С того самого момента, как они впервые станцевали, Ивонн Мейерс пленила Тибора. Ее красота так сбила его с толку, что он постоянно наступал ей на ноги. Он только что встретил ее, но когда она пожаловалась, что он испортил ей туфли, он тут же пообещал купить ей новые.

Тибор впервые увидел Ивонн на танцах для одиночек-евреев в самом начале 1962-го. Он и его напарник заскочили туда после двух других мероприятий и уже собирались поехать на следующее, как он заметил ее в дальнем конце комнаты. В тот же миг ее лицо и фигура заставили его изменить план вечера. Он подошел к ней и уловил манящие ноты знакомого парфюма «Майя», который он впервые услышал еще в самые первые дни своего пребывания в Нью-Йорке. «Майя» был одним из нескольких классических ароматов, которыми пользовались обеспеченные клиенты того самого гастронома, где он работал на кассе. С тех самых пор Тибор ассоциировал «Майя» с утонченностью и элегантностью.

– Ты выглядишь как настоящая европейка, – ляпнул он в неловкой попытке привлечь ее внимание. Прежде чем она успела что-то ответить, он уже вел ее на танцпол.

Тибор представился только после первого танца. Ему нужен был какой-то сигнал, намек на заинтересованность. Легкой улыбки было достаточно.

После танца «Тэдди», как он представился, делал все возможное, чтобы не подпустить к Ивонн других ухажеров. Сочная красная помада, живые круглые глаза, густые, блестящие волосы покорили его. Но в ее поведении была тень сомнения, какой-то едва ощутимый барьер. С самого начала она бросила ему вызов, который он с азартом принял.

Он попросил ее рассказать о себе. Ивонн было двадцать, она жила в Штатах меньше четырех лет и все еще привыкала к ним. Но Тибор чувствовал в ней уверенность и самообладание кинозвезды. Он-то знал – зря что ли он в свое время встречался и флиртовал с целой вереницей актрис.

Что до ее сдержанности, то инстинкты не подвели его. У Ивонн было сложное детство. Ее родители, Регина и Алекс, жили в Амстердаме, когда в город вошли нацисты. Регина была в магазине фототоваров вместе с двухлетней Ивонн, когда немецкий солдат заметил на ее пальто желтую звезду и отвел в сторону.

– У вас красивая дочь, – отметил он, улыбаясь ребенку. Он понизил голос. – Вам нужно уходить. Они всех вас убьют.

Регина и Алекс услышали предупреждение. По совету голландского подполья они отдали дитя христианам в католический монастырь. Пока монахини скрывали происхождение ребенка, Регина и Алекс сбежали на ферму на слабо-заселенном севере Голландии, который не представлял почти никакого интереса для нацистов. Однако в их отсутствие Ивонн удочерила христианская пара, которым ничего не сказали о ее происхождении – они считали ее сиротой. Поэтому для них полным сюрпризом оказался Алекс, появившийся на пороге четыре года спустя.

Шестилетняя девочка запуталась – ее вдруг оторвали от единственных родителей, которых она знала. В тот момент детство ее закончилось – у Ивонн не было иного выхода, кроме как заново пересмотреть все, что она успела узнать о мире. С того самого момента она подсознательно стала искать во всем стабильности и уверенности.

Ивонн, ее родители и четверо братьев и сестер в 1957-м поселились в Фэйрфаксе, оживленном районе Лос-Анджелеса, который годами служил магнитом для евреев-иммигрантов. Подросток быстро выучила английский и в шестнадцать лет пошла работать клерком в банк. Шустрая и целеустремленная, она вскоре получила новую работу в брокерской конторе и зарплату повыше.

Когда Ивонн пришла в тот вечер домой, мать спросила ее, встретила ли она кого-нибудь интересного на танцах. Ивонн рассказала, что танцевала с забавным ветераном, который чуть не уронил ее на танцполе.

– Так он понравился тебе? – спросила мать.

– Болтает много, – ответила она рутинно. – И, кажется, он староват для меня.

– А сколько ему?

– Тридцать два.

– Ну, тебе виднее, – закончила разговор Регина.

Ивонн не понравились не только бесконечные разговоры Тэда Рубина. Он слишком напирал на нее. Первые же слова его были о том, что она похожа на европейку. То есть в каком-то смысле он напоминал ей, что она все еще иммигрант. И это ей не нравилось.

Ивонн очень старалась довести свой английский до совершенства. У нее была работа, о которой мечтала любая американская девочка ее возраста. В тот вечер на ней был наряд из Burdines, одного из лучших универмагов Лос-Анджелеса. И тут, значит, этот ухажер недвусмысленно намекает, что она все еще иностранка. Он, может, и симпатичный, очаровательный и доброжелательный, но Тибор Рубин ее бесит.

Когда он позвонил на следующий день, Ивонн была с ним откровенна.

– Ты славный парень, – сказал она, когда он предложил ей встретиться снова, – но немного староват для меня.

– Зато у тебя будет и парень, и отец, и дядя, и дедушка – и все в одном лице, – ответил ей Тибор.

Ивонн засмеялась, но на свидание идти отказалась и повесила трубку.

Ивонн слишком нравилась Тибору, чтобы он вот так просто сдался, но кое над чем подумать ему все-таки пришлось. Когда бы его ни спрашивали, он всегда говорил, что ищет жену, пусть даже это была неправда. И вот черт знает откуда появляется эта голландская девушка и сводит его с ума так быстро, что он и понять ничего не успевает. Внезапно Тибор понял, что он и правда хочет жениться, и что Ивонн идеально для этой цели подходит. Как обычно, он все свои переживания держал при себе. Но тут случай был особый, Ивонн произвела на него слишком сильное впечатление, и он рассказал о ней приятелю.

– Если бы мне кто-то сказал, что я для нее слишком старый, я бы ей никогда не перезвонил, – посоветовал он ему Тибор был не согласен. «Какой толк от гордости? Ее в банк не отнесешь, процентов по ней не платят».

Он позвонил Ивонн и почти умолял ее пойти с ним на свиданку Она снова отказала. Он попытался в третий раз, и снова – отказ, затем еще один. Тибор ретировался, чтобы пораскинуть мозгами. Сколько бы он ни звонил ей, Ивонн всегда отказывала. Нутро подсказывало ему, что как только он перестанет звонить, она начнет скучать по нему Он подождал два месяца, затем снова набрал ей.

– Это Тэдди Рубин, – объявил он по телефону. – Готова пойти со мной на свидание?

Ивонн немного опешила. Она-то считала, что ясно дала понять свою позицию. Но услышав его голос, она моментально вспомнила тот вечер, в который они познакомились. Он развлекал и раздражал ее так, как не умел никто другой, и ей даже стараться не пришлось, чтобы вспомнить, как он выглядит. Каким-то образом Тэд Рубин забрался к ней в голову и там остался, несмотря на неоднократные попытки его оттуда выкурить.

Тэдди и Ивонн встречались год, а затем, двадцать седьмого января 1963-го, закатили большущую свадьбу. Присутствовал весь клан Рубиных в полном составе.

Молодожены поселились в Лонг-Бич, где Тибор начал работать в винном магазине Имре на полную ставку. Вскоре у них родились мальчик и девочка: Фрэнк в 1964-м и Рози в 1966-м. Имре пообещал сделать Тибора партнером, если и когда тот женится. Тибор даже напомнить ему не успел, как Имре сделал брата руководителем отдела продаж.

Хотя Глорию бесило постоянное присутствие Тибора, клиенты магазина его обожали. Тибор любил поболтать, а у Имре появилось свободное время заняться бумажными делами магазина. И все же Глория недолюбливала деверя, даже когда у него появились двое собственных детей. Несмотря на все его достижения она по-прежнему считала его несерьезным бездельником, который негативно влияет на ее мужа и детей.

Из всех Рубиных Глории досталось от войны больше всех. Нацисты убили в газовых камерах всю ее семью. Об этом обычно не говорили, но считалось, что ее неспособность иметь детей напрямую связана с тем, как с ней обращались в концлагерях. Она была отличным поваром, заботливой мамой двух приемных детей и радушной хозяйкой для всех Рубиных. Но когда доходило до решения семейных вопросов, Глория чувствовала себя чужаком. Она завидовала той нерушимой связи между Имре и Тибором, и зависть свою скрыть не могла. Вдобавок ей чудилось, что Имре за ее спиной обсуждает свои переживания по поводу их брака с Тибором и Ирэн. Она боялась, что Имре жалеет, что не женился на лучшей подруге Ирэн, Дэйзи, которая была более открытой, более утонченной, интересной. Эти сомнения делали ее жизнь невыносимой.

Тибор и Ивонн на свадьбе. Семья Ирэн Рубин