Мишель Спивак только что выключила прикроватную лампу и накрылась одеялом с головой, как зазвонил ее мобильный. День на работе был тяжелый, да еще ее дочка никак не могла уснуть. Она решила не отвечать на звонок, но в последний момент глянула экран и увидела надпись «Т Рубин».

Это был 2002-й, прошло почти три года с момента ее ухода из ЕВВ ради высокого поста в Министерстве по делам ветеранов США. Она больше не работала с делом Тибора, хотя они все равно созванивались каждые пару недель.

Мишель очень обрадовалась, когда законопроект «Ленни Кравица» вступил наконец в силу. Но даже до закона она чувствовала, что в Капитолии что-то менялось. Гражданам США японского происхождения, оказавшимся в лагерях для интернированных после Перл-Харбора, стали выплачивать репарации. Семерых чернокожих солдат наградили в 1997-м. А в сентябре 1998-го директива Конгресса помогла получить военные награды двадцати с лишним азиатам, заслуги которых игнорировали со времен Второй мировой. Кажется, пришло время и Тибору получить свою Медаль.

Как только проект «Кравиц» вступил в силу, ЕВВ отправило на рассмотрение в различные военные инстанции около 130 личных дел. Несмотря на такой поток документов, Мишель твердо верила, что дело Тибора было особенным. Она позвонила знакомым и поспрашивала, какие были новости. Ходил слух, что индивидуальные дела рассматривались отдельно и что когда жирную папку Тибора принесли на заседание, кто-то сказал: «Ох, глянь-ка вот на эту». Она спросила себя: если они и правда прочитают все это, все эти письма, с открытыми глазами и сердцем, разве это их не тронет? Но шел декабрь, и ни единого еврея не порекомендовали к получению Медали Почета, даже самого Ленни Кравица.

Тибор позвонил Мишель и радостно спросил, не против ли ее муж, если она побеседует немного со своим венгерским бойфрендом. Она встала и вышла с телефоном в зал.

Пожаловалась на колики дочки и на холодную погоду. Тибор похвастался лимонами на заднем дворе. Они посмеялись. Затем его тон изменился.

– Ленни Хэмм умер, – сказал он после долгой паузы.

Тибор и Ленни вместе находились на конференции в Вегасе, когда Ленни вдруг свалился. Он и Тибор шли по оживленной улице, когда он вдруг стал задыхаться и упал на колени. Потом ему стало лучше, он даже посетил церемонию закрытия, но спустя два дня умер.

Мишель знала, каким это было ударом. У Тибора осталось всего два военных друга, Лео Кормье и Дик Уэйлен. И хотя Бад Коллетт по-прежнему боролся за него, почти все защитники Тибора потеряли к нему интерес и занялись своими делами. Тибор проигрывал войну на изнурение.

– Ты в меня еще веришь, Мишель? – спросил он, словно прочитав ее мысли.

– Конечно, верю. Ничего не изменилось.

Она хотела звучать убедительно, но голос ее прозвучал пусто. Пятнадцать лет прошли с того момента, как она взялась за дело Тибора. Она успела развестить с первым мужем, снова выйти замуж и родить еще одного ребенка. Вдобавок к ответственной работе она воспитывала двух мальчишек-подростков и маленькую девочку. Она, конечно, следила за делом Тибора, но помочь ему уже не могла. Ему она об этом не говорила – она и себе-то признаться не хотела. Тибор по-прежнему посылал ей пачки бумаг, вырезок и писем, многие из которых были копиями того, что он присылал несколько недель или даже месяцев назад.

Мишель захлестнули эмоции, она попыталась и не смогла вспомнить, когда они виделись последний раз. Годы прошли, не меньше. Его голос звучал теперь почти отдельно от его образа. Удовольствие, которое она получала, помогая ему, успокаивающее тепло его присутствия, даже неотвеченные вопросы о его убеждениях, которые так долго не давали ей покоя – все это осталось в прошлом. Ее любовь к нему все еще была сильна, но теперь она стала беспомощной. Она не знала, что с ней делать.