Глава 12

Генерал Табаков снова и снова пытался набрать номер на телефоне: сеть была, сигнала не было. Такое, конечно, случалось, но преимущественно перед Выбросом и какое-то время после. И почти никогда в спокойные дни: база «Закона» находилась вдалеке от особо активных аномальных полей, поэтому на ровном месте связь, как правило, не вырубалась. А между тем время подходило. Генерал вздохнул и посмотрел на своего заместителя, полковника Кольцова, все еще стоящего в дверях.

Кольцов, правая рука командира «Закона», бесстрастно наблюдал за действиями командира. Маленький, поджарый, с чуть раскосыми глазами, он всегда напоминал генералу японца. И не только ему – как знал Табаков, бойцы окрестили полковника Якудзой.

– Садись, чего стоишь, – генерал раздраженно отбросил телефон.

В кабинете Табакова имелся большой стол, собранный из нескольких парт, расставленных буквой «Т», вокруг стола два ряда стульев – под стать партам, железные с фанерными сиденьями. Но имелось тут и два кожаных кресла, настоящих «начальских». Одно, во главе стола, для самого генерала, второе – для важных гостей – справа. Полковник воспользовался именно им, снова машинально отметив несочетаемость этих элементов бюрократической роскоши с остальной обстановкой: голыми кирпичными стенами, бетонным потолком с ржавыми разводами потеков и тремя облезлыми железными шкафами. Разве что портрет президента на стене за спиной хозяина кабинета хоть как-то гармонировал с креслами.

– Нет связи, – сообщил Табаков озабоченно.

– Что делаем?

Кольцов исподтишка разглядывал старого сослуживца: одутловатое мясистое лицо с седой щетиной обеспокоенно хмурилось, на бритой голове поблескивали капельки пота – то ли от нервов, то ли от жары, мутноватые глаза с красными прожилками наверняка означали, что старик накануне опять принимал на грудь. «Судя по всему, – подумал Кольцов, – все его шутки на тему «я устал, я ухожу» скоро перестанут быть шутками». Генерал пошевелил пышными усами, закурил.

– А что тут делать-то? – выдал он наконец. – Договоренность имеется? Имеется. Никто ее не отменял. Значит, Бехтерев прибудет как всегда. Я надеюсь. Так что – выдвигайся.

– Понял, – полковник поднялся.

– И вот еще… – генерал тоже встал. – Попроси его приехать с тобой к нам.

– Он не согласится, – категорично заявил Кольцов. – Сам ведь понимаешь.

– Знаю, – генерал крепко потер лицо ладонями. – Но ты скажи, что я его очень прошу. Надолго не задержу. Вот это отдай, за хлопоты и неудобства.

Табаков вытащил из ящика контейнер и продемонстрировал содержимое Кольцову. Внутри лежал артефакт «колючка», бросая зеленые блики на грубую войлочную подложку. «Десять тысяч долларов», – подумал полковник, но вслух ничего не сказал. Он взял контейнер и спрятал в карман разгрузки.

– Скажи: Табакову необходимо с ним поговорить. Это и в его интересах. Понял?

– Понял, – ответил полковник. – Сделаю.

Трое экипированных бойцов поджидали Кольцова за дверью. Полковник взял у одного свой автомат и, махнув рукой, повел группу к лестнице в подвал. Спустились, прошли широким коридором до двустворчатой двери, возле которой стоял часовой.

– Открывай! – скомандовал Кольцов.

За дверью был такой же коридор, но с наклонным полом, уходящий в темноту. Часовой щелкнул рубильником на стене – гирлянда тусклых лампочек зажглась под сводчатым потолком, осветив путь вниз, где, метров через пятьдесят, темнела арка выхода.

Дверь сзади закрылась, гулкое эхо шагов наполнило подвал – под горку ноги сами побежали быстрее. Вот и выход, бойцы включили налобные фонари: тоннель, железнодорожные рельсы, уходящие в темноту слева, справа же упирающиеся в завал до самого потолка – обломки бетонного свода вперемежку с металлоломом и твердыми бугристыми комьями глины.

Полковник вспомнил, как лично организовывал подрыв тоннеля. О том, почему пришлось это сделать, вспоминать не стал – плохая примета перед выходом. Пусть и не в открытую Зону собрались, наоборот даже, в сторону Периметра, и ехать-то всего пару километров. Но все равно, о таком перед дорогой не вспоминают.

– Клименко, – окликнул Кольцов. – Седлай!

Слева, у невысокого перрона, стояла аккумуляторная дрезина с небольшим прицепом.

Отряд погрузился, Клименко щелкнул рубильником – электропривод загудел, мигнув, вспыхнул прожектор на носу. Протяжный скрип резанул по ушам – повозка тронулась.

Лейтенант Бехтерев, на встречу с которым ехали бойцы «Закона», представлял Коалицию. Представлял неофициально, потому что официально власти с нелегалами не сотрудничают. Но у Коалиции с «Законом» давно сложились особые отношения. Их в прошлом году вообще чуть было не оформили в качестве добровольческого батальона. И сейчас Кольцов вез артефакты, которые почти официальным запросом потребовал от «Закона» какой-то НИИ, а лейтенант Бехтерев, тоже почти официально, должен был за это расплатиться боеприпасами и прочим необходимым в хозяйстве хабаром. Ну и для себя кое-что возьмет, разумеется, – они с Кольцовым давно наладили взаимовыгодную дружбу.

Дальность освещения прожектора была довольно приличной. Рельсы тянулись идеально прямо. Можно было бы так, с ветерком, и до Большой земли домчаться, если бы не «меры безопасности», принятые сгоряча в самом начале Катастрофы. Поспешили вояки, перестраховались – подорвали все проходы, ведущие за Периметр. Ну, точнее, все, которые удалось найти. Кольцов, к примеру, знал еще два прохода, вполне себе действующие. И это притом, что полковник данной темой особо не интересовался.

Дрезина начала сбавлять скорость – луч прожектора выхватил из темноты перрон с зияющим в стене ходом. Клименко выключил рубильник, свет погас.

Они вышли к шахте лифта с железной спиралью лестницы по периметру. Самого лифта не было, вместо него на тросах свешивалась самодельная деревянная платформа. Бойцы вслед за Кольцовым принялись взбираться наверх.

Лестница вывела в бетонный бункер с толстой гермодверью в одной из стен. Отряд, выключив фонари, рассредоточился по углам. Один из «законников» подошел к двери и, провернув штурвал засова, потянул ее на себя.

Снаружи было темно. Солдаты некоторое время прислушивались к тихому шелесту дождя. Кольцов достал мобильник и попытался дозвониться Бехтереву – безуспешно. Тогда он сделал знак. Один, второй, третий – солдаты выскочили из помещения. Полковник вышел следом. И тут мир для него исчез.

Очнулся Кольцов, лежа на земле. Дождевые капли монотонно падали на лицо. Он быстро сел, пытаясь с ходу сориентироваться. Оружия не было, шлема – тоже. Сзади темнела стена бункера, из которого он вышел, прямо перед ним на поваленном дереве сидел какой-то человек с длинными волосами. За ним стояли еще три фигуры. Дальше смутно виднелась дорожная насыпь и поблескивал мокрым асфальтом съезд к бункеру. Коротко пожалев о ПНВ в пропавшем шлеме, полковник поднялся.

– Ба, знакомые все лица! – скучным голосом произнес сидящий.

– Ты кто? – резко спросил Кольцов.

– Лука моя фамилия, слыхали наверное?

Полковник всмотрелся в темное лицо и действительно узнал знакомые черты.

– Ты охренел, гнида? – прошипел Кольцов.

– Охренел, охренел, – покладисто согласился Лука. – Присаживайся, говорить будем.

Кольцов остался стоять, молча наблюдая, как вожак «Воли» обламывает торчащие рядом ветки и накидывает перед собой. Закончив с этим, Лука плеснул из пластиковой бутылки, поджег щепку и бросил в кучу – с легким хлопком взвилось пламя.

В его свете Кольцов смог увидеть лица тех троих. Клименко, Бунчук и Федоров – его бойцы! Они стояли спокойно, равнодушно глядя в одну точку перед собой. Больше всего солдаты сейчас напоминали роботов с выключенным питанием.

– Это что такое? – Кольцов перевел оторопелый взгляд с бойцов на Луку.

– Говорю же, садись, – отозвался Лука, – посидим, выпьем, о делах наших грешных покалякаем.

Полковник и вправду заметил, что на бревне стоит открытая банка тушенки, а под ней, на земле, – бутылка водки с накинутым на горлышко стаканом. Поколебавшись, Кольцов уселся прямо на мокрую траву. Он все еще косился на своих солдат, надеясь заметить в их лицах хоть какой-то проблеск эмоций.

– Видишь ли, брат, в Зоне теперь новая власть, – начал Лука.

– Ты, что ли? – огрызнулся Кольцов.

– Если бы! – фыркнул Лука. – Эта новая власть предлагает тебе альтернативу. Либо ты с нами, либо ты труп. Если с нами, тогда будешь командовать своей шайкой вместо вашего борова.

Кольцов презрительно сплюнул и потянулся за сигаретами. Неизвестно, чем накололи его людей, но сейчас должен подтянуться Бехтерев со своими… Скорее всего, Лука пришел не один, но это неважно – вряд ли он захочет идти на конфронтацию с вояками.

– Лука, ты войны хочешь? – спросил Кольцов.

– Не будет никакой войны, – успокоил Лука. – На Бехтерева не надейся. Он не приедет. С Большой земли вообще больше никто не приедет.

– Что так? – ехидно спросил Кольцов.

– Такое дело, понимаешь… Эпидемия какая-то. Только с Периметра выезжают – и сразу друг друга стреляют. Уже три случая за два дня. Последний вот только утром, у семнадцатого километра. Все специалисты по Зоне пребывают в недоумении. И пока, от греха подальше, объявлен карантин.

– Что ты гонишь? – презрительно бросил Кольцов.

– Я гоню? – оскорбился Лука. – Да вот, пожалуйста, сам полюбуйся.

Сержант Клименко за его спиной пришел в движение. Он аккуратно перелез через бревно, встал в круг света, отдал честь полковнику, достал из кобуры пистолет и, засунув ствол в рот, выстрелил. Тело, лишившись половины черепа, завалилось назад.

– Видал? – спокойно поинтересовался Лука.

– Как это? – прошептал Кольцов, выронив сигарету.

– А хрен его знает, – пожал плечами Лука. – Как-то умеют они.

– Кто «они»?

– Наша новая власть. Образованные люди. Ученые, можно сказать, с большой буквы.

– Какие ученые? Которые на «Янтаре»?

– И на «Янтаре» тоже, – кивнул Лука. – Так что, ты с нами?

Полковник молча смотрел на Луку. Тот покопался в разгрузке, достал сигареты и закурил. Кольцов перевел взгляд на оставшихся бойцов – они все так же стояли истуканами за спиной сталкера.

– Вы что, суки, творите? – пробормотал наконец полковник.

– Еще надо? – вздохнул Лука.

Сержант Федоров ожил и пошел к костру.

– Стой! – крикнул Кольцов, вскакивая.

Федоров остановился.

– Сядь, командир! – Лука указал на землю.

– Беспредельщики! – пробормотал Кольцов, усаживаясь обратно.

– Вот это точно, – согласился Лука и, обернувшись куда-то в темноту, крикнул: – Будьте добры, продемонстрируйте моему коллеге то же, что и мне.

И в следующий миг полковник Кольцов вылетел из своего тела. На огромной скорости он понесся куда-то в пустоту, с ужасом понимая, что у него больше нет формы, нет границ, нет ничего – и только какая-то сила все еще удерживает от распада его сознание, сохраняет связь с реальностью, из которой полковника выбросило. А вокруг клубилась тьма, холодная и чужая, цеплялась за Кольцова ледяными иглами. И было ощущение, что вот-вот его «я», натолкнувшись на что-то, разлетится на мелкие осколки, исчезнет в ядовитой черноте. Это ощущение вызывало такое отторжение, что полковник весь превратился в неслышимый вопль ужаса…

– Страшно? – сочувственно поинтересовался Лука.

Кольцов обнаружил себя лежащим возле костра. Пламя ласково припекало лицо, холодная земля была уютно тверда, а дождь приятно щекотал кожу… Действительность настолько восхитила полковника, что он, всхлипнув, заплакал. Лука протянул ему стакан, Кольцов отхлебнул водки, наслаждаясь обжигающим комком в горле.

– Спасибо, – прохрипел он.

– Не за что. Так что, ты с нами?

– Что надо делать? – спросил Кольцов, утирая слезы.