Самым сложным для сил правопорядка оказалось обнаружить противника: столкновений «хан» упорно и умело избегал, понемногу отступая к Яику, и, увлекайся он сбором «даров эмиру» хоть чуточку меньше, скорее всего, смог бы уйти подобру-поздорову. А так — не вышло. Почти триста невольников, не говоря уж об отарах овец, которые, видимо, эмиру тоже нравились, очень сковывали движение, конные самарцы секунд-майора Языкова прочно сели на хвост, и 22 мая Павлуцкий порвал в клочья ханский аръергард у озера Чебаркуль, а 28 мая, нагнав «скопище», уже начавшее переправу через Яик, «совершенно его рассеял», потеряв при этом всего 2 человек убитыми и сколько-то ранеными. Сам «хан» с нукерами, бросив войско и овец, но даже в таких обстоятельствах сумев прихватить пару десятков «девок светлых», сумел уйти в полном здравии, но подавляющая часть «орды», — даже имевшие возможность вырваться на другой берег, — предпочла покориться «белой царице» под обещание подполковника «оказать немалое заступничество». Каковое, видимо, и было оказано, поскольку казней не последовало. Что же касается «великого всех башкир хана», то, как сообщают источники, его впоследствии видели и в Бухаре, «имея во владении его дом изрядный», и у казахов, где «жил как хану положено», аж до 1749 года, после чего известий о нем не случалось. Вероятно, помер.

На том все и завершилось.

Итоги невиданного ранее пятилетнего кровопролития подвести непросто. Не считая материальных потерь, русских, в основном мирного населения, погибло тысяч пять-шесть, «верных» башкир, татар, мишарей и прочих примерно столько же, а бунтовщиков, павших в боях и казненных, по официальным данным, 16 642 человека. Западные историки говорят о 28 тысячах, а современные башкирские исследователи доводят цифру до 60 тысяч, оговаривая, правда, что сюда же включены и сосланные. Как бы то ни было, к исходу сентября 1740 года на всех четырех дорогах стало очень-очень тихо. Но, увы, ненадолго…