Как известно, нищий сиротка из рода Борджигийн, всю жизнь прилежно трудясь и не пьянствуя, в итоге более чем преуспел, оставив детям немалое семейное предприятие и подробнейшие инструкции, как обустраивать унаследованное, дабы не остаться на бобах. Однако если дети еще более или менее понимали, что к чему, то уже внуки пустились во все тяжкие, а потом все пошло лавиной, фирма лопнула и спасать что-то было поздно. В середине XIV века династию Юань попросили даже из Китая, и владения монголов вновь ограничились родными местами. Настали времена, похожие на те, когда юный Темучин только начинал карьеру. Две Монголии, восточная и западная, и каждая разделена на уделы: на Западе (Джунгария) — четыре, на Востоке (Халха) — семь, и это еще только самые крупные. А стоило появиться претенденту на роль объединителя, на него кидались всей сворой. Естественно, при активной помощи внимательно отслеживающих тенденции ханьцев. Правда, однажды прилетел орел. Князь Бату-Мункэ сумел обыграть всех, объединил все земли, принадлежавшие великому пращуру до его первого похода на Поднебесную и, приняв титул Даянхан (хан Великой Юань), целых 64 года внушал страх соседям. Впрочем, атаковать не рискнул, а после его смерти страна вновь раскололась, теперь уже окончательно и не на две, а на три части, причем на отныне отдельном Юге независимых княжеств насчитывалось без одного полсотни.

И более о странном не мечтал никто. Алтанхан, князь Тумэта, самый сильный и знаменитый из внуков Даянхана, создал прочное, богатое, сильное владение, но идти дальше не рискнул, сознавая, что китайцы так или иначе погубят. Прочие добились меньших успехов, но рассуждали так же. А потом главной проблемой стали маньчжуры, справедливо рассудившие, что им с монголами в одной берлоге не выжить, и начавшие обкусывать соседей. Первым рухнул Юг. Храбый и мудрый Лигданхан с сыном Эчже, проиграв коалиции прикормленных маньчжурами родственников, погибли, родственнички избрали ханом маньчжурского владыку, и южная Монголия навсегда стала частью Империи Цин.

С прочими пришлось повозиться. На сей раз попытку объединения предпринял запад. Ойратский Батур-хунтайджи («хан всех князей») попытался убедить владык Халхи в том, что поодиночке не устоять, и почти сумел: 44 владения дали согласие поднять его на белой кошме. Но ненадолго. Какая бы династия ни сидела в Чжуннанхай, политика Китая неизменима, и в степи вновь брат пошел на брата, а когда сильная (ибо единая) Джунгария, как именовалось ханство ойратов в 1688-м, при великом Галдане-Бошокту, попыталась поставить точку силой, западные князья предпочли лечь под Цинов, которые были далеко и казались милостивыми.

Впрочем, далекую северную периферию, граничившую как с Джунгарией, так и с Халхой, весь этот эпос волновал мало. Разве что эхо докатывалось. Жившие там племена, именовавшиеся сперва «хойин иргэн» и «кэхэрин», а потом, обобщенно, «бураа’д», то есть «лесные», были мало связаны с владыками степи, а после смерти Даянхана вообще отдалились. Хотя и пребывали в зависимости от князей Халхи, будучи их «кыштымами». Это была очень интересная система зависимости, немного похожая на европейскую классику с феодальной лестницей, обязанностью вассала служить и платить, а сеньора — защищать и помогать, и принципом «вассал моего вассала — не мой вассал».

Но не совсем, потому что в отношениях «высший — низший» пребывали не люди, а целые кланы и племена. При этом племена, имевшие кыштымов (тунгусы и тыва-сойоты), сами могли быть кыштымами сильных соседей, а у тыва и тунгусов, в свою очередь, были свои кыштымы (конечно, не монголы). По традиции, кто свои обязанности исполнял исправно, мог рассчитывать на спокойную жизнь (много позже, уже состоя в подданстве России, некоторые бурятские кланы просили начальство позволить давать ясак не только «белому царю», но и соседнему кутухте, «дабы от мунгальских людей разоренья им не было»).

Вот в такой-то край пришли и в такую-то ситуацию окунулись в первой четверти русские, медленно продвигавшиеся к Байкалу по двум направлениям, с севера и с юга, но в основном, конечно, с севера. К «Братской землице» шли без спешки, но и без остановок. По слухам, у «моря» жили племена, богатые не только «мягкой рухлядью», но и серебром, а это значило, что ясак эти племена должны платить Москве, а не тем, кому платят, кто бы это ни был. Кроме того, у всех «экспедиций» были четкие инструкции искать дорогу в Китай, и уже не было секретом, что от Байкала до Китая если и не рукой подать, то близко к тому. А поскольку по пути в подданство России приводились тунгусы, кыштымы бурятских кланов, — против чего тунгусы, кстати, не возражали, поскольку «царева дань» была много ниже той, что они платили бурятам, — в связи с чем возникал конфликт интересов, столкновение было неизбежно.