Ирэн Рубин с радостью посещала фотосессии и давала интервью, сопровождавшие возвращение Тибора домой. Когда ее вместе с братьями пригласили на телевидение – рассказать, как они все трое прошли путь от венгерских беженцев до американских граждан, – она охотно согласилась. Ей особенно нравилось, что интерес к Тибору был неразрывно связан с пережитыми ей и Имре ужасами нацистского плена. Ирэн была уверена: чем больше людей узнает о Холокосте, тем лучше. Нацисты жестоко уничтожили ее семью, и история выживания ее братьев – это чудо, о котором надо рассказывать всем и каждому.

Ирэн невероятно радовалась тому, как изменился Тибор с того момента, когда она видела его в прошлый раз, больше четырех лет назад, в Нью-Йорке. Он ушел в армию красивым юным бездельником, а вернулся уверенным в себе притягательным мужчиной. Фигура стала массивнее, английский – лучше, хотя он все еще говорил с сильным акцентом. Сильные черты и копна темных волос придавали ему сходство с Джоном Гарфилдом, актером, ставшим сенсацией после ролей боксера в фильме «Тело и душа» и безработного убийцы в «Почтальон всегда звонит дважды». Гарфилд умер от сердечного приступа в предыдущем году, в возрасте тридцати девяти лет. И вот теперь двадцатитрехлетний Тибор пришел с востока, словно реинкарнация актера. Но несмотря на поразительное физическое сходство, они были абсолютно разными по характеру: Гарфилд был тяжелым, задумчивым, напряженным, а брат Ирэн – открытым, болтливым и озорным.

Понятно было, почему медиа не отставали от живого и забавного Тибора в первые несколько недель его пребывания в госпитале. Но, к ее удивлению, Голливуд не отставал от Тибора и после первых фотосессий и интервью. Продюсеры приглашали его на бесконечные мероприятия и премьеры. Его познакомили с Вирджинией Майо, популярной актрисой, с чьей сестрой его позднее видели на нескольких пышных голливудских вечеринках. Paramount Pictures провели его по красной ковровой дорожке на премьере фильма «Лагерь для военнопленных № 17» – престижной картины о лагере времен Второй мировой. Перед началом показа Тибора сфотографировали возле кинотеатра вместе с Джен Стерлинг, яркой блондинкой, игравшей вместе с Кирком Дугласом и Тони Кертисом. Хотя Стерлинг была замужем, ее так потрясла живость Тэдди, что она пригласила его на вечеринку в своем голливудском доме. Когда Тибор вернулся оттуда, он уверял Ирэн, что в бассейне Стерлинг гости плавали голышом.

Известные авторы предлагали Тибору превратить историю его жизни в книгу, а может даже и фильм. Популярный венгерский оперный певец устроил встречу с важным писателем. Казалось, что слава его вот-вот выйдет на новый уровень, но тут по причинам, неизвестным Ирэн, его отношение к происходящему изменилось. Певцу он сказал, что занят, авторов отправил восвояси. Звонки из Голливуда все чаще оставались неотвеченными, пока Тибор все больше и больше времени проводил в барах Лонг-Бич.

Ирэн переживала. Когда она спросила брата, почему он игнорирует все это внимание, он пожал плечами и ответил, что ему все это надоело, все эти актрисы, продюсеры и фотографы. Но Ирэн чувствовала, что здесь есть что-то еще. Наверное, думала она, люди подробно расспрашивают его про войну, а Тибор не любит говорить о ней.

Семья Рубиных в Лос-Анджелесе, середина 1950-х Задний ряд слева направо: Эдит, Тибор, Ирэн. Передний ряд: Имре и Миклош. Эдит приехала навестить родственников из Швеции. Семья Ирэн Рубин

И Тибор, и Имре так же неохотно говорили про Маутхаузен. Ирэн пыталась узнать у братьев, что мешает им, подходила к ним и вместе, и по отдельности, но не смогла ничего толком выяснить. В этом братья были похожи на отца. Ференц тоже упрямо молчал о шести годах сибирского плена. Поэтому, с одной стороны, поведение Тибора она понимала. С другой стороны, оно ее сильно беспокоило.

Ирэн видела много жертв Холокоста, рассказывавших о своих страданиях и в личных беседах, и в фильмах. Ей казалось, это помогает им ускорить без сомнения тяжелый и длительный процесс заживления душевных ран. Право Тибора молчать, конечно, неприкосновенно, но Ирэн переживала, что ее обычно такой разговорчивый брат вынужденно замалчивает свои переживания. Один Бог ведает, через что он прошел, какие мерзости он там видел. Как будет проще ему, думала она, если он поделится своим опытом с другими, выпустит на свободу запертую боль.