки они не могли.
— Где Тина и Гарри? Где Джейн?
— Что с Диксом? Диксоном Бруклином? А Джела с Клэр живы?
— Нет, расскажи сначала про Люси. Люси Мышекрыл. Что с ней?
Не успел Мехмет ответить, как Дэвид поднял руки, призывая всех замолчать.
— По одному, по одному!
Он обернулся ко мне.
— А про Джона забудь, — заявил он. — Он больше не член Семьи. И его жизнь нас не волнует.
— Точно, — подала голос Люси Лу, вытаращив на нас слезящиеся глаза. — Помните, Томми с Анджелой мне так и сказали? Они велели нам забыть о существовании Джона Красносвета и никогда больше не говорить о нем.
— Да заткнись ты, дура, ты сама нас только что уверяла, что они погибли! — отрезала великанша Энджи Мышекрыл, тетя Мехмета, которая его растила с тех самых пор, как его маму задрал леопард. — Иди сюда, Мехмет, родненький мой. Иди к тете Энджи.
— А я все равно хочу узнать про Джона! — крикнула моя сестра Джейд, — я хочу услышать про моего сына!
И виновато покосилась на меня, как будто сомневалась, имеет ли право вмешиваться.
— Джела и Клэр Бруклин, — выкрикнул кто-то, — они живы? Скажи нам, что они не замерзли насмерть!
— А Джули Синегорка? А Кэнди и Энджи?
Все протискивались вперед, толпились вокруг Мехмета, Дэвида и Охраны.
— Что с Дейвом, Джонни и Сьюзи Рыбозерами? Как они? Сьюзи жива?
Странная штука. Не успел Мехмет рта раскрыть, как я уже догадалась, что он ответит. Все кричали одновременно, но после вопроса мамы Сьюзи наступила тишина.
— Нет, — ответил Мехмет. — Дейв и Джонни живы-здоровы, а Сьюзи умерла.
Вся Семья замолчала. Слышно было, как гудит лес вокруг, как пыхтят растущие рядом деревья.
— Умерла? — переспросила мама Сьюзи Рыбозер, расплывшись в улыбке, словно Мехмет пошутил. — Как умерла? Не может такого быть… Ты же сам только что сказал… То есть ты этого не говорил, но раз ты здесь… Ну…
Она захихикала.
— Нет, она не умерла, — уверенно заявила бедняжка.
Что ты будешь делать! Объявившись на поляне, Мехмет для нее вернул сыновей и дочку к жизни, как для меня — Джеффа и Джерри. Сьюзи восстала из Снежного Мрака целая и невредимая, а спустя несколько минут оказалось, что она мертва.
— Умерла, — повторил Мехмет. — Этот идиот Джон завел нас в снега. У него не было никакого путного плана. Он не знал, чего нам ждать. Нам очень повезло, что мы все там не погибли. Но Сьюзи умерла. Там водится ужасный леопард, белый, его голос отдается эхом в горах, вот он-то ее и задрал, ее и одного из шерстяков, а другого спугнул, и тот унес Джеффа, а мы остались во Мраке.
У меня кровь застыла в жилах. Мир сомкнулся вокруг меня. Я почувствовала, что задыхаюсь. Неужели Мехмет лишит меня сыночка?
— Джефф? — закричала я. — Он унес Джеффа? Что с ним сталось? Он вернулся? Джефф жив?
— Когда мы виделись в последний раз, был жив.
— Значит, и Сьюзи жива, — заявила мама Сьюзи и улыбнулась тем, кто стоял возле нее. — И ничего она не умерла. Ведь Мехмет же здесь! Мехмет здесь, а значит, все остальные тоже целы и невредимы!
— Сьюзи погибла, — повторил Мехмет. — Остальные же, насколько я слышал, действительно живы-здоровы. Мы шли сюда вместе с Дэвидом Рыбозером. Он спустился со мной из Долины Высокого Дерева, но убежал, когда вы заорали на нас и схватились за копья. Джонни Рыбозер, Джули, Энджи и Кэнди Синегорка остались в Долине Высокого Дерева. Мы там основали собственную группу — группу Высокого Дерева. У нас уже родилось трое малышей.
— А Джефф? А Джерри?
— Остальные ушли с Джоном. Ему же на одном месте не сиделось, непременно надо было двигаться дальше. А в Долине Высокого Дерева замечательно, полным-полно шерстяков. Так нет же, ему вздумалось лезть обратно во Мрак и искать новый путь на другую сторону.
Разумеется, мы с остальными мамами, сестрами и братьями снова раскричались, требуя подробностей.
— Да, бывают морозы, — рассказывал Мехмет, — и падает снег. Но это же не смертельно, так ведь? Все равно там не так холодно, как в Снежном Мраке. И не так темно. Но когда в первый раз повалил снег, эти придурки ушли — Тина, Дикс, Джерри, Дженни, Джефф, идиот Гарри, все они ушли за чокнутым Джоном, за этим сумасшедшим убийцей, во Мрак, где погибла Сьюзи, где все мы чуть не сгинули навсегда. И сгинули бы, если бы к нам на выручку не примчался Джефф. Что ж, удачи. Она им понадобится. Но мы с Дейвом, Джонни и Синегорками решили, что как-нибудь справимся и придумаем, как защититься от снега. И мы придумали. Мы носим теплые шкуры. Строим прочные шалаши и разводим большие костры. Объезжаем шерстяков. В общем, жизнь наладилась. Мяса у нас вдоволь, и все…
— Ты сказал, мой Джефф пришел вам на помощь, — перебила я. — Что он сделал? Куда его унес шерстяк? Откуда он примчался к вам?
Но не успел Мехмет ответить, как вмешался Дэвид.
— Об этом после. Ты лучше объясни, почему назвал Джона убийцей.
Мехмет криво ухмыльнулся. Его грозная тетушка-великанша прижимала его голову к своей необъятной груди (Энджи раскидала Охрану, как детей, и прорвалась к племяннику), а вокруг толпились прочие Мышекрылы, гладили, щупали Мехмета, как будто не верили, что он живой. Мехмет понимал, что ему ничто не грозит, и наслаждался вниманием и властью над нами.
— А ты разве не знал? — спросил он Дэвида. — Разве ты не знал, что Джон прикончил твоего друга Диксона Синегорца? Убил его копьем в спину, когда тот убегал. А Джерри с Гарри, — ну, Джерри Красносвет и этот великовозрастный обалдуй, Гарри Иглодрев, — прикончили двух его спутников. Гарри убил Джона Синегорца. А Джерри — Мета, члена своей собственной группы.
О, плачущие глаза Джелы! Вот так новость принес нам Мехмет! Мы, конечно, догадывались, что стряслась беда, из-за которой ребята так внезапно снялись с места и ушли во Мрак, но такое нам бы и в голову не пришло. Мама Джона Синегорца и вся его группа заорала на Красных Огней и Иглодревов, стараясь отпихнуть Охрану, которая удерживала их древками копей.
Мама Мета, моя двоюродная сестра Кэндис, развернулась ко мне.
— Нет, нет, нет, нет, нет, нет! — вопила она. — Будь проклят твой Джерри, будь он проклят, ненавижу, ненавижу!
Кэндис вцепилась ногтями мне в лицо, точно древесная лисица, и попыталась выцарапать глаза. Ее оттащили, но она рыдала не умолкая. Другие тоже расплакались и раскричались: Синегорцы — на Иглодревов и Красных Огней, Красные Огни — друг на друга, и все это — на крохотном клочке затянутой густым туманом поляны с фальшивым кругом посередине.
Наконец до мамы Сьюзи Рыбозер дошло услышанное. Сьюзи мертва. Ее дочь растерзал белый леопард, который обитает в снегах Мрака. Леденящий душу вопль матери перекрыл крики и плач.
— Тихо! — рявкнул Дэвид.
Все замолчали.
— Тихо, — повторил он и обвел нас свирепым взглядом.
Глаза Джелы! Я сама мышерылка и далеко не красавица, но Дэвид был редкий урод.
— Слезами и воплями горю не поможешь, — заявил он. — Сейчас нам нужно поймать Джона и прибить его к дереву, как я вам твердил. Джона, его дружка Джерри и дебила Гарри. Вы все говорили, что я слишком суров, но если бы мы прибили его к дереву тогда, когда я впервые предложил, те четверо сейчас были бы живы. Но уж на этот раз мы сделаем по-моему.
— Да, вот только они сейчас по ту сторону Снежного Мрака, — прошептала я себе. — Слава Джеле, они далеко. Дэвид просто-напросто хорохорится. Ничего он им не сделает.
— Да, Джон убийца, — подтвердил Мехмет. — Он бы нас всех убил. Потому-то я с ним и пошел. Я ведь не хотел идти. Я возражал. Сказал, что я против убийств. Но…
Дэвид пропустил его слова мимо ушей.
— Если хочешь, чтобы мы снова были друзьями, ты пригонишь нам несколько шерстяков, — велел он Мехмету. — И принесешь теплые обмотки. И покажешь, куда ушли остальные.
— Конечно! — согласился Мехмет. — Разумеется. Я не хочу рвать с Семьей. Мы, группа Высокого Дерева, не хотим ссориться с Семьей. Не забывайте, что с нами двоюродный брат покойного Джона Синегорца и трое из нас выросли в одной группе с ним и Диксоном Синегорцем. Мы не меньше вашего хотим отомстить их убийцам.
— Тогда, пожалуй, договоримся, — согласился Дэвид. — И, может, даже снова примем вас в Семью.
— А вот это уже не твое дело, — подала голос Каролина. — Такие вещи решает Совет, и я, как Глава Сем…
— Шерстяки, обмотки, информация, — не обращая ни малейшего внимания на Каролину, повторил Дэвид, и с этой минуты мы поняли, что ни она, ни Совет не имеют уже никакого значения, — шерстяки, обмотки, информация. Так вы докажете, на чьей стороне.
— Джела говорит со мной! — закричала Люси Лу. — Джела говорит со мной! Она мне все объяснила! Теперь я понимаю, почему прежде подумала, будто Джон и прочие мертвы. Потому что им еще хуже, чем мертвым! Они мертвы даже для Обитателей Сумрака. Вы только подумайте, даже для Обитателей Сумрака! Я сперва недопоняла, что говорили мне тени, но на самом деле я просто слишком хорошо их поняла. Вот что сказала Анджела. Они не умерли. Им еще хуже.
— Вот и Джон утверждает, будто разговаривает с Джелой, — заметил Мехмет.
Имена Майкла, вы бы видели, как Люси Лу изменилась в лице! Вся ее мечтательность и слезливость будто испарились. Ее аж перекосило. Она походила на хищника, сжавшегося перед прыжком на жертву. На охотника, нацелившегося на добычу.
— Джон? — прошипела она. — Разговаривает с Анджелой? Ха! Не смешите меня.
— Ты только послушай! Он вертит всеми, как хочет, потому что у него кольцо Анджелы!
Вся Семья дружно ахнула.
— В каком смысле? — спросил Дэвид. — Какое еще кольцо?
— То самое, потерянное, из истории. Кольцо, которое Анджела потеряла и потом несколько дней плакала. Я его видел своими глазами. Сразу ясно, что оно с Земли. Оно из металла, гладкое-гладкое, блестящее, а внутри крошечная надпись: «Анджеле с любовью от мамы и папы». Я сам его видел. Джон нашел кольцо здесь в лесу и припрятал, никому ничего не сказал, а потом уничтожил Круг.
— Да ты же сбежал к нему после того, как он уничтожил Круг, — крикнула я. — Так что хватит тут делать вид, будто ты…
Но на меня все зашикали. Никто не хотел меня слушать. Никому не нужны сложности. Всем хотелось думать про чудесное кольцо с Земли, потерянное кольцо из истории, которое наконец нашлось. Все с готовностью разозлились на дерзкого новошерстка, который уничтожил Круг и скрыл от них кольцо. Джон разрушил часть нашего прошлого, никого не спросив, и припрятал у себя кольцо, никому ничего не сказав. Он мой племянник, я его люблю, но даже мне его поступок показался верхом эгоизма.
— Это Семья Джелы, — проговорил Дэвид. — Мы — ее дети. И это кольцо принадлежит нам.
— Джела говорит мне, что мы должны его вернуть, — подтвердила Люси Лу, закатив глаза под самый лоб, так что видны были одни белки. — Я слышу ее. Джела говорит, что мы должны его вернуть. Верните кольцо и накажите негодяя Джона, который утверждает, будто общается с ней, но он лжет! — ее голос сорвался на крик. — Да как он смеет? Лжец! Лжец! Лжец!
Люси Лу затряслась, как припадочная.
— Его надо убить. Размозжить, как трубочника, — прошипела она. — Его, Джерри и Гарри, всех троих. Убить их! Убить! Убить!
Остальные один за другим подхватили: «Убить! Убить!», и вот уже над поляной гремел общий клич: «Убить! Убить! Убить! Убить! Убить! Убить!»
Джейд схватила меня за руку. Мы слушали, как толпа вокруг нас требовала смерти нашим сыновьям.
«Убить! Убить! Убить! Убить! Убить! Убить!»
Вид у Мехмета был растерянный. Тетушка по-прежнему сжимала его в объятиях, и, с одной стороны, было заметно, что парень наслаждается впечатлением, которое произвел его рассказ, а с другой — он явно испугался, что заварил такую кашу. Он поступил ужасно: спустившись из Мрака в собственных целях, он дал пищу нашему страху и ненависти. И все же нельзя отрицать, что Джон первый начал, — даже я бы с этим не поспорила. Это он впервые за всю историю Эдема убил человека. И из этой искры разгорелся костер. Теперь убийствам не будет конца и края, пока не прикончат нас всех.
