Измайлова Кира
Апрель в Лондоне
Весна в Лондоне и окрестностях выдалась на удивление теплой и ясной, и это не могло не радовать как местных жителей, так и приезжих.
— Нам сюда, мисс, — позвала молоденькую девушку, заглядевшуюся на ослепительно-голубое небо, ее солидная спутница. — Прошу.
— Благодарю, мисс Хармонд, — ответила та и вслед за дамой подошла к внушительному крыльцу, на ходу одергивая видавший виды плащик и поправляя шарф. — Какой красивый дом!
— Да, если верить хозяйке, это георгианский стиль, — сказала мисс Хармонд, рослая костлявая женщина в строгом деловом костюме. — Но я, увы, в архитектуре не разбираюсь, могу сказать лишь, что дом не мешало бы покрасить. Но упаси вас боже заикнуться об этом! Тут ничего не менялось со дня смерти хозяина… кстати, об этом тоже заговаривать не вздумайте.
— Как скажете, — кивнула девушка, видевшая, что никакой это не георгианский стиль, а мешанина самых разных деталей, от ампира до… сам черт ногу сломит!
«Впрочем, — подумала она со смешком, — было бы забавно, если бы черт сломал ногу именно на Чёрч-стрит! Ах ты, это ведь уже другая…»
— Что вас так развеселило, мисс? — покосилась на нее спутница.
— Ровным счетом ничего, мисс Хармонд, — смиренно отозвалась девушка, — просто сегодня очень хороший день, нельзя не порадоваться чудной погоде!
— Будем надеяться, что для вас этот день и впрямь окажется хорошим, — сдержанно усмехнулась та и нажала на кнопку звонка, прятавшуюся в хитросплетении ветвей дикого винограда, заплетшего весь фасад особняка.
Пришлось обождать, но наконец дверь распахнулась. На пороге объявилась пожилая женщина в накрахмаленном белом переднике, с настоящей наколкой в седых волосах. Девушка восторженно округлила глаза.
— Чего изволите? — церемонно спросила горничная (а никем иным она оказаться просто не могла!).
— Мисс Хармонд со спутницей к миссис Смайт, по поводу новой работницы, — учтиво ответила сухопарая дама.
— Проходите, мисс, — горничная посторонилась, — хозяйка ожидает вас в гостиной. Разрешите ваши плащи…
Мисс Хармонд придирчиво осмотрела свою подопечную. Одета, конечно, не бог весть как, в твидовую юбку и свитерок, на ногах скромные ботинки… но хоть не размалевана, как все нынешние девицы, а волосы заплела в две косички, отчего стала похожа на школьницу, хотя была уже существенно старше.
— Идемте, не стоит заставлять миссис Смайт ждать, — сказала она и прошла вслед за служанкой. Девушка скромно последовала за ними.
— Мисс Хармонд! — встретила их хозяйка дома, даже не подумав подняться из кресла навстречу. — Ну, кого вы привели ко мне на этот раз?
Это была поистине монументальная дама, не толстая, но очень крупная (и, судя по всему, немилосердно затягивавшаяся в корсет, как в далекой молодости, отчего дышала с некоторым трудом). Полуседые волосы ее были уложены замысловатыми буклями, она курила сигарету в длинном мундштуке и угощалась кофе с марципанами.
— Добрый день, миссис Смайт, — подобострастным тоном отозвалась мисс Хармонд.
— Добрый день… — эхом повторила девушка, стараясь принять как можно более скромный вид.
— Это вот, изволите ли видеть, мисс Кимберли, студентка последнего курса лондонского колледжа, мне показалось, она может вам подойти…
— А отчего студентка лондонского колледжа ищет работу с проживанием в предместьях? — изогнула выщипанную бровь миссис Смайт и выпустила клуб дыма.
«Она похожа на Синюю гусеницу», — невежливо подумала девушка, ощутила тычок под ребра и голосом пай-девочки произнесла:
— Видите ли, миссис Смайт, я из небогатой семьи, родители поддерживают меня, как могут, но в этом году цены так взлетели, что даже общежитие стало для меня слишком дорого…
— Неужто ездить на учебу в Лондон будет дешевле?
— О да, миссис Смайт! В этом году мы занимаемся индивидуальными проектами, поэтому должны лишь отчитываться перед руководителем примерно раз-два в неделю, а если договориться, то и реже. Летом же так и вовсе не нужно ездить… почти…
— Мисс Кимберли — отличная студентка, я думаю, ей не составит труда так спланировать свой график, чтобы как можно реже отлучаться, — вставила мисс Хармонд, подобострастно улыбаясь.
— Хм… — задумчиво произнесла хозяйка дома и сделала жест пухлой ручкой, мол, присаживайтесь. — Итак, мисс Кимберли, если я верно поняла, то ваши условия — это стол, проживание, один-два выходных в неделю и возможность заниматься?
— Да, миссис Смайт. Того, что присылают мне родители, хватит на проезд и кое-какие мелочи, но не на жилье, — тяжело вздохнула девушка, сложив руки на коленях и стараясь одернуть юбку пониже.
— Хм… — повторила дама. — У вас есть опыт работы с больными? Медицинское образование? Педагогическое?
— Нет, миссис Смайт, — удивленно произнесла та.
— Мисс Кимберли специализируется на памятниках архитектуры, — вовремя встряла мисс Хармонд, — и ваш дом, дорогая миссис Смайт, произвел на нее неизгладимое впечатление!
— О да! — подхватила девушка. — Если бы можно было узнать побольше об истории его постройки, об архитекторе, это могло бы стать украшением моей исследовательской работы!
— Какие кругом подхалимы, — покачала головой хозяйка, но видно стало, что она польщена. — Что ж… Мисс Кимберли, вам известно, какие именно обязанности я намерена вам вменить?
— Мисс Хармонд сообщила лишь, что требуется присмотр за ребенком, — обтекаемо ответила та и удостоилась благодарного взгляда.
— Ясно… — миссис Смайт отложила сигарету и позвонила в колокольчик. — Мэгги, подай чаю гостьям.
— Сию минуту, мадам, — горничная исчезла так же бесшумно, как и появилась.
— Итак, мисс Кимберли, я потому и интересовалась вашим опытом, что считаю — за ребенком должны присматривать квалифицированные работники. Правда, все сиделки и няньки, которых до сих пор присылала мисс Хармонд, долго не задерживались…
Та покаянно вздохнула.
— Поскольку, мне кажется, в целом вы мне подходите, — задумчиво произнесла миссис Смайт, — нужно обговорить детали. Сумеете ли вы справиться с капризным, невоспитанным, избалованным, да вдобавок еще болезненным мальчиком двух лет от роду?
— Разумеется, миссис Смайт! — широко улыбнулась девушка. У нее отлегло от сердца.
— Откуда такая уверенность? — прищурилась та.
— О, видите ли, хоть специального образования у меня нет, зато есть шестеро братьев и сестер мал мала меньше… Так что с детьми я справляться умею, миссис Смайт, я с детства помогала матери!
— Неудивительно, что семья ваша бедствует, — хмыкнула та, — по-моему, следовало бы принять закон, запрещающий заводить больше детей, чем люди могут прокормить.
— Совершенно верно, — поддакнула мисс Хармонд, украдкой утирая платочком пот со лба.
— Простите, миссис Смайт, да только в наших краях так принято, у нас же ферма, а чем больше работников, тем лучше, — с деланным простодушием произнесла девушка. — Старшие-то уж отцу помогают, да вот последние два года выдались неурожайными, потому и денег мало…
— Хм, ну, пусть так, — милостиво кивнула хозяйка дома. — А что же это вы, милочка, на ферме не остались, а подались архитектуру изучать?
— О, — опять же деланно смутилась Кимберли. — У нас там неподалеку есть заброшенное поместье, очень красивое, хоть и полуразрушенное. Я там играла в детстве, рассматривала всякие скульптуры, росписи на стенах, вот и увлеклась. А родители не препятствовали, они гордятся, что я смогла в колледж поступить.
— Неисповедимы пути Господни, — вставила мисс Хармонд.
— Это верно, — величественно кивнула миссис Смайт. — Ну что ж… Пожалуй, по рукам. Когда вы сможете приступить к своим обязанностям, мисс?
— Когда вам будет угодно, хоть сию минуту, — пожала плечами девушка.
— Вам разве не нужно привезти багаж?
— Он в моей машине, — тяжело вздохнула мисс Хармонд. — Там всего-то саквояж да чемодан с книгами… Вот ключи, мисс, подите принесите…
— То есть вы, плутовка, были уверены, что я возьму эту девушку? — засмеялась миссис Смайт, погрозив той похожим на сардельку пальцем.
— Ах, дорогая миссис Смайт, но лучше и пожелать нельзя! — всплеснула та руками. — Тихая, скромная девушка, в колледже о ней отзываются исключительно хорошо, вдобавок, вы же слышали, из многодетной семьи…
— Ну это мы еще посмотрим… — хозяйка тяжело вздохнула. — Впрочем, выбора нет, Мэгги не справляется одновременно и с хозяйством, и с ребенком, а меня совершенно замучили мигрени… Вдобавок я совсем не представляю, как обращаться с маленькими детьми!
— По силам ли вам такая обуза? — осторожно спросила мисс Хармонд.
— Но милочка, я же не могу взять и вернуть мальчика обратно! Какие пойдут слухи? Что станется с моей репутацией? О нет, это мой крест, и нести его буду я! — пафосно изрекла миссис Смайт и приложила руку к обширной груди. Потом переключила внимание на горничную, принесшую чай, и велела: — Мэгги, покажи мисс Кимберли, куда отнести чемоданы.
— Да, мэм…
Отделавшись от сомнительного гостеприимства миссис Смайт, мисс Хармонд села за руль своего скромного автомобильчика и выдохнула с облегчением. Эта клиентка была сущим наказанием: ее непомерным требованиям соответствовал разве что ангел небесный, но они в Лондоне не водятся, какая жалость… Правда, сменив десяток сиделок, нянек, горничных и прочих, миссис Смайт поубавила пыл и, скрепя сердце, согласилась хоть на кого, кто согласится за умеренную (правду говоря, более чем умеренную) мзду ухаживать за ребенком. Который, к слову, доставлял массу хлопот… «И какя была охота даме в летах взваливать на себя такую обузу? — всякий раз спрашивала себя мисс Хармонд. Хотя она знала официальную версию, что-то ей казалось неправильным… — Право, само провидение послало мне эту девушку! Надеюсь, она продержится хотя бы пару недель… но пару-тройку вариантов всегда нужно держать в запасе.» С этой мыслью она и отправилась снова на лондонскую биржу труда, где всегда было множество безработных девушек и женщин, и которых мисс Хармонд отсеивала в соответствии со строгими требованиями своих работодательниц, которым самим недосуг было проводить первичный отбор, они лишь одобряли или не одобряли выбор…
* * *
— Мисс, вы отнесли свои вещи? — поинтересовалась хозяйка, когда Кимберли появилась в проеме двери.
— Да, миссис Смайт, — ответила та. — Очень милая комната, такая светлая! Люблю, когда из окна далеко видно, в Лондоне не то, крыши заслоняют весь вид, и этот смог…
«Положим, комната моя — не Букингемский дворец и даже не дворцовая мансарда, — добавила она про себя, — но жить можно. Хотя летом там наверняка жарища!»
— Хм, — сказала хозяйка. — Вижу, язык у вас подвешен. Кстати, говорите мне «мэм» или «мадам».
— Как вам будет угодно, мадам… Да, я посещала курсы риторики в колледже.
— Вы же занимаетесь памятниками архитектуры, к чему вам риторика? — неподдельно изумилась миссис Смайт.
— А как же уговорить спонсора выделить средства на исследовательский проект или на реставрацию старой усадьбы, если двух слов связать не можешь? — улыбнулась девушка. — Это очень полезная наука, мадам!
— Тоже верно… Вот что, присаживайтесь-ка, милочка, выпейте чаю, пока он совсем не простыл, а я пока введу вас в курс дела…
— Спасибо, мадам.
— Кстати, как вас по имени? Я не привыкла звать прислугу по фамилии, мне это кажется вульгарным, — спохватилась вдруг миссис Смайт.
«Это тебе кажется недостаточно аристократичным», — подумала девушка, но ответила:
— Эйприл, мадам.
— Какое простонародное имя, — сморщила та носик.
— Увы, родители мои несколько обделены фантазией, поэтому у нас есть еще Мэй, Джун, Джулия, Огаст… и, слава богу, просто Джон.
— Боже, — засмеялась миссис Смайт, чуть не пролив чай, — а это забавно!
— Просто папа когда-то слышал, что римляне называли детей по порядку, — сообщила Эйприл. — Ну… Праймус, Секундус… А поскольку латыни он не знал, то поступил проще.
— Мило, мило… — та отставила чашку. — Однако вернемся к вашим обязанностям. Итак, как я уже сказала, вам предстоит заниматься ребенком.
Лицо Эйприл, украшенное веселыми конопушками, выразило вежливое внимание.
— Пожалуй, надо пояснить… — задумчиво сказала хозяйка, прикуривая очередную сигарету. — У нас с супругом детей не было, и хотя он частенько предлагал взять на воспитание сиротку, я была категорически против. Но после смерти моего дорогого Джорджа… — тут она всхлипнула, — я ощутила себя такой одинокой в этом огромном доме! Я подумала, что он все-таки был прав… и решила исполнить его желание хотя бы теперь.
«Да-да, сейчас ты расскажешь, как тебе захотелось, чтобы в доме звучал топот маленьких ножек…» — невежливо подумала Эйприл.
— Было бы так славно, если бы по дому бегал малыш, — продолжила миссис Смайт, — однако я опасалась брать сироту из приюта! Мало ли, кем были его родители, вдруг алкоголиками или преступниками? По совсем маленькому ребенку не вдруг поймешь, какая у него наследственность, а потом может быть поздно. И уж тем более я не хотела взрослого шалуна…
«Пошла легким путем, теперь расхлебывай», — сказала про себя девушка и изобразила еще большее внимание. У нее было очень выразительное лицо, она могла сыграть и сельскую простушку, и прожженную лондонскую деваху, любительницу ночных клубов, и интеллигентную девушку из хорошей семьи, чем всегда без зазрения совести и пользовалась.
— И тут, представьте, подвернулся поразительный шанс, просто идеальный вариант, — вещала миссис Смайт, — одна дальняя знакомая услыхала, что я ищу дитя для усыновления и поспособствовала… О, там такая трагическая история! Но, главное, я могу быть уверена, что родители мальчика были совершенно нормальны…
— А что с ними случилось, мадам? — осторожно спросила Эйприл.
— Страшное несчастье, — покачала та головой. Она явно была из тех дам, которым доставляет неизъяснимое удовольствие делиться такими вот… трагедиями. — Ребенок заболел то ли корью, то ли ветрянкой, вечно путаю… Его на всякий случай поместили в дорогую клинику во избежание осложнений, и вот, пока мальчик находился там, его мать с отцом погибли!
— Боже, какой ужас! — искренне произнесла девушка. — Как же так вышло?
— Их сбил машиной какой-то пьяница, — вздохнула миссис Смайт. — А других родственников у малыша то ли не осталось, то ли они не захотели его брать к себе… Хорошо еще, лечение было полностью оплачено, так что до выздоровления бедняжка оставался в клинике, а потом встал вопрос об отправке в приют. Но я успела первой, — не без гордости произнесла она. — Спасибо другой моей знакомой, она мне подсказала… гхм…
— Как ускорить процесс усыновления, — услужливо подсказала Эйприл.
— Вот-вот, совершенно верно. Правда, — дама глубоко затянулась, — я и не подозревала, сколько хлопот с такими маленькими детьми! И какие кругом лгуны… Мне обещали веселого шаловливого карапуза, а мальчик плохо ест, плохо спит, ни словечка не говорит, хотя меня в один голос уверяли, будто он уже болтает вовсю!
— Может быть, он еще не оправился после болезни? — осторожно поинтересовалась девушка.
— Да нет, врачи уверяют, что он здоров, — пожала плечами миссис Смайт. — Но капризен невероятно. Хорошо еще, моя спальня в другом крыле, я не слышу этого вечного хныканья… Бессонница ужасно вредна для цвета лица!
— О, это верно, мадам. Когда я готовлюсь к сессии, то делаюсь похожей на мумию от недосыпа. Круги под глазами…
— Ну, вы еще очень молоды, вам это не повредит, а вот в моем возрасте стоит поберечь себя.
— Вы прекрасно выглядите, мадам, — польстила ей Эйприл, чувствуя, что эта работенка окажется вовсе не синекурой, как расписывала мисс Хармонд.
Немудрено, что из этого дома сбегают все няньки-сиделки! Но что уж, придется потерпеть, потому как денег действительно в обрез, а студентку возьмут далеко не на всякую работу, и без таких желающих хватает…
— Ах, ну что вы… Вы допили чай? — неожиданно сменила тему миссис Смайт. — Тогда идемте, я покажу вам вашего подопечного.
— С удовольствием, мадам, — покорно согласилась девушка.
«Лучше бы ты собаку завела, — вздохнула она про себя, — или кошку. Хотя их тоже жалко… Но они убежать могут, а ребенку куда деваться?»
* * *
— Ах, какая прекрасная детская! — без тени иронии воскликнула Эйприл, остановившись на пороге большой светлой комнаты. — Сколько игрушек!
— Да, милочка… — миссис Смайт, слегка запыхавшаяся после подъема по лестнице, скорбно сложила руки на животе. — Столько денег — и все впустую! Кэвина ничто не интересует, возьмет, повертит в руках — и бросает… Гм… а зачем вы разуваетесь?
— Я же не могу войти в детскую в уличной обуви, — удивленно ответила та, скидывая туфли. — Мало ли, что могло прицепиться…
Если мальчику в самом было около двух, как сказала миссис Смайт, то выглядел он слишком хрупким и худеньким.
— Накормить его — целая история, — сокрушенно произнесла хозяйка, — каждый раз случается настоящий скандал.
— Мадам, прошу прощения, а сколько времени он уже в вашем доме? Кажется, вы сказали, да я запамятовала от волнения, — покаялась Эйприл.
— Да уже скоро четыре месяца, — вздохнула та, — вот как раз после Рождества его ко мне и привезли.
— Как странно… Я подумала, — пояснила девушка, — может, он просто привык к другому питанию и дома, и в клинике, но за такое время мог бы и переучиться…
— Вот и я удивляюсь! Так, ну вы намерены браться за дело? Вы вроде бы сказали, что готовы начать немедленно, — повелительным тоном произнесла мисс Смайт.
— Ну конечно, мадам, — покорно ответила Эйприл. — Я только хотела уточнить еще кое-какие мелочи, если вас не затруднит.
— Слушаю.
— Могу я сама готовить для Кэвина? Заодно я и Мэгги пособлю, ну там… посуду помыть, еще что-нибудь… По мелочи, а все же подмога!
— И, конечно, потребуете за это отдельной платы? — подозрительно прищурилась миссис Смайт.
— Ну что вы, мадам! Просто я так привыкла: пока толчешься у плиты, так или иначе, что-то еще да сделаешь, — улыбнулась девушка. — Мне нетрудно, я соскучилась даже, а то в общежитии какая готовка? Негде, да и не из чего…
— Ну ладно… — милостиво разрешила та, — если Мэгги не станет возражать, пускай. А теперь давайте-ка познакомимся… Иди ко мне, Кэвин! Ну, иди к мамочке на ручки!
Она наклонилась над большим манежем, а Эйприл нахмурилась.
«Ты великоват уже для манежа, парень, тебе бегать пора! Ну ладно, будем считать, это временная мера, потому что Мэгги за тобой точно не уследить… Только почему ты так шарахаешься от этой тетки?»
— Ну, иди, познакомься с тетенькой, — ворковала миссис Смайт из последних сил. — Скажи, как тебя зовут? Кэ-вин! Ну скажи — Кэ-вин!
Девушка поморщилась: от громкого голоса работодательницы зазвенело в ушах даже у нее, а мальчик так и вовсе расплакался.
— Видите? — выпрямилась миссис Смайт. — Ужасно непослушный…
— Я думаю, он просто испугался незнакомого человека, мадам, — спокойно сказала Эйприл, подумав о том, сколько таких тут перебывало за последние несколько месяцев. — Если вы позволите, я постараюсь его успокоить.
— Ну что ж, займитесь делом, — кивнула та и приложила пальцы к виску. — Ах, от этих криков у меня раскалывается голова! Пойду приму таблетку и прилягу… Да, милочка, обедать будете с Мэгги на кухне. У меня вечером гости, а вы, уж простите, одеты явно не для выхода в свет!
— Хорошо, мадам, — с большим облегчением произнесла девушка. — Как вам будет угодно!
— Ах, уймите же его поскорее… — простонала миссис Смайт и величественно удалилась.
Эйприл поплотнее прикрыла дверь и осмотрелась. Да, комната отличная, вещи все очень дорогие. Вон кроватка, горы игрушек, мягкий пушистый ковер на полу, в шкафу — девушка тут же проинспектировала его, — уйма одежек для любой погоды… За неприметной дверью — отдельная ванная комната со всеми удобствами, красота, да и только.
— Решено, я переезжаю сюда, — произнесла она вслух. — А иначе мне что, бегать сюда с чердака каждые полчаса? А спать когда?
Эйприл снова взглянула на мальчика. Тот уже устал плакать и только тихо всхлипывал, размазывая слезы по щекам.
— М-да, — сказала она, без особых церемоний вытащила Кэвина из манежа, поставила на ковер, а сама уселась рядом, осторожно придерживая мальчика на всякий случай. Стоял он не очень уверенно, попыток сделать шаг вообще не делал.
«Похоже, парень, тебя прикупили вместо куклы, только забыли, что ты-то не кукла, а человек. Сиделкам что — вымыт, накормлен, уложен, а что не носится, как электровеник и не портит ничего, так оно и спокойнее. Хозяйка зайдет потетешкаться, а больше ей ничего не надо.»
— Меня зовут Эйприл, — сказала девушка, энергично оттирая зареванную физиономию мальчика собственным платком. — И у меня еще шестеро братьев и сестер, родители как нарочно подгадывали, чтоб те уродились каждый в следующий месяц… Джону не повезло, он февральский. Или повезло, кто его знает, а? А тебя как зовут?
Тот отвел взгляд и, кажется, снова изготовился заплакать.
— Эй, только без рёва, — возмутилась Эйприл, потормошив его. — У нас на ферме знаешь, как? Кто рёва — того ведут к корове, а корова ка-а-ак лизнет, потому как слезы соленые, а животные соль любят, а язык у нее жуть какой шершавый! Так и без носа остаться можно! Хочешь остаться без носа?
Мальчик застенчиво помотал головой.
— Вот и не реви тогда, — сказала девушка. — Хорошо еще, ты меня понимаешь, только не говоришь… Или просто не хочешь? История такая есть: жил один лорд, был у него наследник. Всем хорош мальчик уродился, вот прямо как ты, только не разговаривал. И так с ним бились, и сяк — ни в какую! И вот было ему уже лет шесть, сидит семейство за обедом, а мальчик вдруг и говорит: «Суп пересолен!» Мама в обморок упала, папа суп на себя вылил и спрашивает, мол, что ж ты раньше-то молчал. А сын в ответ: «А меня раньше все устраивало.» Эй! К чему опять слезы? А? Суп не любишь?
Кэвин кивнул.
— Ну, значит, суп готовить не будем, — покладисто сказала Эйприл. Что-то ее насторожило. — А маму любишь?
Кэвин снова кивнул, несколько раз.
— Я о миссис Смайт, — уточнила она. — Ой, нет-нет-нет, не начинай опять, у меня кончились носовые платки. Ты родную маму любишь… А папу?
Снова кивок.
— А где они, знаешь?
Кэвин помотал головой.
— Интересно, — задумчиво произнесла Эйприл. — Не моего это ума дело, конечно, было б, на что сесть, да что съесть… Но все равно интересно… Ух ты! Кэвин, гляди! Железная дорога! У младшего брата такая, я обзавидовалась, всю жизнь мечтала… но я уже большая, не могла же я у него отобрать… А теперь наиграюсь от души, раз тебе не нужно!
На личике мальчика впервые появилось хоть какое-то выражение, а именно обида и что-то вроде «это не твое!»
— Но одной скучно играть, — задумчиво произнесла Эйприл, чувствуя, что характер у ребенка еще тот, и помучиться с ним придется здорово. — Иди сюда, попробуем собрать…
Когда через час пожилая горничная заглянула в детскую, чтобы позвать новую няньку обедать, глазам ее предстало совершенно дикое зрелище: эта самая нянька лежала на полу в окружении разбросанных деталей игрушечной железной дороги, раскрыв какую-то книжку, указывала на картинки и что-то вдумчиво объясняла приемному сыну хозяйки. Тот внимательно слушал и время от времени подавал ту или другую детальку. Обычно неправильно, но мисс Кимберли с совершенно серьезным видом пыталась приладить эту детальку на место и искренне огорчалось, если не выходило. Железнодорожное полотно было собрано едва ли наполовину, и Мэгги подозревала, что в одиночку девушка справилась бы куда быстрее, но…
— О, миссис Донован! — услышала та шаги. — Что такое?
— Время обеда, мисс Кимберли, — чопорно ответила та, спрятав руки под передником. — Извольте откушать.
— Иду, миссис Донован! Ой… — Эйприл оглядела разгром в детской. — Но мы не закончили. И оставить ребенка рядом с мелкими детальками я не могу, вдруг проглотит? Можно, он с нами поест?
— Но ему еще не время… — растерялась горничная.
— Ну просто так посидит! Ну пожалуйста, миссис Донован!
— О боже мой, идемте… — махнула та рукой. — Только потише, гости уже прибыли.
— Слышал, Кэвин? — совершенно серьезно сказала Эйприл мальчику. — Ни звука! Иначе нас не пустят на кухню… ты там был?
Он мотнул головой.
— Вот и пойдем. Может, перепадет что-нибудь вкусненькое…
Она без особого усилия взяла Кэвина на руки и последовала за горничной. Девушке, лет с четырнадцати помогавшей перебрасывать мешки картошки, такой вес был нипочем.
На кухне служанка преобразилась, словно вместе с парадным фартуком скинула доспехи долга.
— Миссис Донован, а как же гости? — с интересом спросила Эйприл, пробуя суп-пюре. — Разве не вы подаете на стол?
— О нет, мисс Кимберли, ради таких случаев хозяйка нанимает пару молоденьких и хорошеньких, — усмехнулась та, присаживаясь напротив. — Мне уже не под силу таскать такие подносы. Стряпать могу, прибирать тоже, но и то для генеральной уборки кого-нибудь звать приходится, на стремянку мне не забраться, а окна тут, сами видите…
— Да уж, такой громадный дом! Так и кажется, что тут должна жить большая дружная семья, — подначила та.
— Увы, мисс. Не знаю, что тут было до меня, а при мне — только мистер и миссис Смайт. Ума не приложу, к чему такие хоромы на двоих?
— Это, миссис Донован, называется «престиж», за ним все гоняются, а что толку? — сказала Эйприл и посадила Кэвина к себе на колени. — А ну, попробуй! Пальчики оближешь! Нет, свои — не надо, это неприлично, с ложки ешь…
— Вы что, мисс! — испугалась служанка. — У него же диета и распорядок дня!
— Да? Какие? — поразилась девушка. — Миссис Смайт ничего мне об этом не сказала… Объясните, будьте так любезны!
Выслушав, Эйприл только фыркнула:
— Глупости какие. Немудрено, что ребенок плачет — он у вас голодный все время!
— Легко вам говорить, мисс, если своих-то нет…
— У меня шестеро братьев и сестер, — в очередной раз повторила та, — и они вечно крутились у стола. Раз не поест — в другой раз живее наворачивать будет. Объестся — касторки ему вкатят, впредь думать станет. Как-то так.
— Ну… это у простых людей вроде нас с вами… — вынужденно согласилась пожилая женщина. — Мои-то тоже вечно при мне толклись, то одно со стола утянут, то другое…
— А Кэвин что, не простой? — удивилась Эйприл.
— Ну… — начала миссис Донован, но умолкла, потому что в кухню вбежала одна из нанятых горничных, схватила подос с пирожками и была такова. — Хозяйка потому и взяла этого бедняжку, что ее заверили — родители у него оба из хороших семей, не рабочих каких. Может, даже и знатные. А с ними разве так можно обращаться?
— Не вижу никакой разницы, — сообщила Эйприл.
— Вы, может, и не видите, — неожиданно мрачно произнесла Мэгги, — а хозяйка очень даже видит. Я тут уже давно служу, мистера Смайта застала… При нем она не очень-то в леди играла, он смешливый был, как сказанет чего — вся важность и пропала. А теперь вон: даже дворецкого в белых перчатках наняла! Это в нашей-то дыре!
— Да, забавно, — согласилась девушка. Кэвин с интересом крошил булочку прямо на ее юбку, но Эйприл не обращала на это внимания. — Миссис Донован, я у самой хозяйки спрашивать не хочу, занята она… Может, вы подскажете, как быть?
— А что такое?
— Да я вот думала пока что в детской пожить, — сказала та, глядя кристально чистыми глазами. — Может, раскладушка найдется? Или матрац какой, я могу и на пол лечь, не впервой… А что за дело, как мне смотреть за мальчиком, если до него идти вон сколько!
— Ну… — Мэгги подумала. — Поищу. А как хозяйка в Лондон уедет, позову сына, он поможет кровать в детскую перенести. И то правда… Бросят малыша одного на всю ночь, а потом ругаются: то он плачет, то еще что…
— Вот-вот, я о том же, — подхватила Эйприл, поудобнее перехватывая Кэвина. — Глядите-ка, сонный какой… Пойду уложу его, пора.
— Давайте, деточка, идите, потом возвращайтесь, чай будем пить, — кивнула та.
Опыта Эйприл было не занимать, быстро раздеть, выкупать и уложить мальчика, не дав ему проснуться и начать капризничать, оказалось совсем просто. Похоже, он перенервничал и устал, поэтому очень быстро отключился.
«Повезло, — философски подумала Эйприл, на цыпочках выбираясь из детской, — мог бы и истерику закатить, как днем.»
— Держите пирожок, еще горячий, — встретила ее Мэгги.
— М-м-м, вкуснота-то какая!
— Ешьте, ешьте, а то на вас смотреть больно — кожа да кости… Говорят, это у нынешних девиц так модно, а по мне — просто ужас!
— Я не модная, я поесть люблю, — ответила Эйприл, прихватив еще пару пирожков. — Просто студентке особенно разгуляться не на что… А так — согласна. Вот хозяйка — дама так дама, все при ней…
Служанка хихикнула, но тут же посерьезнела.
— Поосторожней, — сказала она. — Хозяйка мягко стелет, да спать жестко…
— Учту, спасибо, — кивнула Эйприл. — Можно мне еще пирожок?
После третьей чашки чая она осторожно спросила:
— Миссис Донован, хозяйка вот сказала, что Кэвина взяли прямо из клиники. Так может, при нем были какие-то игрушки? Если, говорят, он беспокойно спит, ему бы дать какую-нибудь знакомую вещичку, он бы и успокоился… наверно…
— Да, осталось кое-что, — подумав, кивнула та. — Хозяйка велела все выбросить, да я прибрала, больно уж хорошие были вещички. Дай, думаю, спрячу, может, кому из соседок понадобится… поищу. Только уж завтра.
— Само собой, — согласилась Эйприл. — Поздно, спать пора. Где, говорите, раскладушка-то у вас?
— Пойдем, покажу… Только тише!
Раскладушка оказалась чуть ли не военных времен чудовищем, тяжеленным и громоздким, но женщины сумели снять ее с чердака и, не разбудив ребенка, разложить в детской. Эйприл принесла свой саквояж, умылась на ночь, застелила постель и улеглась. Подопечный крепко спал, и это не могло не радовать…
«Не такой уж ты капризный, — подумала она сквозь сон. — Но что-то с тобой очень-очень не так… Черт, я здесь вовсе не за этим! С другой стороны, раз уж я тут, что мне мешает покопаться в твоей истории?»
С этой мыслью Эйприл и заснула.
* * *
— О, мисс Хармонд, — говорила по телефону миссис Смайт через несколько дней, — я ведь говорила вам, что стоит поискать как следует, и подходящий человек непременно найдется! Конечно, мисс Кимберли немного неотесана, но это простительно, с ее-то происхождением…
Трубка что-то проквакала в ответ.
— Ну разумеется, когда Кэвин подрастет, я найму ему гувернера, но покамест он даже говорить не желает! Зато начал играть, целыми днями возится с мисс Кимберли… меня, правда, все еще дичится, но она так хорошо это объяснила, и как мне самой в голову не пришло? Мол, сперва болезнь, клиника, незнакомая обстановка, родители только навещают, потом пропадают совсем. Постоянно приходят чужие люди, потом он оказывается в другом месте, у меня, и няньки меняются одна за другой… Тут и взрослый бы слег с нервным расстройством… — Она прикурила сигарету. — Ей-богу, мне не верится, что у мисс Кимберли нет специального образования… Что? Ха-ха, и правда, я позабыла… С таким количеством братьев и сестер никакого образования не нужно, все познается на практике! Главное, Кэвин прекратил закатывать эти безобразные истерики! Я вам очень, очень благодарна, дорогая! Всего доброго…
Положив трубку, она довольно улыбнулась: студентка с двумя косичками оказалась действительно ценным приобретением, учитывая ее готовность работать за стол и еду. Вдобавок мисс Кимберли, когда не занималась (а это она ухитрялась делать, пока Кэвин спал), помогала Мэгги по дому, никогда не портила хозяйке настроение кислой миной, всегда была приветлива и учтива, а в целом, хоть и казалась простоватой, не вызывала раздражения. Просто находка!
— Мадам, мы вернулись с прогулки! — раздался ее веселый голос. — Ну же, Кэвин, поздоровайся с мамочкой!
Никакого желания здороваться мальчик не выказал, но хотя бы не начал реветь навзрыд.
— Оставьте его отдыхать и спускайтесь, через полчаса будет чай с пирожными, — милостиво произнесла миссис Смайт. У нее было на редкость хорошее настроение. Если так пойдет, скоро соседкам можно будет предъявить очаровательного ангелочка, а не зареванного заморыша!
— Отдыхать… — зло бурчала Эйприл, переодевая Кэвина. — Ему не отдыхать, ему беситься нужно. Вон, всего несколько дней гуляем, а уже видно, что мальчишка-то был сильный… до болезни, наверно. А потом — на койку, не шевелись, не бегай, не играй… Бедолага!
Тут она вспомнила о вещах, принесенных Мэгги: вчера вечером они рассматривали их за вечерним чаем на кухне. Вещички и впрямь оказались из хорошей ткани, явно новыми, а еще на них была вышита монограмма… В замысловатого вида игрушку (сильно замусоленную, явно любимую с младенчества) Кэвин вцепился так, что отбирать и смысла не было, а вот одежки, из которых он уже вырос, Эйприл рассматривала с большим интересом.
Первое — ни единого машинного шва. Интересно, кто это в наши времена, даже если предпочитает шить детям сам, не пользуется швейной машинкой? Разве что совсем бедные люди, но это явно не тот случай. И этот чертов вензель… Где же Эйприл его видела? Или не именно этот, а очень похожий? Может, кому-то захотелось выпендриться, вот и… Но еще и миссис Смайт упоминала с намеком, что родители Кэвина были не какие-то простые работяги, говорила о дорогой клинике…
— Может, у тебя и наследство имеется, а? — спросила Эйприл у мальчика. — Тогда ясно, отчего старая жаба так в тебя вцепилась, она за пенни удавится, хотя денег у нее куры не клюют!
И еще одно не давало ей покоя: монограмма монограммой, мало ли, у кого какие причуды, только мальчика звали Кэвином, а в вензеле ни единой буквы «К» не наблюдалось. Впрочем, тут имелось простое объяснение: миссис Смайт переназвала приемыша, как ей больше нравилось…
— На кой черт мне эти расследования? — задумчиво произнесла девушка и сама же себе ответила: — Да интересно же! Так… черт, надо идти, а то еще разозлится… Кэвин, посидишь в манеже, а? А то я буду переживать, как бы ты не ушибся, не поранился… ну?
Тот серьезно помотал головой. Судя по всему, этот манеж мальчик люто ненавидел. Впрочем, кому понравится сидеть за решеткой?
Он подумал, взял в охапку свою любимую игрушку, прижал к груди, а свободной рукой потянулся к яркой книжке с картинками, которую Эйприл читала ему на ночь (чего у миссис Смайт было не отнять, так это одного — денег на мальчика она не жалела… в разумных пределах, конечно).
— Эйп… — произнес Кэвин.
— Это ты мне? — стараясь не выказать удивления, спросила она и дождалась кивка. — Ну ладно, пусть я буду «Эйп», от меня не убудет… Держи книжку, смотри картинки. Только не порви, а то мамочка будет ругаться… Вот тебе наша читальная подушка!
Эйприл привыкла читать, сидя или лежа на полу (дома так было проще, потому что на кровати или диване все младшие не помещались и не могли смотреть картинки, а так им удавалось заглядывать из-под локтя или виснуть на плечах у старшей сестры.
— Вот тебе и раз, — произнесла она, выйдя за дверь. — Значит, разговаривать он действительно умеет. Но отчего-то не может или не хочет… После стресса, наверно… Ладно, об этом мы подумаем потом, пока что у нас чаепитие, чтоб его!
* * *
Миссис Смайт с удовлетворением посмотрела на девушку. Та, правда, сейчас была не в скромной юбочке, а в брюках, но это прощалось — в них куда удобнее ползать по полу с малышом.
— Присаживайтесь, Эйприл, — снизошла она. По имени в доме называли только более-менее доверенную прислугу, ту же Мэгги.
— Спасибо, мадам, — та чинно села напротив.
— Как ваши занятия?
— Благодарю, мадам, продвигаются.
— И вам хватает времени?
— Более чем! Ваш Кэвин такой спокойный и разумный ребенок, что может часами занимать себя сам, пока я сижу за книгами. Разумеется, я ни на миг не оставляю его без внимания, — поспешила добавить Эйприл.
— Да, этот ваш самовольный переезд… — поджала губы миссис Смайт.
— О, простите, мадам! — сказала девушка, хотя до того извинилась уже раз двадцать.
— Помню-помню, вы крайне ответственно относитесь к своим обязанностям, — отмахнулась та. — Впрочем, ерунда. Если детский плач не мешает вам заниматься, дело ваше…
— Что вы, мадам, — искренне ответила Эйприл, — я ведь жила в общежитии, а там привыкаешь к постоянному шуму. Ну а Кэвин плачет очень редко и совсем не шумит. На редкость спокойный мальчик.
— О да, этого не отнять… Хотя прежде… это был какой-то кошмар! — миссис Смайт взялась за виски. — Любой шум, хлопок дверью — и снова этот визг! Каких только успокоительных Кэвину не прописывали, и все бестолку… должно быть, прежние няни попросту забывали их ему давать!
«Значит, я правильно сделала, когда вылила все эти микстуры в унитаз и заменила водой», — заключила Эйприл, худо-бедно разбиравшаяся, какой дряни намешано в тех пузырьках, благо имела дело с успокоительными, а вслух произнесла:
— Должно быть, они и правда манкировали своими обязанностями. И, наверно, у семьи напротив такая же беда: я очень часто слышу, как у них плачет ребенок, просто разрывается! Неужели у них нет средств на хорошего доктора?
— Ах! — миссис Смайт прижала пальцы ко рту, потом схватилась за сигареты. — Это такая беда…
— О, я же здесь чужая, я ничего не знаю, — быстро пошла на попятный Эйприл. — Надеюсь, я не обидела никого из ваших знакомых?
— Нет, нет, дело не в том, — та раскуривала сигарету. Тайна жгла ее изнутри, и пожилая дама решилась. — Помните, я сказала, что родителей Кэвина сбила машина?
— Да, мадам.
— Угадайте, чья это была машина? — с победоносной ухмылкой спросила та.
Эйприл честно задумалась. Вернее, сделала вид, что задумалась, а потом округлила глаза:
— Не может быть! Неужто… ваших соседей напротив?!
— О нет, милочка, что вы… — засмеялась миссис Смайт, довольная собой. — Это весьма, весьма приличные и солидные люди, им не пришло бы в голову гонять на автомобиле в нетрезвом виде, да еще и с маленьким сыном на заднем сиденье!
Эйприл окончательно перестала что-либо понимать и только надеялась, что на лице ее написана достаточная заинтересованность историей. Видимо, так и было, потому что хозяйка заговорщицким тоном произнесла:
— Это был их близкий родственник с супругой! Ребенок чудом выжил… ну и нельзя же было оставить его в приюте, верно?
— Боже мой, какой ужас, — совершенно искренне произнесла Эйприл.
«Значит, родителей Кэвина убил пьянчужка-водитель… у которого остался свой сын, которого взяли родственники, которые живут напротив миссис Смайт… Ах ты ведьма старая!»
— Надеюсь, — сказала она скорбно, — мальчики никогда не узнают, какая драма связывает их судьбы…
— Я не сомневаюсь, что соседка непременно расскажет своему приемышу, кому он обязан такой жизнью, — сладко улыбнулась миссис Смайт. — Ну а Кэвину, когда он подрастет достаточно, я, конечно, объясню, что он не родной мой сын… впрочем, это не секрет. Ну а прочее…
«Прочее сделают соседки, — заключила Эйприл. — Интересно, чем тебе так насолило семейство напротив, чтобы затеять этакую игру?»
— Мадам, если мой вопрос покажется вам бестактным, пожалуйста, забудьте о нем, — быстро сказала она. — Вы решили усыновить Кэвина до того, как приемыша взяла соседка, или же после того?
— Какая вы сообразительная девочка, — довольно рассмеялась миссис Смайт. — Об усыновлении я думала давно, это верно… И вдруг у соседей появляется маленький мальчик, к ним заходит — кто бы вы думали? — моя старая знакомая, которая работает в соцслужбе. Она и рассказала мне эту душераздирающую историю, упомянула и о Кэвине… Тогда-то я и решила рискнуть, — добавила она довольно. — Кажется, не прогадала. По слухам, тот, второй приемыш — настоящий дьяволенок, весь в покойного папашу!
— Боже мой… — протянула Эйприл. — Я думала, такое бывает только в романах!
— Я тоже так считала, но… Ах, давайте сменим тему. Расскажите о своей милой провинции, вы совсем не упоминаете о доме…
«Потому что ты мне слова вставить не даешь», — подумала девушка, но улыбнулась и начала воодушевленно рассказывать о родных краях. Другое дело, что родилась она вовсе не там, но не объяснять же это миссис Смайт?..
Обратно в детскую Эйприл возвращалась совершенно вымотанной, и новое испытание оказалось совершенно некстати.
Кэвин забился в угол, как он всегда делал, если чего-то пугался или на него кричали. Правда, теперь он крепко обнимал своего плюшевого друга и не плакал в голос, и на том спасибо…
— Что такое? — искренне испугалась Эйприл. — Ты что, ушибся? Поранился? Ну, где болит?
Мальчик отчаянно помотал головой и снова уткнулся в игрушку. Потом снова шмыгнул носом и указал на книгу, лежащую на читальной подушке. Эйприл подняла ее, посмотрела: книга была раскрыта на развороте, изображающем какую-то принцессу на балу.
— Ну и чего ты тут испугался? — недоуменно спросила Эйприл, присев на корточки рядом с Кэвином. — Такая красивая дама, платье все в алмазах… гляди, луна, солнышко, звезды… Ну в чем дело? Я не понимаю, правда!
— М… мама! — всхлипнул мальчик.
Для девочки с фермы Эйприл соображала очень даже недурно.
— Эта принцесса похожа на твою маму? — спросила она. Кэвин сделал неопределенное движение головой, то ли да, то ли нет. — А чем? Что у нее похоже? Глаза? Гляди, какие, синие-синие, как небо!
— Н-нет, — выдавил он. Казалось, что слова даются ему с большим трудом.
— Прическа? Волосы?
— Да-а…
— А платье? Похожее?
Кэвин снова помотал головой и отлистал несколько страниц назад, к другой иллюстрации.
— Вот, — сказал он, указав пальцем. — Это!
Эйприл села на пол, вытянув ноги, и глубоко задумалась. Конечно, можно решить, что у маленького мальчика случился выверт сознания, но какой-то он уж больно замысловатый для такого возраста.
— Темная история, — произнесла она вслух. — Кэвин, а твоего папы в книжке нет?
Тот уверенно кивнул.
— Ты до конца досмотрел? Точно?
Он снова кивнул, снова отлистал несколько страниц и заявил:
— Мадам!
Эйприл согнуло пополам от смеха: мачеха Золушки с картинки действительно поразительно походила на миссис Смайт!
— Ты только ей об этом не говори, — попросила она. — И вообще не говори ни с кем, только со мной! Пусть это будет наш секрет, хорошо?
Кэвин серьезно кивнул.
— Вот что… — Эйприл поразмыслила. — Ты же все понимаешь, а? Ага, вижу… И наверняка уже болтал вовсю, только почему-то перестал. Давай сделаем так: мы с тобой потихоньку будем разговаривать, ну вот хоть по вечерам или когда гуляем, а потом ка-ак сделаем всем сюрприз! Напугаем миссис Донован, например… ты подойдешь к ней сзади и скажешь: «Мэгги, дай пирожок!» Вот она удивится! Согласен? Ну и хорошо, а дома пока помалкивай.
«Что же такое с тобой случилось?» — думала она, гладя по стриженой голове доверчиво прильнувшего к ней мальчика. Очередного младшего братишку, будто ей своих мало! Но… стоило посмотреть ему в глаза, не по-детски серьезные и будто бы светящиеся, как желание оставалось только одно: забрать Кэвина куда подальше от всех этих дорогих игрушек, пусть бы возился во дворе с цыплятами, котятами и щенками, получал веником поперек спины и рос нормальным пацаном, а не… инструментом. Инструментом, призванным потешить извращенное самодовольство миссис Смайт, инструментом, который может сломать жизнь тому, другому приемышу…
— Пойдем-ка ужинать, — решительно сказала Эйприл, поднимаясь и протягивая руку. — Ты наверняка уже проголодался, пока мы с мадам чаи гоняли.
— А убирать кому? — неожиданно связно произнес Кэвин, указав на разбросанные игрушки и книжки.
— Поедим, вернемся и приберем, — пожала она плечами, решив ничему не удивляться.
— Я не умею. — Казалось, раз дав течь, какая-то плотина в сознании мальчика не может больше удерживать поток слов.
— Заодно и научишься, ты ведь уже большой. А что, за тобой мама прибирала?
Он снова мотнул головой.
— Там… там… — Кэвин что-то изобразил руками. — Как Мэгги! Но не она…
— Служанка? — подсказала Эйприл, но мальчик снова замкнулся в молчании и ни слова не произнес до самого вечера, пока не пришло время ложиться спать.
— Спой колыбельную, — попросил вдруг он, когда девушка уже погасила лампу. — Пожалуйста.
— Кэвин, да у меня слуха нет и голос такой, что дракона напугать можно! — фыркнула она.
— Я не боюсь, — после долгой паузы ответил он. — Правда. Спой?
— Нашепчу, так и быть, а то весь дом перебужу, — сказала Эйприл. — Боже, как же там начинается-то… Ага! Слушай и спи!..
* * *
— Эйприл, не слишком ли подолгу вы гуляете с Кэвином? — поинтересовалась как-то миссис Смайт, вставшая в дурном расположении духа. — Слишком жарко, он может получить солнечный удар!
— Что вы, мадам, мы гуляем под деревьями, на ребенка панамка, а у меня всегда при себе вода, — смиренно отвечала Эйприл, вспоминая себя самое и братьев с сестрами, в самую жару носившихся по полям безо всяких панамок. — Не переживайте.
— Ну что ж… — та вздохнула и потерла виски. — В такую жару моя мигрень всегда обостряется!
— Тогда вам нужно прилечь в прохладной тихой комнате, мадам, и вам непременно полегчает.
— Будто я сама не знаю, — фыркнула та и удалилась в дом, думая, что летние студенческие каникулы — просто чудесно, Эйприл забирает мальчика из дома с раннего утра, после обеда он спит, а она что-то там штудирует, готовится к учебному году. Вечером их обоих не видно и не слышно, они заняты в детской. Просто идеально, не то что у соседей напротив — с утра до ночи ругань и крики! — И правда, нужно пойти прилечь…
Эйприл фыркнула ей в спину и повела Кэвина по дорожке, любезно здороваясь со всеми встречными и поперечными. На близлежащих улицах все уже знали приветливую милую девушку, охотно перебрасывались словечком-другим, и постепенно у Эйприл начала складываться преинтереснейшая картина событий… И это не считая того, что удалось узнать у самого мальчика. Конечно, это не был связный рассказ, но кое-что он все-таки запомнил и кое-как сумел передать…
Судя по всему, занимались с Кэвином с самого младенчества, и очень упорно. Говорить-то он, может, и не желал, но словарный запас у него был вполне приличный, к тому же фразы он строил не в духе «дай бибику» или «ав-ав», а как-то… по-взрослому, хоть и относительно примитивно. Это напоминало Эйприл фермерские семьи: там с детьми специально никто не занимался, некогда было, но они постоянно крутились у взрослых под ногами и говорить начинали раньше городских сверстников. И сразу называли собаку собакой, а кошку кошкой, а не «ав-ав» и «мяу-мяу». Только Кэвин на фермерского ребенка не походил совершенно, стать не та, могла бы сказать Эйприл, если бы речь шла о лошади. Худой, хотя и сильный, высоконький, ни дать ни взять, скаковой жеребчик среди ломовых лошадей!
Мальчика из дома напротив Эйприл никак не удавалось рассмотреть. Складывалось впечатление, будто его прячут нарочно, и это тоже было странно…
— Доброе утро, миссис Фигг, — поздоровалась она со старушкой-соседкой.
— Доброе, доброе… Снова в парк? — спросила та.
— Ну а что же, погода жаркая, не в доме же сидеть, — улыбнулась Эйприл и поправила рюкзачок. — А там у пруда прохладно, самое милое дело поиграть!
— Ой, милочка, осторожнее, — всполошилась старушка, — по такой жаре детишки так и тонут, так и тонут!
— Ну а я на что? — нахмурилась та.
— А вдруг задремлешь? Ты смотри, не дремли! А то упустишь мальчонку, век казниться будешь!..
И она удалилась, помахивая своей клюкой, ни дать ни взять, колдунья из сказки!
— Ведьма старая, — неожиданно отчетливо выговорил Кэвин. Иногда у него будто прорывалось что-то этакое.
— Совершенно согласна, — сказала Эйприл мрачно, — все настроение испортила! Я теперь боюсь к пруду идти… Пошли к старой сосне? Там тоже прохладно и хвоей пахнет…
Кэвин кивнул и крепче уцепился за ее руку. Несмотря на хрупкое сложение, он был достаточно вынослив, чтобы прошагать вполне порядочно для ребенка своих лет. Потом, конечно, его приходилось брать на руки, но ненадолго. А вот от прогулочной коляски он отказался сразу и наотрез, и выражение лица сулило такую истерику, что Эйприл решила: лучше уж они по пути посидят и отдохнут в тенечке, либо она потащит Кэвина на плечах, чем миссис Смайт услышит этот плач и рассердится.
Разговаривал он по-прежнему мало и неохотно, но времени у Эйприл было много, терпения тоже хватало, любопытство разбирало, поэтому постепенно она кое-что сумела разузнать. Складывалось впечатление, будто у Кэвина провалы в памяти, причем серьезные, но время от времени ему удается что-то вспомнить, например, по ассоциации, как с той картинкой. Так, Эйприл удалось понять, что у матери Кэвина были длинные волосы, но вот белокурые, рыжие, русые, каштановые или черные, он сказать уже не мог. И цвета глаз ее тоже не помнил. Помнил только руки…
— У тебя другие, Эйп, — сказал он как-то, поймав ее за руку и пристально разглядывая пальцы. — Больше.
— Ну так я из простых фермеров, ясное дело, хрупких пальчиков у меня быть не может.
— Ага… и вот… — Кэвин осторожно потрогал ее ногти. — Короткие.
— С длинными мне нельзя, могу тебя поцарапать, — улыбнулась она, сделав отметку: мать явно сама ребенком не занималась, если носила длинные ногти. Хотя некоторые умудряются и с маникюром ухаживать за малышами. — Да и неудобно на работе.
— И колечек нет, — заключил он.
— Конечно, нет, я же не замужем, — вздохнула Эйприл, заметила непонимание и объяснила: — Если бы у меня был муж, вот на этом пальце я бы носила кольцо, ясно?
— Ага… а у мамы были на других пальцах тоже, с блестящими камушками… И в ушах, и на шее… И платье… — Кэвин мучительно задумался, пытаясь подобрать слова, потом просиял: — Как… как вода в пруду!
— Изумрудное, — кивнула девушка. Пруд и впрямь зацвел от жары и казался теперь редким самоцветом среди пожухшей травы. — Красивое?
— Очень! Тут, спереди как у мадам… ну, голое… которое для гостей.
— С вырезом? — уточнила Эйприл. — Погоди, сейчас… Вот как у этой принцессы из книжки? Гляди…
— Почти, — кивнул Кэвин, подумав. В его глазах отражалась летняя зелень. — Только красивее. С лентами.
Вот и поди угадай, кем была его мать: правда ли дамой из общества или актрисой варьете? У них тоже платья «голые» и фальшивые бриллианты блестят!
— Про папу вообще ничего не помнишь? — спросила она тогда, и Кэвин молча помотал головой. Эйприл готова уже была начать утешать его, если расплачется, но он вдруг замер на секунду и сказал:
— Они так кружились… кружились…
— Танцевали? — Эйприл лихорадочно зарылась в книгу, выискивая какую-нибудь картинку с танцующей парой. — Смотри, похоже?
— Да-а… Было светло-светло, вокруг люди… а они кружились, — неожиданно гладко произнес Кэвин. — Я испугался, что они совсем улетят… побежал, а пол скользкий… Я упал и заплакал…
И в самом деле заплакал.
Из этого воспоминания удалось почерпнуть только одно: отец Кэвина был высокого роста и умел танцевать. И танцевала эта пара на паркете, судя по всему. Что, опять же, ни о чем не говорило!
— Сегодня будем вспоминать? — требовательно спросил Кэвин, отвлекая ее от раздумий. Вообще-то, Эйприл хотела сказать «нет», но сегодня мальчик говорил очень уж хорошо (а день на день у него не приходился, он мог и молчать сутками), грех было не воспользоваться случаем.
— Попробуем. Садись, — указала она на расстеленный плед. С чего бы начать? Как запустить ассоциативную цепочку? Иногда это получалось сразу, иногда не удавалось вообще. — М-м-м… Кэвин, а почему ты назвал соседку старой ведьмой?
— А кто же она? — удивился он, плюхнувшись рядом.
— Ну… похожа, — усмехнулась Эйприл. — Но она могла обидеться, если бы услышала…
— Пускай, — равнодушно ответил Кэвин. — Она никто.
— Как так? — насторожилась девушка. — Она достойная пожилая…
— Она никто, — повторил мальчик как-то странно. — Бестолочь. Но для этого дела сгодится.
Эйприл слушала, приоткрыв рот от изумления. Потому что это были чужие слова. Кэвин не смог бы, не сумел так сказать!
— Какого дела? — осторожно спросила она.
— Старая дура пока не ослепла. И на нее никто не подумает.
— О чем не подумает?
— Присмотрит за мальчишкой. А не то в тюрьму за свои штучки пойдет…
— Какие еще штучки? — не удержалась Эйприл. — Кэвин?
— Что, Эйп? — недоуменно моргнул он. — Я уснул?
— Да, похоже, — ответила она, не желая его напугать. — Очень уж жарко. Прямо как у нас в Уилтшире летом, во время сенокоса… Знаешь, как здорово забраться в стог сена и съехать вниз? Ругаются все, правда, ужасно, да еще на вилы напороться можно, был такой случай… Но всё равно все катаются! Кэвин? Ты что?..
— Ничего, Эйп, — тряхнул он головой. — Давай еще вспоминать!
— Ну, давай… — осторожно согласилась она.
Это оказался на редкость продуктивный день. Для начала, Кэвину удалось вспомнить клинику, во всяком случае, Эйприл решила, что это именно она, по описанию «дядь и теть в длинных халатах», и потому, что мальчику там было плохо, а мама с папой появлялись редко. Потом был провал, а затем какое-то другое место, где отчего-то появилась собака, еще уйма шумных людей — тут конкретики ждать не приходилось, мальчик был сильно напуган, — а потом уже дом миссис Смайт.
— Там был вот такой, — Кэвин нашел в книжке подходящую картинку. С нее глядел благообразный бородатый старец в остроконечном колпаке со звездами и длинном балахоне. — Вот совсем такой!
«Наверно, тебе это приснилось, бедняга», — подумала Эйприл, погладив его по голове.
— И еще такой, — упрямо указал он на другую иллюстрацию. С нее скалился лохматый людоед, Кот-в-сапогах под его ногами был почти неразличим. — Только не злой. Он плакал. И мы летели.
— Как летели? — удивилась девушка, решив, что кто-то высокий нес мальчика на руках, вот ему и показалось…
— На такой штуке… — Кэвин снова мучительно задумался, ему не хватало слов. — Ну у нее два колеса! Как велосипед! Только трещит!
— Мотоцикл, что ли? — изумленно спросила Эйприл, подсознательно понимая, что придумать такое Кэвину не по силам.
— Наверно…
— Но мотоциклы не летают! Ну разве что в кино или мультфильмах…
— А этот летал! — упрямился мальчик. — Ведьмы же на метлах летают!
— Логично, мотоцикл ничем не хуже, а даже и лучше, — поспешила согласиться Эйприл. — Удобнее, опять же. Ох… У меня уже в горле пересохло. Ты пить хочешь?
— Ага…
Решив, что на сегодня довольно, она достала термос с охлажденным лимонадом, печенье, и велела браться за легкую закуску перед скорым обедом.
«Я не читала ему таких сказок, это точно, — думала Эйприл, пока Кэвин сосредоточенно грыз печенье. — Придумал сам? Почему нет? Он мальчик развитой, хотя и неразговорчивый. Вернее, был бы разговорчивым, если бы кто-то его не перепугал… Он ведь очень редко переспрашивает, если в сказке вдруг попадется старомодное слово! Ему раньше говорили, что это означает? Иначе я это объяснить не могу…»
Видя, что Кэвин задремал на солнышке, она осторожно отодвинула его в тень, отобрав недоеденное печенье, прилегла сама и уставилась вверх, в крону старой сосны.
«Кой черт занес меня на эти галеры?» — сумрачно подумала Эйприл, когда солнце перевалило зенит, и принялась собираться. Кэвин просыпаться не собирался, пришлось нести его на руках, но это ерунда, хуже было то, что выхода из сложившейся ситуации девушка не видела.
Стоит Кэвину заговорить, она сделается не нужна. Ему моментально наймут гувернера, горничную, еще кого-нибудь, а няньку-студентку вежливо попросят вон. Ну, может, этот год продержаться получится, Кэвин к ней привязался, но потом станет сложно скрывать прогресс. Да и миссис Смайт может озаботиться и пригласить каких-нибудь светил… А мальчик, кстати, боится докторов и вообще людей в длинных халатах, хотя это как раз можно списать на пребывание в больнице…
— Не тяжело вам, мисс? — окликнул один из соседей, лавочник, завидев ее с рюкзаком и с Кэвином на руках.
— Своя ноша не тянет! — весело отозвалась она. — Да и не весит он ничего, мешок картошки потяжелее будет!
— Ваша правда, мисс, мне ли не знать, — фыркнул он и, глядя вслед, сплюнул и покачал головой: — Вот ведь… Сперва завела мальчишку, как щенка, теперь девчонку — за щенком смотреть. Только щенок-то может в злого кобеля вырасти, а кто ему хозяйкой будет?..
«Вот-вот, — подумала Эйприл, прекрасно расслышавшая его бормотание. — О том и речь…»
— Добрый день, миссис! — поздоровалась она с соседкой напротив.
— Добрый день, — отозвалась та, — с прогулки идете?
— Совершенно верно. А вы что же своего мальчика даже в сад не выпускаете? Погода дивная, солнышко!
— Ему вредно, — отрезала соседка.
— Как жаль! Неужели приболел? — покачала головой Эйприл. — Тогда конечно, лучше не перегреваться. Всего доброго, желаю удачи!
— Удачи… Что за нахальная девица, — фыркнула та, закрывая калитку. — Вечно эта Смайт тащит в дом всякую дрянь!
Стоило Эйприл переступить порог, как на нее вихрем налетела Мэгги.
— Быстрее идите к мадам, деточка, — зашипела она, — давайте, я отнесу мальчика наверх…
— Осторожнее…
— Да уж не уроню! — Миссис Донован сноровисто перехватила спящего Кэвина и унесла прочь.
Эйприл пожала плечами, поставила рюкзачок на пол и явилась пред светлы очи хозяйки.
— Ну где вас носит, милочка? — всплеснула та руками. — В каком вы виде? У меня с минуты на минуту будут гости, а вы… Извольте немедленно умыться и привести себя в порядок. Ах да, и переоденьте Кэвина в новый бархатный костюмчик! Я хочу показать его подругам!
«Костюмчик или Кэвина?» — зло подумала Эйприл, а вслух кротко сказала:
— Мадам, мальчик спит, если его разбудить прямо сейчас, он начнет капризничать…
— Я вас содержу не ради того, чтобы вы потакали капризам воспитанника! — отрезала миссис Смайт, расфуфыренная сверх всякой меры. — Извольте исполнять! И сами переоденьтесь! Слышите, в дверь уже звонят? Мэгги! Мэгги, где ты?!
— Да, мадам, — тяжело вздохнула Эйприл и пошла в детскую.
Кэвин спал так мирно, что будить его было нестерпимо жаль, но иного выхода не имелось.
— Вставай, соня, — тихо сказала девушка ему на ухо, и мальчик сонно заморгал длинными темными ресницами. — Пойдем умываться.
— А… а разве уже утро? — спросил он и тут же добавил нелогично: — Почему мы дома?
— Потому что ты заснул под сосной, и я принесла тебя домой. А сейчас у мадам гости, и она требует, чтобы ты к ним вышел, поэтому идем умываться.
— Я не хочу… Не пойду… — Кэвин с недетской силой вцепился в ее руку, умоляюще уставился в глаза. — Я не…
— Ты что, хочешь, чтобы меня выгнали? — Эйприл вынужденно прибегла к шантажу, чего терпеть не могла. Увы, время поджимало, иначе она придумала бы более элегантное решение проблемы.
— Нет…
— Тогда умываться! И не забывай, — проговорила она, пуская воду посильнее, — это ты со мной болтаешь. А там можешь только сказать «да, мадам» или «нет, мадам», она будет счастлива. Особенно если ты скажешь не «мадам», а «маман».
— Ты неправильно говоришь, — повернул вдруг голову Кэвин.
— А?..
— Надо говорить не так, а…
— Поскорее, мисс, — постучала в дверь Мэгги, — дамы собрались и ждут! Сейчас поднимется хозяйка!
— Идем! — отозвалась Эйприл. — Так. О тонкостях произношения — в другой раз. Вытираемся… причесываемся… Где этот чертов костюмчик? Ага… Давай… Сандалии…
— Жуткая пошлость, — снова не своим тоном выговорил Кэвин.
— Ты только при гостях такого не скажи, помалкивай и веди себя прилично, — велела девушка, а через секунду распахнулась дверь. — Мадам, прошу, мы готовы!
— Ах, мой ангелочек! — умилилась миссис Смайт, потрепала Кэвина по голове, поправила кружевной воротничок и протянула ему руку. — Идем. А вы, Эйприл, лучше подождите здесь, займитесь чем-нибудь… Вы все-таки одеты… недостаточно хорошо, чтобы быть представленной дамам. Я же просила вас сменить платье!
— Да, мадам, — равнодушно ответла Эйприл, поймав отчаянный взгляд Кэвина и улыбнувшись ему. Говорить хозяйке, что переодеться она просто не успела, смысла не было, так зачем зря воздух сотрясать?
«М-да, лучше и правда надеть что-нибудь поприличнее, вдруг придется спуститься, а я вся в сосновых иголках!»
Эйприл уже успела привести себя в порядок и уселась с книгой, хотя и не читала, прислушивалась. Снизу доносился гул, как из пчелиного роя, похохатывали дамы, повизгивали девицы, все без исключения умилялись милашкой Кэвином… который, слава богу, похоже, помалкивал. А потом гул вдруг стих, раздалось возмущенное аханье… и отчаянный детский плач.
Эйприл слетела вниз, не дожидаясь зова, и застала дивную картину: в гостной сгрудились разодетые в пух и прах по последней моде дамы из местного бомонда, миссис Смайт была красна от гнева, какая-то незнакомая пожилая леди внушительных габаритов — от негодования, а плачем заливался, разумеется, Кэвин.
— Заберите его немедленно! — гаркнула миссис Смайт и обернулась к гостье. — Ах, миссис Дьюк, это нелепая случайность, должно быть, он услышал по телевизору…
Девушка подхватила ребенка и пулей вылетела из гостиной, чуть не сбив Мэгги на лестнице.
— Что случилось, вы слышали? — шепотом спросила она.
— Нет, нет! — махнула та рукой. — Только что мальчик попросился выйти, а хозяйка велела подождать, пока она позовет вас. И тут эта старая… простите, миссис Дьюк взялась его тискать. Дальше не знаю, что было, меня же за вами и послали! Господи боже…
— Ничего, ничего, миссис Донован, вы занимайтесь своим делом, а я займусь своим, — твердо сказал Эйприл и понесла Кэвина в детскую. — Ну что ты, что ты… с кем не бывает…
Она успела умыть, переодеть и успокоить мальчика, прежде чем гостьи разошлись, а в детскую фурией влетела миссис Смайт.
— Тиш-ш-ше! — разъяренной коброй зашипела на хозяйку Эйприл. — Он еле-еле уснул! Разбудите — сами с ним возитесь, а я немедленно беру расчет!
Похоже, та не ожидала такого от всегда скромной девушки, потому что осадила на ходу.
— Это безобразие, — свистящим шепотом произнесла она. — Мало того, что Кэвин намочил штанишки…
— Ему три года, мадам! И я предупреждала вас, что он разнервничается! А штанишки я выстираю, не беда.
— Но он же еще и миссис Дьюк оскорбил! — всхлипнула миссис Смайт и приложила к глазам платочек.
— Как?! Он же не разговаривает толком… — неподдельно изумилась Эйприл.
— Вот так! Уверена, это вы его научили… он ей сказал: «отвяжись от меня, старая корова», когда она хотела его поцеловать…
— Так и сказал? — Девушка опешила.
— Да! Причем на французском!
— Ну тогда я тут ни при чем, — совершенно серьезно ответила Эйприл. — Я по-французски знаю только «бонжур», «мадам», «маман» и «мсье», ну еще «мадемуазель». Может быть, миссис Дьюк послышалось?
— Нет, рядом сидела мисс Винс, а она знает три языка… Боже!
— А почему он расплакался, мадам? — осторожно спросила девушка.
— Ну как же, я шлепнула его, когда мисс Винс перевела!
— Понятно, — вздохнула Эйприл, видя, что все уже совсем запуталось. — Но, мадам, мне не верится, что трехлетний ребенок, еще толком не говорящий на родном языке, вдруг выдал такую фразу по-французски! Может, мисс Винс решила пошутить, но сделала это неудачно? Или ей чем-то досадили вы либо миссис Дьюк? Кто, кроме нее, в вашем обществе хорошо владеет французским? У нас был такой случай в деревне с одним пастухом и немецким военнопленным, с которым они девушку не поделили, мне отец рассказывал…
Миссис Смайт замерла, потом вдруг вскочила.
— Во-от оно что… — протянула она зловещим тоном и обернулась к девушке. — Эйприл! Повторяю то, что уже говорила мисс Хармонд: вы настоящая находка! Ну, эта Сесили у меня попляшет… Конечно, бедный мальчик просто попросил отпустить его, еще бы, старая карга так и притиснула его к своему бюсту… А Сесили… Ах негодяйка!
— Извините, мадам, я не в курсе взаимоотношений между дамами этого города, я ведь не того круга, — мило улыбнулась Эйприл, мысленно перекрестившись. — Я всего лишь высказала предположение.
— Вам и не нужно быть в курсе, вы и без того попали в цель! Ну я этим займусь… А Кэвину, — обернулась миссис Смайт на пороге, — передайте, что я нисколечко не сержусь. И шлепнула-то так, любя…
— Непременно передам, мадам, — невозмутимо сказала та и добавила шепотом, когда закрылась дверь: — Да холера тебя заешь!.. Любя, ничего себе!
Она осторожно погладила спящего Кэвина по горящей щеке и вздрогнула, когда тот уцепился за ее пальцы обеими руками.
— Ты что, не спал?
— Нет…
— Болит? Давай компресс сделаю…
— Не-ет…
— Ну вот черт тебя за язык потянул, — вздохнула Эйприл. — Зачем ты эту тетку обругал? Потерпел бы уж!
— Я не мог уже терпеть. Хотел убежать, а она схватила и давай слюнявить, — вздохнул Кэвин. — Вот и… Только все равно было поздно.
— А почему ты ее на французском обругал? Откуда ты такие слова-то знаешь?
Тот пожал худенькими плечами.
— Само выскочило, — произнес он, и большие глаза затуманились. — Кажется… кажется, это сказал папа. Такой тетке вроде этой миссис Дьюк. И глаза у него были злые-злые… Там, в зале с блестящим полом… Или не там?
— Все, успокойся, Кэвин, и спи. Завтра пойдем к пруду, — Эйприл наклонилась и коснулась губами щеки, по которой пришелся хлесткий удар миссис Смайт. — Не переживай, ничего страшного не случилось… Ну, отпусти, мне ж неудобно так стоять…
— Сейчас, только спрошу, — шепотом произнес он.
— Ну давай.
— Почему все называют меня Кэвином?
Эйприл застыла.
— А как надо? — негромко спросила она.
Мальчик потянул ее за косичку и на ухо сказал, как именно.
— Я сегодня вспомнил. Когда мадам меня ударила, — прошептал он. — Потому что папа однажды тоже так сделал, но не больно. Просто толкнул. Я в огонь полез. Там был такой… большой огонь…
— Печка? Камин? Ну, в книжке картинку видел? Здоровые такие печки, там целых кабанов жарят!
— Ага, вот такой. Но на папу я не обиделся. Мама страшно плакала, я же чуть не сгорел.
— Ты это не выдумываешь? — спросила Эйприл серьезно. — Мне ты можешь не врать. И это важно.
— Я не вру, — сказал мальчик. — Тебе я ни за что не буду врать. Ты самая лучшая… после мамы. Эйп, оно… оно плавает в голове. Как рыбки. И все время уплывает куда-то…
— Хватит хныкать, — велела она и снова поцеловала ребенка. — Спи. Утром еще поговорим, а пока учти: ты — Кэвин. Иначе нам обоим несдобровать, я чую…
Эйприл дождалась, пока мальчик уснет, потом вынула припрятанные детские вещички. Да, одна из букв монограммы — это первая буква названного им имени. Но что означает вторая? И почему так знаком вензель?
Она почесала в затылке, поняла, что сегодня уже все равно не уснет и решила немного поработать. Потом, вне каникул, свободного времени станет меньше, тем более, на этом месте она трудится не спустя рукава, очень уж жалко малыша! Странного малыша, что греха таить, но такого одинокого… Джон выглядел похоже, когда все уходили кто в поле, кто в школу, а он, самый младший, оставался дома — кормить кур да мести двор. Только к Джонни-то все рано или поздно возвращались, а к Кэвину возвращаться, похоже, некому…
«Почему он так много вспомнил именно сегодня? Что дало толчок? О чем мы говорили? — задавала себе Эйприл вопросы, вороша воспоминания и перелистывая страницы своей работы. — Было же что-то, ну точно было! Я рассказывала, как здорово съезжать по стогу сена у нас дома… вроде и все… Точно!»
Она подскочила и ринулась за своим саквояжем, не за книгами, за фотографиями. Вот, вот они, сама Эйприл, Мэй и Джулия — взгромоздились на полуобвалившуюся арку, завитую плющом и диким виноградом, Мэй висит, как маленькая обезьянка, а Эйприл и Джулия стоят, обнявшись, на самой арке. И если взять лупу, то на старых камнях можно различить какой-то полустершийся герб…
«Чувствую, эта курсовая работа никогда не найдет своего читателя, — философски подумала Эйприл. — Ну и что ж, пойду сено убирать, лишним рукам всегда будут рады!»
Она перевела взгляд на игрушку, которую прижимал к себе спящий мальчик.
— Ну что ж, теперь я почти наверняка знаю, как тебя зовут, — произнесла Эйприл задумчиво. — Но чтоб мне провалиться, если я знаю, как и где искать твою родню! Однако попытка не пытка…
«Вряд ли у тебя нет вообще никаких родичей! Но они ведь могли о тебе и не знать, это раз, если родня дальняя. А два — мадам могла усыновить „удобного“ сиротку, имя дала другое, поди отыщи, а к совершеннолетию… если она рассчитывала на твое наследство, а это шанс ненулевой, ты бы уже был в ее полной власти! Ну да ничего, поищем…»
* * *
— А летом-то вам зачем понадобилось в город? — недовольно спросила миссис Смайт.
— В библиотеку, мадам, — любезно ответила Эйприл, — чем больше я наберу материала сейчас, пока остальные студенты пролеживают бока на пляже, тем реже стану отлучаться во время учебного года.
— Ах вот как… Ну, езжайте, — нехотя согласилась та. — А как же Кэвин?!
— Миссис Донован присмотрит за ним, она не возражает, а Кэвин обещал вести себя примерно.
— Ну хорошо, хорошо, только пусть не вздумает плакать, у меня делается мигрень!
— Он побудет с миссис Донован на кухне, он ей не мешает и не отвлекает от работы, а я оставлю ему задание, пусть сидит в уголочке и рисует, — рассыпалась в любезностях Эйприл, сдерживаясь уже с большим трудом.
— Езжайте, — милостиво согласилась миссис Смайт. — Но не задерживайтесь! Кстати, к чему вам тратиться на билеты туда и обратно? Вот наш сосед каждое утро ездит в Лондон, попросите, пусть он вас подвезет!
— Это который сосед, мадам? — простодушно спросила девушка.
— Ах, ну через улицу! Такой, с усами…
— О, поняла, спасибо! Так я еще сэкономлю, мадам! — выдала Эйприл и выскочила за дверь, едва переводя дыхание.
«Была б я ведьмой, превратила бы тебя в жабу! — зло подумала она. Ответа от родителей пока не было, ну да письма идут не так быстро, как телеграммы… на которые Эйприл угрохала немало средств. — Но увы! И деваться некуда, без меня она мальчика угробит…»
Кэвин был умным (даже слишком умным, по мнению миссис Донован) ребенком, и Эйприл совершенно искренне хотела ему помочь, хотя обычно искренность в ее побуждениях даже не ночевала. Избалованные маменькины сынки и дочки ее не интересовали, а их капризы она сносила ровно столько, сколько ей требовалось для дела, а это обычно было недолго.
Увы, не в этот раз. И дело было не в сиротстве мальчишки, ведь многие могли бы и позавидовать его доле: богатый дом, единственный ребенок, получает, что захочет, вот, личную прислугу наняли… Тут крылось что-то еще. Что и какие выгоды — или невзгоды — оно сулит, еще только предстояло проверить…
Договориться с соседом оказалось легче легкого: тот, мрачный и суровый на вид мужчина, живо растаял, стоило милой девушке подойти к нему со скромной просьбой… Он лихо подкрутил длинный ус, попросил юную леди усаживаться и дал по газам, пока женушка не увидела из окна, с кем это он там любезничает.
— Вы, стало быть, у миссис Смайт служите, — произнес он, крутя баранку. Эйприл порадовалась, что заранее отговорилась боязнью скорости и села назад, иначе сейчас ее коленка точно выполняла бы роль рычага переключателя передач.
— Да, сэр.
— Ну и как оно?
— Миссис Смайт — дама строгая, — осторожно произнесла Эйприл, — но меня не обижает. Я и вижу ее редко, я ведь занята с ее воспитанником.
— Ха! — сказал сосед, закладывая вираж, и девушка ойкнула, чуть не ударившись головой о крышу. — Вот мода пошла, чужих брать! У нас вот свой имеется…
— Но у мистера и миссис Смайт не было своих детей…
— Ха! — повторил он. — Как не было! Имелся сынок, да только сбежал от них, словно ему пятки салом смазали. Чуть семнадцать исполнилось — пропал без вести! Понятно, его вроде как забыли, но все ж таки… если что, сможет посудиться с приемышем, когда старуха помрет.
— Ой, что вы такое говорите, ужас какой! — ахнула Эйприл, мысленно помечая себе выяснить что-нибудь о сыне Смайтов, если представится случай. — Это почему же он сбежал, обижали его или жениться не давали по своей воле?
— Деточка, ну вы точно из деревни… Гулять ему не давали! Долги его не оплачивали, вот он и подался… куда-то. Может, в бандиты, кто его знает?
— Ка-акой кошмар, просто как в романе, — пропищала девушка. — А как его звали?
— Мой тезка, — хохотнул сосед. — Прямо не знаю, радоваться или нет… А вы, красавица, надолго к нам?
— Как получится, — засмущалась Эйприл. — Пока что миссис Смайт с ребенком не справляется. Я-то думала, что у нее маленьких своих не было, а просто, значит, времени много прошло…
— Вы, милочка, не сболтните, — встревожился мужчина, — а то мигом выгонят! Смайт в свое время хорошо заплатил, чтобы о его сыне все напрочь забыли!
— Что вы! Я молчком-молчком, мне бы лишь крыша над головой была да покормили хоть чем… — прибеднилась она, улыбаясь про себя. Конечно, нищей служанке рассказывать можно, она от страха себя не упомнит! — Такую работу поди еще найди! Мне-то за маленькими смотреть несложно, дома полон двор мелюзги, сколько себя помню, так за ними ходила…
— Эх, нам бы такую служанку, — вздохнул он, — да денег свободных нет.
— Так вроде бы у вас сынок свой, разве вашей жене не в радость с ним? — наивно спросила Эйприл, перебирая косичку.
— С ним — да, с подкидышем — нет, — мрачно сказал тот.
— Ой, мистер, что-то я ничего не поняла…
— А что тут понимать? Неужто ничего не слыхали, мисс?
— Откуда бы? Я все дома да дома, а то с Кэвином в парк гулять пойду, по магазинам еще, чтобы миссис Донован помочь, вот и все, а слушать мне некогда! С Кэвином хлопот много…
— Ага… — Сосед помолчал, пропуская груженую фуру. — Ваша-то хозяйка ребенка сама взяла, а нам подкинули…
— Ой! — подпрыгнула Эйприл. — Как так?!
— А так! Жили — не тужили, свой сынок на радость, это вы верно сказали… а тут получите — племянничек, — зло ответил тот. — Подкинули под дверь, воспитывайте, как хотите и на что хотите! Мол, родители его на машине разбились, другой родни нет… Моя-то хоть и ругается, да не может в приют сдать, покойной сестры сын все-таки!
— О господи… — произнесла она, пока не понимая, как действовать, но чувствуя, что сердце проблемы где-то рядом. — Какой ужас…
— Что такое, мисс, вам нехорошо? — взволновался сосед.
— Нет, нет… Просто… — Эйприл прижала руки к груди. — Миссис Смайт сказала мне, что родителей Кэвина сбил автомобиль… и, по всему выходит, за рулем был отец вашего воспитанника.
Машина со скрежетом остановилась.
— Вы… вы серьезно? — произнес мужчина обернувшись.
— Я только повторяю то, что мне сказали!
— Час от часу не легче… — пробормотал тот. — Мисс Кимберли, час еще ранний, так не выпить ли нам по чашечке кофе для бодрости? Я бы хотел выслушать вашу версию…
— Конечно, сэр. Но — только по чашечке кофе. Потом мне нужно в библиотеку, — серьезно сказала Эйприл.
— Разумеется, — кивнул он. — Я только отойду позвонить, чтобы меня не ждали на работе. Не нравится мне все это и никогда не нравилось!..
С этой загадочной фразой он ушел, а Эйприл подумала, что, кажется, сорвала джек-пот. Сосед что-то знал, что-то, касающееся обоих мальчиков, а как это из него это выудить, вопрос второй…
Когда сосед вернулся и оба приступили к кофе, Эйприл честно изложила все, что ей было известно о появлении Кэвина в доме мисс Смайт.
— Вскоре после нашего… — пробормотал мужчина и снова принялся крутить усы. — Проклятый мальчишка…
— Зачем вы так? — спросила девушка. — Он же ребенок, он не виноват. Я понимаю, что у вас есть свой сын, которого вы любите больше, но… Вы уж простите, я слышала плач. Кэвин рыдал точно так же, когда я попала в дом миссис Смайт, просто от тоски и одиночества, а теперь — нет. Никто же не просит любить его больше родного ребенка, но хоть немного внима…
— Да вы не понимаете! — шепотом вскричал сосед. — Не понимаете… А если я вам скажу, вы решите, что я ненормальный.
— Ну а вы скажите все же, вдруг я решу, что это просто глупая шутка? — улыбнулась Эйприл, но насторожилась.
— Какого черта я перед вами вообще распинаюсь? — буркнул он. — Ладно. Этот пацан — племянник моей жены, я уже говорил. Была у нее сестренка, настоящая ведьма.
Он сделал паузу и повторил:
— Настоящая ведьма.
— Ну и дальше что? — с интересом спросила Эйприл, решив отложить удивление на потом.
— Ну а то, что сестренка отбыла учиться колдовству, вышла замуж, родила этого засранца, да и умерла с мужем вместе. А мне теперь мучиться и растить колдовское отродье!
— А откуда вы знаете, что мальчик колдун? — удивленно спросила девушка. — Ведь ваша жена, я так понимаю, обычная женщина…
— Она — да, — устало сказал сосед. — А вот ее сестра и племянник… Его ж не просто так подкинули. С письмецом, все там расписано, что к чему и почему. А жена моя знала о сестре правду, подтвердила… А парень не щенок, в приют так просто не отдашь, к тому же кровная родня…
Эйприл прикусила губу.
— Как-то это…
— Я сам в окно видел этот чертов летающий мотоцикл! Он на всю округу тарахтел!
— А на нем был огромный дядька с косматой бородой?! — воскликнула Эйприл.
— Вы откуда знаете?!
— Кэвин мне сказал… — тихо выговорила она. — Он запомнил этот мотоцикл и дядьку с бородой…
— Господи боже, так выходит, ваш тоже?.. — перепугался сосед.
— Не знаю, но очень может быть, что так… — Эйприл покачала головой. — Вот что, мистер Дурсль, раз вы работу отложили, послушайте, что мне удалось узнать. Да не смотрите так на меня, я и правда девочка с фермы, только в Лондоне я уже давно и думать научилась… Найдется у вас блокнот?
Спустя два часа блокнот был изрисован от и до, а двое за столиком переглянулись.
— Вы догадались, что Кэвин не простой мальчик, но не испугались… — тяжело произнес Дурсль.
— Я не знала, насколько он непростой, даже представить не могла. Но судя по всему…
— Ему стерли память. Жена рассказывала, они так умеют. Чей он сын… поди пойми.
«Я-то знаю, чей ты сын, но черта с два кому скажу!»
— Вот суки! — выдала Эйприл. — Над таким малышом измываться! А ваш племянник… не кривитесь, Вернон, он и ваш тоже! У него наверняка наследство родителей осталось, понимаете? Он не нищий и не сын алкоголиков. И вы — вернее ваша жена — можете устроить бучу и потребовать компенсацию! Я-то Кэвину никто, и пока даже не знаю и не представляю, как…
Она замерла.
«Ведьма старая…» Кэвин сказал это не просто так. Он явно запомнил чей-то разговор…
— Мистер Дурсль, — произнесла она. — Я, кажется, знаю, как можно выйти на этих чудиков и отжать у них деньжат!
— А вам-то что за печаль? — удивился он.
— А это уже мое дело, — сухо ответила Эйприл. — Вы участвуете или нет?
— Если окажется, что там из активов только три монетки, плюс к тому разрушенный дом, то пошло оно лесом. Еще и память сотрут, — сказал сосед мрачно, выслушав ее версию о старушке-соседке. — Уроды. Следят, понимаешь… Пусть подавятся своими деньгами! Раз так, я лучше из парня сделаю заправского маггла, накося, выкуси! На двоих пацанов меня уж своих денег хватит…
— Хороший вариант, — одобрила она. — Но это не одно дело. Есть еще Кэвин. У меня, к сожалению, нет возможностей проверить, существуют ли еще люди с такой фамилией…
— Дайте! — он выхватил бумажку. — Черт, где-то я слышал это имечко, и вроде даже недавно! Посидите, я пойду позвоню!
Сидеть над остывающим кофе пришлось долго, а в итоге Дурсль вернулся ни с чем.
— Как вы и говорили: есть такое заброшенное поместье, там много лет никто не живет, а кто теперь хозяин — бог весть. Чтобы это узнать, нужно заплатить бешеные деньги, — сказал он.
Эйприл молча раздумывала.
— Знаете, — сказала она, — мы вот только что подумали о том, чтобы объединиться. Но это неверно. Нам нужно разъединиться.
— Это как? — нахмурился Дурсль.
— Я не наверняка знаю, но примерно догадываюсь, какие цели преследовали те, кто подкинул мальчиков именно в эти дома, — тихо произнесла Эйприл. — Вы сами подумайте!
— Наш пацан… ну там… победил и все такое, но не до конца, так?
— Ага. А мой… ну, миссис Смайт, то есть… с проигравшей стороны. А теперь просто прикиньте…
Вернон Дурсль сидел с полминуты тихо, потом подскочил с воплем:
— Да мать их, уроды!
Тут он спохватился, обернулся на редких утренних посетителей и пояснил:
— Это я про футболистов, простите, дамы и господа. Не сдержался.
Он наклонился к Эйприл и зашептал:
— Это даже взрослому не переварить! А тут выходит… у нас — якобы родичи моей жены убили предков Кэвина, а там — все наоборот?
— Да. И еще им учиться вместе, если я правильно поняла ваш рассказ. И в обычной школе… и в той, колдовской. А кумушки с улицы живо расскажут, кто да что, да кому… Понимете? Мальчишки после такого и не заговорят, разве что в драку полезут… Зачем это нужно, что за цели такие… не представляю. Наверно, я и в самом деле всего лишь глупая девочка с фермы, которая просто любит детей, — грустно улыбнулась Эйприл.
Вернон снова подкрутил ус.
— С моим — выкусят, я им устрою, — сказал он. — Не люблю я колдунов, чужих детей тоже, но ради такого уж плюну на принципы и на расходы, потом взыщу сторицей. Но вы-то не сможете оставаться у миссис Смайт, пока… сколько там, Петуния говорила, детям одиннадцать должно исполниться?
— Я и не останусь, — сказала Эйприл. — Ну… вы же подвезете меня до Лондона, если что?
— Непременно, — кивнул он и набычился. — Ненавижу, ненавижу такие игры… Колдовство тоже ненавижу, но политиков — куда сильнее!
— Мистер Дурсль, — остановила его девушка, — племянник-то у вас, теперь поди отбери, а Кэвин, увы, собственность миссис Смайт. Понимаете?..
— Ага-а… А найдете, где…
— Конечно.
— Чемодан побольше возьмите, всего и дел, — фыркнул тот.
— Одолжите дрель, дырочки для воздуха просверлить, — не осталась в долгу Эйприл. Новая история будоражила ее. — Мне пора в библиотеку.
— А мне на службу. Вас захватить вечером?
— Не стоит, спасибо. Я поеду автобусом. Слухи нам не нужны.
* * *
К дому Эйприл подошла, когда все уже закончилось. В третий раз подняли из обморока миссис Донован, врач обработал ее руки ируки миссис Смайт противоожоговой мазью, Кэвин сидел под замком, но не плакал.
— Боже правый! — воскликнула девушка, похолодев. После услышанного от мистера Дурсля она ожидала самого худшего. — Что случилось?!
— Вы сказали, он ничем не помешает Мэгги, — всхлипнула миссис Смайт, — а там полкухни полыхнуло! Боже, боже, какая боль!.. Подите, Эйприл, и примерно накажите этого гадкого мальчишку! Немедленно!
— Уже бегу, мадам! — крикнула та, бросила сумку и ринулась в детскую. — Господи, маленький мой, ты в порядке, с тобой ничего не случилось… Не плачь, никто тебя не тронет, ты со мной, слышишь? Со мной!
— Эйп! — всхлипнул мальчик. — Я обжег Мэгги!
— Да ничего страшного, у нее только фартук обгорел. Перепало только мадам, когда она кинулась огонь сбивать, нет бы залить из кувшина… Перестань, никто не умер, никто не покалечился. А что мадам будет страдать несколько дней, нам на руку, погуляем подольше… А?
— Это нехорошо.
— Да ну тебя! — фыркнула Эйприл. — Кстати, я должна тебя выпороть. Начинай кричать!
— Как? — шепотом спросил Кэвин.
— Ну как… Ай! Ой! Больно!..
…-Ай! Ой! Больно! Не надо! — раздавалось вскоре под сводами особняка. — Я не буду!..
— Ах, Эйприл даже слишком сурова с ним, — проговорила миссис Смайт, запивая стресс коктейлем, — у меня всего лишь пара волдырей, уже почти сошли. Я сама виновата. Не надо было совать руки в огонь, а вам, Мэгги, следует внимательнее следить за ребенком, если уж он остался на вашем попечении!
— Конечно, мэм, — понуро ответила та. — Но он такой живчик…
— Ну, надеюсь, этот живчик хотя бы пару дней не сможет сидеть, — хохотнул доктор и закрыл свой саквояж…
— Что случилось, можешь сказать? — тихо спросила Эйприл «наказанного» Кэвина. Тот сидел у нее на коленях, якобы слушал сказку, даже раскрытая книжка лежала рядом, но это было только прикрытием.
— Я не знаю… — шепнул он. — Правда. Я сидел, рисовал… смотрел на плиту. А потом… Оно само, честное слово, Эйп! Я не хотел! Я ничего не…
— Я тебе верю, — искренне сказала она, погладив его по голове. — Успокойся. Мадам считает, что ты из любопытства открутил вентиль конфонки, вот и полыхнуло. Так и говори: повернул краник, и все. Ясно?
Мальчик кивнул. Эйприл посмотрела в окно. Небо все еще радовало ясной летней синевой, но листья уже начали желтеть. Скоро осень, скоро начнутся занятия в колледже, а как оставить Кэвина на попечение этих двух куриц?
«Рано. Но деваться некуда, рискну, не впервой…»
— Тебе тут нравится? — спросила она Кэвина.
Тот помотал головой и снова прижался к ее плечу.
— Вот и мне не нравится.
— Ты уйдешь? — тихо спросил он.
— Когда-нибудь непременно уйду, — твердо сказала Эйприл, глядя в серьзные глаза. — Но ты не беспокойся… Я слышала, мадам скоро поедет в Лондон на какую-то там распродажу… А мы пойдем погуляем не к пруду, а подальше. Как ты на это смотришь?
Кэвин улыбался редко, но так светло и искренне, что устоять было невозможно.
«Черт меня возьми, — подумала Эйприл печально. — Это ведь не как прежде. Это пахнет большими неприятностями!.. Дурсля однзначно привлекать нельзя, но его телефон и адрес у меня есть, свяжусь, если что… Ну и все. Пора убираться.»
— Ты спи, — произнесла она. — Спи. Никто тебя не тронет, обещаю. Спи, малыш…
Обычно у Эйприл Кимберли было лицо славной девушки с захолустной фермы. Сейчас, однако, ей не нужен был грим, чтобы напугать стороннего наблюдателя…
Несколько дней в доме царила благостная тишина. Ожоги миссис Донован оказались неопасными, но мешали ей работать, так что готовила и прибиралась Эйприл, приговаривая, что ей вовсе несложно это делать, что она совсем отвыкла от этого, что домашние дела ей в удовольствие… Словом, заговаривала зубы, и небезуспешно.
Кэвин ходил за ней как привязанный и заглядывал в глаза, но молчал.
— Милейшая девушка, нарадоваться не могу, — говорила об Эйприл миссис Смайт другим дамам, — такая вежливая, услужливая… Простушка, конечно, но зато не задирает нос! И ребенок при ней стал тихим и послушным… Ну, нашалил, конечно, что он понимает в таком возрасте? Эйприл-то с него глаз не спускает, а Мэгги отвлеклась, вот и результат… Слава богу, все обошлось!
Дамы кивали, только миссис Дурсль прятала за улыбкой недовольство: она видела, как эта девица любезничала с ее супругом, упрашивая подвезти, а потом как-то остановилась у их калитки и передала записочку… И лица у мужа и нахалки были очень серьезными! Записочку миссис Дурсль так и не нашла, а впрямую спросить у супруга не решилась, он не любил, когда за ним подсматривали… И что он нашел в этой тощей девице? Ни кожи, ни рожи, две косички, веснушки, мешковатый свитер и старая юбка, чулки наверняка штопаные, ботинки старые, руки неухоженные… Неужто в Лондоне не нашлось девушки покрасивее, недоумевала миссис Дурсль, слушая дифирамбы миссис Смайт и кивая в такт остальным женщинам. Что поделать, та была законодательницей мод в маленьком городке, самой богатой и, что греха таить, самой громогласной, и никто не осмеливался ей перечить, даже Петуния Дурсль…
…-Эйприл, я буду к вечеру, — сказала миссис Смайт, натягивая перчатки. Снаружи нетерпеливо сигналило такси. — А может быть, заночую в Лондоне.
— Да, мадам, — ответила та, опустив взгляд.
— Я знаю, я могу положиться на вас с Мэгги, — дама потрепала девушку по щеке и величаво спустилась с крыльца. — Всего доброго!
— Всего доброго, мадам! — помахала ей вслед Эйприл и хищно улыбнулась. — Гуляй, гуляй… Подольше гуляй!..
* * *
Никто в городке не обратил внимания на скромную девушку с рюкзачком: все уже привыкли к тому, что у миссис Смайт живет студентка, присматривает за маленьким приемышем. Вот и сейчас она, видимо, повела мальчика на прогулку: за спиной рюкзак, одной рукой девушка крепко держит за руку ребенка, в другой у нее большой сверток, наверно, плед, чтобы расположиться на траве. Обычная картина! И денек такой хороший, солнечный! Скоро осень, больше не погуляешь этак вот.
— Да, повезло нам, — негромко сказала Эйприл, скинув рюкзак. Кэвин — нести его она не могла чисто физичесеки, слишком много было поклажи, — плюхнулся на траву. — Устал? Отдышись, я сейчас термос достану, чаю тебе налью…
Верно, окажись день дождливым, поди еще выйди из дому! Тогда уж точно пришлось бы подключать Дурсля, чего Эйприл совсем не хотелось: помнила она взгляды его женушки… Приревновала, не иначе, хотя было бы к чему ревновать! Впрочем, сам Дурсль мужик нормальный, и если он все понял правильно, то и поведет себя, как должно.
— Ты отдохни, я переоденусь, — сказала Эйприл и ненадолго скрылась в кустах. Потом выбралась оттуда и принялась за дело.
Кэвин, приоткрыв рот, наблюдал за ее преображением.
Старые брюки сменились новыми джинсами, вытянутый свитер — кашемировой водолазкой с щегольским кардиганом, старые ботинки — новыми. Эйприл расплела косы, зачесала волосы в высокий хвост, вдела в уши крупные серьги, запудрила веснушки, подкрасила глаза и губы…
…и стала другим человеком.
— Кэвин, это я, честное слово, — негромко сказала она, видя недоумение и даже испуг мальчика. — Ну… как в сказке. Скинула лягушачью шкурку и стала… не принцессой, но вполне симпатичной девушкой, как считаешь?
— Ты очень красивая, — искренне произнес он. — Почти как мама.
— Спасибо за комплимент, сэр, — кивнула Эйприл и принялась перепаковывать вещи. — Ну вот. Сумка с твоими вещичками да мой саквояж, уж доедем как-нибудь! А это припрячем подальше, авось не сразу найдут… Идем! И помалкивай, ладно?
На милую молодую мамочку с очаровательным послушным малышом многие смотрели с улыбкой. Кто-то уступил место, кто-то помог с багажом: Эйприл Кимберли умела располагать к себе людей, а те платили ей сторицей.
— Все, мы уже в поезде, — прошептала она на ухо Кэвину, обменявшись любезностями с парой молодых людей, помогавших выбрать купе. — Ты дрожишь весь. Устал? Или испугался? Ты так тихо себя вел, умница мой…
— Твой? — вскинул голову мальчик.
— Мой, — беспечно ответила Эйприл. — Ну что? Есть хочешь? Или в туалет?
Кэвин покачал головой.
— Мы же на станции поели, — сказал он. — И все остальное… Я просто боюсь.
— Чего?
— Что нас догонят. Меня отнимут, а тебя посадят в тюрьму.
— А то я той тюрьмы не видала! — фыркнула Эйприл. — Не догонят, малыш. Мы уже черт-те где, а мадам, скорее всего, еще не вернулась. Пока-а сообразят, что к чему, пока-а начнут искать… И ты уж извини, — честно сказала она, — я уверена, что в первую очередь разыскивать станут не тебя.
Кэвин недоуменно посмотрел на нее.
Эйприл проверила, хорошо ли закрыта дверь купе, порылась в рюкзаке и вынула тяжелый сверток.
— Мадам любит бриллианты, — сказала она просто. — Я тоже люблю, но чисто как способ заработать. Загоним камушки и заживем…
— Так ты… ты их украла? — произнес Кэвин, явно пытаясь осмыслить происходящее.
— Ага. И тебя заодно. Не переживай, я не первый год этим промышляю… камушками, в смысле, не детьми, пока не ловили.
— А тюрьма? — прицепился он.
— Ну ладно, разок посидела… по подозрению, — нехотя ответила Эйприл. — Я еще мелкая была, не умела толком шифроваться. Но ничего доказать не смогли! Кэвин? Ты что?
— Я… — он моргнул. — Опять вспомнил. Папа сказал… сказал… «чем в тюрьму, пусть лучше сразу убьют», вот так. А мама заплакала… Что это, Эйп?
— Откуда я знаю? — мрачно ответила она. — Ты поспи. Нам еще несколько часов ехать, успеешь отдохнуть… До дома доберемся, там уж нас не достанут.
«Я очень на это надеюсь», — добавила она про себя.
— Я пока спать не хочу, — сказал Кэвин, крепко держась за ее руку. — А ты почему решила прямо сейчас меня украсть?
— Случай удобный подвернулся, — пожала плечами Эйприл, подумала, стоит ли говорить правду, сперва решила, что нет, затем сообразила, что случая поговорить вот так может больше и не представиться, и произнесла: — И еще мне кое-что рассказали про тебя. Очень важное.
— Что? — жадно спросил мальчик, заглядывая ей в лицо. — Про мою семью? А, Эйп?
— Ну… почти, — задумчиво выговорила она. И как прикажете объяснять подобное ребенку? Впрочем… ему как раз проще будет поверить, чем взрослому! — Скорее, про тебя самого. Помнишь, как кухня загорелась?
— Конечно, — вздрогнул Кэвин.
— Знаешь, почему?
— Не-ет, — помотал он головой. — Ты сказала, чтобы я говорил — я открутил краник на плите, но я этого не делал!
— Я знаю. Это у тебя не нарочно получилось. Так бывает у маленьких волшебников.
Кэвин уставился на нее с недоумением.
— Ты шутишь, Эйп? — спросил он.
— Нет, — покачала она головой. — Ты, похоже, волшебник.
— Как в книжке?
— Ага. Только еще не вырос и не умеешь колдовать. И палочки волшебной у тебя еще нет, рано пока. Пойдешь в школу, тогда будет.
— Эйп, ну скажи, что ты смеешься! — жалобно попросил он. — Зачем ты это придумала?
— Кэвин, я не смеюсь, — серьезно произнесла Эйприл, крепко обняв мальчика. — Это не шутки. Я потому и решила удрать поскорее, что узнала кое-что… Мне сосед рассказал. У него племянник жены тоже волшебник.
— Но… я думал, такое только в сказках бывает, — растерянно сказаль Кэвин.
— Я тоже была в этом уверена. А оказалось — все не так просто… Твои родители, скорее всего, были волшебниками. И, наверно, не из бедных…
— Мадам поэтому меня взяла? — живо сообразил он.
— Наверно. Думала, ты подрастешь, наследство получишь, будешь ее обеспечивать. А еще потому, что ты наверняка из хорошей семьи, может, даже знатной. А мадам, сам понимаешь, лишь бы похвастаться хоть чем! Неважно, новой брошкой или приемным сынишкой…
— А ты не будешь… хвастаться? — после паузы спросил Кэвин.
— Глупый ты еще, — буркнула Эйприл. — Познакомишься с моей семейкой, перестанешь такие вопросы задавать! И вообще, ляг поспи, а?
— Ага… Эйп?
— Что?
— Если у меня правда есть это… как его… наследство…
— Ну?
— Я все его тебе отдам, только ты меня не бросай, ладно? — серьезно попросил он.
— Был бы ты постарше, я б тебе по заднице надавала за такие слова, — в сердцах ответила Эйприл и взъерошила мальчику светлые волосы. — Себе оставь свое наследство, а у меня вон камушков сколько, мне хватит…
— Так не бросишь? — допытывался Кэвин.
— Никогда, — помолчав, ответила она. — Только…
— Что?
— Нет, ничего. Поспи немного, скоро уже приедем.
— Ладно…
«Что, если у тебя еще осталась родня? Может, дяди или тети, как у соседского мальчишки? Что тогда?»
…Пригородный автобус высадил пассажиров на остановке, прощально прогудел и умчался, вернее, учитывая состояние дороги, ускакал прочь. Пассажиров было всего двое: Эйприл да Кэвин, уставший сверх всякой меры. Можно было добраться сюда и на такси прямо из дома миссис Смайт, но таксисты — приметливый народ, так зачем рисковать? Вот и пришлось тащиться с несколькими пересадками общественным транспортом. Маленькому ребенку это не на пользу, но иного выхода Эйприл не видела.
— Пойдем. Тут уже совсем рядом, — сказала она. — А то давай понесу?
— Я сам, — упрямо ответил Кэвин, уцепился за ее руку и посмотрел по сторонам. — Как всего много…
Вокруг действительно было много неба, пусть и сумрачного, полей и лугов, и золотилась поодаль роща… Немудрено было напугаться мальчику, видевшему лишь скромный пригородный парк!
— Ястреб! — сказал он вдруг, подняв голову. — Слышишь, Эйп?
— Слышу, — кивнула она, — вон он, гляди!
— Да!..
«Только откуда городской мальчик знает, как кричит ястреб?»
— Нет, я все-таки тебя понесу, — сказала она сердито, — так будет намного быстрее. И не брыкайся! В таком темпе мы только к утру до дома дойдем.
Кэвин перестал сопротивляться и притих. Нести его было не так уж легко, даже с перерывами, багаж мешал, но Эйприл не жаловалась, она была сильной девушкой…
— Эйпри-и-ил! — раздалось на всю округу, еще когда ворота фермы не были видны. — Эйприл приехала-а-а-а!!!
И тут же налетели, затормошили, затискали… девушка едва успевала поворачиваться, чтобы заслонить собой Кэвина: тот-то не привык к такому выражению родственных чувств.
— Ой, — дошло наконец до кого-то из младших, — опять, да?
— Ага, — ответила Эйприл. — Рюкзак возьмите, да не вздумайте открывать! Мэй?!
— Что? — невинно спросила смуглая девочка лет четырнадцати, вылитая цыганка, вертя в руках кошелек.
— Отдай сейчас же!
— Да держи. Я просто тренируюсь… — фыркнула та и умчалась следом за остальными.
— Вот такое семейство, — тихо сказала Эйприл Кэвину. — Не бойся. Они шумные, но… ты потом все поймешь.
— Лучше скажи сейчас. Чтобы я знал, что понимать, — серьезно ответил он.
— Ну-у… — девушка вздохнула. — Нет. Не могу. Сам разберешься. Пошли, родители ждут!
Они и вправду ждали: отец у ворот, мать на пороге, высокие, сухощавые, немолодые уже.
— Опять… — проронил Стэнли и засунул большие пальцы за подтяжки штанов.
— Ну что ж, — пожала плечами Сара, вытерла руки о фартук и раскрыла объятья старшей дочери. — Кого на этот раз нагуляла?
— Да вот, — хмыкнула Эйприл. — Попался тут один… Но это мы потом обсудим, ладно? Как взрослые.
— Конечно. А теперь давайте ужинать!
Эйприл усмехнулась и внесла Кэвина в дом, едва увернувшись от шумной толпы братьев и сестер.
— Есть хочешь? — спросила она. Тот несмело кивнул. — Тогда пошли умоемся… ты пока со мной поживешь, не возражаешь, нет? Отлично. Вот умоемся, переоденемся, поужинаем, а там и видно будет!
За столом было людно, все с интересом посматривали на Кэвина, но не лезли с расспросами. За это тут можно было сразу схлопотать ложкой по лбу, а то и ремнем по заднице.
Это семейство знала вся округа: в нем не было родных детей. Ни одного.
Первой стала Эйприл: супруги были уже не первой молодости, о своем ребенке давно и мечтать перестали, но хозяйство-то кому-то надо оставить? Да и помощь нужна… Вот и взяли приемыша. Муж настаивал на мальчике, но жена выбрала девочку, чем-то та ей приглянулась, вроде была похожа на покойную бабушку…
Черноглазую карманницу Мэй привела уже почти взрослая Эйприл, поймала за руку на рынке, когда та попыталась лишить ее дневной выручки за зелень и яйца, не зная, что «жертва» сама у кого угодно может вытащить кошелек. Привела, накормила, расспросила… и маленькая цыганка осталась на ферме. Отец нарадоваться не мог: девчонка справлялась с животными (он держал пару коней на случай, если трактор сломается, да и просто из ностальгии) лучше любого парня!
Тихая белокурая, похожая на ангела Джун, жертва домашнего насилия, была всего на полгода моложе Эйприл, но выглядела моложе своих лет. Она появилась в доме, когда Эйприл отправилась учиться, а приемная мать решила, что ей одной по хозяйству не управиться. Молчаливая Джун не любила шума, прекрасно справлялась с домашними заботами, отлично шила и готовила.
Огненно-рыжая Джулия, малолетняя «плечевая», долго не могла взять в толк, чего от нее хотят, как-то убежала в лес, где ее едва нашли с собаками… Хорошо, те успели отыскать беглянку, не дали замерзнуть и под утро привели домой. Джулия, как ни странно для девочки, царила в гараже: она обожала всяческую механику, могла управиться даже с трактором, а вот людей сторонилась, и немудрено…
Огаст, мелкий пушер, промышлявший вдобавок кражами из автомобилей, отвечал за огород, хотя время от времени безрезультатно покушался на владения Джулии. Они были ровесниками, и подраться им никто не мешал.
Ну и еще имелся Маленький Джон, младший брат Джун, не севший в тюрьму за убийство только в силу своего невеликого возраста. Убил он отчима, в очередной раз избившего его сестренку и попытавшегося ее изнасиловать; к счастью, мужчина был настолько пьян, что у него ничего не вышло. А: на то, чтобы перерезать горло спящему мертвым сном человеку, сил хватило даже у семилетки. Ему было бы не избежать исправительной школы, если бы не хозяин фермы…
Ни он, ни супруга не боялись брать на воспитание «трудных» детей. Они считали, что таких вообще не бывает, а раз Господь не дал своих, так, значит, надо помочь тем, у кого тот же Господь отобрал родителей, не то бедолаги совсем пропадут! Пока никто из семерых не пропал. Мэй догоняла школьную программу, Джулии хватило одной ночи в лесу, чтобы начисто забыть о побегах, Джун вообще не желала никуда деваться с фермы, к тому же, на нее заглядывался симпатичный соседский работник (то, что Маленький Джон не бросался на него с вилами, уже о многом говорило), Огаст отлично учился, хотя порой и хулиганил… О том, как Эйприл зарабатывает на жизнь себе и остальным, родители, скорее всего, догадывались, но помалкивали. Семеро детей — не шутка, а старшая дочь была умна и попалась один-единственный раз, после которого и угодила на ферму.
Вообще-то многие обходили это место стороной. Разговоры ходили один другого хлеще: и притон там, и убийцы живут, и наркоманы, и маньяки… А жили тут просто покалеченные дети, у которых вместе с настоящими именами, как считала хозяйка, забрали и страшное прошлое, пусть и не целиком. Только Джон отказался назваться иначе — он своим деянием гордился и не скрывал этого. Его не смущало даже то, что родная мать в ужасе отказалась от него и Джун (сама, дескать, вертела перед отчимом юбкой, соблазняла… в пятнадцать-то лет!), он считал себя абсолютно правым.
И вот в это-то спокойное место Эйприл и привезла своего маленького подопечного.
* * *
— Н-да, интересно, — сказал отец, доставая папиросы. Детей уже уложили, теперь пришло время взрослых разговоров. — Но на что ты рассчитывала, Эйп? Мэй мы смогли взять потому, что она была вообще бесхозная, с остальными дело тоже ясное, но как быть с этим мальчиком? Его же начнут искать, как пить дать! Конечно, вряд ли проследят до фермы…
— Я назвалась Эйприл Кимберли. Старые связи не ржавеют, папа, к документам никто не придрался, — улыбнулась девушка. На самом деле ей было не восемнадцать лет и даже не двадцать, а побольше, но природа одарила ее такой внешностью, что она запросто могла сойти и за подростка, и за светскую даму, если бы пожелала. — Ушли мы тихо… Поди поищи!
— Да, только официально усыновить мы его не сможем, — напомнила мать. — Документов нет.
— Я куплю, — сказала та серьезно. — На этой старухе я срубила столько, что на пятерых Кэвинов хватит. И нет, мам, я его не отдам. Вот не проси объяснять, почему… ты тоже ведь не объяснишь, если спросить, зачем тебе Джулия с Маленьким Джоном! А соседям скажем, что это я в подоле принесла, а то им посплетничать не о чем…
Та только вздохнула.
— Тут что-то кроется, — продолжила Эйприл, — и я хочу узнать, что именно. Денег пока хватит. Кэвин привыкнет к ферме, ко всем нам, и тогда я уже смогу снова отправляться на дело… как раз пройдет достаточно времени. Учебу отложу пока, не страшно. Что скажете?
— Ты уже большая, — вздохнул Стэнли. — Делай, как знаешь… А теперь иди-ка спать!
— Иду. Мама…
— Должно быть, это место проклято, — сказала та, целуя приемную дочь. — Так и притягивает всех несчастных и обездоленных детишек!
— Так может, наоборот, оно благословлено? — каверзно спросила Эйприл и убежала.
Супруги Логг переглянулись.
— Одним ртом больше, одним меньше, какая разница? — философски произнес Стэнли и закурил.
— И правда что, — согласилась супруга и принялась мыть посуду…
…-Эйп, это ты? — тревожно спросил Кэвин.
— Ну а кто еще? А ты почему не спишь? Поздно уже!
— Я тут… я тут немножко боюсь, — честно сознался мальчик. — Очень тихо, не как там…
— Ничего себе тихо, — фыркнула Эйприл, залезая в постель. — Тс-с-с… прислушайся… Слышишь шорох? На чердаке мыши шебуршатся, ты не бойся, кошки их выловят. Собаки во дворе пыхтят, это они стражу несут. Сверчок где-то трещит, надо же, пригрелся… На крыше голуби воркуют, Огаст развел, посмотришь завтра, какие красивые у него белые почтовые… Деревья шумят… Разве это тишина?
— Да, — ответил Кэвин. — Телевизора не слышно. Машин нет. Фонарей тоже нет…
— Тут привыкли рано ложиться и рано вставать, — пожала плечами девушка, подумала, встала и сгребла мальчика вместе с теплым одеялом. — Поспишь со мной, раз уж тебе так страшно. Потом привыкнешь. Уй, какой пол холодный…
Она зашуршала покрывалом, устраиваясь поудобнее, и поцеловала Кэвина в лоб.
— Спи. И ничего не бойся. Нас не найдут.
Тот только вздохнул и, кажется, моментально отключился. Эйприл же еще долго смотрела в темный потолок, прикидывая, как быть дальше…
На главную: Предисловие
