Глава 5 Старый дом

Дмитрий вырулил со стоянки перед службой контроля и поехал в госпиталь. Он взял себе за правило навещать иногда Алленарию. С того злополучного дня, когда погибла Алиса, прошла неделя. Семь суток, заполненных до предела. Псионник работал на износ, гоняя себя до изнеможения, потому что стоило расслабиться, как непрошенные мысли лезли в голову.

Как он мог допустить смерть девушки? Как он мог… убить? Нет. Мужчина гнал от себя страшные предположения, но они неизменно возвращались, как непрошенные гости забирались в голову и лишали покоя. Вскрытие показало, что Алиса умерла от обширного кровоизлияния в мозг. Но легче ни ему, ни очнувшемуся три дня назад Гошу от этого не стало.

Адаис Петрович подал в отставку, Демон еле уговорил его подождать с официальным заявлением. Если он сейчас вступит на должность, к расследованию возврата не будет, да и времени для его проведения тоже.

Дмитрий кивнул охраннику, уже принимавшему мужчину за своего, и въехал на больничную стоянку. Оставлять девушку без присмотра не стоило.

Служба контроля забрала оба дела себе. Дмитрий перевернул кучу бумаг, допросил всех, кого можно, выдвинул кучу версий и сам же их опроверг. Гош ничего не помнил с момента процедуры привязки. Все сотрудники, участвовавшие в операции, были изолированы и содержались под контролем врачей. Пока никто не проявлял признаков агрессии, не собирался сходить с ума и не порывался кого-либо убивать.

По отчётам, кровоизлияние, убившее Алису, по характеру один в один совпадало с атакой блуждающих, когда обозлённый призрак проецирует смерть в мозг жертвы. Гоша спасла соседка Лены, вовремя долбанувшая бутылкой.

Да, — с горечью думал мужчина, — Мне всего лишь надо было вырубить её. А я не хотел причинить вред. Воистину — благими намерениями выстлана дорога в ад. В своё личное персональное чистилище.

Атак на псионников не происходило никогда. Просто потому, что не могло. Если люди разрушают временные тела блуждающих своими живыми биоритмами, то пси-специалисты могли то же самое проделать с их душами, и не просто привязать к месту, а стереть из мира навсегда.

В тот день он едва не вынул из Лены душу, заставляя раз за разом давать показания, записывая каждую деталь и восстанавливая картину до мелочей. Демон ушёл только по настойчивой просьбе врачей, почти угрозе, подать официальную жалобу. Всю последующую ночь он боролся с желанием выпить, а, вернее, напился вдрызг. Не лучшая из посещавших его идей.

Результаты энергетических проб с Алисы легли к нему на стол незамедлительно. Тот же самый след, что при нападении на Алленарию и её родителей. Дмитрий не поленился съездить к могильнику и проверить привязку.

У оград, он ясно чувствовал тугую, вязкую стену, мягко завибрировавшую при приближении. Стену, которую ему пересекать нельзя. Ни отклонений, ни открытых каналов.

Единственное разумное объяснение не подтвердилось. Палка о двух концах. Такие, как он, могут убить блуждающего здесь, в обычном мире, а призраки, — таких, как он, в своём. Свести с ума болью, забраться в голову, заставить убивать. Когда в последний раз такое было? Очень давно.

Что будет, если привязать призрака не к могиле, а к себе? Псионники прошлого дорого заплатили за ответ на вопрос. Каждую минуту, час, день, блуждающий будет проверять привязку на прочность, рваться, как пёс с поводка. Этим он выпьет специалиста до дна, осушит через канал как через соломинку. И даже когда сил у человека не останется, он будет пить, пока не вывернет его наизнанку, как целлофановый пакет, перетянет разум в свой мир, а тело оставит в этом.

Последний из псионников, кто держал блуждающего на привязи вместо домашнего животного, разбил голову о стену ещё до рождения Дмитрия.

Специалисты знали границы, которые им не дано пересекать.

Привязка была на месте. Правильная по всем канонам и показателям. Призрак был заперт в прямоугольнике собственного захоронения.

И, тем не менее, специалисты, спустя несколько часов после процедуры, вдруг решили пойти и убить, да не кого-нибудь, а Лену.

— Как же ты забрался им в головы оттуда? Как? — спросил Демон.

Если дело получит огласку, народ снова начнёт сжигать таких, как он, на костре. Во избежание.

Как объяснить одержимость друзей? Потерю памяти Гоша?

Одержимость, вот ключевое слово. Одержимость местью, смертью, жаждой убийства. Стремления, присущие как людям, так и призракам. Все сводится в одной точке. Жертве. Алленария. Надо начинать все сначала.

Когда он вошёл, девушка сидела на кровати, на коленях лежала раскрытая книга. Всегда на одной же и той странице, за неделю Лена не продвинулась дальше первой главы. Не одного его одолевают неспокойные мысли. Она подняла глаза. Он был готов поклясться, в них промелькнуло облегчение. Привыкла к нему, к его визитам, всегда точным и неизбежным. Ждала, пусть даже бессознательно. Эта мысль согрела мужчину.

— Сегодня на выписку? — бодро поинтересовался он.

— Вроде бы, — тихо ответила Лена, — Врача ещё не было.

— В таком случае есть ещё время собраться.

Складывать вещи одной рукой было неудобно, но она не просила о помощи. Мужчина уже достаточно изучил её, что бы знать: это не гордость, а нерешительность.

— Знаешь, тебе придётся задержаться у нас на какое-то время, — сообщил неприятную новость Демон, передавая брошенную на кровать книгу.

— На какое? — девушка замерла с неловко вытянутой рукой.

— Ненадолго. Для твоей же безопасности, — Дмитрий приблизился, — В камере, конечно, не сахар, но иначе я не смогу тебя защитить, — Станин дотронулся до кончиков холодных подрагивающих пальцев, — А хочешь, можешь пожить у меня.

Что ты несёшь, Демон! — отвесил себе мысленную оплеуху псионник. Фраза, пришедшая на ум внезапно и вылетевшая интуитивно, на поверку оказалась пошлой и лицемерной. Предложение-то с душком, хоть он и не имел в виду ничего такого. По крайней мере, в первый момент.

Все равно она откажется, заставив его почувствовать себя хреново.

— А…, - девушка открыла рот и закрыла, не решаясь продолжать, — Ваша семья не будет возражать? Я не стесню…? — Ее голос становился все тише и тише.

— Я живу один, — Демон убрал руку в карман.

— Лучше так, чем снова чувствовать себя запертой, — слова дались девушке с трудом.

Дмитрий кивнул, боясь сказать что-нибудь неловкое и все испортить.

Наладить рабочий процесс в новых условиях оказалось просто. Папку с делом Дмитрий постоянно такал с собой, пара звонков решила вопрос с текущими документами, которые теперь поступали прямо на домашний компьютер. С бытом сложнее. Едва войдя в его двухкомнатную квартиру, девушка недоуменно осмотрелась и, кажется, даже принюхалась.

Дмитрий машинально втянул носом воздух. Нет. Вроде ничем не пахнет. Ничем, кроме пыли, затхлости и заброшенности. Словно он уезжал в отпуск и только сейчас вернулся. Все правильно, последний раз он заходил домой дня три назад, за одеждой, не пробыл и пяти минут.

Из еды в доме был кофе, заплесневелые останки когда-то белого батона, полпачки масла и открытая банка сгущёнки. Да-да, сразу видно, что он гостеприимный хозяин. Пришлось съездить в ближайший магазин. Закидывая в тележку первые попавшиеся продукты, Станин не мог отделаться от мысли, что к его возвращению, квартира опустеет. Она передумает и уйдёт, тихонько, как развеивающийся поутру сон, не оставив даже следа. Лена поднимет так и не разобранную сумку, наденет туфли, накинет на плечи куртку, откроет дверь. Замок с тихим щелчком захлопнется. Её тихие шаги мерным перестуком отскочат от грязно-зелёных стен подъезда.

Анализировать это сумасшествие он так и не решился. Главное, Лена не ушла. Сидела на диване, в той же позе, что и раньше. Про сигареты он сегодня даже не вспомнил.

Компьютер мерно гудел, к сожалению не заглушая другие, более интересные звуки. А может, он слишком прислушивался. К лёгким шагам в другой комнате, к шуршанию, резкому вжику молнии и скрипу кровати.

Дмитрий несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. День тянулся словно резиновый, а впереди ночь и не одна.

— Лена, — позвал он, пусть лучше будет перед глазами, — У меня есть к тебе вопросы.

Опять! — восклицание немым укором застыло в её глазах. За последние дни он углубился в её жизнь, насколько это вообще возможно для постороннего человека. Но ни одной жалобы пока не услышал.

— Посмотри внимательно на этот документ, — Демон протянул девушке пожелтевшую от времени бумагу, — Не торопись.

Она взяла листок аккуратно, двумя пальцами, бегло просмотрела. Дрожь в руках выдала её волнение. Лена опустилась на диван.

Договор на захоронение и последующее обслуживание, заключённый Сергием Артаховым двадцать пять лет назад.

— Это писал отец, — ни охов, ни слез, ни сомнений.

Он это уже знал, почерковедческую экспертизу провели в первую очередь.

— Пункт пять — один, — привлёк Дмитрий её внимание

Без экспертизы было видно, что именно этот пункт был заполнен другой рукой. Чуть более светлая паста, другой наклон букв, нажим на бумагу. Кто бы это ни писал, он и не думал скрываться или подделывать почерк.

Лена наклонила голову, закусила губу и вдруг улыбнулась. Несвоевременно, необъяснимо, но так красиво.

— Я не знаю, кто это писал. Не мама. Не бабушка. Не папа, — чётко ответила девушка, глаза сверкнули, не радостно, нет, но как-то живо, впервые за все время их знакомства.

Пункт пять — один: фамилия, имя, отчество, дата рождения, раскладка камней. Сергий Артахов, заполняя договор, пропустил этот абзац. Не хватило смелости придумать имя мёртвому ребёнку? Хотелось забыть, словно эта девочка никогда не существовала?

Имя дали позднее, Дмитрий уверен. Осталось найти, кто.

— Позвони… бабушке, — странно было так называть Нирру, — Я хотел бы взглянуть на ваш дом.

— Зачем? Я могу поехать туда, когда захочу. Это и мой дом.

— Позвони, — повторил Демон и отвернулся.

Было неприятно. Он снова проверял её.

Мужчина прислушался к тихому разговору, и вновь открыл папку.

— Ее срочно вызвали в столицу. Она… занята, — Лена была растеряна, — Родители пока без изменений, и она… уехала.

— Что с домом?

— Можем ехать хоть сейчас, ей не до…

"Нас", мысленно закончил он. Несгибаемая карга вновь на боевом посту. Судя по лицу девушки, такая бабушка ей нравилась меньше.

— Куда поедем? — выделяя первое слово, спросил Дмитрий, выкладывая на стол копии двух похожих документов.

Свидетельства о праве собственности. Два участка, два дома, два собственника. Артахова Нирра и Артахова Златорианна. Первый приобретён полвека назад, второй через месяц после рождения Алленарии. Располагались они хоть и в разных местах, но в непосредственной близости от областной больницы, где появились на свет девочки.

— Дом в Суровищах уже не наш. Бабушка продала его, давно, и купила другой.

— Нет. Старый дом по-прежнему принадлежит Нирре. Ты там когда-нибудь была?

Девушка отрицательно мотнула головой.

— Что ж, раз мы получили разрешение, — Демон встал, — Поехали? А на обратном пути в Полисад завернём.

Две точки на карте — Деревня Суровищи и посёлок Литаево Дистамирской области. Литаево ближе, а Суровищи аж на границе с национальным имперским заповедником. Но уж лучше провести время в дороге и переночевать в пустом доме, чем оставаться здесь. В своей квартире, где он чувствует себя хозяином, где в голову лезут непрошенные мысли о девушке, которая красива, молода и совсем не для него.

Шины шуршали, соприкасаясь с плохоньким асфальтом, колеса метр за метром, яму за ямой отмеряли отрезки пути. Раньше Дмитрия всегда раздражали разговорчивые попутчики, не дающие насладиться дорогой, отвлекающие от раздумий и заставляющие вежливо отвечать на бестолковые вопросы. Но сейчас очень хотелось услышать голос Алленарии, узнать, о чем она думает. Маленькая вертикальная складочка на лбу девушки говорила о серьёзности бродящих в голове мыслей.

— О чем задумалась? — напрямую спросил псионник.

— О той записи, — Лена повернулась и продолжила, — Может, мы зря ищем виновного?

— Зря?

— Это не злой умысел, а случайность, стечение обстоятельств, — он собрался возразить, но девушка подняла руку, сиди она ближе, эти пальчики могли бы…, Демон покрепче сжал руль и перевёл взгляд на дорогу.

— Заполняя договор, отец пропускает пару пунктов. Сейчас неважно, почему. В администрации Ворошков рано или поздно замечают пробелы. Может, они не стали беспокоить отца, у них есть документы, ну, там, свидетельство о смерти, в нем указано имя, — девушка закусила губу.

Такое объяснение как раз и ставит под сомнение так называемую родительскую любовь.

— Нет.

— Что нет?

— У них нет свидетельства о смерти. Его вообще нет, — пояснил Дмитрий, — И имя они не с потолка взяли, только не на нашей земле.

Кто-то живой дал мёртвой девочке смертельное имя.