Тибор гнал по туннелю и в конце пути оказался в совершенно другом мире. Туннель представлял собой бесконечную вереницу врачей, больниц, тестов, рентгенов, обезболивающих и долгие часы слабости и постоперационной тошноты. Про все это было легко рассказывать, потому что время внутри этого туннеля было четко определенным. Но вот мир по ту сторону туннеля – беспощадная Корея, война, «Лагерь 5» – словами описать было нелегко. Тот свет был таким резким, а текстуры такими грубыми, что он никак не мог уловить решительно никакой связи с этой мягкой реальностью, в которой он находился сейчас, с этими кипучими дорогами, домами, с торговыми центрами, которые, кажется, сильно расплодились за время его отсутствия. И эта вереница красоток, особенно девчонки из колледжа в облегающих свитерах. Оказавшись в самом сердце рая, Тибор не видел ни единой причины хотя бы минуту говорить о грязном, злом, диком месте, которое осталось в его прошлом. Даже думать о нем было отвратительно и глупо.

В конце августа, когда Тибор готовился начать второй семестр в колледже Лонг-Бич, его вызвали свидетелем в военный суд над Клодом Бэчелором, человеком, которого он в свое время выбрал в комитет мира «Лагеря 5». Бэчелора арестовали по подозрению в сотрудничестве с китайцами, и хотя сам термин в обвинительном заключении не появлялся, список обвинений недвусмысленно намекал: это государственная измена.

В марте 1954-го, через три месяца после того, как Бэчелор покинул лагерь в Кэсоне, его арестовали и посадили в форт Сэм Хьюстон в штате Техас. Он ничего подобного не ожидал – в конце концов, он же написал сто сорок восемь страниц объяснительной, в которой детально рассказал, как именно китайцы ввели его в заблуждение. Затем он подал заявление о зачислении в школу военной разведки, в котором указал, что хочет свести счеты с коммунистическим режимом и загладить свою вину, «сделав все возможное, чтобы защитить мою страну от этой напасти». Армия ответила ему угрозой смертной казни.

Армейская контрразведка все силы положила, чтобы выяснить все, что бывшие узники знали о китайцах. Почти каждый знал кого-то, кого можно было уличить в предательстве. Этот говорил с охранником, этому подкладывали больше еды, этого крутили по «сучьим коробкам», этот в открытую курил китайские сигареты. Вдобавок были доказательства, что тысячи военнопленных подписали документы, призывающие закончить войну, или писали антивоенные заметки для лагерных досок объявлений. По некоторым подсчетам, примерно каждый пятый в лагере оказался «прогрессивным». Но обстоятельные расследования привели к тому, что обвинения в сотрудничестве с врагом получили лишь четырнадцать человек – пять офицеров и девять рядовых.

Тибор понятия не имел, зачем сторона защиты прислала ему специальную судебную анкету. Он слышал, что такие же получали и другие ветераны, но они либо отказывались их заполнять, либо отвечали таким образом, что вызывать их в суд не было никакого смысла. Сосед, ветеран Второй мировой, посоветовал Тибору игнорировать анкету.

Тибору было плевать – он чувствовал, что должен рассказать всю правду о Бэчелоре. Он заявил местным газетам, что Бэчелор был одним из самых популярных ребят в лагере, что делал все возможное, чтобы помочь больным и раненым в самые тяжелые месяцы, и что до тех пор, пока его не выбрали в комитет мира, его имени никто толком и не знал.

– У него и убеждений никаких не было особых, – объяснил Тибор. – Он был таким же, как мы.

Но в сентябре 1953-го, пока Бэчелор ошивался в нейтральной зоне, журнал Life взял интервью у одного из его ближайших друзей, тоже бывшего пленного по имени Берни Смит. Смит рассказал, что Бэчелор хотел отказаться от американского гражданства и остаться с китайцами.

– Разве это не делает его предателем? – спросили репортеры у Тибора.

– Я не буду защищать Бэчелора, – ответил он. – Он был солдатом, и он виновен в том, что стал коммунистом.

Я ненавижу коммунистов. Но он делал все, что мог, чтобы помочь другим пленным.

Репортеры продолжали забрасывать его вопросами. Бэчелор стучал? Других пленных мучили и убивали по его наводке? В лагере знали, что он перебежчик?

– Насколько я знаю, он ни на кого не стучал, – говорил Тибор, – хотя в лагере были люди, готовые продать товарища за сигарету.

Тибор сделал небольшое заявление в суде, и его отпустили. После судебного процесса, длившегося месяц, Клода Бэчелора признали виновным в сотрудничестве с врагом и приговорили к пожизненному заключению. Стосорокавосьмистраничную объяснительную, которую он вручил агентам контрразведки и в которой он сам описал свое разочарование в коммунизме, использовали против него в суде.

Десятерых из четырнадцати обвиняемых военнопленных, включая трех офицеров, судили разные суды, расположенные в разных военных учреждениях. Насколько Тибор мог судить, ни в процессах, ни в приговорах не было никакой систематичности. Совершенно непонятно было, почему именно Бэчелор получил самое строгое наказание.

Они что, не понимают, какие условия были в «Лагере 5»? Да уйма народу выступала против войны по громкоговорителям, включая офицеров. Почему их не наказали? А как тогда быть со сбитыми пилотами, которые выступали по китайскому радио, чьи заявления крутили потом в качестве пропаганды? В ВВС вообще ни единого не наказали! Страна что, боится коммунистов? Они не понимают, что ли, что все эти русские и китайцы могут контролировать своих граждан только лишь путем изоляции за железным занавесом или Великой стеной? Да как эти диктаторы и их ставленники могут угрожать величайшей стране в мире?

Тибор не получил ответов на свои вопросы. Кажется, что правительство видело «красных» повсюду. Тибор плюнул на весь этот бред и пошел дальше наслаждаться своей свободой.

Общественность бурно отреагировала на обвинения Бэчелора и других пленных. В течение следующих нескольких лет каждый приговор пересмотрели и смягчили. Клода Бэчелора освободили через четыре с половиной года заключения. Его уволили из армии, лишив всех прав и привилегий. Ему сломали дух, но вернули свободу.