Глава 23. Вечер двадцать восьмого дня и все последующие дни с двадцать девятого по тридцать третий, включительно…
— Может быть, соизволишь меня впустить? — поинтересовался Сирил.
Это после того как Женька несколько минут продержала его на пороге.
— Зачем? — хмуро спросила она.
— Затем, что ты сама так хочешь, — дерзко заявил он.
— Ага, твой рилис снова в действии, — жестоко ответила Евгения. — Иди, покорми его таблетками.
— Ева, — неожиданно кротко произнёс он.
— Уходи.
— Я был у Миритина. Он всё мне рассказал. Мы только поговорим, и я приму таблетки. У меня ещё есть время до завтра. Пока ферамоны не так активны.
Сердце предательски дрогнуло. Она не выдержала чарующего взгляда сапфировых глаз и уступила. Сирил прошёл в комнату и уставился на яркий экран.
— Что смотришь?
— Так, ерунда, — ответила Женька.
Он пригляделся и улыбнулся.
— Бродишь по вейским сайтам?
Евгения смутилась и собралась выключить компьютер.
— Подожди, — шакрен удержал её за руку. Этого оказалось достаточно, чтобы Женю начало лихорадить. Она выдернула руку.
Он, словно не замечая её реакции, с улыбкой прочёл текст на экране и полюбовался на картинки.
— Обычное творчество вей.
За это время Женька несколько раз покраснела, побледнела, вспотела и похолодела. Она даже отсела подальше — на кровать, чтобы не дрожать так сильно от его присутствия.
— Как это? — деревянным голосом уточнила она.
Сирил повернулся к ней.
— Веи обожают сочинять разные истории. По большей части — страшилки и любовные романы о самрай-шак. Но чаще, и то, и другое вместе. Готов поспорить, что этот рассказик закончится чем-то вроде: «он заманил её в тёмную пещеру, злодейски оплодотворил и погрузил в биосреду, где она пребывала до конца дней своих, пожираемая его потомством». Или ещё хуже: «Из неё вылезли десять уродливых монстров! И она умерла в страшных мучениях…».
— А разве не так? — вызывающе спросила Женька, надеясь заглушить рилис.
— Бред! — воскликнул он и рассмеялся.
— Тогда как на самом деле?
— На самом деле, Ева, Шакренион — цивилизованное общество. Охота на вей осталась в далёком прошлом. Жуткие пещеры давно забыты, и никто не овладевает веями обманным путём.
— Откуда же берутся подобные истории?
— Они для остроты ощущений, — усмехнулся Сирил. — Многие веи жаждут быть обманутыми и соблазнёнными. Это часть любовной игры. А самрай-шак и рады стараться. В них бурлит кровь диких предков и говорит вековой инстинкт. Но веи совсем не беззащитны, как кажется.
— Я уже ни в чём не уверена, — ответила Женя.
— Хочешь достоверной информации? Почитай лучше Дэниела Райла «Загадочный Шакренион» или Влада Григорьева «Ксенобиология и мы». Эти книги написаны землянами, поэтому там нет преувеличений.
— Поищу в справочнике.
Он снова уткнулся в экран.
— А мне даже интересно, чем всё это закончится.
Сирил пролистал в конец истории.
— Что ж, не так плохо. Кто бы мог подумать? Видно, писала романтичная вея. Бывает и хуже.
— Что?
— Вейская пропаганда, например. Начитаешься и будешь шарахаться от каждого шакрена.
— Зачем это, если у вас цивилизованное общество? — удивилась Женя.
— Затем, чтобы юные веи не отказывались от паргениума, сбегая из дома в поисках большого романтического чувства. Иначе, популяция чарим-вей резко снизится. Самрай-шак мирятся с пропагандой, потому что им так выгодно. И никто не трогает очень юных вей, не прошедших паргениум. За редким исключением… Но, у медали всегда две стороны. Есть и чарим-вей, нанятые самрай-шак, чтобы зазывать в города неопытных веечек.
— А где же тогда правда?
— Перед тобой. Просто разберись, чего хочешь ты.
— Ты — самрай-шак, — ответила Женя. — И сейчас под властью рилиса. Почему я должна тебе верить? Ты сам говорил…
Сирил вздохнул и выключил компьютер.
— Я хочу помочь тебе.
— Тем более уходи! Мне не нужна твоя помощь. Я справлюсь.
Женька не понимала, почему так злится на него. Она ведь не хочет злиться. Мечтает обнять и поцеловать. Сказать ему, как скучала и ждала встречи. Вместо этого она гневно смотрела на Сирила, пока он не признался:
— Ты права. Я не смог устоять, зная о твоём положении. Поскольку сам так хотел и сам к этому причастен. Мне жаль упускать возможность, раз уж так случилось. Очередной спериум наступит нескоро. Вот — настоящая правда. Такова моя природа. Но есть ещё кое-что… — он запнулся. — Ты дорога мне. И дело не в рилисе. Поэтому я хочу быть с тобой, прежде чем уйдёт самрай-шак. По-другому не получится. Я знаю.
Женька растерялась. Это что, шакренское признание в любви? Или ему просто необходима чарим-вей?
— Это у тебя не впервые? — от волнения брякнула она.
Сирил улыбнулся.
— Конечно. Я уже десять циклов самрай-шак. Первый раз был неудачным. Вея сбежала от меня, после поцелуя. Потом её позвал другой.
— Печально.
Он присел на кровать. Женя не отодвинулась.
— Зато приобрёл опыт и впредь не ошибался.
— У тебя есть дети?
— Двое замечательных сыновей.
— А где они сейчас?
— С моим отцом, как и полагается. Детей по обычаю воспитывают деды. Когда-нибудь и со мной это произойдёт. Репродуктивный период длится двадцать пять циклов или оборотов, по-нашему. Начинается он не ранее двадцати двух-двадцати трёх оборотов. У вей — после восемнадцати, а первый паргениум спустя два-три цикла.
Женька не знала этого. Но, собственно, и обижаться не имела права. Разве что на себя.
— Мы разные, Ева. Я не землянин. И не жди, что я буду вести себя подобно вашим мужчинам…
Евгения вздохнула.
— Верь или нет, но меня это сейчас не заботит…
Зачем она так сказала? Плохо соображала, находясь рядом с ним. Перед глазами мелькали картины: Сирил без рубашки, Сирил в ванне, Сирил…
Сирил не выдержал первым. Он наклонился и поцеловал её, запечатлев на губах вкус… спелой земляники.
— То, что надо, — удовлетворённо отметил шакрен.
— Что? — не поняла она, забыв рассердиться.
— Тот самый вкус, — пояснил он. — Это значит, что мы должны немедленно начать…
Сирил подался к ней и обхватил за талию, но Женька упёрлась ладонями ему в грудь.
— Погоди! Я ничего об этом не знаю. Хватит с меня сюрпризов. Вдруг я покроюсь колючками или обрасту шерстью.
Сирил рассмеялся.
— Не беспокойся. Процесс оплодотворения не отличается от земного… Только одним.
Она напряглась.
— Чем?
— Временем. Оплодотворение длится сто часов, без перерыва.
— Сколько?!!
— Сто часов. Для одного раза в цикл это не так уж и много.
Она засомневалась, пытаясь унять бушующий рилис. Бешено колотилось сердце. У Сирила тоже.
— А ты уверен, что не убьёшь меня?..
— Ева! Я знаю, что делаю. Не бойся. Мои ферменты помогут тебе. Ты даже не устанешь.
— Ты забываешь. Я не чарим-вей, а землянка.
— Это безвредно. Поверь мне.
— Хорошо. Я тебе доверяю.
Пигментный рисунок Сирила совершенно почернел, составив яркий контраст с бронзовой кожей. Узоры на скулах и висках засверкали. Шакрен становился опасным. Он превращался в истинного самрай-шак и с трудом внимал голосу рассудка. Женя заразилась его страстью, но где-то в глубине души побаивалась.
— Ты будешь моей чарим-вей? — тихо спросил он.
Она неуверенно кивнула.
— Я всё ещё могу уйти.
— Нет!
На этот раз она поцеловала его, наслаждаясь вкусом свежей земляники с ароматом летнего сада… Он не глядя потянулся к коммуникатору, выключил его, и обхватил Женьку покрепче…
— Миритин! — вспомнила она.
— Я отправил ему сообщение. Он знает и повесит на твою дверь карантинную табличку. Эти сто часов — наши. Миритин обо всём позаботится.
— А мы и так не откроем, — пробормотала Женька и поймала его внимательный взгляд.
Он слегка отстранился.
— Я хочу, чтобы ты знала, это не только рилис… Что бы ни случилось потом, я…
— Чтобы ты знал, это не только твои ферамоны или, как их, ферменты. И хватит болтать.
Евгения схватила его за рубашку и притянула. Сирил обнял её, и она доверилась щекочущему теплу его ладоней. Самрай-шак изнывал от желания, но Сирил не стал торопиться и бережно уложил Еву на кровать…
Они и здесь преуспели и побили все рекорды. Сто двадцать часов вместо ста. Сирил был сражен, потрясён, оглушён. Что уж говорить о Евгении. В общем, им пришлось ещё несколько часов приходить в себя, просто лёжа рядом, сплетя пальцы и глядя в потолок.
Женька осторожно погладила Сирила по плечу. Он повернулся и легко поцеловал её. Поцелуй был другим, со вкусом зелёного яблока.
— Лучше, чем с чарим-вей, — заявил он с улыбкой.
— Почему?
— Веи без рилиса — горькие на вкус. А ты нет…
Это были отголоски спериума и последняя ласка самрай-шак. Шакрен нежно погладил её по щеке и встал с кровати. Она подскочила следом.
— Сирил!
Он спокойно посмотрел на Женю. Налобный рисунок посветлел. Чешуйки обрели прежний вид.
— Я шакрен, Ева, — грустно напомнил он, одеваясь. — До следующего раза я не увижу в тебе чарим-вей.
Женя приуныла.
— А это когда-нибудь повторится?
— Если захочешь, — серьёзно ответил Сирил. — После всего.
Он ещё сомневается?!
— Не грусти, — Сирил дотронулся до её руки. — Это не значит, что я больше не посмотрю на тебя. Я буду рад пообщаться с тобой. Мы сможем беседовать и даже ходить куда-нибудь, как друзья. Хотя…
— Что? — испугалась Женька.
— Это будет нескоро. Завтра я улетаю в туманность. Надолго. Вернусь через полцикла или чуть позже.
— А что же мне делать? — растерялась Женя. Ей хотелось плакать.
— Всё, что пожелаешь, — улыбнулся Сирил. — Ты свободна в своих чувствах и предпочтениях. В нашем обществе так принято…
Нужна была Женьке эта свобода! После тех восхитительных часов, дней наедине с Сирилом. Но, как бы там ни было, а надо идти к Миритину на осмотр.
Он ждал её. Взял необходимые анализы, просканировал и сообщил, что «чужеродных элементов в желудке не осталось».
— Поешь нормально, — разрешил врач и с нажимом добавил. — Тебе это сейчас нужно, чтобы восстановить силы.
Но у Женьки пропал аппетит. Ей предстояла разлука с Сирилом, и ни о чём другом она думать не могла…
Возвращаясь после осмотра, Женя не спеша подошла к своей квартире и увидела ндарима, терпеливо ждущего у двери. В тот же момент из-за угла показался Сирил. Женька застыла, не зная, что сказать, и ндарим исчез.
— Я пришёл попрощаться, — грустно проговорил Сирил, внезапно обнял её и поцеловал, долгим поцелуем со вкусом терпких ягод. У Женьки закружилась голова…
— Мне понравилось быть с тобой, — удивил её шакрен. — Я бы хотел снова.
Она прижалась к нему, стараясь запомнить этот миг навсегда…
