Есть такое жутко военное лекарство. Но не ищите его ни в фармакопее СССР, ни в секретном приложении к ней.

Нет его там.

Даже в приказах МО, касающихся военноснабженческой фармации, это наименование отсутствует. Только по разрозненным приказам гражданской обороны нет-нет да промелькнёт.

Дело было в самом начале 1960-х, препарат этот секретили весьма серьёзно — на Сафолен-21 возлагали большие надежды в борьбе с мировым империализмом.

Научное название фармакологической группы, куда попадал Сафолен, называется «антодоты ФОВ», что в переводе на нормальный язык означает «противоядие фосфорорганическим отравляющим веществам». Есть такие вещества, их ещё часто химическим оружием нервно-паралитического действия называют. Например, обычный зарин или ви-газы к этой группе относятся.

Действие у них довольно кошмарное, хоть с фармакологической точки зрения очень простое: в нашем организме они блокируют единственный фермент — холинэстэразу. У нас ведь нервные импульсы в мышцы передаются не как электрический ток. Из мозга импульс бежит по нервному волокну до его окончания, где выделяется чуть-чуть химического медиатора, в случае с мускулатурой — ацетилхолина. Именно ацетилхолин и заставляет мышцу сокращаться. Но так как нервное воздействие скоротечно, то после работы этот самый ацетилхолин надо срочно убрать. Вот он и ферментируется специальным ферментом — холинэстеразой. Если фермент заблокировать, то медиатор слишком долго будет действовать на мышечный рецептор и вместо сокращения получится судорога, причём всех мышц, даже мышц глаза. Зрачок становится как игольное ушко, да и видит поражённый не дальше собственных ресниц, что частоколом нависают сверху и снизу, как брёвна. Но спазмы внутриглазных мышц не самое страшное — ведь в бронхах тоже есть гладкомышечная мускулатура, поэтому и там происходит то же самое. В результате после весьма мучительного «задыха» наступает смерть от удушья.

Спасти от гибели можно, только введя антидоты, блокирующие ацетилхолиновый рецептор. Вот тут парадокс — отравленному организму иногда приходится колоть такие дозы противоядия, которые в нормальных условиях сами по себе гарантированно привели бы к смерти. Наиболее известны ситуации с атропином. Всего несколько миллилитров этого препарата могут запросто умертвить здорового человека. А пораженным ФОВ вводили по двадцать, даже по тридцать миллилитров этого вещества, и ничего. Это ведь десяток смертельных доз! А просто яд и противоядие «уравновешиваются». Не буквально, конечно, но по суммарному эффекту. Однако риск остаётся значительный. Поди просчитай точную дозу в полевых условиях! Военный токсиколог в этой ситуации как канатоходец — всё время точку равновесия ищет. Недодал противоядия — смерть от яда, переборщил — смерть от лекарства. Для отравленного солдата результат один.

В общем, поручили так называемой токсе, кафедре токсикологии, разработать что-нибудь «более мягкое». Чтобы и рецептор блокировало надёжно, и в то же время само по себе не таким токсичным было. Чтоб не бояться неизбежного «передоза» в условиях третьей мировой. Думали они, думали и наконец придумали. Лекарство под названием «Сафолен». «Са» — это Саватеев, «фо» — это Фомин, а «лен»... Нет, не Ленин. Ленинград это. Название сущности вещества никак не объясняет, что абсолютно правильно с военной точки зрения. Фармакологически же его действие как у атропина, но даже значительная передозировка смерти у лабораторных животных не вызывала. Много было испробовано разных вариантов этого Сафолена, и наиболее перспективным оказался № 21. Прямо как у лучшей «Смирновской» водки! Кстати, рекомендую.

Осталось дело за малым — провести клиническую апробацию.

Может, и провели бы как следует, будь Берия у руля. Или останься «добряк» маршал Жуков министром обороны. Он же на Тоцком полигоне на собственных солдат ядерную бомбу бросал. Ну, не совсем на них, а чуть впереди, на предполагаемого противника, но «свои» через место взрыва топали, и лётчики через ядерное облако пролетали. С такой гуманностью можно было и химоружием нервнопаралитического действия поэкспериментировать. Глядишь и узнали бы ценность антидота в условиях, приближенным к боевым.

Но Берию к тому времени уже расстреляли, Жуков пьянствовал в опале, и химическое оружие на собственных солдат распылять было некому. Поэтому испытывался Сафолен-21 исключительно на алкашах, самоубийцах и тех мизерных несчастных случаях, когда инсектициды, типа всякого там дихлофоса, внутрь по- падают. Это ведь вещества той самой фосфоротравляющей группы, хоть химическим оружием считаются только среди гусениц, клопов и тараканов. У людей же картина отравления получается лишь несколько сходной с тем, что можно получить при поражении боевыми газами.

Оказалось, что на алкашах Сафолен работал куда хуже чистого атропина. Тогда решили так: раз в Минске уже налажен промышленный выпуск этого препарата, будем считать его профилактическим средством. Поставить в армию и заложить в соответствующие наборы, но применять его только в том случае, если точно неизвестно, проник яд в организм солдата или нет. Рискни такое проделать с атропином — столько жизней «побочным эффектом» положишь, что и думать страшно. А вот Сафолен ничего, безопасный.

Может быть, и совсем бы забраковали Сафолен-21, свернули бы производство, а то, что сделано, заложили бы на военные медсклады до истечения срока годности как «препарат второй линии», то есть для помощи гражданскому населению, и не видать Саватееву с Фоминым положенных почестей, да только вдруг, как нельзя кстати, произошло на самом верху одно событие.

Называлось оно Секретным постановлением Совмина СССР от 17 августа 1967 года о Программе «Ф».

...Вот тут наши министры, конечно, маху дали! Например, режиссёр Гайдай куда умней был — он свой фильм назвал «Операция «Ы». Поди угадай, что там спрятал Гайдай... А вот с совминовской Программой «Ф» всяким там ЦРУ, ЦУР да МИ-5 (американской, китайской и английской разведкам) и гадать не надо. Написано же «Ф» — фосфор! Эх, не изучали наши министры такой предмет, «Режимом обеспечения секретности» называется...

Согласно этой самой Программе «Ф» Советский Союз начал вооружаться химическим оружием на полном серьёзе. Пять новых заводов. Ритмы пятилетки, передовики производства, переходящее Красное знамя! До сих пор красиво звучит.

Ясно, что при таких грандиозных масштабах производства никаким антидотом пренебрегать нельзя. Вот и попал наш Сафолен-21 из номенклатуры «списанные» в номенклатуру «табельные». Лёг во всякие наборы с мудрёными названиями типа РП-3 или ПХКГО-7Р («Раненые и поражённые»; «Противохимический комплект гражданской обороны № 7 расширенный») и т. п. Упаковывался Сафолен тысячами ампул в большие зелёные ящики, которые, согласно штатному предписанию мирного времени, распределялись по окружным и дивизионным складам. Мобилизационным складам, конечно, не аптечным.

На обычные склады он поступал только на действующие заводы по производству химоружия и в места стратегического хранения. Там ящички вскрывались военпредом и местным токсикологом, тоже военным. Офицеры разносили эти ампулки во всякие аптечки первой помощи, которые на подобных заводах понатыканы в изобилии на каждом углу. А о том, что препарат клинически недоисследован, никто уже и не думал.

И вот на секретнейшем заводе в Новочебоксарске в 1972 году произошло знаменательное событие — ровно ко дню 55-летия Велосрев (Великой Октябрьской социалистической революции, как тогда офицеры в своих конспектах на политзанятиях писали), открылась линия по производству ви-газов. Радости-то! Плохо одно — сверху жутко торопили к круглой дате. Нет. оборудование смонтировали как надо, а вот со всякими там дополнительными причиндалами, напри- мер с теми же приборами контроля, не успели. Ничего — главное отрапортовать, а там за недельку-другую всё наладим!

Оттопала праздничная демонстрация, отгремело застолье, отболело похмелье — кончились Октябрьские праздники, и народ пришёл на работу. В заводоуправлении, или, как его в шутку называли, «Белом доме», за канцелярскими столами неторопливо рассаживаются очкастые дяди и полнеющие тётеньки. Всяким бухгалтериям да прочей канцелярии никакого дела до опасной химии нет. Поэтому и решили монтировать приборы химконтроля в этом здании в самую последнюю очередь.

И система принудительной вентиляции здесь пока не готова. Хоть и административный корпус, а находится внутри «периметра», а поэтому никаких тебе привычных батарей и открытых форточек. Заводские корпуса делались более-менее герметичными на случай возможного выброса. Воздух в них гонялся по системе воздуховодов, а в случае опасности то и через специальные поглощающие фильтры. Так вот, хоть система обогрева уже работала, но система аварийной фильтрации ещё установлена не была.

И тут по заводу объявляется тревога! Сразу даже источник выброса не смогли установить. Ясно одно — на одном участке территории контролёры-дозиметристы обнаружили ви-газ.

Вообще-то, ви-газ — это не совсем газ, он может быть и жидким, и даже твёрдым, но ветерком всё равно разносится. И куда же ветерок с этой зоны дует? Да прямо в воздухозаборник административного корпуса.

Позвонили туда, дали тревогу, а фильтр-то не работает! Взяли пробу из внутреннего воздухопровода — худшие опасения подтвердились, есть следы газа. Боевое отравляющее вещество в здание проникло. Сколько? А кто его знает! Может, ерунда, доступная только лабораторному анализу, которая даже ни единого симптома не даст, а может, всему «Белому дому» каюк придёт через несколько часов. Ви-газ он ведь не какой-нибудь там зоман-табун, он медленно действует. Зато сильно.

Какое же решение принимает дежурный токсиколог? Правильно — самое правильное. То есть действует согласно инструкции. Если точная поглощённая доза яда или сам факт его попадания в организм не известны, но вероятны, надо срочно провести профилактическое введение антидота. Что там у нас на снабжении? Сафолен-21. Отлично, его и вколем. Вкололи. А всех толстеньких тётенек и очкастых дяденек после положенной профилактики свели в актовый зал, где достоверно установили, что никакой отравы нет. Там же и принудительную вентиляцию через переносные фильтры подключили.

Перед трибункой сам дежурный токсиколог сел, чтобы видеть ему каждого, вдруг кому плохо станет. А с трибунки, дабы времени понапрасну не терять, попросили выступить местного парторга, комсорга, профорга, пожарника и массовика-затейника. Вроде всё хорошо, чинно так сидят себе дяденьки-тётеньки, потирают уколотую попу и повышают свою политсознательность.

Вдруг какая-то женщина где-то на задних рядах как заорёт нечеловеческим голосом: «РЕЖУТ ЕЕ РЕБЁНКА!»

Народ с мест повыскакивал — что за крик, что за бред? Доселе тётя абсолютно нормальной считалась. Народ к ней бросился, успокаивает, токсиколог дрожащей рукой в шприц транквилизатора набирает. Только не успел токсиколог ей успокаивающего ввести. Женщина та, как львица, в проход бросилась, всех вокруг себя разметала, а парочке сотрудниц в волосы вцепилась.

Что тут началось! Визг, вой, кровавые сопли, по всему актовому залу летают вырванные пучки волос. Присмотрелся токсиколог, да там уже не одна такая женщина! Уже целая куча сотрудниц в орущий благим матом клубок сцепились!

И большинство из них дрались, якобы спасая своих детей. Такой вот массовый психоз с одной фабулой.

И ладно бы одни тетеньки в этом шабаше участвовали, так ведь и дяденьки подключились!

Этим за детей меньше драться хотелось. Кто орёт «Я убью тебя, чёрный человек!», кто бросился защищать якобы поруганную честь жены, кто просто за Родину-мать, а кто конкретно бить немцев полез. Ну а самые несознательные и меркантильные сражались за сожжённые соседями квартиры и ворованные ковры.

А самое интересное учудил токсиколог. Наверное, сумел он всё-таки ввести успокоительное. Себе. Один он ни с кем не дрался — на сцене перед всем честным народом разделся догола и залез под самый потолок. Там такая железяка со всякими софитами-прожекторами висела, вот он и сидел там тихо-тихо. Его последним сняли. Руки аж синие от напряжения — шутка ли, пару часов, как сорока на тыну, на такой высоте продержаться.

Ликвидировали этот бардак силами трёх подразделений — солдатами местного полка химзащиты, местной же пожарки и отделением ведомственной охраны. С орущими благим матом бухгалтерами и табельщицами поступали просто — привязывали их к носилкам, а наиболее буйных — так даже между двумя носилками. Психоз этот длился довольно долго, несколько часов, поэтому поработать пришлось много. Спасибо, что запасы транквилизаторов при заводе были порядочные, а всё благодаря той же мудрой инструкции! Ведь при лечении отравлений стареньким атропином расстройства психики не редкость. В фармакологии даже термин такой есть — атропиновый психоз. Именно за этим и создавали Сафолен, чтобы избежать побочных эффектов. А оказалось вон оно как...

От атропина мрут, загнав сердце в бешеном ритме, а от Сафолена всего лишь бесятся! Ведь холинорецепторы в мозгах тоже имеются! Заблокируй их, и такое в мозгах начнется!.. Впрочем, создатели нового антидота тогда меньше всего о них думали, да и точных методик определения их работы ещё не существовало. У отравленных ФОВ Сафолен подобных эффектов не давал. Определённые краткосрочные расстройства психики наблюдались, но такое считалось вполне приемлемым. Однако как профилактическое средство он оказался куда хуже самого боевого агента. Ведь психоз в боевых условиях может быть намного опасней просто отравления. Для поражения полка нервно-паралитическими газами надо отравить процентов сорок — шестьдесят солдат, И то, если командир волевой, то, наплевав на потери, может сформировать боевое подразделение из оставшихся. А при поражении не смертельными психотомиметиками (боевые отравляющие вещества, вызывающие острый психоз) достаточно, чтобы яда наглотались всего три-пять процентов! У них же боевое оружие в руках, а ну как бросится такой на родного взводного с криком: «Умри, чёрный человек!» О боеготовности в такой ситуации говорить смешно — подразделение погрязло в междоусобной борьбе.

Так что после того случая Сафолен-21 списали подчистую. Закрыли производство, вывезли со складов. Сколько это стоило в масштабах СССР, никто не считал. Но самый большой вопрос в этой истории: а каким же образом непроверенное средство попало в лечебные прописи военно-медицинской доктрины?

Впрочем, в гражданском Минздраве фокусы даже похлеще встречались. Вы никогда не обращали внимания, сколько глухонемых среди родившихся с конца 40-х до середины 60-х? Они мелькали во всех городах и стали вполне заурядным явлением. За эти пятнадцать лет в Союзе были построены сотни специальных интернатов, а училось в них больше, чем за всю предыдущую историю. Когда такие детки подросли, они создали свои общества, свои предприятия, свою закрытую культуру, где даже криминальные авторитеты были глухонемыми. Народ в народе!

И знаете, что интересно? Что подавляющее большинство было рождено нормальными родителями, и у подавляющего большинства также родились здоровые дети.

Это не генетический дефект, это намного страшнее. Это врачебная ошибка. Одна такая большая ошибочка, возведённая в закон в масштабах страны.

Тогда ведь молились на антибиотики. Считали, что эра инфекционных болезней позади. И вот одного известного академика, до сих пор почитаемого во многих медицинских вузах, посетила такая «гениальная» идея. А что это у нас столько ангин да хронических тонзиллитов? Непорядок — от них же тяжелейшие осложнения на почки и сердце! Пороки клапанов на всю жизнь! Ликвидировать безобразие. И вот каждому участковому педиатру под роспись был спущен минздравовский приказ о профилактике стрептококковых инфекций у детей первого года жизни. При любом чихе-кашле предполагалось проводить комбинированный курс лечения антибиотиками. Колоть смесь стрептомицина с пенициллином.

Приказ выполняли, хотя уже тогда грамотные врачи втайне считали его глупостью несусветной. Во-первых, если носить ребёночка на такие уколы два раза в день, то на микробов они совсем не действуют. Наоборот даже, микробы в результате такой «профилактики» приобретали устойчивость к этим антибиотикам, так как лекарство успевало полностью вывестись из организма между инъекциями. Слабый микроб дох, оставшийся сильный размножался — всё по Дарвину. Частота стрептококковых осложнений только возросла. А во-вторых, при такой схеме у стрептомицина проявлялась страшная оттотоксичность — он убивал слуховой нерв. Если ребёночек маленький, то маминых ласковых слов ему больше не услышать, а значит, и не заговорить.

Так что всесоюзное снабжение каким-то там Сафо-леном-21, от которого небольшая группа людей подурила полдня, по масштабу последствий совсем мелочь...