7

Антонио всю ночь не разжимал объятий. Проснувшись перед рассветом и поняв, что муж рядом, Анджела снова уснула. Он же и разбудил ее рано утром, напомнив, что надо второй раз принять таблетки. Без единого слова Анджела сползла с постели и отправилась в ванную. И только там, стоя на прохладном полу, увидела, что на ее левой руке сверкают кольца.

Перстень с огромным квадратным изумрудом она получила в подарок через неделю после того, как сказала Антонио, что беременна. Второе, золотое, – на свадьбу. Муж носил такое же. Третье, сплошь инкрустированное мелкими бриллиантами, Антонио преподнес жене, узнав, что она ждет второго ребенка.

Когда он успел надеть ей кольца? Анджела нахмурилась: кажется, муж ни на секунду не выпускал ее из рук. А ведь ему, вероятно, надо было спуститься в кабинет, где кольца лежали в сейфе с того дня, как Анджела уехала, и, вернувшись, надеть их на пальцы жены, не разбудив ее?

Но зачем он сделал это? И почему именно сегодняшней ночью, когда она, так сказать, меньше всего заслуживала этих подарков?

Что Антонио имел в виду? «Я с тобой, кара», – были его последние слова вчера вечером. Наверное, хотел, чтобы Анджела знала: он собирается всерьез заняться их браком, словно одним из захиревших предприятий, которые брал под свое крыло.

Но что это меняло? Анджела всегда ощущала себя не более чем средством, с помощью которого Антонио достигал желаемого. Восхитительная любовница, мать будущего гребенка… А теперь она нужна была, чтобы его сын чувствовал себя счастливым. Откуда же взяться доверию?

Анджеле стало так же одиноко, как в тот день, когда она потеряла сына. «Прости меня, – умолял тогда ее Антонио. – Если бы я мог повернуть обратно время, последние двадцать четыре часа были бы иными, поверь мне!»

Но никто, даже Антонио Рудольфо Хуан Валера, не мог повернуть время вспять. И теперь Анджела жалела, что муж возвратил ей кольца. Зачем усложнять и без того непростую ситуацию?

Через несколько минут Анджела вышла из ванной и неловко пробормотала, обращаясь к мужу:

– Спасибо…

Улыбка на мгновение озарила лицо Антонио.

– Не за что. Мне не хватало их вчера вечером. И я не мог уснуть, пока не вернул их на законное место.

От слов «законное место» сердце Анджелы тяжело забилось, и она не нашла, что ответить. Супругам стало не по себе, потому что в наступившей тишине не чувствовалось привычной враждебности.

Антонио первым нарушил молчание.

– Чем ты собираешься сегодня заняться? – отрывисто спросил он. – Обычно в первый день каникул Сандро я везу его кататься верхом.

– Отлично. – Губ Анджелы коснулась слабая улыбка. – Я бы составила вам компанию. Если можно, конечно.

Но этот ответ заставил Антонио нахмуриться.

– Так и должно быть, Анхела, – произнес он с некоторым нажимом. – Семья мы или нет?

– А что я сказала? Именно это… – растерянно возразила она.

– Дело в твоем тоне, – мрачно пояснил Антонио. – Ты говорила так, будто боялась оказаться помехой.

Анджела криво улыбнулась.

– Тоньо, давай будем откровенны: меня бы здесь не было, если бы Санди не загнал тебя в угол.

– Так или иначе, ты здесь, – отрезал Антонио в своей привычной манере. – И это твой дом. Мы – семья, и чем скорее ты к этому привыкнешь, тем быстрее перестанешь чувствовать себя лишней.

С этими словами он захлопнул за собой дверь ванной, оставив Анджелу в недоумении. Может, он разозлился из-за того, что она недостаточно пылко поблагодарила его за кольца? Или ожидал от нее ответного шага, своего рода «декларации о намерениях». Но ведь никогда раньше муж не обращал внимания на то, как она реагирует на его действия…

И во всяком случае, размышляла Анджела, отправляясь на поиски подходящей для верховой езды одежды, лучше взаимное неприятие, чем это чувство потери, с которым она проснулась сегодня утром. Так что пусть Антонио делает, что хочет.

Однако к тому времени, когда подошла к концу первая неделя ее пребывания в Валенсии, Анджеле пришлось признать, что она так и не смогла принять таблетки. От досады Анджела вспыхнула. При виде этого Антонио прекратил раздеваться.

– Все в порядке? – спросил он; его испуг был настолько очевиден, что Анджела едва не хихикнула.

Но Антонио был не способен оценить юмор подобной ситуации.

– Ради Бога, Анхела, – взмолился он, – ответь мне! Я чувствую, что напряжение убивает меня медленно, но верно!

– Все в порядке, – прошептала она.

Внезапно медово-золотистые глаза потемнели. Брюки вместе с плавками полетели вслед за рубашкой, и перед Анджелой предстал мужчина во всем великолепии наготы.

Антонио приблизился и, вынув из безжизненных пальцев жены баночку, куда-то отставил злосчастный крем. Кончиком языка Анджела облизнула пересохший рот. Не сводя с нее глаз, Антонио склонился и поймал губами розовый язычок. Это было так эротично, что Анджела разочарованно пискнула, когда он – почти сразу – оторвался от ее рта.

Одной рукой Антонио обнял жену за талию, а другой распустил волосы, которые та собрала в узел, чтобы принять душ. Когда золотистый водопад коснулся обнаженных плеч женщины, Антонио медленно привлек ее к себе.

Между двумя телами словно пробежала искра. Тогда он снова поцеловал Анджелу, нежно и страстно, а легкие прикосновения его пальцев заставили ее трепетать, как лист на ветру. Со вздохом она обвила плечи мужа, затем сжала ладонями его лицо и жадно ответила на поцелуй.

Он словно только этого и ждал: подхватив на руки, Антонио отнес Анджелу в постель. Подушки, как обычно, полетели на пол, и супруги упали на гладкий прохладный лен простыни…

Здесь для них не оставалось ничего запретного, не было забыто ничто из того, что дарует наслаждение. Слова оказались не нужны: само молчание искушало как непреодолимый соблазн.

Потом, после взрыва восторга, они целовались и снова молча ласкали друг друга: слова влекли за собой опасность, они могли разрушить хрупкое волшебство достигнутого блаженства. Потом они опять занялись любовью, а потом еще и еще… Однако долгий, тягучий день все не кончался, и утомленные супруги наконец уснули, не размыкая объятий.

Анджела проснулась одна. Антонио ушел, накинув на нее простыню. Сев в постели, она взглянула на часы и ужаснулась: семь часов! Исабель и Санди уже давно дома! Что они подумают! Оставалось надеяться, что муж измыслил какое-нибудь оправдание ее отсутствию. Почему он не разбудил ее!

– Ну ты и гад, дорогой муженек, – пробормотала Анджела, выбираясь из постели и оглядываясь в поисках одежды.

Бело-голубое платье висело там, где она его оставила, собираясь в душ, – на спинке стула. Пока Анджела одевалась, до нее дошло, почему она так крепко спала: ласки мужа вконец обессилили ее. Да, Антонио ничего не делал наполовину…

От этой мысли у Анджелы вспыхнули щеки и продолжали гореть от удовольствия и смущения, пока она шла к двери спальни, на ходу приглаживая взлохмаченные волосы.

Но, ступив на лестничную площадку, она изменилась в лице, поняв, что случилось что-то неприятное: с первого этажа раздавался громкий и злой голос Санди.

Анджела устремилась вниз… и застыла на пороге гостиной. Санди, воинственно сжав кулаки, стоял лицом к лицу с Каридад! Тут же были и Исабель с Антонио.

Ну вот, опять Каридад устроила какую-то пакость, мрачно подумала Анджела, видя сладкую улыбку на губах соперницы.

– Но, дорогуша, ты же сам сказал мне, что был бы рад, если бы твой папочка женился на мне, – произнесла та медовым голосом.

– Нет, не говорил! – воскликнул Санди. – С какой стати мне этому радоваться, ведь я не люблю тебя!

– Сандро! – сурово произнес Антонио. – Извинись, и немедленно!

До приезда Антонио в Дублин сын вел себя из рук вон плохо. Но то, что Анджела видела сейчас, не шло ни в какое сравнение со скандалами, которые Санди закатывал тогда: глаза малыша пылали, он напрягся, словно готовясь вступить в бой. Теперь он набросился на отца.

– Нет! Она лжет!

Антонио выпрямился.

– Постойте… – вмешалась Исабель, пытаясь играть привычную роль миротворца и вставая между отцом и сыном. – Это просто недоразумение. Пожалуйста, Тоньо, не нервничай!

– Не нервничай? – рявкнул он. – Тогда объясните мне, почему я спускаюсь в гостиную и вижу, что мой сын грубит гостье?

– Языковые проблемы, это очевидно, – попыталась разрядить ситуацию Исабель. – Сандро не понял Каридад, Каридад не поняла Сандро. Больше ничего…

– Я все прекрасно понял, – настаивал Санди.

– Сандро! – До этого Антонио говорил по-испански, но теперь перешел на английский. – Сейчас же извинись перед Каридад! Ты слышишь меня?

Малыш едва не плакал, но отступать не собирался.

– Нет, Тоньо, не заставляй сына извиняться, – неожиданно пришла на выручку Санди Каридад. – Он не имел в виду ничего обидного. Просто немножко расстроился, когда я поправила его испанский.

– Нет! – запротестовал мальчик. – Ты сказала, что я тебе мешаю! Что, когда папа женится на тебе, он прогонит меня! – Тут Санди обернулся к отцу: – Ненавижу тебя! И не буду извиняться! Не буду, не буду, не буду!

– Тогда ты… – начал Антонио, пораженный и одновременно рассерженный горячностью мальчика.

– Санди, – негромко окликнула Анджела сына, и четыре пары глаз обратились к ней.

Тут же Анджела, в своем простеньком платьице, почувствовала себя бедной родственницей, встретив короткий ледяной взгляд Каридад, одетой в дорогой и модный черный брючный ансамбль.

– Ох, Анхела, – воскликнула свекровь, – как все неловко вышло!

– Полагаю, что силы здесь были неравны, – заметила Анджела, не сводя глаз с сына. Потом протянула руку, и малыш, бросившись к ней, уткнулся лицом в ее подол.

Антонио кинул на жену сердитый взгляд. Он явно был недоволен тем, что она презрела его отцовский авторитет. Бедняжка Исабель ломала руки, видя, что мир в ее доме поколеблен. Каридад же с улыбкой смотрела, как Анджела опускается на колени, чтобы взглянуть в глаза сыну.

– Санди, ты грубил Каридад? – спокойно спросила она.

Тот опустил черные отцовские ресницы.

– Да, – пробормотал он нехотя.

– Как ты полагаешь, за это надо просить прощения?

Малыш поднял на мать полные слез карие глаза.

– Я не говорил того, что она мне приписывает, мам, – прошептал он. – Как я мог? Мне ведь нравится, что папа женат на тебе.

Анджела кивнула. Судя по всему, Санди не лгал. С ее точки зрения, конфликт был исчерпан: Анджела не собиралась заставлять сына извиняться перед женщиной, которая не заслуживала извинений.

– Тогда иди к себе в комнату, – обратилась она к малышу. – Я скоро приду.

– Анхела… – начал было Антонио, видя, что жена и сын не обращают на него внимания, но Анджела, поднявшись, проводила Санди до двери.

Когда она обернулась, все трое смотрели на нее по-разному: Антонио был зол, Исабель – расстроена, а Каридад улыбалась, как кошка, налакавшаяся сливок. И ее можно было понять: пробыв здесь хорошо если полчаса, она ухитрилась настроить всех обитателей дома друг против друга.

– Какая жалость, Анджела, что у твоего сына такой плохой характер! – насмешливо произнесла Каридад. – Сожалею, что ненароком поднесла спичку к этому бочонку с порохом. Я попытаюсь держаться от него подальше, пока живу здесь, – с наигранной грустью добавила она.

Пока – что? Анджела повернулась к Антонио, у которого на лице было написано откровенное недоумение.

– Каридад прилетела сегодня утром и обнаружила, что ее квартиру залило, – поспешно вмешалась Исабель. – Лопнула труба. Вот я и пригласила ее пожить у нас, пока не закончится ремонт.

Ну конечно, подумала Анджела, ощущая прежнюю безнадежность.

– Мои вещи уже в комнате по соседству со спальней Тоньо – сладко добавила Каридад. – Если вас интересует, где меня искать.

– Нет.

Это короткое слово произнесла не Анджела. Видимо, Антонио вспомнил разговор с женой. Как ловко Каридад Карраско выставляет других людей в самом невыгодном свете!

– Если собираешься остаться здесь, перебирайся в то крыло, где живет мать, – предложил Антонио. – Мы с женой хотим остаться наедине.

– Конечно-конечно, – сразу согласилась Каридад. – Извините нас. Мы с Исабель не взяли в расчет, что ваше воссоединение… Словом, я займу другую комнату.

Анджела увидела, как забеспокоилась свекровь. Наверняка бедная женщина была совершенно не виновата в том, какие апартаменты выбрала ее крестница.

Антонио тоже чувствовал себя не лучшим образом. Сначала скандалил сын, потом вмешалась жена, а теперь мать не туда поселила гостью… Единственный человек, на которого он не сердился, была милашка Каридад. Умница, ничего не скажешь, думала Анджела, видя, как легко та перевела разговор на деловое темы, чтобы обратить на себя внимание Антонио.

Анджела поспешила оставить их и отправилась к сыну. Тот сидел над коробкой с кубиками, задумчиво вынимая то один, то другой и тут же роняя их обратно.

Приободрив и приласкав, Анджела вымыла сына, уложила в постель и пристроилась рядом, чтобы почитать его любимую книжку. Когда глаза малыша начали слипаться, она нежно поцеловала Санди.

– Не люблю эту Каридад, – неожиданно пробормотал мальчик. – Всегда она все портит…

Устами младенца глаголет истина, подумала Анджела.

– А ты ее любишь? – внезапно спросил Санди у матери.

Соврать или сказать правду? И с глубоким вздохом Анджела призналась:

– Нет, не люблю. Но бабуля любит. Поэтому ради бабушки нам надо обращаться с Каридад вежливо, договорились?

– Договорились, – согласился Санди с неохотой. – Скажи папе, что я не хотел кричать на него, ладно? Наверное, он больше не будет меня любить.

– Ты сам можешь сказать мне об этом, – раздался от двери знакомый голос.

Мать и сын оглянулись. Антонио стоял на пороге с таким видом, будто был тут уже давно. И надо полагать, он все слышал.

Посмотрев на лицо мужа, Анджела поняла, что тот пребывал в не лучшем расположении духа. Но то же самое можно было сказать и обо всех остальных присутствующих.

– Нам надо поговорить, – шепнул Антонио жене, когда та проходила мимо него.

– Несомненно, – ответила она. Итак, они снова враждуют. Все, чего они достигли сегодня в постели, полностью уничтожено одной очень ловкой особой.

Анджела уже переодевалась к ужину, когда в спальню ворвался Антонио

– Какого дьявола ты проигнорировала мои замечания при Санди? – накинулся он на жену.

– А какого дьявола ты давил на него в присутствии посторонних? – огрызнулась та

– Мальчишка грубил, – проскрежетал Антонио, не обнаруживая ни малейшего раскаяния.

– Нашему сыну было плохо! – отрезала Анджела. – Как ты думаешь, приятно было Санди, что его слова обернули против него.

– Возможно, он сам возвел напраслину на Каридад. Та всего-навсего пыталась быть с ним любезной…

Недослушав, Анджела вышла на галерею, оставив Антонио говорить с пустотой.

Снаружи, после искусственной прохлады спальни, было тепло. Опершись на каменную балюстраду, Анджела сделала несколько глубоких вздохов, чтобы заглушить кипевшие в ней раздражение и боль.

При виде того, как преданно муж защищает Каридад, Анджеле оставалось только удивляться, зачем Антонио вообще отправился за Санди в Дублин. Ведь очевидно, что ему Каридад дороже сына!

Захлопнув за собой стеклянную дверь, Антонио подошел к жене. Оба прекрасно понимали, что разговор еще не окончен.

– Ты иногда ведешь себя просто ужасно, – заметил Антонио. – Тебе не говорили, что невежливо уходить не дослушав?

– Мы с Санди оба такие грубые… Как с нами, должно быть, сложно ужиться!

Антонио издал смешок, а Анджела почувствовала себя лучше, облегчив душу саркастическим замечанием. Несколько мгновений оба молчали, любуясь прелестным патио, уставленным горшкам с цветущими растениями.

– Ты высказал все это Санди? – спросила наконец Анджела.

– Нет, конечно. Я извинился, что сорвался. Я вовсе не дурак, Анхела, – угрюмо продолжал Антонио. – И понимаю, что вел себя ничем не лучше Сандро.

Ого, вот это да! – удивилась Анджела.

– Так, значит, вы теперь снова друзья?

– Да, – произнес Антонио, но в его голосе не слышалось удовлетворения. – Однако Каридад права, у него действительно скверный характер.

– Пусть Каридад оставит при себе свое мнение о моем сыне! – взъярилась Анджела. – А если ей не нравится, пусть живет в гостинице!

– Ради Бога, не начинай все сначала, – утомленно произнес Антонио. – Ты же знаешь, что я не мог помешать ей.

– Нет уж, я еще не закончила! Ведь ты сказал мне неправду о Каридад.

– Неправду? – по-прежнему устало переспросил Антонио. – О чем ты?

– Ты представил дело так, что я поверила, будто ты собираешься жениться на ней, как только мы разведемся. А судя по тому, как она сегодня себя вела, еще ничего не было решено.

– Да она просто поправила Сандро…

Анджела пожала плечами.

– Так, значит, наш сын расстроился из-за пустяка… а ты заманил меня сюда под лживым предлогом?

– Я тебе не лгал, – возразил Антонио. – Я тебе прямо сказал, почему хочу, чтобы ты вернулась ко мне.

– Чтобы отомстить за раненую гордость?

С этими словами Анджела повернулась к мужу.

– То, что было сегодня, ты считаешь моей местью? – негромко произнес он, глядя на жену в упор.

Нет, подумала Анджела, нет. Но если Антонио двигало нечто иное, можно ли полагаться на него?

– Но ты обещал, что, если я вернусь, Каридад не будет места в нашей жизни и в нашем доме, – напомнила она.

– Ничего подобного, – возразил Антонио. – Если покопаешься в памяти, то вспомнишь, что я как раз отказался дать тебе такое обещание.

Анджела почувствовала, как в ней нарастает гнев.

– Ради всего святого, Тоньо, пойми: любовнице и жене неприлично жить под одной крышей.

– Еще раз повторяю: Каридад мне не любовница! – отрезал Антонио.

– Ну хорошо, бывшая любовница. Какая разница! – пожала плечами Анджела. – Ты сам прекрасно знаешь, что ей не следует здесь оставаться.

– Я знаю только то, что ты ревнива до безумия, – ответил он.

Анджела вздернула подбородок, ее глаза недобро сверкнули в темноте кошачьим блеском.

– Ладно, договорились: я сумасшедшая, – легко согласилась она. – Ты женат на маньячке, которая ходит во сне и страдает паранойей. Может, сделаешь хоть что-нибудь, пока я окончательно не спятила?

Антонио невесело рассмеялся.

– Ну ты точно ненормальная – раз согласилась со мной!

– Во всем виноваты зеленые глаза, – уверила Анджела мужа. – Да, чуть не забыла: еще я умею заклинать духов и ездить верхом на помеле. И сестре-ведьме от меня не спрятаться!

– О чем ты? – спросил Антонио с улыбкой: он думал, что Анджела сменила тему.

– О Каридад. Ведь она самая настоящая ведьма, с ее агатовыми глазами и черными волосами! Ведьма-охотница за чужими мужьями.

Улыбка Антонио увяла.

– Она давний друг семьи, – напомнил он. – И я не хочу ссориться с ней только потому, что ты ее не любишь.

– А из-за того, что ее не любит твой сын?

– Санди не любит то, чего не любишь ты.

– Значит, во всем виновата я, – холодно заключила Анджела. – Ну конечно же.

Но еще сильнее задело то, что Антонио не стал оспаривать ее слова.

– Я отказываюсь верить бездоказательным домыслам, – упрямо заявил он.

Так ему нужны доказательства… Что ж, они у нее есть. Другое дело, стоит ли извлекать их на свет божий. Когда последний раз разговор коснулся этой темы, она причинила мужу такую боль, что поклялась никогда больше этого не делать. Но тут Анджела подумала о сыне и, тяжело вздохнув, решилась.

– В тот ужасный день, – начала она, – я звонила и везде искала тебя. И выяснила, что ты дома у Каридад.

– Знаю, – напрягся Антонио. – Никогда не скрывал этого обстоятельства.

Только всегда уверял, будто пытался найти забвение в вине, вспомнила Анджела знакомое объяснение. Однако Каридад придерживалась другой версии.

– Тогда почему, если Каридад сразу сообщали тебе о моем звонке, ты приехал в больницу только через шесть часов? – спросила Анджела, видя, как бледнеет лицо мужа. – Пробки на дорогах? Горючее кончилось? Ведь так мужчины оправдывают свое отсутствие, когда проводят время в постели с женщиной, да? Или Каридад просто передала тебе мою просьбу только тогда, когда посчитала нужным? Что скажешь?

Но Анджела не дождалась ответа и продолжила:

– Хорошо, можешь не отвечать. Это действительно уже неважно сейчас… Но только изволь верить мне, когда я говорю, что эта женщина – медленный яд. Мы с Санди уедем отсюда, если ты не будешь держать ее подальше от нас. Если по-прежнему считаешь все сказанное мной бездоказательным – что ж, твое право. Но ты слышал мои слова.

Воцарилась тишина. Оба молча смотрели на мерцающие в лунном свете струи фонтана. Анджела понятия не имела, о чем Антонио знал, а о чем лишь догадывался. Но одно понимала со всей определенностью: если и теперь муж примется защищать Каридад, их брак обречен.

– Хорошо, – произнес он наконец ровным тоном. – Попробую что-нибудь предпринять. Мы планируем открыть два новых филиала – в Нью-Йорке и Париже. Каридад идеально подойдет на должность управляющего одного из них. Но мне потребуется время, чтобы все это устроить, – предупредил Антонио. – Да и Каридад придется разобраться со своими делами, прежде чем она сможет уехать. К тому же приближается юбилей матери и она собирается отпраздновать его с особой торжественностью. Естественно, мама захочет, чтобы Каридад была рядом, пойми это, Анхела!

Скрепя сердце Анджела признала, что Антонио имеет право считаться с желаниями своей матери.

– Всего две недели, – повторил он. – И обещаю, Каридад уедет из Валенсии…

Две недели, прикинула Анджела. Смогу ли я прожить их рядом с этой женщиной? Но она понимала, что у нее нет выбора.

– Ладно, даю тебе две недели, – произнесла Анджела. – Но постарайся, чтобы все это время Каридад держалась подальше от нас с Санди.

С этими словами она повернулась, намереваясь уйти обратно в комнату.

– Я не спал с Каридад в тот день, когда ты потеряла ребенка, – раздался у нее за спиной звучный голос Антонио.

– Что не спал, в это я могу поверить, – презрительно ответила Анджела.

Резко выдохнув, Антонио сделал шаг и заступил дорогу жене.

– Ты хоть раз слышала, чтобы я произнес во сне имя Каридад? – с горечью спросил он.

Анджела догадалась, куда метит муж, но мужественно признала:

– Нет.

– В отличие от тебя с твоим Мэтью!

– Я никогда не спала с Мэтью, – холодно произнесла Анджела.

– Заба-авно, – протянул Антонио. – Но я тебе не верю. Разве у нас осталось хоть какое-то доверие друг к другу?

– А разве оно у нас было? – возразила Анджела. – Ты женился на мне, потому что считал это своим долгом. Я вышла за тебя замуж, потому что тоже сочла это своим долгом. А долг – плохой фундамент для доверия.

Казалось, у Антонио не нашлось, что возразить. Открыв дверь, Анджела шагнула в спальню. Антонио, оставшись на галерее, долго о чем-то думал. Анджела не знала, о чем именно, но, когда муж вернулся в комнату, по выражению его лица она догадалась, что размышления не доставили ему удовольствия.

Достигнутая днем близость была безвозвратно утрачена.