Не пущу!
– Я – драчистый изумруд!
– Вовочка, ты уверен, что Пушкин ЭТО имел в виду?
(c) Урок литературы, разбор полетов Гвидона
Сезон весенних обострений обычно не минует и военкомат. У них план по призыву, и они честно пытаются его раскурить. Настрой призывников сильно варьирует. Кто-то готов вот прямо хоть сейчас погасить священную задолженность, а у кого-то внезапно обнаруживается страшная болезнь, принципиально несовместимая с солдатским рационом и воздухом казармы. Есть и такие, кого мама не пускает. Эту историю рассказал коллега из другого города.
Он в прошлом году как раз такого парня и принимал. Павлику (скажем, звали его именно так) двадцать четыре года. Привела его на прием мама. За руку. В другой руке она держала запечатанный конверт с направлением из военкомата. Вид у мамы был решительный. Какой конь, какая изба! Ипподром поголовно, в разгаре скачек, за полсотни метров до финишной черты! А пожарный расчет может вообще никуда не выезжать.
Павлик вызывал стойкую ассоциацию с теленком на буксире у танка. Пару раз он сделал честную попытку ответить на вопросы доктора, потом глянул на маму, оценил кривизну брови, вжал голову в плечи и все оставшееся время мирно пасся в сторонке, только что не мычал.
Выяснилось, что эти бессердечные военкоматские кю поначалу не хотели давать направление на обследование. Ну это когда Павлик один пошел. Тогда он применил маму. Точнее, она взяла его за руку и повела в военкомат. И поведала леденящую кровь историю болезни того, кого они по недомыслию чуть было не призвали.
Сначала были описаны тяжелые роды. Кажется, тужилась вся врачебная комиссия и случайно заглянувший на крики военный комиссар. Потом был продемонстрирован несовместимый с жизнью кифосколиоз имени Павлика. Кто сказал, что угол на рентгене недотягивает? Это все садист-рентгенолог, он заставил ребенка ПРЯМО СТОЯТЬ! Мало что на дыбе не растягивал!
Переведя дух после индуцированных схваток, военком поинтересовался, как же такого болезного учиться-то взяли. Оказалось, что до третьего класса мама не просто приводила мальчишку в школу. Она оставалась там и дежурила до конца уроков: не ровен час кто-нибудь обидит! А с четвертого по девятый классы лично провожала и встречала, вы же знаете, какие на улице жирные маньяки и непуганые психопаты! И это не считая дебилов-одноклассников!
Военком набрал полную грудь воздуха. Потом подумал, переглянулся с психиатром, и тот сел писать направление на обследование. Вот, собственно, так они и попали на прием.
– И где же ты сейчас учишься? – спросил Павлика доктор.
– В институте, – опасливо глянув на маму, промямлил Павлик.
– А на кого?
– На специалиста по связям с общественностью, – еще один взгляд в сторону мамы.
– И как ты себе представляешь свою будущую работу? – заинтересовался доктор.
Павлик впал в предобморочное состояние. Видимо, по связям с общественностью до сих пор специализировалась мама, и одна мысль о том, что она может делегировать ему полномочия, превращала кифосколиоз в подогретый холодец.
– Что вы мучаете ребенка! – возмутилась мама. – Я ему найду хорошую работу, будет каким-нибудь директором!
Доктор представил эту выдающуюся женщину с тисками и терморектальным криптоанализатором на заседании совета директоров какой-нибудь компании и внутренне содрогнулся. У Павлика действительно имелись шансы стать начальником.
– Павел, а девушка у тебя есть?
Взгляд Павлика сделался тоскливым-тоскливым. Видимо, попытки все же были. Доктору стало любопытно: куда эта женщина прячет трупы совратительниц.
– Вот еще! – Мама сердито посмотрела на доктора. – Сначала учеба, потом устроится на работу, а потом будем девушку подыскивать.
– Без вторичных признаков, но работящую… – тихонько пробормотал себе под нос доктор.
– У меня требование, – сказала мама. – Если вы кладете сына на стационарное обследование, пусть выделяют отдельную палату. Я не собираюсь оставлять его одного среди этих… Я тоже буду находиться в отделении!
– Нет-нет, – поспешно ответил доктор. – Обследование мы проведем амбулаторно. У нас тут серьезное государственное учреждение, не надо превращать его в дурдом.
