Время мечтать

За окном проплывали незнакомые пейзажи, медленно, куда медленнее, чем привык видеть Кристиан. Впрочем, на Амои, что не удивительно, ему никогда не приходилось ездить поездом. К его услугам всегда был лимузин, личный катер, всё, что угодно, одним словом, и даже немного больше.

Может быть, именно поэтому он находил особое удовольствие в путешествии по железной дороге, да не скоростному монорельсу, когда за окнами вовсе ничего не разобрать, кроме смазанных зеленых и синих полос — полей и неба, — а самой обыкновенной, невероятно медленной по сравнению с современными скоростями, шумной, неуклюжей, но от этого почему-то особенно уютной.

Сейчас поезд пересекал мост над широким ущельем, и смотреть вниз было страшновато даже тому, кто не привык пугаться чего бы то ни было. Даже Юджил, сидевший напротив, отвернулся от окна, передернув плечами, усмехнулся виновато, дескать, прошу прощения, это зрелище не для слабонервных. Отвернулся и Кристиан, отвлекшись на проводника, поинтересовавшегося, не будет ли господам угодно чаю или чего-нибудь еще. Господам было угодно, и некоторое время они совещались, а потом Юджил встал, чтобы достать наличные и расплатиться — в таких поездках за финансовую сторону вопроса отвечал он, как более привычный к этому и приспособленный к жизни на других планетах. Кристиан, увы, до сих пор оставался всего лишь туристом, но и не стремился к большему. Он с удовольствием созерцал чужие планеты, местные чудеса и достопримечательности, приобщался к очаровательной архаике вроде вот этого поезда, а потом с не меньшим удовольствием возвращался на Амои, к своим непосредственным обязанностям, к сложной работе и, мягко говоря, не всегда адекватным и вменяемым подчиненным. Что поделать, для этого он был создан, это любил больше всего остального, и…

Поезд вдруг тряхнуло, так что чемодан полетел с верхней полки на пол, даже Юджил не успел его перехватить. Кристиан остановил полет чемодана легким движением руки, покосился на проводника, ухватившегося за косяк двери.

— В чем дело? — спросил он, нахмурившись. Поезд отчетливо замедлял ход, скрежеща всеми своими сочленениями и отчаянно визжа тормозами.

— Не знаю, господин, — судя по лицу проводника, тот сам был изумлен. — С вашего позволения, я сейчас уточню…

— Кристиан, — встревоженно начал Юджил, и тот тоже встал, но в этот момент поезд снова начал набирать ход. Ред улыбнулся. — Должно быть, какая-то помеха на путях. Здесь такое случается, я слышал.

— Ничего страшного, — ответил тот, глядя в окно. — А знаете…

Договорить он не успел — толчок оказался такой силы, что не будь Кристиан Блонди, наверняка разбил бы себе голову об угол верхней полки. Краем глаза он успел еще увидеть, что задние вагоны — на самом краю ущелья железнодорожное полотно делало поворот, и можно было разглядеть хвост поезда — рушатся в пропасть, а моста за ними больше нет, и еще несколько повисают над бездной, и нетрудно представить, что в них происходит…

Снова встряска — и на этот раз он отчетливо различил звук взрыва. Логично, мост не мог обвалиться сам собой, тут строили на совесть… Но что, если заминировано всё полотно с этой стороны ущелья? Лишь бы вагоны не сорвались в пропасть, тогда будет шанс…

Грохнуло совсем рядом, буквально у соседнего вагона, и Кристиан понял, что их будет следующим. Кажется, уже началась паника, по узкому коридору метались люди, сталкивались, пытались выбраться наружу, и некоторым это даже удавалось. В принципе, если попытаться… Видимо, Юджил пришел к тому же выводу, потому что рывком поднял раму окна, выглянул наружу, чтобы осмотреться, повернулся к Кристиану. Лицо у него было встревоженным, но по глазам Кристиан видел, что всё не настолько плохо, как может показаться.

Заговорить Юджил не успел, Кристиан каким-то шестым чувством понял, что сейчас произойдет, дернул его на себя, свалил на пол, подальше от осколков, ливнем посыпавшихся сверху…

Когда затих грохот, он осторожно приподнял голову. В ушах звенело, из волос сыпалось мелкое стеклянное крошево. Стенки вагона, считай, не было — вместо нее зияла развороченная дыра. А на нем самом, похоже, ни царапины!

— Юджил! — Кристиан перевел взгляд на спутника. — Юджил, вы…

Он замолчал, потому что ответить ему Юджил уже не мог — всего лишь осколок, всего лишь небольшой, но острый кусок железа угодил ему точно в висок, и когда-то яркие голубые глаза смотрели невидяще, и уже стекленели. Лицо у него было удивленное, будто он ничего не успел понять. Так оно и было, наверно — он если что и заметил, то только жест Кристиана, оттаскивающего его от окна.

— Юджил… — Кристиан неловко сел, попытался собраться с мыслями, но мысль была только одна: «Если бы я не настоял на этой поездке, если бы меня не понесло в это путешествие, если бы я сидел на Амои, ничего этого бы не было! Он был бы жив!» Один из немногих, кого Кристиан готов был подпустить к себе чуть ближе, чем остальных, был бы жив…

И почему-то на память пришла та зимняя ночь на Фрейе, когда звезды смотрели на него сверху и шептали: «Это еще не горе, ведь все живы…» Они были правы, эти звезды, они знали, что говорили, а теперь…

— Почему? — одними губами спросил Кристиан, не обращая внимания на творящееся вокруг. Кажется, начинался пожар, но ему не было до этого дела. — Почему — так?!

От собственного крика он и проснулся, и долго еще не мог понять, где он находится. В госпитале? С чего бы, он же не ранен, а в обморок от пережитого Блонди не падают, каким бы это пережитое ни было, хотя иногда очень хочется. Может быть, какой-то газ?..

Кристиан взглянул налево — там за огромным окном знакомо светились городские огни. Взглянул направо, узнал собственную эосскую спальню и с облегчением вытер со лба ледяную испарину. Посмотрел на часы — половина четвертого утра, самое глухое время… Значит, просто кошмар? Но до чего яркий, до чего… живой! Кристиан до сих пор отчетливо помнил охватившее его бессильное отчаяние и настоящее горе, и… «Вот так и узнаешь, кто вдруг сделался тебе дорог», — скривился он и удивился еще, почему это был именно Юджил, а не…

Сигнал коммуникатора заставил его вздрогнуть. Первого Консула не беспокоят по мелочам в такое время. Если вызывают, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее!

— Слушаю, — произнес он, разворачивая голографический экран.

На экране появился Юджил, встрепанный еще более обычного, хотя это и казалось невозможным, и какой-то подозрительно бледный. Кристиану показалось, что, увидев Консула, тот вздохнул с облегчением.

— Кристиан, — поспешно начал Юджил, — прошу простить за столь поздний звонок, но я просто… просто хотел убедиться…

— А я ведь вам тоже собирался звонить, — медленно произнес Кристиан. Юджилу совершенно не с чего связываться с ним в такое время, если не произошло чего-то странного. Чего именно? Быть может… — Что вам приснилось?

— Вам тоже? — дернулся тот, и Кристиан понял, что угадал. Это было уже… неприятно.

— Мне тоже, — подтвердил Консул. — Ну так?..

— Какой-то аукцион, — помедлив, ответил Юджил. — Это было так отчетливо и ярко, что я даже удивился — как я мог забыть, что сегодня аукцион? Совсем заработался, что ли? Я даже помню, что купил двух петов, просто так, они мне понравились. Потом приехали вы, но, конечно, общались только с господином Амом и еще с какими-то важными господами, по-моему, федералами. Я могу даже описать, как вы были одеты…

— Не нужно, — покачал головой Кристиан. — Дальше!

— А дальше я заметил, что какой-то человек, одетый достаточно дорого, очень целеустремленно идет в вашу сторону. Мне в нем что-то не понравилось, но что именно, я не понял и решил, будто мне показалось. И охрана ваша не реагировала, так что я лишь уверился в своей мысли, но продолжал наблюдать. И тогда, не доходя до вас буквально десяткая шагов… — Юджил сделал паузу, нервным жестом поправил челку, но лучше не сделал, только хуже. — Он выхватил бластер, и… Поднялась паника, его скрутили, конечно, только…

— Насмерть? — с поразившим его самого хладнокровием осведомился Кристиан.

— Да. Я помню, что стоял и думал: «Если бы я обратил внимание на своё подозрение, если бы указал на того человека охране или просто оказался бы достаточно близко для того, чтобы…» Неважно, в общем, все мысли сводились к тому, что если бы я что-то предпринял, вы бы остались в живых! — Юджил взглянул исподлобья. — Прошу прощения, что побеспокоил вас такой ерундой, н сон показался мне настолько реальным, что я не находил себе места.

— Это явно не ерунда, — ответил тот, задумываясь.

— Вы сказали, что вам тоже что-то приснилось, — припомнил Ред, и в глазах его зажегся знакомый огонек. — Могу я поинтересоваться, что именно?

— Примерно то же, что и вам, только с иными действующими лицами, — уклончиво ответил Кристиан, а потом всё-таки не выдержал: — Мне снилась поездка по железной дороге… в вашей компании. Поезд взорвали, я остался цел, а вы… И, знаете, я тоже думал, что если бы не настоял на этом путешествии, вы были бы живы.

— Вот как… — Трудно сказать, как это признание подействовало на Юджила, когда нужно, он прекрасно умел скрывать эмоции. — Вы полагаете, это не совпадение?

— Пока не знаю, — ответил тот. — Но выясню. Есть у меня подозрение…

— Я рад… — начал было Юджил, но осекся. Во взгляде его промелькнуло явное недовольство собой.

— Я тоже рад, что это был всего лишь сон, — прекрасно понял его Кристиан. — А теперь…

— Доброй ночи, — кивнул тот и отключился.

«Доброй, как же! — подумал Консул. Теперь уже было не до сна. — Итак…»

Поразмыслив, он набрал номер Себастьяна Крея. Помнится, что-то он такое любопытное рассказывал про сон, после которого ему в голову пришла нетривиальная идея… До такой степени нетривиальная, что кое-кто в Танагуре до сих пор вспоминал эту историю с содроганием! Так может быть, хотя бы Себастьян что-то знает? А то и причастен?

Как ни странно, начтранс откликнулся на вызов почти сразу же, при этом настолько бодрым и ясным голосом, что Кристиан даже позавидовал.

— Ничего, что я так поздно? — спросил он для приличия.

— Скорее, рано, — хмыкнул Себастьян. — Случилось что-нибудь?

— Да не то чтобы случилось… Хотел узнать, тебе сегодня ничего странного не снилось?

— Как мне могло что-то сниться, если я не сплю? — резонно заметил начтранс.

— Понятно… — кажется, эксперимент проваливался. — А кто-нибудь спящий у тебя там есть?

— Погоди, сейчас Мартина спрошу, ему все равно на дежурство пора, — предложил Себастьян и на пару минут скрылся. Откуда-то раздались невнятные звуки, потом ругань, потом строгий голос начтранса, и всё стихло. Вскоре он сам вернулся на экран и сообщил: — Мартин утвержает, что ему снилось, как он вкладывает… хм… ума механику, который ему на байке какие-то гайки недокрутил. Говорит, получал от этого несказанное удовольствие, а я разбудил в самый интересный момент! Кстати, а тебе это зачем?

— Да так, — неохотно ответил Кристиан. Помолчал и поведал Себастьяну о странных снах, пристигших сразу двоих. А может, и больше, пока неизвестно.

— Любопытно, — протянул тот. — Подозрения, что бы это могло быть, уже имеются?

— Ну конечно, — мрачно ответил Кристиан. — Разумеется, два случая — это еще не повод бить тревогу, но случилось ли что-то подобное с другими, я узнаю завтра. И тем не менее… Совещание в девять, приезжай.

— Не смогу, увы, — развел руками Себастьян. — Вряд ли тебе от меня будет какая-то польза, а у меня дел невпроворот. Версия у тебя есть, отрабатывай ее!

— А ты думаешь, мне очень хочется делать это в одиночку?

— Против этого подозреваемого я бы в одиночку тоже не пошел, — успокоил начтранс. — Но ты собери остальных, уверен, если что случилось, то поддержку тебе окажут. А теперь извини — работа!

Кристиан посмотрел на пустой монитор, вздохнул, разослал подчиненным приглашение на внеочередное совещание, но ложиться досыпать не стал. Всё равно уже не выйдет, лучше поработать, чтобы к девяти утра прийти в полную боевую готовность!

Сотрудники на совещание подтягивались вяло, с существенными опозданиями, но сегодня это Кристиана не раздражало. Наоборот, появилась возможность выпытать как минимум у нескольких из них, что те видели этой ночью во сне, если вовсе видели.

Как выяснилось, кошмарами мучился не один Кристиан и даже не вдвоем с Юджилом. Вернеру Дирку, явившемуся в крайне скверном расположении духа, привиделся давнишний эпизод, только перенесенный в нынешнее время. И в этом нынешнем времени он не успел дотащить подстреленного Эмиля до госпиталя, тот, сказал Вернер сквозь зубы, умер у него на руках, залив кровью всю машину…

Эмиль Кан, явившийся чуть позже коллеги, стоял у него за спиной и подслушивал, богатой мимикой упрашивая Кристиана не обнаруживать его присутствия как можно дольше. Выглядел он достаточно скверно, даже челку не уложил толком, из чего Кристиан сделал вывод, что и начальнику департамента чрезвычайных ситуаций привиделась какая-то гадость. Так и оказалось (это удалось узнать только после длинной перебранки Эмиля с Вернером — очевидно, они были очень рады видеть друг друга живыми и невредимыми, и теперь намеревались припомнить всё хорошее, что их связывало): Эмиля посетило короткое, но от этого не менее мерзкое видение. (Вероятно, спасло его то, что он отправился на боковую только в три ночи и не успел разоспаться.) Видел он опять-таки эпизод из прошлого, и тоже… не успел отобрать у Вернера бластер. Так и нашел заклятого друга у того в кабинете, со снесенным черепом и предсмертной запиской на столе…

Кристиан, понятия не имевший о таких перипетиях их отношений, только диву давался. Тем временем пришёл Алистер Мэрт, какой-то дерганый, что было ему вовсе несвойственно, первым делом зачем-то проверил системы связи в консульском кабинете, а потом поведал, что ночью ему привиделось, будто Юпитер засбоила, да так, что пришлось ее перезагружать. Сделать-то это сделали, но чего-то не учли, в итоге огромные блоки данных оказались утеряны, и столица погрузилась в хаос. Также он сообщил, что некоторые сотрудники на рабочем месте появились с опозданием, были нервны, а один (молодой Сильвер, которого Алистер особенно отличал за редкие способности и не только) так и вовсе покаялся, что неработоспособен. Очевидно, тоже видел нечто неприятное, Алистер допытываться не стал, ибо опаздывал.

Вошел мрачный, как туча, Людвиг Вольт, долго молчал, потом сдался. У этого, оказывается, взорвалась недостроенная атомная станция, да с такими последствиями, что пришлось эвакуировать чуть не всю Танагуру…

— Итак, что мы имеем, господа? — спросил Кристиан, решив не дожидаться Рауля Ама с заместителем. Он небеспочвенно подозревал, что тот как раз способен пролить свет на этот странный казус, но хотел сперва выстроить собственную версию.

— Очередные неприятности? — осведомился Вернер, гладя кота. Кот недовольно шипел, чего вообще-то не позволял себе по отношению к хозяину. Очевидно, ему тоже что-то сегодня приснилось.

— Возможно, — ответил Консул и откинулся на спинку кресла. — Кстати, вы все сегодня оставались на ночь в Эосе?

Утвердительный ответ дали все, что Кристиана вполне удовлетворило.

— Таким образом, все, кто ночевал в Эосе, видели странные, очень чёткие и яркие сны, в которых нечто непоправимое случалось с чем-то для них… — Он замялся, подбирая подходящее слово. «Дорогим»? Как бы после такого заявления Вернер не высказался… — Небезразличным. Ценным. Важным. Выбирайте, кому что больше нравится. Причем отношение именно личное, насколько я сумел заметить, не так ли?

— Похоже на то, — ответил Эмиль. — Кстати, а где…

— К этому я и перехожу, — остановил Кристиан. — Себастьяна в Эосе не было, как и Мартина. Себастьян вовсе не спал, от него в данном случае проку мало, а Мартин кошмаров не видел. Я поинтересовался еще кое у кого, кто разъезжался по домам, — он умолчал о том удивлении, которое вызвали подобные вопросы у сотрудников, — и им также кошмары не снились. Отсюда можно сделать вывод, что эта напасть одолела только тех, кто в Эосе был. Всех или нет, неизвестно, нужно опрашивать поголовно. Но мне кажется, выборка и без того достаточна.

— И что? Либо не ночевать в Эосе, либо каждую ночь видеть что-нибудь в этом роде? — мрачно осведомился Вернер.

— Либо найти первопричину, — спокойно сказал Консул. — Вы ведь не верите, что это простое совпадение?

— Конечно, нет, — сдержанно усмехнулся Людвиг. — И вариантов не так уж много.

— Один-единственный, если на то пошло, — вздохнул Кристиан и поднял взгляд на вновь вошедшего. — Рауль! Рад видеть тебя. Как спалось?

— Превосходно, — ответил тот с заметным самодовольством и оглядел собравшихся. Его верный заместитель следовал за ним тенью и пытался придать лицу невозмутимое выражение. — Прошу простить за опоздание, с утра такие пробки… Кстати о пробках!

— Его нет, — поспешил вставить Кристиан, — и речь сегодня пойдет о совсем другой проблеме.

— Догадываюсь, о какой именно, — Рауль занял свое место, элегантным жестом расправив полы элегантнейшего костюма в недавно вошедшую в моду шотландскую клетку (почему именно шотландскую, не знал никто, но что поделаешь со старинным названием?). Алан сел чуть позади, так ему легче было скрываться в тени великолепного начальника. — Очевидно, я должен принести вам свои извинения, господа.

— Значит, мы угадали, — удовлетворенно произнес Первый Консул. Остальные уставились на Второго Консула хищно. В кои-то веки не им предстояло перед ним оправдываться! — А теперь поведай нам, пожалуйста, что это было?

Рауль вздохнул, тщательно поправил золотой локон (он всегда так делал, когда хотел взбесить собеседника) и коротко объяснил, что же всё-таки произошло. Разумеется, это был очередной сомнительный эксперимент в области на сей раз в области сомнологии. Какой-то из новых сотрудников Рауля усовершенствовал и модифицировал некий прибор, способный определенным излучением воздействовать на живые существа во сне и заставлять их переживать целый спектр эмоций. Разумеется, можно было задать только общее направление: радость, страх, печаль, боль, а далее мозг сам преобразовывал заданные настройки, если можно так выразиться, в очень яркие, очень живые сны. Просыпаясь, человек далеко не всегда мог сказать, приснилось ему это или же случилось на самом деле!

Разумеется, по привычке немедленно обращать все изобретения на благо Амои, а именно проверять их на возможность использования в качестве биологического оружия, Рауль начал эксперименты… На людях, разумеется.

— Кто давал тебе разрешение испытывать этот прибор на нас? — процедил Кристиан. — Или мы тоже считаемся людьми?

— Что ты, — возмутился Рауль, несколько картинно возмутился, что наводило на определенные подозрения. — Я использовал добровольцев. Но, к сожалению, мои лаборанты неверно выставили мощность излучения, и таким образом под воздействием оказался почти весь Эос!

— Который ты, что любопытно, заблаговременно покинул, — кивнул Кристиан. Остальные помалкивали, не рискуя встревать в беседу двух Консулов, тем более, здесь не было начтранса, способного парой фраз разрядить обстановку.

— Случайность, — улыбнулся Рауль. — Можете не сомневаться, виновные будут примерно наказаны.

— Каким же образом? — ядовито поинтересовался Вернер.

— Я использую их в качестве подопытного материала для следующего эксперимента. — Рауль улыбнулся еще более обворожительно. — Да, господа, я не рассчитывал, что вы невольно примете участие в этом опыте, но мне было бы крайне интересно узнать, что именно вы узрели сегодня ночью. И если вы в качестве жеста доброй воли соблаговолите хотя бы в общих чертах описать это, буду премного благодарен.

«Попробуйте отказаться, — говорил его взгляд, — и, возможно, станете подопытным материалом для очередного эксперимента…»

— Хорошо, — процедил Кристиан. — Мы подумаем над твоим предложением. Однако могу ли я быть уверен, что очередные твои лаборанты снова не перепутают что-нибудь?

— Прослежу за всем лично, — заверил Рауль и поднялся. — Позвольте откланяться, господа, неотложные дела. Алан, будь любезен, замени меня на совещании.

Тот молча кивнул. Вид у него был нерадостный, очевидно, авантюры начальника пугали порой даже его.

Рауль покинул кабинет, присутствующие запереглядывались.

— А ведь хорошая штука, — сказал вдруг Вернер, — если даже нас проняло. Даже Людвига!

Вольт едва приметно вздрогнул, но сказать ничего не успел: Вернер поднял своего кота и продемонстрировал его присутствующим.

Кристиан склонен был согласиться: если эта штуковина способна выдавать направленное излучение, то… Запросто можно лишить противника боевого духа и вымотать: куда уж тут воевать, если не можешь уснуть, а уснешь, пожалуй, коли мерещится всякая жуть, да еще и не знаешь, наяву ты это видишь или нет! Что, впрочем, вины с Рауля никоим образом не снимало…

— А ты, конечно, знал? — поинтересовался Эмиль у Алана, и тот неопределенно пожал плечами.

Пытать его не стали, знали, что за начальника он пойдет в огонь и в воду, и даже если и знал что-то о планах Рауля, всё равно его не выдаст. А и выдал бы, что толку?

Совещание пошло своим чередом, заговорили о других насущных проблемах, раз уж собрались. Не принимал участия в общей беседе только Алан, и его не трогали. Да и всё равно обсуждали вещи, далекие от дел его департамента…

Алан же настолько погрузился в собственные мысли, что не сразу услышал голос Кристиана.

— Алан, — звал тот негромко. — Ты что, уснул?

— Нет, — тот выпрямился, готовясь отвечать на какой-то вопрос. — Прошу прощения, я…

— Совещание окончено, — сообщил Кристиан и посмотрел как-то странно. Будто понимал что-то. А может, и правда понимал, кто его разберет!

Алан огляделся — и правда, все уже покинули кабинет, остался он один. Можно было только встать, коротко поклониться и выйти, чувствуя на себе пристальный взгляд Первого Консула.

«Дела! — подумал тот, когда за Аланом закрылась дверь. — Опять что-то у них неладно, поклясться могу! Который раз, интересно?» Увы, подсчитать возможным не представлялось…

…Не представлялось возможным подсчитать, сколько раз Рауль находил очередного гения. Это было одним из его хобби (и, кроме того, профессиональной обязанностью): разыскивать многообещающих молодых сотрудников и вытряхивать из них всё, на что те оказывались способны. По большей части эти гении оказывались пшиком, они не могли выдержать даже простейшей проверки, и Рауль мгновенно про них забывал. С другими он возился, бывало, подолгу, выжимал досуха и отбрасывал за ненадобностью: увы, мало кто соответствовал его требованиям, а тех, кто мог еще и угнаться за полетом мысли руководителя, и вовсе надо было днем с огнем искать!

Алан наблюдал это не первый год и уже свыкся с тем, что время от времени на Рауля находит, он выписывает с периферии очередного гениального юнца и тратит на него всё свободное время, заботы департамента перекладывая на плечи верного заместителя. Первого и единственного, к слову сказать, хотя Раулю полагалось минимум трое. Увы, более он никого рядом с собой терпеть не желал, одно это и утешало…

Алан прекрасно знал: более, чем на пару месяцев, не хватит ни Рауля, ни юного гения. Первому станет скучно (в принципе, он сходу мог понять, на что годен новый сотрудник), второй просто не справится с объемом работы, где-то ошибется, или, окрыленный внезапно возникшими перспективами, зазнается, проколется на ерунде и с позором вернется туда, откуда Рауль его взял.

Но не теперь. Не теперь…

На сей раз избранником Рауля, если можно так выразиться, стал не юный Блонди, только-только из интерната или проработавший всего несколько лет, а вполне взрослый экземпляр, ровесник Второму Консулу. Служил тот в Латоне, довольно крупном городе в другом полушарии, и ничем особенным не блистал. Затем вдруг пошел в гору, был на хорошем счету и добился-таки перевода в Танагуру! Еще полтора года работы в департаменте Ама, и этот Блонди — звали его Мишелем Вером, — выдал на-гора этот вот самый сомнологический проект, из-за которого сыр-бор разгорелся… Разумеется, пропустить подобное Рауль не мог и взял ценного сотрудника в оборот.

Вот тут-то Алану и стало не по себе… Не то чтобы он не испытывал подобного раньше, но, как уже было сказано, долго интерес Рауля к новым сотрудникам не держался, однако с Мишелем, казалось, он нашел общий язык. И немудрено! Если Вер и не дотягивал до уровня Второго Консула, то упорно стремился к этому, и тот мог говорить с ним почти на равных. Как с Аланом, но тому казалось, будто Вер куда быстрее и лучше понимает идеи, которыми Рауль способен был сыпать безостановочно, особенно если на него находил некий стих. Алан их в лучшем случае запоминал, чтобы обдумать на досуге, Мишель же подхватывал на лету и если не развивал, то задавал вполне осмысленные вопросы. Раулю это нравилось, видно было невооруженным глазом. Казалось, он нашел, наконец, достойного помощника, и…

Рано или поздно это должно было случиться, говорил себе Алан, проходя коридорами Эоса и не видя ничего по сторонам. Скажи лучше спасибо, что всё-таки поздно, что ты работал с ним столько лет, и он тебя ценил… как умел. Это его натура, разве ты раньше не знал? Ему нужно только всё самое лучшее, что может дать ему мир. Лучшие сотрудники, самые безумные из осуществимых и наиболее осуществимые из безумных идеи, рискованные эксперименты… Он ведь иначе жить не сможет, а ты… Ты, в общем-то, тоже. Но между вами — огромная разница. Он идет вперед и только вперед, а ты способен только держаться за ним, кое-как выдерживая эту скорость, и то уже давно чувствуешь, что он тебя щадит. Ты бы давно уже отстал, если бы это было не так…

Всё это Алан давно знал, но легче от этого не становилось. Что он мог поделать? Поговорить с Раулем? Да он ведь, скорее всего, даже не осознает, что делает, для него это в порядке вещей, сколько раз проходили! И он ведь не избавится от верного заместителя, тот слишком удобен, незаменим даже, Алан не останется без работы, дел ему хватит. Вот только обсуждать свежие идеи с Раулем будет Мишель, и сидеть с ним допоздна в лаборатории тоже будет Мишель, а на долю Алана останется административная работа, с которой он справляется отлично, а большее… Большего ему не дано.

Сколько себя помнил Алан, никакой особенной цели в его жизни не было. Он знал о своих, мягко говоря, не выдающихся способностях и лишь прикладывал все усилия к тому, чтобы не оказаться хуже своих однокашников. Его ждала самая обычная карьера, наверняка без особых взлетов и прочих неожиданностей, какая-нибудь неприметная должность, возможно, на периферии. Ни о чем большем Алан и мечтать не смел, да и непривычен он был к этому делу, к мечтам то есть. Такие середнячки, как он, должны исправно тянуть лямку и благодарить судьбу за то, что им позволено хотя бы это.

Собственно, ни о чем ином Алан и не помышлял, и длилось это до тех пор, пока ему не исполнилось четырнадцать. В тот год Алан впервые услышал о том, кто впоследствии сыграл немаловажную роль в его судьбе… Впрочем, нет, слышать о нем Алан слышал и раньше, преподаватели давно уже все уши прожужжали, рассказывая об одном из самых выдающихся выпускников прошлых лет, том, что еще в подростковом возрасте выдавал идеи, которые приводили в благоговейный трепет взрослых специалистов. Ученики слушали и только усмехались про себя: такие встречаются один на тысячу, а то и реже, и наверняка это продукт какого-то эксперимента, чего же требовать от обычных рядовых Блонди? Думал так и Алан, хотя всегда с интересом слушал и читал все, что попадалось об этой выдающейся личности, в самом нежном возрасте успевшей прославиться на всю Амои. Ему в самом деле было любопытно, тем более что его специализация имела некоторое отношение к работам кумира преподавателей.

Все изменилось в тот день, когда руководство интерната с помощью каких-то немыслимых интриг умудрилось заполучить предмет своего обожания для проведения нескольких факультативных лекций о последних достижениях в области развития биотехнологий. Алан, разумеется, от посещения лекций уклоняться и не думал: одно дело читать какие-то материалы о новых разработках и совсем другое — услышать о них из уст того, кто их придумал.

Все бы ничего, вот только, увидев лектора, сосредоточиться на содержании его рассказа Алан уже не мог, как ни пытался себя заставить. Ни фотографии, ни видеозаписи не могли передать и сотой доли того обаяния, той внутренней силы, которую излучал этот совсем молодой еще Блонди. Должно быть, именно это и называется харизмой, и Алану странно было видеть, что далеко не все его однокашники так очарованы этой выдающейся личностью, а некоторые так и вовсе поглядывают с плохо скрываемой неприязнью. Лишь спустя некоторое время он догадался — это была банальная зависть к тому, кто лучше, успешнее и талантливее их самих, но понять этой зависти так и не смог. Сам Алан, во всяком случае, не завидовал, потому что Раулем Амом он мог только восхищаться…

С той-то поры и появилась у Алана тайная цель (мечтой он это желание не называл, потому что мечты сбываются крайне редко, а Алан был твердо намерен воплотить свои намерения в жизнь): любыми правдами и неправдами пробиться в Эос — это была первая и самая сложная часть его плана. Сказать, что такому как Алан, сложно было этого добиться, значит ничего не сказать. Молодые Блонди умнее и талантливее него, случалось, отправлялись в дальние захолустные городки или на военные базы, чтобы там влачить весьма жалкое для представителей элиты существование, что уж говорить об Алане! Но там, где Алану не хватало способностей, выручало упорство и трудолюбие: не отвлекаясь ни на что, он шел к своей цели и ко дню выпуска числился в первой десятке. Чего ему это стоило, знал только сам Алан, но он никогда и никому об этом не рассказывал.

В восемнадцать лет Алан получил долгожданное назначение в Эос, и вот тут-то выяснилось, что не все так просто, как казалось. Все, чего хотел Алан — это быть рядом с так потрясшим его воображение Блонди, может быть, даже работать под его началом, ни на что большее он и рассчитывать не смел. Просто — видеть хотя бы издали, дышать одним с ним воздухом, радоваться его успехам… Желание иррациональное и даже несколько извращенное для представителя элиты, но это было все, чего хотел Алан Грасс. Увы, до осуществления этого желания было еще очень и очень далеко.

За время, которое понадобилось Алану на то, чтобы окончить учебу, его кумир взлетел на недосягаемые высоты. Шутка ли, в таком возрасте получить под свое начало все эосские лаборатории! В общем-то, и Алан числился в одном из подразделений, имевших отношение к лабораториям, но до Рауля Ама ему все равно было как до солнца…

Кто другой тут и опустил бы руки, но только не Алан. С его мягким, в общем-то, нравом и доброжелательностью, а еще большой нелюбовью ко всем и всяческим интригам, ему пришлось непросто. Не стоит, пожалуй, описывать, как именно пришлось Алану ломать себя, чтобы однажды обставить одного из своих коллег, прямо говоря, не очень честным способом. Утешало его только то, что реального вреда коллеге это не нанесло, а вот Алан — Алан совершил очередной рывок, уже на пределе своих возможностей, и добился-таки перевода в лабораторный комплекс, находящийся в прямом подчинении Рауля Ама, к тому моменту уже занявшего пост Второго Консула.

Это было, пожалуй, все, чего Алан мог пожелать. Ему нравилась его работа, его ценили — Алан заметно отставал от своих коллег в той части, что касалась генерации новых идей, зато по части исполнительности и тщательности сбора и анализа данных равных ему не было. Постепенно сложилось так, что большую часть подобной работы в подразделении переложили на Алана, впрочем, он не жаловался: хуже было бы, окажись он вовсе бесполезным. Но самое главное — со своего места в большом зале, заставленном стендами, экранами, рабочими терминалами, Алан частенько видел Второго Консула. Обычно тот миновал зал, не замедляя шага, если направлялся в свой рабочий кабинет или в лаборатории, но иногда, очень редко, останавливался переброситься словом с начальством Алана. Одним словом, о большем Алан не мог и мечтать еще год-другой назад…

Желаемое редко походит на действительное, в этом Алан убедился очень скоро. Рауль Ам был уже не тот, каким его запомнил четырнадцатилетний Алан. От того, прежнего Рауля будто волна шла, цепляя всех и каждого. Кто-то Рауля не любил, кто-то им восхищался, но равнодушным он не оставлял никого, это Алан успел заметить. Теперь же Рауль заметно повзрослел и словно замкнулся, отгораживаясь невидимой стеной от окружающих. Нет, он ни на йоту не утратил своей гениальности, перед ним преклонялись, им восхищались, но — не любили и побаивались. От него не исходило больше то невидимое сияние, в лучах которого когда-то мог погреться каждый, Рауль не увлекал больше за собой — просто приказывал, зная, что никто не посмеет ослушаться. Даже лицо изменилось — не такой живой стала мимика, не такой искренней улыбка, а взглядом можно было заморозить насмерть, но не согреть, как прежде.

Алан долго терялся в догадках по поводу того, что же все-таки могло произойти с Раулем за прошедшие годы, потом припомнил, что с ним самим сделал Эос, и удивляться перестал. Если уж на самых низших уровнях иерархии творится такое, то что уж говорить о вершинах власти! Но даже и таким Рауль Ам оставался кумиром его юности, и поделать с этим Алан ничего не мог. Конечно, вряд ли блистательный Второй Консул мог обратить внимание на рядового сотрудника, разве только случайно, но на это Алан и не рассчитывал. Своей цели он добился, а в том, что достигнутое оказалось совсем не похоже на то, к чему он так стремился, винить было некого…

Так оно все и шло, до тех самых пор, пока Рауль Ам не вышиб с треском своего первого заместителя, по слухам, за попытки подсидеть начальство. С Раулем такие фокусы не проходили, а потому заместителей у него за последние годы сменился добрый десяток. Должность эту в шутку называли проклятой, удержаться на ней долго было решительно невозможно еще и потому, что требования к своим замам Рауль предъявлял совершенно фантастические…

— Алан, — окликнул кто-то, и он очнулся от воспоминаний. Оказывается, его поджидал Эмиль Кан. — Ты сильно торопишься?

— Не особенно, — ответил тот. Он ко всем своим коллегам относился неплохо, а Эмиля трудно было не любить, настолько он был обаятелен. Конечно, до Рауля Ама ему было далеко, но Эмиль казался как-то… теплее, что ли? И проще, разумеется. Так или иначе, но Алан никогда не отказывался с ним поговорить. — У тебя что-то случилось?

— Да нет, — тот посмотрел на него, склонив голову набок. Челку он уложить не успел, и было немного странно видеть его в таком затрапезном виде. Этак Эмиль появлялся разве что после какого-нибудь рейда по пустыне! Но надо сказать, это его ничуть не портило, он и вообще-то был удивительно хорош собой (особенно по сравнению с довольно невзрачным Аланом, добавил тот про себя, но не позавидовал, потому что в этом не было никакого смысла). — Я хотел у тебя кое-что спросить, не возражаешь?

— Конечно, нет, — улыбнулся Алан.

— Ты обычно спешишь, — кинул пробный камень Эмиль.

— Но это не значит, что я не могу потратить четверть часа на беседу с коллегой, — ответил тот чуть резче, чем хотелось бы. Да, он всегда спешил, всегда пытался угнаться за Раулем и всегда отставал на шаг или два. Теперь уже не нагонит, поздно!

— Может, пойдем ко мне в кабинет? — предложил тот, глядя очень внимательно. Удивительно, обычно карие глаза считают тёплыми, но на сей раз… Алану доводилось видать коричневый лёд — на Амои и не такой бывает, — ну так глаза Эмиля сейчас могли поспорить с ним по части холода. — Здесь рядом, а не в коридоре же говорить…

— Пожалуй, нет, — отказался Алан. Он не любил вести щекотливые разговоры (а этот окажется из таких, он чувствовал) на чужой территории. Тем более, у Эмиля, в расслабляющем и уютном хаосе его кабинета, где, впрочем, владелец ориентировался безо всякого труда, размещая вещи и документы по одному ему понятной системе. — Если, конечно, это не что-то сверхсекретное.

— Да нет, — усмехнулся тот. Лёд в карих глазах не таял. — Тогда я тебя провожу, мне всё равно на выход… Алан, скажи, этот ваш эксперимент… он без последствий, я надеюсь?

— Полагаю, да, — кивнул тот, немного успокоившись. Конечно, никому не понравилось, что их использовали, как подопытных животных, да еще без их согласия.

— Хорошо, — серьезно кивнул Эмиль. — Мне бы не хотелось каждую ночь видеть этого идиота с вышибленными мозгами и лезть на стену из-за того, что я не успел!

Алан взглянул недоуменно, и тут же Эмиль вывалил на него подробности душераздирающей истории, приключившейся несколько лет назад. В итоге они едва не лишились Вернера, а Эмиль окончательно и бесповоротно приобрел заклятого друга или верного врага, это уж с какой стороны посмотреть. Но, наверно, неприятно было проживать тот самый момент с самым худшим из возможных окончаний, пусть даже и во сне…

Интересно, что же видели остальные, задался он вопросом. Судя по выражениям лиц, ничего хорошего. У всех имелись свои скелеты в шкафу, свои тайные страхи… И Алан прекрасно знал, что увидел бы он сам, если бы остался в Эосе, довелось ему однажды узреть кошмар! А может, подсознание подкинуло бы ему что-то еще более страшное, как знать!

— Мог бы хоть предупредить, — как бы между прочим сказал Эмиль.

— Не мог, — ответил Алан.

— Понимаю, — хмыкнул тот. — Рауль в роли начальства — это еще хуже, чем просто Рауль…

— Не в этом дело. — Алан помолчал, потом признался: — Я не знал. Верить или не верить, дело твоё, но я действительно не знал. Всё шло, как обычно, остались лаборанты, я уехал домой, Рауль, как я думал, тоже, а утром я узнал…

— Как интересно, — протянул Эмиль. — Чтобы первый заместитель — и не знал о подобном финте? Ты ведь прежде был в курсе всех его афер, другое дело, что молчал, как проклятый!

— Это верно, — усмехнулся Алан. — Прежде — был в курсе.

— А откуда вообще взялась эта адская машина? — вдруг сменил тему Эмиль, и тот, радуясь возможности не продолжать более неприятный разговор, с охотой поведал ему, кто такой Мишель Вер и откуда он взялся со своей разработкой.

— Я подозреваю, это было его идеей — дать полную мощность и посмотреть, что из этого выйдет, — не удержался Алан в финале. — А Рауль…

— А Рауля не было в Эосе в тот момент, — заметил Эмиль, о чем-то сосредоточенно раздумывая. — Это и камеры наблюдения подтверждают. Конечно, лаборанты у вас пуганые, но ты ведь присутствовал при том, как Рауль отдал распоряжения?

— Да, — нахмурился Алан, не понимая, к чему тот клонит. — Но он ведь мог просто вызвать их и…

— Этого мы не узнаем, если не расспросим лаборантов, а они, боюсь, сейчас не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы, — усмехнулся Эмиль. — Либо не выдадут начальство… Но скажи, насколько вероятно, чтобы этот ваш Мишель на свой страх и риск отдал подобный приказ?

— Вполне вероятно, — почти без раздумий ответил Алан. — Насколько я успел его узнать, он достаточно уверен в себе, чтобы взять на себя последствия неудавшегося опыта. Ну а в этом случае…

— Поскольку всё удалось, его прикрыл Рауль. Он любит… авантюристов, — усмехнулся Эмиль, — хоть и не показывает этого. Он и сам еще тот авантюрист, верно ведь?

— Это точно, — ответил кривой улыбкой Алан. — Прости, я…

— Ты занят по горло, я помню, — кивнул тот. — Это у меня снова нет работы! Клятый вулкан пыхтит и пыхтит потихоньку, а я скучаю… Что ж, спасибо за беседу, мне пора!

— Погоди, — остановил его Алан. — А откуда ты знаешь Мишеля?

— А кто тебе сказал, что я его знаю?

— Ты говорил так, будто знаком с ним не понаслышке. Твои вопросы об этом свидетельствуют. Вы знакомы или нет?

— Знакомы, — протянул Эмиль, и взгляд его, оттаявший было, вновь сделался ледяным, и это так не походило на вечно приветливого начальника департамента ЧС, что Алан насторожился.

— А… не расскажешь? — осторожно попросил он.

— Отчего же нет, — усмехнулся тот. — Но об этом я говорить в коридоре не стану, извини.

— Идем ко мне, — решительно сказал Алан. — Мы уже рядом.

Эмиль кивнул, и тот провел его в свой кабинет, невероятно аккуратный и чистый по сравнению с рабочими апартаментами коллеги.

Алан прекрасно помнил, как очутился здесь…

В те годы, когда он только начинал делать карьеру, кабинет первого зама пустовал уже несколько месяцев, а Рауль отметал одну кандидатуру за другой, ни один из соискателей его не устраивал в достаточной мере. В конце концов, дело дошло до того, что Рауль решил поискать достойного заместителя в рядах простых сотрудников (как выразился бы несколькими годами позже один его коллега — «пришлось взять у себя») и объявил внутренний конкурс на должность своего заместителя. Надо ли говорить, какой ажиотаж охватил коллег Алана при этом известии! Даже его сдержанный и солидный начальник забросил все текущие дела, готовясь к этому мероприятию.

Алан дела забрасывать не собирался по той простой причине, что заявку на конкурс не подавал. В этом не было решительно никакого смысла: Алан знал, что рывок сюда, в эосские лаборатории, был его пределом. Выше головы не прыгнешь, так что нечего ввязываться в дурацкое соревнование без единого реального шанса на победу…

Такими мыслями Алан пытался заглушить осознание собственной заурядности, но выходило плохо. Именно поэтому накануне отборочного тура этого злосчастного конкурса, когда все его коллеги достаточно рано покинули рабочие места, чтобы достойно подготовиться, Алан и остался один в большом пустом зале. Впрочем, ему достаточно быстро удалось отвлечься от собственных проблем, занявшись проблемами лаборатории, а это, согласитесь, куда более важно, чем лелеять дурацкие обиды невесть на что.

В тишине работалось особенно хорошо, поэтому Алан увлекся и не сразу понял, что за спиной у него кто-то стоит, причем стоит, судя по всему, довольно давно. Решив, что это кто-то из коллег решил спросить о чем-то, но не хочет отрывать его от дела, Алан быстро закончил очередной абзац отчета и обернулся.

Впоследствии Алан не раз вспоминал о той минуте и приходил к выводу, что выглядел он, должно быть, довольно жалко. Впрочем, кто бы не струхнул, обнаружив у себя за спиной Второго Консула!

Опамятовавшись, Алан вскочил, оказавшись чуть не нос к носу с Раулем Амом, поспешно отступил на пару шагов, поклонился, как положено, и замер в ожидании. Ему было решительно непонятно, с какой стати Второй Консул вдруг решил снизойти до его скромной персоны, да и вообще, как он внимание-то обратил на Алана! Но больше, чем страх неизвестности и вполне понятный трепет перед столь высокопоставленным Блонди, занимала Алана нечаянная радость — вот он, его кумир, на расстоянии вытянутой руки! Никогда прежде Алану не случалось оказаться так близко к Раулю… Вот если бы еще осмелиться поднять на него взгляд!

— Уже довольно поздно, — проронил наконец Рауль. — Ваши коллеги, я вижу, давно разошлись. Очевидно, готовятся… — Алан вскинул глаза и успел заметить тень улыбки, скользнувшую по губам Рауля. Улыбка была, мягко говоря, недоброжелательная, и Алан порадовался, что относится она определенно не к нему. — А что же вы?..

Рауль выразительно изогнул бровь, и Алан, понимая, что помнить поименно всех рядовых сотрудников Рауль не может, поэтому поспешил представиться:

— Грасс, господин Ам, Алан Грасс.

— Так что вы здесь делаете в такое время… Алан? — поинтересовался Рауль. — Вам разве не нужно что-нибудь… хм… проштудировать?

— Прошу извинить, господин Ам… — Алан с трудом сглотнул — в горле пересохло. Он и представить не мог, что когда-нибудь сподобится разговаривать с самим Вторым Консулом, а уж тем более, что тот удостоит его вопроса. — Я… я не подавал заявку на участие в конкурсе, поэтому я… решил закончить отчет, и…

— Вот как? — с непередаваемым выражением произнес Рауль. — И почему же, позвольте поинтересоваться, вы решили не принимать участия в этом… мероприятии?

Алан почувствовал, как сердце уходит в пятки. Почему-то ему казалось, что от его ответа зависит нечто важное. Секунду он колебался, пытаясь придумать достойную отговорку, но взгляд Рауля из скучающего сделался выжидающим, и Алан вынужден был сказать правду, какой бы неприглядной она ни казалась.

— Я… я трезво оцениваю свои способности, господин Ам, — выговорил Алан. — Я осознаю, что мои шансы пройти хотя бы отборочный тур являются… ничтожными. Поэтому… поэтому я не счел возможным отнимать время у…

— Достаточно, я понял, — оборвал Рауль. — Что ж, по крайней мере, честно…

Алан украдкой перевел дух. В ту минуту он предпочел бы так никогда и не заговаривать с Раулем. Вблизи тот казался слишком… пугающим.

— Из-за этого конкурса одни проблемы, — неожиданно доверительным тоном произнес Рауль. — Хорошо, что хоть кто-то попался мне на глаза. Я попрошу вас, Алан, выполнить несколько поручений, если вы не возражаете.

— Я… что вы, господин Ам, конечно… — пролепетал Алан. Выполнить личное поручение Рауля Ама… Такое ему и не снилось! А ну как оплошает? Но и отказаться было немыслимо, потому что Второму Консулу не отказывают.

— Замечательно, — сухо сказал Рауль. — Тогда слушайте внимательно. Об исполнении доложите лично мне. Думаю, двух дней вам должно хватить.

— Да, господин Ам, — поклонился Алан, даже не зная, на что соглашается…

…Двух дней ему в самом деле хватило, хотя дело было насквозь незнакомым. То, что поручил ему сделать Рауль, больше пристало бы какому-нибудь администратору, нежели простому сотруднику лаборатории. Оповестить того и этого, договориться с таким-то, передать то-то и то-то перечисленным лицам, получить подтверждение следующему… Снова Алану пришлось забыть свою природную мягкость и даже робость по отношению к вышестоящим — большинство тех, с кем ему пришлось контактировать, занимали весьма высокие посты, хотя и несравнимые с должностью Второго Консула. И уж конечно, никто не горел желанием общаться с неизвестным молодым Блонди, так что временами приходилось проявлять настойчивость.

Отборочный тур внутреннего конкурса тем временем благополучно завершился, большинство коллег Алана вернулись на рабочие места несолоно хлебавши, будучи не в силах справиться с зубодробительными заданиями, придуманными Вторым Консулом. «Логика, этика, история, социальная психология, — ворчал кто-то из сослуживцев, — мы же биотехнологи, к чему вся эта чушь?» Очевидно, правдивы были слухи, что от своих заместителей Рауль требовал слишком многого…

Второй день из отпущенных Раулем Алану близился к концу, а Алан все никак не мог решиться отправиться с докладом. С одним из поручений он все-таки сплоховал, хотя и сделал все, на что был способен, и теперь не знал, как показаться на глаза Раулю. Но делать было нечего, и, дождавшись удобного момента, Алан отправился ко Второму Консулу.

Долго ждать под дверью ему не пришлось, Рауль принял его почти сразу же и с порога спросил, не дожидаясь, пока Алан поздоровается:

— Ну, как ваши успехи?

Алан вздохнул поглубже и начал отчитываться о проделанной работе, чувствуя себя, словно на выпускном экзамене. Проваленное поручение он отложил напоследок, хотя и знал, что этак смажет то более-менее благоприятное впечатление, что должно было, по идее, сложиться у Рауля.

— Недурно, — сказал Рауль, когда Алан сделал небольшую паузу. — Вижу, вы неплохо поработали. А что с господином Фуджитой?

Алан опустил голову. Насколько ему удалось понять, с господином Фуджитой (да и не с ним одним) Рауль Ам крутил какие-то замысловатые аферы. В обязанности Алану вменялось передать господину Фуджите условия сделки, предлагаемые Вторым Консулом, а также сделать все возможное для того, чтобы Фуджита эти условия принял. Фуджита, как узнал Алан, занимался поставками какого-то эксклюзивного оборудования, позарез нужного Раулю для новой экспериментальной установки, но цены заламывал немыслимые, потому и приходилось идти едва ли не на бартер. Но в этот вот раз Фуджита, к несчастью для Алана, заартачился…

— Простите, господин Ам… — Алан знал, что голос у него срывается, но поделать ничего не мог. — С этим поручением я не справился. Это полностью моя вина, господин Ам…

— Хм… — произнес Рауль непонятным тоном. — Так все же, что сказал господин Фуджита? Изложите внятно, будьте любезны.

Алан, собравшись с духом, пересказал свою содержательную беседу с Фуджитой.

— Господин Фуджита, очевидно, усомнился в том, что мне предоставлены полномочия говорить от вашего имени, господин Ам, — закончил он тихо. — Я не сумел его убедить, простите…

— Я не вполне понял, чем кончилось дело, — пресек Рауль неловкие попытки Алана оправдаться.

— Господин Фуджита потребовал вашего личного звонка для подтверждения условий сделки, — выдавил Алан. — Он сказал, что только после этого разместит заказ…

— А! — произнес Рауль почти весело. — И это вы называете «не справиться с заданием»? Впрочем, вы ведь не знаете Фуджиту…

Алан действительно ничего не знал о господине Фуджите, а если бы знал, то понял, что задание ему Рауль дал почти невыполнимое. Уговорить Фуджиту на такие условия было по силам разве что самому Раулю, а то и Первому Консулу, никак не ниже. Увы, с Фуджитой приходилось считаться: он был эксклюзивным поставщиком того самого оборудования, а что самое неприятное — капиталы свои он держал подальше от Амои, так что давить на него представлялось делом весьма затруднительным, если не невозможным.

Но обо всех этих тонкостях Алан еще не был осведомлен, а потому слова Рауля стали для него неожиданностью. Одно было ясно: он все-таки умудрился не испортить все бесповоротно, и то хорошо…

— Я немедленно свяжусь с ним, — добавил Рауль. — Благодарю вас, Алан, вы неплохо справились. Можете быть свободны.

Алан поклонился и поспешно вышел за дверь, все еще не веря своим ушам. Впрочем, он знал, что это маленькое приключение он запомнит на всю жизнь. Ведь вряд ли еще когда-нибудь ему удастся столкнуться со Вторым Консулом. Спасибо случаю и на том, что довелось хоть раз оказаться так близко от него, поговорить, да что там! Оказать услугу, пусть крохотную, но все же…

Алан слишком поспешно покинул кабинет Рауля, а потому не мог видеть, как тот смотрит ему вслед, тая улыбку в уголках губ…

…Через пару дней почти все коллеги Алана с позором вернулись на свои места, лишь двое или трое особенно амбициозных и способных все еще боролись за место рядом с Раулем, но это скоро должно было окончиться. Алан еще раз тихо порадовался, что не рискнул ввязаться в это соревнование: коллеги, раньше довольно мирно уживавшиеся друг с другом, умудрились за какие-то несколько дней напрочь испортить отношения, и теперь лаборатория напоминала разворошенное осиное гнездо. Алана, впрочем, никто не задевал, и он был очень этому рад.

А еще день спустя, придя, как обычно, едва ли не раньше всех, Алан оказался потрясен увиденным до глубины души: его рабочее место радовало взгляд девственно чистой поверхностью стола. Исчез видавший виды ноутбук, стационарный компьютер, папки с документами… И, как нарочно, никого из коллег вокруг, кто мог бы пояснить, в чем дело! Впрочем… Алан ощутил неприятный холодок: если его рабочее место так внезапно очистили, не удосужившись поставить в известность его самого, стало быть, вывод может быть только один — он здесь больше не работает. А при таком отношении к его личным вещам варианта остается два: либо его переводят с понижением, либо… Об этом Алан думать не хотел. Неужели все из-за того, что он не стал участвовать в этом треклятом конкурсе?..

Впрочем, как ни странно, Алана занимало не столько его будущее, сколько осознание того, что в любом другом подразделении он будет невероятно далек от Второго Консула… Может, такова расплата за маленький подарок судьбы?

— Алан, — негромко окликнули сзади.

Алан обернулся на знакомый голос и с замиранием сердца обнаружил рядом с собой Рауля Ама.

— Д-доброе утро, господин Ам… — выдавил он.

— Я думаю, вы уже поняли, что отныне ваше рабочее место не здесь, — произнес Рауль. Алан молча ждал приговора. Но с чего бы Раулю самому сообщать ему такие новости? — Следуйте за мной.

Алан пошел вслед за Раулем, чувствуя себя, будто приговоренный к смертной казни. Лишь спустя некоторое время он сообразил, что идут они к кабинету Рауля, но прежде, чем Алан попытался осмыслить этот факт, Рауль остановился перед соседней с его кабинетом дверью.

— Входите, — велел он, распахивая дверь и заходя внутрь.

Алан несмело последовал за Раулем, огляделся по сторонам. Кабинет был большой, явно начальственный, только казалось, что здесь давно уже никого не бывало. На обширном столе Алан с некоторым недоумением обнаружил свои вещи, потрепанный ноутбук и прочее необходимое для работы.

— В целях экономии времени я взял на себя смелость распорядиться вашим имуществом, — произнес Рауль. — Надеюсь, вы не в обиде?

— Что вы! — испугался Алан. — Но… господин Ам… простите… что все это значит?

— Ах, так вам никто не удосужился сообщить, — поморщился Рауль. — Что ж, может быть, это и к лучшему… Вы, верно, не знаете, — это кабинет моего первого заместителя. Я рад, что у него наконец-то появился хозяин.

Алан открыл было рот, но сказать ничего так и не смог. По голове его никогда не били, но чувствовал он себя так, как должен ощущать себя тяжело контуженный.

— Располагайтесь пока, — сказал Рауль. — Я введу вас в курс дела. Думаю, за неделю вы вполне освоитесь.

— Господин Ам… — выдавил Алан, не веря своим ушам. — Но…

— Прошу вас, без «господина», — поморщился Рауль. — Имя мое вам известно, я полагаю.

Он едва заметно улыбнулся, и Алан замер — это была та самая волшебная улыбка, что когда-то навеки приковала его сердце к Раулю. А значит… значит…

— Да… Рауль, — негромко произнес Алан…

…Прошло довольно много времени, прежде чем Алан обратил внимание на любопытную вещь: те из его бывших коллег, что добрались до последнего тура внутреннего конкурса на должность заместителя Рауля, как-то незаметно исчезли из виду, и в Эосе их Алан больше никогда не встречал. Прочих тоже коснулось это странное поветрие, в особенности тех из них, кто возлагал особые надежды на эту заветную должность. К тому моменту Алан уже достаточно хорошо изучил Рауля, чтобы понять: целью этого конкурса не было выявление достойного кандидата. Раулю вовсе не нужен был чересчур талантливый и амбициозный заместитель. С такими он уже имел дело и знал, что никто из них не устоит перед соблазном попробовать занять его место. Вряд ли бы эти попытки увенчались успехом, но кому нужна этакая постоянная головная боль? И Алан, знавший свое место и никогда не посягавший на большее, верный, преданный Алан, готовый жизнь положить за Рауля, пришелся как нельзя более кстати.

Что должность заместителя Второго Консула отнюдь не синекура, Алан и так знал, но вскоре прочувствовал это на своей шкуре. Впрочем, он не жаловался — он всю жизнь положил на то, чтобы оказаться рядом с Раулем, и на такой подарок судьбы даже не рассчитывал. Случалось всякое, конечно, характер у Рауля был, мягко говоря, не сахар, и Алану порой перепадало на орехи. Да, при близком знакомстве с Раулем сверкающий образ кумира изрядно поблек, впрочем, кто идеален? Настоящий, живой Рауль был куда лучше придуманного, уж в этом-то Алан никак не сомневался!

Но даже и теперь Рауль продолжал держать дистанцию. Вплотную к себе он не подпускал никого, но Алан, как ни бывало ему порой обидно, мог это понять. Доверие в этом мире стоило слишком дорого. Но все же… Все же иногда Алан ловил себя на мысли о том, что еще очень и очень многого не знает о Рауле, и узнает ли — Юпитер весть…

Именно так, он до сих пор не знал очень и очень многого. Кое о чем догадывался, и только. Очень редко Рауль позволял прорваться наружу чему-то… что не соответствовало его образу. Тому, что видел когда-то Алан, будучи еще подростком, тому теплу и свету, но, как редко это ни случалось, он всё равно был счастлив, что находится рядом с Раулем, как бы тяжело ему ни приходилось. Всё тяжелее с каждым годом: Рауль на месте не стоял, и Алан не видел пределов возможностям его развития, тогда как свои ощущал очень четко. И вот теперь…

Эмиль давно ушел, а Алан всё сидел, уставившись в стол и ничего толком не соображая. То, что поведал ему начальник департамента ЧС, казалось чем-то диким. Впрочем, Алан был наслышан и не о таком.

Он встряхнул головой, чтобы окончательно прийти в себя, нашел в базе досье на Мишеля Вера, просмотрел его. Верно, по датам совпадало, Эмиль работал в Латоне по какому-то делу именно в то время, когда там служил и Мишель. И они вполне могли сталкиваться. И…

Вообще-то, не верить Эмилю резона не было. С какой бы радости ему обманывать? Может быть, конечно, он преувеличил, но как знать?

Алан обхватил голову руками. И что теперь делать с полученной информацией? К Раулю не пойдешь, нет доказательств. Ни единого, кроме догадок Эмиля и истории многолетней давности. На слово Рауль не поверит, улыбнется и посоветует побольше времени уделять работе, а не собиранию сплетен. Но если это правда, если… Фу-ты, Юпитер, мерзко-то как!!

Нет, решил Алан, вовсе ничего не делать он не может. Права не имеет, пусть даже ему рассмеются в лицо и отправят восвояси. Просто потому, что если Эмиль прав, а Алан ничего не предпримет, то потом не сможет смотреть Раулю в глаза. Вообще на него смотреть не сможет, и останется только перевестись подальше отсюда, уже не в шутку, всерьез, и никогда больше не приезжать в Танагуру… «В конце концов, — неожиданно твердо решил Алан, — я всегда могу обратиться к Себастьяну. Он мне применение найдет, я не так уж узкоспециализирован, к тому же я Блонди. У него и люди работают, неужели я хуже?»

Думать так было странно и как-то неприятно, но зато в душе образовалась некая пустота, и пустота эта требовала заполнить ее чем угодно: гневом, ненавистью, болью хотя бы… Он больше не мог оставаться простым наблюдателем!

Алан вышел из кабинета, не имея еще четкого плана действий, и почти сразу же нарвался на Рауля с Мишелем. Что-то они очень бурно обсуждали, и Алан только подивился, как же они прекрасно смотрятся рядом: оба высоченные, ослепительно красивые… Конечно, Мишель уступал Раулю (впрочем, в глазах Алана Раулю уступали решительно все), но и он был очень хорош: роскошная грива прямых бледно-золотых волос до пояса, на концах небрежно схваченная широкой лентой по последней моде, яркие серые глаза, обаятельная улыбка, а уж одет… Никак не с провинциальным шиком, нет, у него костюм вполне под стать начальственному!

«Не завидуй, — в который раз осадил себя Алан. — Ты не станешь ни красивее, ни умнее, это не в твоих силах. А одеваться шикарно ты уже пробовал, хорошо, что вовремя опомнился!»

И Раулю явно интересно говорить с Мишелем, а тот вовсе не выглядит подобострастным, уважительным — да, но не более того, он полон чувства собственного достоинства, и они действительно кажутся равными… Да, равными. Мишель почти не отстает. А если отстает, то на полшага, а не на половину дистанции, как Алан теперь, и, возможно, Рауль милостиво подождет секунду. На полшага хватит, но ни на что более…

— Алан, — заметил его, наконец, Рауль, — я полагаю, совещание затянулось?

— Немного, — спокойно ответил он. — Кроме того, пришлось обсудить кое-что в приватном порядке.

Прежде Рауль непременно поинтересовался бы, что и с кем обсуждал Алан в этом самом приватном порядке, теперь только кивнул.

— Хорошо. Мишель, задача вам ясна?

— Разумеется, Рауль, — чуть заметно поклонился тот, и Алана в который раз передернуло: так быстро тот начал называть начальника по имени!

— Прекрасно. Алан, тебе распоряжений не требуется.

И, коротко улыбнувшись напоследок, Рауль Ам ушел по каким-то своим таинственным делам. Тоже новость: прежде Алан всегда знал, куда тот направляется и что намерен предпринять! Однако сейчас не это занимало его, а несколько иная проблема. Противно, конечно, но если это правда, то можно и поступиться некоторыми принципами!

— Господин Вер, — сказал он как мог более дружелюбно, — вижу, вы нашли общий язык с господином Амом. Это отрадно, мало кто способен на это!

— О, господин Ам прекрасен, он единственный в своём роде, — улыбнулся тот. Улыбка у него была — само обаяние, она ничуть не уступала раулевой. — Я счастлив, что мне выпало счастье работать под руководством такого гения!

— Вы правы, этой чести удостаиваются немногие, — поддакнул Алан, хотя его передернуло. Он сам не понял, из-за чего. — Нравится вам наше подразделение?

— О да! — искренне ответил Мишель. — Я уже сказал, что удостоиться подобной чести — это предел моих мечтаний, но солгал. Если бы я мог хоть ненамного приблизиться к величию господина Ама!

— Мне кажется, вы и теперь говорите с ним на равных, — через силу отвесил ему комплимент Алан.

— Ну что вы, — рассмеялся тот. — Вам это действительно только кажется… — Он смерил невысокого для Блонди Алана взглядом. — Вряд ли вы способны оценить всю красоту полета мысли господина Ама. Вы ведь администратор, не так ли? Не ученый?

— Что-то вроде того, — проглотил оскорбление Алан. — Ведь должен кто-то заниматься и этими вещами, чтобы подобные господину Аму могли не отвлекаться от творческого процесса!

— Конечно, конечно, — кивнул Мишель, и улыбка его сделалась хищной. — Желаете совет, господин Грасс?

— Не откажусь, господин Вер, — кивнул тот.

— Не пытайтесь встать у меня на пути, — сказал Мишель спокойно, но весомо. — Право, не стоит.

— У меня и в мыслях этого не было, — Алан заставил себя выдавить улыбку. — Кто я — и кто вы! Мне ли тягаться с вашим талантом! Я, как вы верно заметили, всего лишь администратор…

— Вот именно, — кивнул тот, — и не стоит забывать об этом. Вы полезны господину Аму, но, думаю, на ваше место найдется не один желающий, не так ли?

— Конечно, господин Вер, — Алан уже едва сдерживался, но заставлял себя изображать дружелюбие. — Я ценю свою должность и не желаю ее потерять.

— Прекрасно, что вы это осознаете, — кивнул тот и посмотрел на Алана с выражением явного превосходства. — Всего доброго, господин Грасс.

— Всего доброго, господин Вер, — откликнулся он и проводил его взглядом.

Если бы Мишель Вер оглянулся, он был бы удивлен, поскольку никогда еще не видел на лице Алана Грасса подобного выражения. Он привык считать заместителя Второго Консула существом полезным, но ничего из себя не представляющим, так, удобным придатком, берущим на себя всю скучную и нудную работу, всю рутину, все неприятные обязанности. Он даже забывал порой, что это тоже Блонди, и у этого Блонди есть характер. Какой именно — мог бы сказать сам Рауль Ам, но к нему, конечно, Мишель с подобными вопросами не обращался. Не по статусу. Пока не по статусу…

«У меня нет ничего, — думал Алан, глядя с пустой монитор, — кроме этой беседы. Но и она ничего не дает. Она не позволяет ни в чем обвинить Вера, кроме честолюбия, а это не самое дурное свойство, во всяком случае, в глазах Рауля. Мне ли не знать! Я им не обладаю, кстати говоря. Мне достаточно того, что у меня есть, но… — он усмехнулся, усмехнулся зло, как никогда раньше. — Разве это не стоит того, чтобы бороться за него? Шансов у меня практически нет, я это понимаю. Но не попытаться — значит проиграть. Сразу, без борьбы… Что ж! Эос, похоже, научил меня и этому. Года два назад я бы снова подал на перевод… — Он припомнил тот эпизод и снова усмехнулся. — Но нет. Тогда меня многому научили. Я хотя бы попробую, а там будь что будет!»

И с этими мыслями он покинул свой кабинет и отправился на поиски Рауля. Время, правда, было позднее (или раннее, это как посмотреть), но Алан знал, что режима Рауль не придерживается.

Оказалось, что найти его не так-то просто. Его не было в кабинете, не было в лаборатории, не было в квартире, не было в особняке в Апатии. Личный коммуникатор на вызовы упорно не отвечал, а отключать его было Раулю совершенно несвойственно. Второй Консул предпочитал всегда быть на связи, чтобы в случае чего реагировать на события мгновенно. Однако, как оказалось, временами он все же изменял своей привычке. Алан отогнал мысли о том, что с Раулем что-то случилось — в самом деле, что может случиться с Блонди в Эосе? А Эоса Рауль не покидал, это Алан уже знал наверняка. Некоторое время потерянно поболтавшись по этажам, Алан окончательно оставил надежду отыскать свое неуловимое начальство. Рауль вообще отличался некоторыми странностями, это Алан понял уже давно. Никогда нельзя было знать наверняка, что сделает или скажет Второй Консул, а в последнее время он словно бы задался целью начисто дезориентировать коллег, то и дело разрушая сложившиеся в их сознании стереотипы касательно собственной персоны. А может, он всегда был таким, просто Алан раньше не обращал особенного внимания на такие мелочи…

В третий раз бесцельно проходя мимо лаборатории, Алан наткнулся на совершающего плановый обход охранника и безнадежно поинтересовался, не встречал ли тот господина Ама. К его удивлению, оказалось, что охранник Рауля видел около часа назад на шестом ярусе, и вид тот имел достаточно целеустремленный. Алан огорошено потряс головой, поблагодарил охранника и направился в указанном направлении.

Шестой ярус был отведен под служебные помещения, а кроме того, здесь располагался гигантский и превосходно оборудованный спортзал для элиты. К слову сказать, пользовались им не то чтобы часто, но все же пользовались, при удачном стечении обстоятельств здесь можно было застать даже Первого Консула, пришедшего сбросить нервное напряжение. Однако Алан даже не представлял, чтобы Рауль мог выкроить время на такое. А уж отправиться позаниматься на тренажерах в половине пятого утра… Должно быть, охранник ошибся, и Рауль направлялся куда-то еще, решил Алан, но все же решил проверить.

Как он и ожидал, в тренажерном зале никого не оказалось, и Алан готов был уже уйти, когда внезапно услышал какие-то звуки. Сориентировался он быстро, пересек один зал, второй, и вышел наконец в совершенно пустое обширное помещение с застланным матами полом. Вернее сказать, не вышел, а застыл на пороге, не в силах совладать с отвисшей челюстью. Зрелище, которое открылось его глазам, было, мягко говоря, удивительным: Второй Консул Амои, Рауль Ам, известный как утонченнейший и элегантнейший Блонди, самым плебейским образом спарринговал сразу с тремя боевыми андроидами. Что андроиды именно боевые, Алан понял немного позже, а пока он во все глаза уставился на Рауля, в очередной раз перевернувшего его представления о своей персоне с ног на голову.

Такого Рауля Алан еще не видел — быстрого, гибкого и смертельно опасного. Обычный человек не смог бы уследить за всеми его перемещениями — посреди зала метался черный вихрь, и было ясно, что окажись андроид в одиночестве, ему пришлось бы туго. Однако андроидов было трое — один высокий, не меньше Рауля ростом, только широкий, как шкаф, обманчиво медлительный, но, очевидно, чудовищно сильный, второй — нормального телосложения, но тоже не обделенный силой, а третий — невысокий и невероятно подвижный. Этого Алан безоговорочно признал самым опасным из троицы и подивился взбредшей Раулю на ум фантазии. И только после этого он понял, что удары, которыми обменивается спаррингующая четверка, никак нельзя назвать тренировочными, наносимыми не в полную силу. На глазах у Алана один из андроидов, тот, что был среднего роста, достал Рауля ударом, которым можно было пробить средней толщины стенку. Тот, правда, успел в последний момент уклониться, но не слишком-то удачно, упал на спину, перекатился через голову — только хлестнули по матам заплетенные в тугую косу золотые волосы, — и точным ударом подсек противника под колени. Андроид грохнулся с глухим звуком, но отвлекаться на него Рауль не стал, ибо шкафообразный андроид удачно подобрался сзади и сделал то, чего Алан уже давно опасался — сцапал Рауля за косу и взял его шею в захват.

Алан ожидал, что Рауль подаст условный знак, и андроид выпустит его, однако ничего подобного не произошло, более того, низкорослый андроид не стал дожидаться своей очереди, а атаковал обездвиженного Блонди. Рауль, впрочем, не растерялся, и от хорошего пинка ногой андроид улетел далеко назад, влипнув, судя по звуку, спиной в стену. Только тогда у Алана начали зарождаться некие смутные подозрения, но… не сошел же Рауль с ума?! Отвлекшись, Алан едва не пропустил самое интересное. У кого-то пониже такой трюк бы не прошел, но Рауля Юпитер ростом не обидела, поэтому мощный удар головой в лицо заставил андроида на секунду ослабить захват. Рауль не преминул этим воспользоваться, и через минуту громадный андроид, буквально срубленный жестоким приемом, свалился на пол. Алан готов был поклясться, что грудную клетку Рауль ему проломил. Однако выводом из строя самого крупного противника действо не окончилось: в дело снова вступили временно нейтрализованные андроиды, и Алан еще довольно долго наслаждался безумным зрелищем. На самом деле, прошло минуты три, не больше, но Алану показалось — не менее часа.

Наконец андроиды перестали оказывать сопротивление, подав сигналы о сдаче на милость победителя. Довольно усмехнувшись, Рауль повернулся к дверям и только теперь заметил Алана. Или сделал вид, будто только что заметил. Алан не удивился бы, если бы оказалось, что Рауль знал о его присутствии с самого начала.

Какой-то совершенно незнакомой, чуть ли не танцующей походкой Рауль направился к Алану. Андроиды, собравшись вместе, тихо переговаривались, диагностируя, очевидно, повреждения.

— Что-то срочное? — спросил Рауль, подойдя вплотную. Он лишь немного запыхался, волосы на висках потемнели от пота. Алан неожиданно подумал, что актер из Рауля превосходный: стоит вспомнить, как он показательно неуклюже заплетал волосы во время приснопамятного бунта, и посмотреть на него сейчас — ни одна прядь ведь не выбивается, и это после такой драки! А вряд ли он в такое время пользовался услугами фурнитуров…

— Нет, — ответил Алан несколько обескураженно. — Ничего.

— Ясно, — кивнул Рауль. Без привычно падающих на глаза длинных прядей его лицо казалось почти незнакомым. — А почему у тебя такой вид, будто ты увидел нечто… хм-м… невероятное?

— Потому что так оно и есть, — брякнул Алан. Рауль, чуть склонив голову к плечу, внимательно смотрел на него, машинально потирая наливающийся на руке кровоподтек. До Алана наконец-то дошло, откуда у кабинетного деятеля, каким считался Рауль, берутся такие восхитительные синяки на самых неожиданных местах. Прежде он все недоумевал — ну не на столы же Рауль натыкается! — но спросить не решался. — Это ведь боевые андроиды, так?

— Конечно, — кивнул Рауль. — С обычными неинтересно. Слишком много ограничений.

— Ты с ума сошел! — вырвалось у Алана. — Они же…

— Они замечательные спарринг-партнеры, — улыбнулся Рауль. — Вернее, стали таковыми после того, как я снял кое-какие блоки.

— Он же тебе чуть шею не сломал, — пробормотал Алан. — Почему ты не скомандовал остановиться?

— А он бы не послушался, — еще более лучезарно улыбнулся Рауль. Выглядел он словно бы самую чуточку пьяным, да и немудрено, от такого выброса адреналина… — Видишь ли, у них установка — сражаться до последнего. Пока я их не вырублю — или они меня, бой не закончится, командуй не командуй.

— А что, бывало, что и тебя вырубали? — не удержался Алан, поразившись такому безумию.

— Бывало, — равнодушно пожал плечами Рауль. — Правда, давно. Пожалуй, надо достать четвертого…

Алан только покачал головой, окончательно потеряв дар речи.

— Но зачем?.. — спросил он наконец.

— Нужно поддерживать форму, Алан, — нравоучительным тоном сказал Рауль. — Ты, кстати, когда последний раз сюда заглядывал? Ах, молчишь… В следующий раз можешь ко мне присоединиться, я разрешаю.

— Н-нет… — выдавил Алан, представив себя в глубоком нокауте. — Пожалуй, я воздержусь… от таких радикальных мер.

— Как хочешь, — снова пожал плечами Рауль. Алан вздохнул и отвел взгляд. Рауля ему приходилось видывать в разных видах, но почему-то в этой спортивной одежде, оставляющей открытыми руки и шею, он выглядел особенно… особенно… Алан так и не смог подобрать подходящего слова. — Я в душ. Хочешь со мной?..

Алан в очередной раз потерял дар речи.

Коротко рассмеявшись, Рауль прошел мимо Алана, задев его плечом. Тот остался стоять, так и не поняв, пошутил Рауль или нет. Он никогда этого не понимал.

Ждать пришлось довольно долго, но, наконец, Рауль появился снова, уже при полном параде, с распущенными, чуть влажными волосами. И лицо у него было такое, какое подобает иметь Второму Консулу.

— Так зачем ты меня искал? — спросил он, не тратя более времени на предисловия. — Если ничего не случилось, то, значит, речь о чем-то… хм…

— Я бы не стал называть это личным, — ответил Алан холодно, и его самого удивила эта холодность. — Просто, видишь ли, я располагаю некоторыми фактами касательно твоего нового сотрудника…

— Нашего, — поправил Рауль.

— Твоего, — в свою очередь поправил Алан и снова поразился себе. — Я думаю, ты понимаешь, которого именно.

— Положим, я догадываюсь. — Зеленые глаза сузились, но угрозы во взгляде пока не читалось. — И что же тебе стало известно?

— Немногое, — ответил тот и протянул на раскрытой ладони диктофон. — Это первое. Ничего особенного, конечно. Но есть еще и второе…

Рауль небрежно повертел в пальцах диктофон, а потом резким движением… попросту сломал его — посыпалась на пол пластиковая крошка.

— Я тебе благодарен, — сказал он, и Алан не понял, что именно услышал в его голосе — презрение или насмешку, — но я не хочу, чтобы ты становился тем, кого наш любезный Вернер именует стукачом. Пусть даже из лучших побуждений.

Алан замер, не зная, что сказать. Как теперь перейти ко второй части заготовленной речи? Как объяснить, что помыслы Мишеля направленя не только и не столько на научную карьеру…

— Но… — произнес он.

— Никаких «но», — приказным тоном сказал Рауль. — Ты всё еще мой заместитель, не забывай.

— Всё еще, — усмехнулся Алан, бестрепетно выдержав взгляд начальника. — Надолго? Предупреди заранее, не сочти за труд!

— Непременно, — чуть наклонил голову Рауль, и знаменитая его прядь скользнула вперед. — Я не забываю даже о таких мелочах, да будет тебе известно. Впрочем, я полагал, ты лучше изучил меня за прошедшие годы.

— Мне тоже так казалось, — ответил Алан устало. Всё-таки он не был приспособлен для подобных пикировок. Тем более с собственным начальником. — Видимо, я ошибался. Прости, что побеспокоил.

Он развернулся и отправился прочь, чувствуя на себе взгляд Рауля. Но тот не окликнул его, не сказал ни слова, и это означало… Алан не знал, что это означает. Разве только одно — ему не удалось. Даже простой разговор с Мишелем передать не удалось, что уж там говорить о каких-то домыслах! Если Рауль не желает слушать, он и не станет, и ты ничего с ним не поделаешь…

Оставалось только ждать и наблюдать, и Алан проделывал это с каким-то даже болезненным любопытством, стараясь, однако, не обнаруживать своего интереса. Рауль с ним после того инцидента общался сугубо официально, только по делу, большую часть времени посвящая перспективной разработке Мишеля Вера и, соответственно, ему самому. (Судя по тому, что жалоб не поступало, экспериментаторы либо отказались от включения в опыты всего Эоса, либо транслировали какие-то положительные эмоции, либо просто те, кто мог пожаловаться, теперь ночевали в Апатии.)

Алан с удовольствием не покидал бы своего кабинета, если бы не безумное количество возложенных на него обязанностей. И, конечно, он слышал перешептывания сотрудников, он всё знал — поработав в таком месте, начинаешь собирать сплетни уже чисто автоматически, а уж если приложить некоторые старания… Все знали: господин Ам крайне увлечен новым сотрудником. В каком смысле? Во всех смыслах! Но вы и взгляните: разве господин Вер не достоин подобного? Он прекрасный ученый, он истинный самородок, и характер у него наиприятнейший, он весел, он умеет находить общий язык с сотрудниками, не то что… На этом месте сплетники обычно оборачивались, чтобы проверить, нет ли поблизости Алана, а если обнаруживали его, то делали вид, будто речь шла о ком-то вовсе постороннем.

Это было не в новинку, это повторялось с завидной регулярностью, но теперь в особенности действовало на нервы. Особенно же злило то, что поделать Алан уже ничего не мог. Обращаться к кому-то постороннему? Вот уж увольте от удовольствия демонстрировать им свой позор и своё полнейшее бессилие! Да и не зависело теперь от него ровным счетом ничего. Переубеждать Рауля не взялся бы и Первый Консул, куда уж остальным… Алан сделал всё, что было в его силах. О, он мог бы поступить и иначе. Мог подправить кое-что в экспериментальной установке, мог подделать результаты работы Мишеля — запросто, у него имелись все необходимые доступы. Серьезного вмешательства и не требовалось, но… Он даже думать об этом без отвращения не мог. Да, возможно, после пары провалов Рауль охладеет к Мишелю, но каково будет ему самому? Постоянно вспоминать о том, что выиграл не за счет ума и способностей, а таким вот гнусным подлогом? Да и Рауль может это понять, а тогда уже… Тогда обратной дороги не будет. Алан это прекрасно осознавал, а потому предпочитал мучиться молча… И наблюдать, конечно.

Как сегодня. Почти все сотрудники уже разошлись, остались только самые стойкие. Алан, конечно, он никогда не покидал рабочего места раньше Рауля, сам Рауль, Мишель и еще кое-кто. Они расположились там, где их мало кто мог видеть, кроме Алана — тот знал каждый закоулок в лаборатории, умел встать так, чтобы разглядеть скрытое от посторонних глаз. Подглядывать ему тоже претило, но тут уж он удержаться не мог, тем более, эти двое не очень-то и таились.

Стояли, обсуждали что-то очень живо, и Мишель всё ближе наклонялся к Раулю, будто чтобы лучше слышать его… Вот уже почти вплотную, — а ведь Рауль почти никого не подпускает к себе на столь близкое и опасное расстояние! — вот Мишель кладет ему руку на плечо, а тот лишь благосклонно улыбается, а потом даже смеется какой-то удачной шутке. А Мишель не теряет времени даром, он касается волос Рауля — тоже жест, позволенный лишь избранным, и Алан только стискивает зубы до боли, — осторожно перебирает в пальцах длинные пряди, и тот не возражает. Даже склоняется ближе — видимо, Мишель говорит совсем тихо. И Алану не нужно объяснять, о чем именно он говорит: достаточно взглянуть, как насмешливо изгибается бровь Рауля, он ведь прекрасно знает эту гримасу, и эту улыбку, сдержанную, но многообещающую, он тоже знает… Только глаз не разглядеть, а жаль!

А Мишель уже совсем близко, и завладевает рукой Рауля, и чуть ли не шепчет ему на ухо, а тот чуть откидывает голову назад, обнажая горло, и Алан прикрывает глаза…

Очень зря он это сделал, как выясняется. Потому что стоит ему опустить ресницы, чтобы не видеть, не знать, не думать…

От грохота подскакивают все наличные сотрудники. Алан распахивает глаза, и представшее ему зрелище настолько невероятно, что он едва сдерживается, чтобы не помотать головой.

Рауль держит Мишелся за горло, на весу. Очень опасно держит, чуть сильнее сжать пальцы — и конец, Алан ведь видел его в деле, с боевыми андроидами, и понимает, что будет, если Рауль включит тот режим. Мишель, если этого и не знает наверняка, но чувствует инстинктивно, даже не пытается вырываться, только хватается за запястье Рауля и пытается достать ногами до пола.

Рауль держит его так с минуту, медленно, по миллиметру сжимая пальцы и с исследовательским интересом вглядываясь в красивое, искаженное ужасом лицо. Никто, конечно, не пытается кинуться на выручку Мишелю, сумасшедших в лаборатории нет.

Кроме Алана.

Он не знает, что натворил Мишель (хоть и догадывается), но понимает, что разбирательства с трупом им совсем ни к чему, даже если этот потенциальный труп очень заслуживает того, чтобы оказаться таковым…

— Рауль, — тихо подступает он ближе, — оставь!

— Не нужно, Алан, — тот бросает на него мимолетный взгляд, и Алан с удивлением не замечает в этом взгляде ни злости, ни бешенства, ничего подобного, только удовлетворение. Рауль снова смотрит на Мишеля, легонько встряхивает его, спрашивает почти ласково: — Итак, господин Вер, сколько же должен был составить ваш выигрыш в случае удачи вашего предприятия?

Тот пытается мотнуть головой, но не может по понятным причинам, и серые глаза расширяются от ужаса, встретившись с зелеными, ледяными.

— Полагаю, немало, — констатирует Рауль. — Юпитер, какая мерзость… А вы ведь казались настолько перспективным сотрудником!

«Он знал! — будто кипятком обдает Алана. — Да он же с самого начала знал! С чего я взял, что Эмиль предупредил одного меня?»

Рауль внезапно разжимает пальцы, и Мишель с грохотом рушится на пол, хватается за горло, задыхаясь, не пытается даже поднять глаз на остальных.

— Подите прочь, — сухо и холодно говорит Рауль. — Я не желаю вас больше видеть. Стоило бы, пожалуй, вас изувечить, но вы даже этого не заслуживаете.

С этими словами он брезгливо стягивает перчатки, палец за пальцем, швыряет в сторону, едва не угодив кому-то в лицо — любопытные все-таки подтянулись.

— Прочь, я сказал, — повторяет Рауль таким тоном, что ему подчиняется не только полностью деморализованный Мишель, но и остальные сотрудники.

Кроме Алана. Он твердо решает, что уйдет, только если ему будет приказано лично. В конце концов, он первый заместитель…

— Какая гадость… — устало выдыхает Рауль и небрежно кладет руку ему на плечо. — Представь себе, Эмиль стоил всего лишь полтора миллиона! Правда, это было давно.

— Сколько он поставил на тебя? — с трудом — в горле пересохло — спрашивает Алан.

— Понятия не имею, но, подозреваю, много.

— Откуда ты вообще узнал? Эмиль?..

— Нет, — удивленно взглядывает на него Рауль. — Но что же, ты полагаешь, я не узнаю всю подноготную сотрудника, прежде чем взять его в своё подразделение?

— Мне тоже доступно его личное дело, но там…

— Там нет сплетен, — усмехается Рауль. — Я всегда навожу справки по месту прежней работы. А там очень многое могут рассказать о коллеге, особенно если он вдруг совершает карьерный взлет, а остальные остаются на месте… Там мне и поведали, что некто Мишель Вер очень любит сослуживцев. Особенно тех, кто старше по званию. Особенно красивых. Он может угробить массу сил и времени, но завоюет такого… коллегу. А чтобы компенсировать себе затраты на это завоевание, принимает ставки на то, как скоро это произойдет. Ясно?

— О да, — Алан заставляет себя улыбнуться. А еще ему очень хочется сбросить руку Рауля, но он не решается. — Значит, ты просто ждал, пока он предпримет решительные действия?

Алан знает: Эмиль в ответ на предложение Мишеля попросту набил тому морду, по молодости он был очень горяч и довольно-таки несдержан. Инцидент замяли, потому как Эмиль уже был заместителем начальника департамента, а Мишель всего лишь рядовым сотрудником, но…

— Именно.

— И мои сведения тебе не пригодились.

— Отчего же… — Рауль крепче сжимает пальцы.

— Тогда почему не принял их?

— Я ведь сказал, почему.

— Ясно…

— Алан, — Рауль разворачивает его к себе лицом и смотрит в глаза. Ему вообще очень тяжело смотреть в глаза, но в последнее время Алану это удается. — Хватит.

— Чего именно — хватит?

Не стоит разговаривать с Раулем таким тоном, но сил сдерживаться больше нет.

— Ты мне не веришь, верно? Ты мне до сих пор не веришь, — чуть заметно улыбается Рауль. — Ты не поверил, когда я привел тебя в кабинет и сказал, что отныне это твоё место. Ты не поверил, когда я сказал, что мне не нужен другой заместитель. Ты не поверил, когда я… — Он молчит. — Так вот, этого — хватит. Либо ты мне веришь, либо нет.

— Я не могу себя заставить, — тихо отвечает Алан. — Ты слишком далеко. Или высоко, как тебе будет угодно. А я…

Кажется, Рауль его понимает.

— А ты никогда не думал, что мне нужен якорь, который привязывал бы меня к действительности? –так же тихо спрашивает он. — Вижу, не думал. Или ты до сих пор полагаешь, будто я тебя выбрал за твою неземную красоту и безумный талант?

— Этого у тебя и у самого в избытке, — не может сдержаться Алан.

— Вот именно, — совершенно серьезно кивает Рауль. — На двоих хватит с лихвой…

Алан молча опускает голову. Умом он понимает, да, но поверить всё равно не может, даже когда Рауль осторожно привлекает его к себе, когда он касается лбом широкого плеча, обтянутого форменным костюмом, и длинные волнистые пряди щекочут щеку…

— Ты безнадежен, — констатирует Рауль почему-то весело. — Впрочем, будь ты другим…

Он отталкивает Алана, встряхивает головой и что-то переключает на приборе Мишеля Вера.

— Ты что творишь? — хмурится Алан. Ему неловко, он не знает, как себя вести, и проще говорить о работе, чем…

— Сегодня ночью, — доверительно сообщает Рауль, — всему Эосу будут сниться изумительные сны!

Назад: Интервал доверия

Дальше: Цветок жизни