Капрал Леонард Хэмм родился и вырос в Сомерсете, штат Кентукки. По собственному признанию, он вобрал в себя все предрассудки типичного южанина: терпеть не мог черных и евреев, хотя толком не общался ни с первыми, ни со вторыми. Вплоть до встречи с Тибором Рубиным он никогда не говорил с солдатом-евреем и знать не знал, что о них думать.

Поначалу его раздражал странный акцент Тибора. Он решил, что подружиться с парнем, которого старшина отправлял на самые опасные задания, – не самая хорошая идея, потому что уж у Пейтона-то наверняка есть на то весомые причины. Чуть позже он узнал про этого Рубина немного больше. Он не был американцем; приехал из какой-то страны в Европе. Он даже гражданином США не был. И тем не менее добровольно отправился в этот ад.

Хэмм вскоре убедился, что старшина пытается убить Рубина, хотя сам-то он вряд ли что-то может сделать по этому поводу. Как и вся остальная рота, Леонард Хэмм был глубоко потрясен происходящим на фронте в первые недели войны. Во время кошмарных, зверских столкновений с врагом он совершенно терял способность бороться со страхом, лишь беспомощно наблюдал за тем, как умирают под огнем люди и как жизненная сила покидает их тела. Спустя недели потерь каждое движение Хэмма приобрело оттенок ужаса пережитых боев.

Несмотря на религиозные убеждения Хэмм легко принял тот факт, что война – это когда убиваешь либо ты, либо тебя, и что, в конечном счете, тут каждый сам за себя. Довольно скоро он поставил под сомнение ценность дружеских отношений на войне в принципе, пусть даже это дружба с заместителем командира взвода Бриером. Мужчины подружились во время богослужений на Окинаве и часто делились воспоминаниями о доме и семье – но все это было в том, другом мире. Кажется, эта ужасная война стерла все, включая его веру в любящего Бога. Впрочем, даже когда мораль Хэмма опустилась ниже плинтуса, он все равно не мог оторваться от своих христианских корней. Его совесть заставила его воспротивиться тому, как старшина Пейтон мучил рядового Рубина.

Хэмм обсудил это со своим другом и моральным лидером взвода Бриером, затем с остальными парнями. Никто не стал спорить, что старшина не прав, но смесь страха и уважения к нему, присутствовавшая даже среди офицеров, помешала кому-либо из них поднять голос против Пейтона и поставить под сомнение его решения.

Однако все это было до Чире. Рубин доказал на том холме, что он – выдающийся солдат, солдат, которого представили к Медали Почета, посему Хэмм был уверен, что Пейтон наконец-то станет относиться к нему лучше. Тот не стал.

После Чире Бриер и Хэмм подходили к Пейтону, вместе и по отдельности. Они отводили его в сторону и говорили с ним наедине, чтобы он не чувствовал, будто кто-то ставит под вопрос его власть. Бриер, такой же офицер запаса, убеждал его, что Рубин выполняет куда больше, чем положено, и что неправильно постоянно отправлять его на самые опасные миссии. Сержант пытался вбить Пейтону в голову, что нужно выбирать и других ребят для рискованных заданий. Пейтон отвечал ему лошадиным смехом. Затем подошла очередь Хэмма. Он без обиняков заявил старшине, что он совершенно неправ, обращаясь так с Рубиным.

– Да что с тобой, твою мать, тупая ты деревенщина? – заорал Пейтон. – Хочешь оказаться на месте этого сукиного сына?

Хэмм не хотел. Рубин снова оказался один.