Спиритизм, несомненно, наиболее важное дело на свете и заслуживает того, чтобы ему уделили время. При этом людей следует порицать только за то, что они пренебрегают им, но не за то, что подходят к нему с осторожностью. Я повторил бы здесь от собственного имени слова Теккерея. Он сказал одному оппоненту: «То, что Вы говорите, совершенно естественно, но если бы Вы видели то же, что довелось видеть мне, Вам бы пришлось изменить свое мнение». Нам следует приноравливать свои теории к фактам. Мы же до сей поры приноравливали факты к своим теориям. Если Вы пока еще не среди наших сторонников, то это и совершенно правильно с Вашей стороны. Чтобы понять это учение, Вам нужно время. Мне самому на то понадобилось много лет. Сейчас же для меня нет ничего важнее этого, потому что я знаю, что здесь истина. Ведь знать – не то же, что верить. Спиритизм неисчерпаем. Это понимаешь, когда начинаешь его постигать. В нем десятки разных, достойных изучения областей. Когда вещи эти коснутся лично Вас, тогда только Вы и сможете понять и оценить всю их силу.

Я много выступаю с лекциями. Но у меня никогда нет желания обратить аудиторию в свою веру Я вообще не склонен питать доверие к подобным внезапным обращениям. Все это мелко и поверхностно. Я стремлюсь единственно к тому, чтобы представить людям дело с наибольшей ясностью. Я просто говорю им всю правду, как она есть, и объясняю им, почему мы знаем, что это правда. На этом моя задача, собственно, и исполнена. Люди могут после этого принять предложенное мною или его отвергнуть. Если они мудры, то они непременно исследуют пути, мною указанные. Если же мудрость им несвойственна, то они просто упустят свой шанс. Я не хочу оказывать на них никакого давления или обязательно превращать их в своих сторонников. Это, в конце концов, их дело, а не мое. Как тонко подметил Лабрюйер: «Нужно стремиться лишь к тому, чтобы мыслить и говорить согласно истине, без всякого желания привить наши вкусы и убеждения другим: предприятие сие и без того грандиозно».

Наука постепенно выметает из мира застарелую паутину предрассудков и суеверий. Мир походил до этого на старый, запыленный чердак, и вот в него ворвалось солнце и заполнило весь его светом; носившаяся при этом в воздухе пыль начала постепенно оседать на пол. И все же, что касается до науки и ученых, я могу сказать только одно: именно научное мышление лежит в основании всего нашего материализма. Сколь велика могла бы быть наука, если бы только она смогла осознать собственную ограниченность! Показателен сам по себе факт, что многие ученые мужи, когда оказываются затронуты их симпатии и предрассудки, демонстрируют самое смехотворное пренебрежение ко всем собственным принципам. Между тем среди принципов науки нет другого более непререкаемого, чем тот, что всякий вопрос должен быть всесторонне рассмотрен прежде, чем его можно будет признать несостоятельным. На примере беспроводной связи или летательных аппаратов тяжелее воздуха мы могли в последние годы наблюдать в суждениях ученых самые неприличные несообразности. Опаснее всего заявлять a priori, что какая-то вещь совершенно невозможна. Тем не менее – это ошибка, в которую впал чуть ли не каждый критик, выступающий от лица науки. Такие ученые пользовались авторитетом, который они заслуженно приобрели в освоенной ими специальности, для того чтобы подорвать доверие к области, в каковой они ничего не смыслят. Сам по себе факт, что человек был крупным авторитетом в физиологии или физике, никоим образом не делает его авторитетом также и в области психической науки.

В мире науки полным-полно глупцов и разных болванов, лишь тормозящих мировой прогресс. Они признаются в том, что ничего по данному поводу не читали, и я уверен, ничего также не видали. И тем не менее они используют положение и имя, приобретенное ими в других материях, для того чтобы дискредитировать множество людей, которые, как бы к ним ни относиться, несомненно, весьма серьезны и вдумчивы.

Наука очень помогла нам в создании комфорта, но еще вопрос, отвечает ли данный комфорт нашим действительным задачам в этой жизни. Несомненно то, что обыкновенно он был нашим бедствием, потому что комфорт этот назывался «прогрессом», и тем у нас создавалось впечатление, будто мы действительно движемся вперед, «прогрессируем», тогда как на самом деле мы не только топчемся на месте, но и неуклонно сползаем назад.

На это, разумеется, могут возразить: «А беспроволочный телеграф? А сигнал SOS на море? Разве это не служит благу человечества?» Я целиком согласен, порой все это оказывается и впрямь очень удачно. Я ценю, например, свою электрическую настольную лампу, а она ведь продукт науки. Наука дает нам, как я уже сказал, комфорт, а подчас и безопасность. И тем не менее я не склонен превозносить ее и ее дары, потому что она затемняет и искажает самое для нас жизненно важное, именно – цель нашей жизни и наши задачи в ней. Мы были помещены на этой планете не за тем, чтобы ездить на автомобиле со скоростью 50 миль в час, или чтобы перелетать Атлантику на самолете, или посылать в другой конец Земли сообщения по проводам или без оных. Все это лишь украшения и удобства нашей жизни, но не более того. Однако наши ученые настолько приковали все наше внимание к этим украшениям, что мы, хлопоча с ними, забыли за этим занятием главную цель, ради которой мы здесь.

Не то важно, с какой скоростью вы едете, но цель вашего путешествия. Не то важно, посредством каких технических ухищрений вы посылаете свое сообщение на расстояние, а то, сколь значимо само ваше сообщение. И тогда выясняется, что этот так называемый «прогресс» на каждом шагу оказывается нашим бедствием. И все же до тех пор, пока мы пользуемся словом, мы будем путать этот мнимый прогресс с реальным прогрессом и воображать при этом, будто заняты тем, ради чего Бог послал нас в сей мир, а посланы мы сюда были за тем, чтобы готовиться к следующей фазе жизни. Есть подготовка ума, а есть подготовка духа, и мы пренебрегаем обеими. Стать на старости лет лучше и добрее, изжить в себе эгоизм, расширить свой умственный кругозор, сделаться сердечнее и терпимее – вот зачем мы здесь находимся, вот каковы задачи нашей жизни. Наш мир, вся наша планета – это фабрика душ, но она пока что выпускает скверную продукцию.

Несомненно, прежде мир человеческий был более жесток, чем сейчас, но ведь никогда у него не было и таких преимуществ, как у нас, и все же никогда ранее столько образованности, знания и так называемой «цивилизации» не превращалось во зло. Мы научились строить воздушные корабли. И мы пользуемся ими на то, чтобы бомбить города. Мы научились плавать под водой. И это умение пригодно нам лишь на то, чтобы убивать моряков и топить корабли. С помощью химии мы приобрели власть над материей. И мы пользуемся ею, чтоб изготавливать взрывчатые вещества и отравляющие газы. Наше положение все ухудшается. В настоящее время каждая нация на земле строит тайные замыслы о том, как ей лучше всего отравить и извести все остальные. Разве Бог для этого сотворил нашу планету, и насколько вероятно, что Он позволит миру и далее идти в тартарары?

Наибольшая опасность для человека или нации наступает тогда, когда интеллектуальная сторона оказывается более развитой, нежели духовная. А разве не таково положение в сегодняшнем мире? Наши духовные проводники говорят о том, что все чаши вышнего терпения переполнены. Есть война, голод, мор, землетрясения, наводнения и иные напасти, но все завершится в мире, в неописуемой радости и красоте.

Я получил указание распространять послание всюду, где, на мой взгляд, есть уши, чтобы услышать. Наши наставники желают, чтобы человеческая раса постепенно поняла реальное положение вещей, с тем чтобы избежать потрясения или паники. Я один из тех многих, что выбраны нести людям благую весть.

Ситуация теперь достигла апогея. Самая идея прогресса была извращена, материализирована. Она связана с тем, чтобы быстро ездить, быстро передавать информацию, строить новые машины и механизмы. Все это лишь ублажение самого заурядного честолюбия. Подлинный же прогресс – это прогресс духовный. Человечество уделяет ему внимание только на словах, а на деле бежит ложною дорогой материального знания. Даже в области психических исследований существует особая порода психических изыскателей, совершенно не способных воспринять самое очевидное. Они злоупотребляют своими умственными задатками, силясь найти окольный путь, в то время как пред ними лежит прямая и свободная дорога, по которой они никак не желают идти. Когда человеческая раса начнет наконец свое продвижение в это новое для нее царство, данные интеллектуалы составят ее абсолютный тыл.

Высший Разум признает, что среди всей апатии, охватившей человечество, имеется также и много честного сомнения, переросшего допотопные религии и имеющего право на более свежие свидетельства, а не на те только, что были даны человечеству в античности. И вот свежие свидетельства эти были явлены нам, и они сделали жизнь после смерти столь же ясной и ослепительной, как ясно и ослепительно лишь солнце на небесах. И это-то свидетельство было высмеяно учеными, осуждено Церковью, сделано предметом насмешек для прессы и с презрением отброшено в сторону. Это было последним и крупнейшим промахом человечества. Положение сделалось безнадежным. Ситуация вышла из-под контроля. После того, как дар небес был отвергнут, возникла нужда в самых крутых мерах. И гром грянул. Десять миллионов юношей остались лежать убитыми на поле брани, а двадцать миллионов других оказались искалеченными. Это было первое предупреждение Бога человечеству. Но и оно было оставлено без внимания. Все тот же тупой материализм, как и ранее, возобладал. Тем не менее снова человечеству были предоставлены годы на то, чтобы одуматься, но никаких перемен ни в чем так и не оказалось видно. Напротив того, к старым порокам нации добавили вороха новых, а всякий порок ведь необходимо требует своего искупления. И вот Россия стала выгребной ямой. Германия и не думала раскаиваться в своем поистине чудовищном материализме, ставшем первопричиной войны. Испания и Италия погрузились во мрак атеизма и предрассудка. Франция осталась без религиозного идеала. Англия оказалась во власти смятения и путаницы, переполненная твердолобыми сектами, напрочь лишенными силы и мысли. Америка злоупотребила предоставленными ей прекрасными возможностями и вместо того, чтобы стать младшей и любящей сестрой истерзанной Европе, затормозила в ней всякое экономическое восстановление, требуя денег; она обесчестила подпись собственного президента, а также отказалась присоединиться к Лиге Мира, в которой сосредоточилась тогда вся надежда на будущее и выживание человечества. Все, таким образом, прегрешили, но некоторые больше других, и кара всем будет отмерена в точной пропорции.

И кара сия грядет. Под руководством философии материализма человечество движется по ложному пути. Чем дальше, тем все более и более ясно, что путь этот – путь страданий, и человечество должно приступить к постижению этих тайн или погибнуть.

Вот в точности слова, которые меня просили Вам передать:

«Мы не хотим, чтобы люди пугались, но чтобы они начали изменяться, развиваясь по более духовной линии. Мы не собираемся докучать людям, мы стремимся лишь подготовить их, пока еще не поздно. Мир не может продолжать жить той жизнью, какой жил ранее. Иначе он разрушит самого себя. И прежде всего мы должны развеять темную тучу теологии, зависшую между человечеством и Богом.

Скоро придет день, когда вся истина станет ясна, и все эти извращенные Церкви будут сметены с лица земли вместе со своими жестокими доктринами и карикатурами на Бога, каковые они распространяют. Любовь! – это и все, что требуется. Какое значение, во что вы верите, если только вы сами добры, кротки и бескорыстны, как Христос был кроток, бескорыстен и добр в давние времена?

Откройте людям всю правду о смерти. Бог желает, чтобы они ее знали. Именно за этим Он и позволяет нам общаться с вами. Смерти нет. Это то же самое, как если бы вы просто перешли в другую комнату. Попав сюда, вы оказываетесь не в состоянии поверить в то, что вы уже умерли. И мы тоже не могли поверить в это. Скажите людям всю правду! О, насколько же она важнее всего, о чем вы говорите между собою. Если бы ваши газеты – хотя одну неделю – уделили столько внимания психическим темам, сколько посвящают его футболу, то правда о жизни после смерти стала бы известна всем.

Когда мы говорим о материальном или механическом прогрессе, мы не можем не понимать, что прогресс этот ложный – это не настоящий прогресс. Если вы сконструировали автомобиль для того, чтобы проехать на нем тысячу миль в год, а затем придумали новый – для того чтобы в следующем году можно было проехать уже две тысячи миль, то не думайте, что достигли тем вершины прогресса! Мы же хотим для вас прогресса истинного: чтобы вы поняли силу разума и духа, удостоверились в том, что мир духов реально существует.

Мы можем оказать неоценимую помощь в достижении настоящего прогресса, если только люди всей Земли помогут нам в этом, но мы не можем навязывать свою помощь силой тем, кто не готов принять ее. Это ваша задача – подготовить людей к этому. Некоторые из них безнадежно невежественны, но мы должны заронить в них семена прогресса, даже если не сможем увидеть их всходы.

Духовенство ограничено в своих идеях и повязано системой, которая, на наш взгляд, давно устарела. Воздействовать на людей устаревшими взглядами – это все равно что пытаться накормить их вчерашним обедом. Мы хотим свежей духовной пищи, нас не устраивают объедки. Мы знаем, насколько совершенен и велик Иисус, прекрасно ощущаем его силу и любовь. Он может помочь всем нам, но Христос всегда разжигал в наших сердцах яркий костер, а не ворошил старые угли.

Вот, чего мы хотим – огня энтузиазма, который будет разожжен на алтарях Знания и Воображения. Многие люди пытаются быть энтузиастами, используя свое воображение, но не знают того, что воображение – лишь врата познаний. Церкви дано право учить людей, но она не может осуществить его.

Кто-то должен показать, как действует спиритическое Учение на практике. Тот мир, в котором вы живете, предоставляет вам единственную возможность воплотить свое знание и веру в действии. На нашем духовном уровне знание и вера – это дело, а не теория, и оно сразу дает плоды. К сожалению, многие на Земле на словах согласны с этим, но дальше слов не идут. Церковные проповедники учат, но не могут подкрепить свое учение реальными делами. В этих целях иногда бывает полезна даже простая грифельная доска, в которой мы зачастую так нуждаемся. Вы должны не только читать лекции, но и – для большей наглядности – отображать свои тезисы на грифельной доске. Таким образом, физические явления могут совершить переворот в сознании.

Нам трудно бороться за нашу веру, потому что против нас выступает мощная коллективная сила. Но когда наступит переворот в сознании людей и они отринут свое невежество и тупой антагонизм, это немедленно расчистит дорогу значительно более полному проявлению наших сил, чем те, которые мы можем продемонстрировать на сегодняшний момент.

На преодоление этой стоящей перед нами стены мы тратим более девяноста процентов наших сил. На что они уходят? На поиски слабых мест в стене невежества, которая разделяет нас. Многие из вас подтачивают и крушат эту стену со своей стороны, чтобы помочь нам пробиться сквозь нее. Вы помогаете нам, потому что не вы выстроили эту стену. Пройдет еще немного времени – и мы разрушим ее и объединимся. И это будет кульминацией всех усилий: мы увидим встречу духа и материи».

Вот что мне было велено передать Вам. Распространяйте эту весть всюду, где только могут быть души, способные воспринять ее. Говорите им: «Покайтесь! Переделайтесь! Настало время».

Пусть все исследователи никогда не отчаиваются в возможности получения личных доказательств продолжения жизни после смерти, но упорно продолжают работу, невзирая на любое количество неудач, пока наконец убежденность не придет к ним. А она непременно придет. Пусть исследователь сперва заслужит успех своим терпением и серьезностью – и он достигнет успеха. Но, самое главное, пусть каждый искатель истины помнит, что явления – это лишь средство для достижения цели, само по себе не имеющее смысла и полезное лишь в силу того, что оно дает нам уверенность в существовании жизни после смерти, и к этой жизни мы должны подготавливать себя, изгоняя прочь все наши низменные животные чувства и поощряя возвышенные благородные порывы. Если человек переступает порог сеансной комнаты не с этими мыслями, то весь сеанс опускается до уровня театра или цирка, т. е. делается обычным прибежищем для увеселения глупого и праздного любопытства. Пусть человек осознает, что душа человеческая, выходя из телесной оболочки, определяет свою судьбу в точном соответствии со своим состоянием; что это состояние зависит от общего итога его дел и мыслей при жизни в теле; что всякий злой поступок запечатлевается в духе и влечет за собой соответствующее ему наказание с тою же определенностью, с какою человек, шагнувший из окна третьего этажа, упадет на землю; что ни запоздалое раскаяние, ни какие-либо уловки не помогут злодею укрыться от последствий его собственных действий, и что закон этот претворяется сам собою и неотвратимо. Таков, я думаю, урок, преподанный нам Спиритизмом, а всяческие явления и феномены – лишь свидетельства истинности этого ключевого, наиважнейшего факта.

Некоторые из интересующихся Спиритизмом утверждают, что публикация предсказаний, касающихся будущего нашего мира, в тех случаях, когда такие предсказания могут встревожить людей, должна решительно пресекаться. Это вопрос, о котором я много с тревогою думал, поскольку я не только получал такие пророчества, сделанные в очень настойчивой и детализированной форме, но и большое число независимых подтверждений, поэтому мне трудно усомниться в том, что за всем этим лежит некоторая основательная истина.

Наш собственный рассудок всегда должен быть последней инстанцией в суждениях о такого рода вопросах, но нельзя всецело отметать и взгляды, выдвигаемые нашими незримыми коммуникаторами, в особенности, когда другие их сообщения указывают на их мудрость и познания. Если сведения, сообщаемые ими, мы принимаем серьезно, то так же серьезно мы должны отнестись и к их советам о том, как сообщения эти использовать.

Верно ли, ошибочно ли – лишь будущее может показать это, но они утверждают, что определенные изменения, духовные и физические, вскорости произойдут на Земле. И изменения эти должны быть вызваны ослаблением материализма и усилением духовности – словом, более серьезной оценкой целей человеческого существования. Если послания из мира потустороннего в какой-то степени содействуют этой перемене в мышлении, то ясно, что они не могут быть целиком пресечены.

Опять-таки они заявляют, что если бы такие события произошли внезапно и стремительно и оказались бы для нас совершенно неожиданными и необъяснимыми, то они нанесли бы гораздо более сокрушительный удар по человеческому уму – именно в силу своей непредвиденности. Поэтому хотя бы самое смутное предвидение их должно у нас существовать, и конечная цель, к которой все это сводится, должна быть нами понята. Цель эта, как объясняется в посланиях, исключительно благотворна, сколь бы мучительным ни показалось применяемое к нам лечение, ибо ею является исцеление человечества, которое пробудит его от сонной болезни, во власти каковой оно в настоящее время находится.

Поэтому я полагаю, что мы не можем легкомысленно отмахиваться от предлагаемых ими выводов, а это проявится как раз в том, что мы не будем поднимать по этому поводу сенсационных споров, но спокойно подготовимся вместо этого к тому, чтобы там, «где есть ухо, чтобы услышать», произошла соответствующая передача информации, а также общее и постепенное распространение новостей и доказательств среди тех, кто может вести и поддерживать людей в случае какого-либо космического кризиса.

Иногда я получаю и более решительные советы. «Внедрите эти идеи в сознание людей, и пусть они живут в них. Неважно, если это их испугает: они сонны и погружены в летаргию». Хотя я и чувствую, что время для таких действий еще не пришло, тем не менее, этот совет моего главного информатора является путем, которым мне следует идти. Я надеюсь, что, прочитав это, многие осознают, что решение такого вопроса не настолько просто, как им бы хотелось, и не зависит исключительно от нас самих.

Некоторые люди не являются сторонниками общения с умершими по той причине, что это якобы препятствует продвижению отошедших. Но этому нет ни малейшего доказательства. Утверждения самих духов говорят как раз об обратном: они заявляют, что общение с теми, кого они любят, очень помогает им и придает сил. Не так много, на мой взгляд, существует трогательных в своем простом юношеском красноречии страниц, как те, на которых Рэймонд описывает чувства погибших на войне юношей, желающих послать весть родным и встречающих постоянной помехой этому стену невежества и предрассудка в умах последних. «Вам мучительно думать о том, что сыновья ваши умерли, и все же множество людей думает именно так. Мне еще более мучительно слышать, как мальчики говорят мне, что никто больше не хочет с ними разговаривать. Это ранит меня очень больно».

Положение в целом сводится, на мой взгляд, к следующей альтернативе: либо надо предположить, что случилась неимоверная, невероятная, массовая эпидемия сумасшествия, охватившая два поколения и два континента и поражающая мужчин и женщин во всех остальных отношениях в высшей степени здоровых; либо же приходится допустить, что за несколько лет из Божественного источника до нас дошло Новое Откровение, которое далеко превосходит самые крупные религиозные события, происшедшие после смерти Христа, ибо Реформация была всего лишь оживлением омертвелого католицизма, тогда как данное откровение напрочь изменяет лицо самой смерти и всю судьбу рода человеческого. Между этими двумя предположениями нет места колебаниям: мнение, согласно которому Спиритизм лишь обман да ложь, не выдерживает никакой критики и не может устоять перед очевидностью. Либо явное безумие, либо же идейная революция, позволяющая нам бесстрашно смотреть смерти в глаза и являющая собой для нас великое утешение в ту годину, когда те, кого мы любим, уходят от нас в мир иной.

Люди самых высоких моральных качеств не только в этой стране, но и в Америке, Франции, Германии, России и Италии подтвердили наблюдения друг друга, и многие, бывшие поначалу материалистами, смогли впервые получить более широкое представление о Вселенной благодаря именно психическим исследованиям. Некоторые смогли прийти к таким результатам благодаря вере, но поскольку разные религии ведут человека по разным направлениям, то ему оказывается затруднительным узнать, какой же из них он должен следовать, если только он не достаточно самонадеян, чтобы поверить, будто ему посчастливилось родиться именно там, где религия исповедуется истинная.

Лично я не знаю, не ведаю ни одного весомого довода в пользу продолжения нашей жизни после смерти (ведь все аналогии, имеющиеся в природе, на первый взгляд дают нам доводы как раз против такого ее продолжения), помимо того только, который доставляется нам опытами в психических исследованиях. В самом деле, можно сказать, что единственный убедительный ответ материализму заключается именно в феноменах Спиритизма.

Эта тема имеет глубокое религиозное значение. Есть, на мой взгляд, нечто крайне удивительное в том, что Церкви проявляют так мало интереса к психическим исследованиям. Этот предмет затрагивает самые основы существования Церкви. Это единственный путь доказать самостоятельность души, и по меньшей мере он означает собой возможность ее существования отдельно от органов тела. Если мы признаем факт, что привязанный воздушный шар может висеть в воздухе и быть отдельным от того, к чему он привязан, то нетрудно сделать и следующий шаг, признав существование этого шара и после того, как привязывающая его к земле нить оборвется. Самые последние успехи знания – а каждый такой успех воистину возобновленное Божественное Откровение – дает нам причины для уверенности в том, что это так и есть. Мейерс, Герней и Ходсон – такие же посланцы истины из Мира Потустороннего, как Исайя или Амос, но только по британской моде они говорят холодно и ясно, не прибегая к страсти и декламации, украшающей речь на Востоке. Их послание коснулось слуха многих и укрепило их дух, но оно, как мне кажется, не оказало никакого прямого религиозного влияния, чего мы вправе были бы от него ожидать. Лично мне не известен ни один довод в пользу сохранения нашей индивидуальности после смерти, помимо фактов, доставленных психическими исследованиями. Но они настолько сильны, что должны перевесить все прочие, подобно тому как положительное всегда должно перевешивать отрицательное. Одна сотня тщательно наблюденных, изученных и удостоверенных фактов будет всегда более убедительна, нежели миллион отрицаний, не подкрепленных исследованием.

Многие спириты придерживаются той точки зрения, что со времени, как мы узнали все эти утешительные и восхитительные вещи (а мир человеческий предпочитает по-прежнему их игнорировать и не принимает в расчет наших доказательств), мы имеем право довольствоваться своей собственной счастливой уверенностью. Такая точка зрения представляется мне безнравственной.

Если Бог послал на Землю некое новое великое послание, исполненное огромной радости, то тогда долг для всех нас, кому оно было ясно открыто, передать его людям, каких бы трудов, лишений, времени и денег это нам ни стоило. Откровение это дается нам не для эгоистического удовольствия, но для общего утешения. Если больной отказывается от врача, то ему нельзя помочь, но ему по крайней мере должно быть предложено лекарство. Это новое знание очистит и уже очищает землю и революционизирует человеческие взгляды по всем вопросам, за исключением только основ морали, которые незыблемо покоятся на христианских принципах. Все современные изобретения и открытия погрузятся в незначительность рядом с теми психическими фактами, которые в скором времени станут довлеть над общечеловеческим умом.

Предмет был затемнен открыванием всевозможных боковых выходов – некоторые из них довольно интересны, хотя и не имеют жизненно важного значения, другие же совершенно к делу не относятся. Есть целый класс исследователей, которые любят блуждать вокруг да около и тянуть других за собой, если те достаточно слабы, чтобы принять такое водительство. Подобного рода исследователи постоянно силятся найти объяснения, выходящие за пределы возможностей их собственного ума, и никогда не могут согласиться с тем, что простое и очевидное объяснение также может оказаться истинным. Все горе таких исследователей идет от их ума, ибо они пользуются им для того, чтобы избежать прямого пути и протоптать какую-то странную окольную тропу, в конце концов заводящую их в тупик, и это в то самое время, как прямой и честный ум твердо держится широкой дороги знания. Когда я встречаю людей подобного типа и затем общаюсь со скромными конгрегациями религиозных спиритуалистов, то всегда думаю о словах Христа, в которых он благодарит Бога за то, что Тот открыл вещи эти младенцам и сокрыл их от ученых и мудрых, которые себе на уме. Я думаю также об изречении барона Рейхенбаха: «Научный скептицизм может иногда превзойти в глупости даже тупость невежды».

Можно помимо того вспомнить и слова великого пионера английского Спиритизма, сэра Вильяма Баррэта: «Скептицизм, в высокомерии своем отказывающийся признать существование множества фактов, происходящих у него перед глазами, никак не может претендовать на звание здорового. Такой скептицизм нуждается во вмешательстве врача».

Закрытый ум – это признак, по которому узнается душа, прикованная к земле, а это последнее обстоятельство неизбежно означает мрак и страдания в будущем. Если вам известно о надвигающейся опасности – вы можете избежать ее. Если же вы ничего не станете делать, то подвергнете себя серьезному риску. Тут уж потребен некий Иеремия или Савонарола, для того чтоб прокричать это в уши миру. Необходима совершенно новая концепция греха. Конечно, едва ли стоит смотреть сквозь пальцы на сугубо плотские слабости человечества, слабости тела, но они не самая серьезная часть человеческой порочности, которая ожидает своей расплаты. Гораздо более серьезными пороками являются закрытость ума, узость кругозора, фанатизм, материализм – словом, грехи не тела, но духа, ибо они действительно постоянны и обрекают человека на пребывание в самых низших слоях и самых низших мирах, пока он не извлечет в них свой урок.

Чем труднее снести стену человеческой апатии, невежества и материализма, тем сильнее оказывается вызов, брошенный нашему мужскому началу и побуждающий нас нападать и вновь нападать с тою же настойчивостью бульдога, с какою Фош атаковывал немецкие позиции.

Но как я могу знать, что есть истина, спрашивают меня. Да никак не могу. Но зато я знаю, и очень хорошо знаю, что истиной не является. И это, определенно, уже немало. Неправда то, что великий Вселенский Ум, спланировавший все и вся, был бы способен исполниться зависти и мести, а также жестокости и несправедливости. Это чисто человеческие свойства, и книга, приписывающая их Предвечному, не может быть «богодухновенной», но также должна быть чисто человеческого происхождения. Неправда, что законы Природы могли оказаться произвольно нарушенными, что змеи говорили, что женщины превращались в соляной столб, что жезлами добывали воду из скал. Мы должны честно признать, что такие утверждения, услышь мы их впервые не детьми, а взрослыми, неизбежно вызвали бы у нас только улыбку. Неправда то, будто бы Источник всякой мудрости и здравого смысла мог наказать весь род людской из-за незначительной ошибки, совершенной когда-то человеком, уже давно умершим, и затем усугубить столь чудовищную несправедливость, переложив ответственность за все обиды на плечи одного-единственного безвинного козлика отпущения. Разве мы не видим, до какой степени подобная концепция лишена справедливости и логики, не говоря уже о милосердии? Как могли мы до такой степени ослепнуть? Отвлекитесь на минуту от подробностей, всмотритесь в идею, лежащую в корне общепринятой веры. Разве эта идея совместима с бесконечной мудростью и милосердием Создателя? А если нет, то что тогда остается ото всех догм, таинств, символов, ото всей системы, построенной на этом основании из песка и пыли? Мужайтесь, друзья мои! Грядет минута, и все будет откинуто в сторону. Так человек, когда силы к нему возвращаются, отбрасывает палку, которая была ему верной опорой в дни бессилия. Но на этом перемены для него не закончатся, потому что, перестав ковылять, он сможет не только ходить, но и бегать. Нет предела его возможностям – не может его быть, так как вопрос касается Беспредельности. Все это, хотя и представляется сегодня слишком смелым, через тысячу лет будет выглядеть реакционно и вполне консервативно.

Каждая ветвь христианства представлена в наших рядах, зачастую это оказываются и священнослужители самого разного ранга. Но в описаниях потустороннего мира, данных в Священных Писаниях, нет ничего определенного. Информация же, которой мы располагаем, описывает небо как мир, наполненный радостным трудом и не менее радостной игрой со всеми родами умственной и физической деятельности, вынесенной из земной жизни, но перенесенной на более высокий уровень: небо искусства, науки, мысли и ума, созидания, борьбы со злом, домашнего уюта, цветов, далеких путешествий, спортивных игр и состязаний, соединения душ, полной гармонии. Вот что описывают нам наши «усопшие» друзья.

С другой стороны, мы слышим от них, и иногда напрямую, о разного рода «адах», каковые суть не что иное, как временные области очищения. Мы слышим о туманах, мраке, бесцельных блужданиях, умственном смятении, угрызениях совести. «Наше положение ужасно», – написал мне один из них на недавнем сеансе. Вещи эти и реальны, и живы, и вполне удостоверены для нас. Вот почему мы являемся огромной силой для воскресения истинной религии, и вот почему духовенство берет на себя тяжелую ответственность, когда оно выступает против нас.

Конечный результат нашего воздействия на научную мысль невообразим. Единственное, что вполне определенно, так это то, что источники всякой силы будут усмотрены скорее в духовных, нежели в материальных причинах.

В религии, быть может, можно видеть немного более ясно. Теология и догма исчезнут. Люди поймут, что такие вопросы, как число лиц в Божестве или непорочное зачатие, не имеют никакого отношения к развитию человеческого духа, которое является единственной целью жизни. Все религии станут равны, ибо все они воспитывают души кроткие и неэгоистичные, каковые суть избранницы Божьи. Христианин, иудей, буддист и магометанин соответственно сбросят различия своих учений и будут следовать собственным верховным Учителям по общему пути нравственности и забудут свою былую вражду, которая сделала религию скорее проклятием, а не благословением мира.

Мы будем в тесном соприкосновении с потусторонними силами, и знание вытеснит ту веру, которая в прошлом воткнула в землю дюжину различных указательных столбов с тем, чтобы они предопределяли путь по соответствующему числу разных направлений.

Таким будет будущее, насколько мне удается его разглядеть сквозь отделяющее нас от него расстояние. И все это вырастет и расцветет из семени, которое уже посажено и за которым мы сейчас ухаживаем, и которое поливаем посреди холодных порывов ветра этого враждебного мира.

Я питаю самое высокое уважение к человеческому телу и считаю, что оно было опорочено и оклеветано богословами и святошами: «наша грубая оболочка», «наша недостойная смертная плоть» – такие и другие подобные им выражения, на мой взгляд, являются скорее богохульством, чем благочестием. Не хвала Творцу поношение Его творения…

Мне, как медику, довелось однажды иметь дело с дерматоидной кистой, и я остался под неизгладимым впечатлением. Эти кисты представляются мне одной из мельчайших трещинок, через которую можно глубоко заглянуть в тайну лабораторий природы. Пациент пришел ко мне с вздутием над бровью. Вскрыв его, полагая, что это нарыв, я обнаружил внутри немного волос и рудиментарную челюсть с находящимися в ней зубами. Подобные случаи в хирургии не редкость, и нет такого музея патологии, в котором не имелось бы тому примеров.

Но о чем это нам говорит? Столь удивительное явление должно иметь глубокий смысл. И он, по моему мнению, может состоять лишь в том, что каждая клетка в теле обладает определенной латентной силой к воспроизводству всего индивидуума, вернее сказать, его физической оболочки, часть которой она составляет. И, может быть, при каких-то особых обстоятельствах, связанных, например, с какими-то нервными возбуждениями, одна из этих микроспопических единиц телесной структуры берет и вдруг делает неуклюжую попытку в данном направлении.

Я считаю, что в будущем человечеству предстоит открыть несколько плазматических форм разной степени активности, что приведет к возникновению новой науки, лучшим названием для которой будет «плазмология». Я также убежден, что все психические явления во внешней среде, включая ясновидение, станут предметом исследования ученых-плазмологов. Я уверен, что все явления такого свойства, происходящие через посредство медиума, имеют один источник. Так, ясновидящий медиум может так же успешно «излучать» подобную субстанцию, которая образует вокруг него особую атмосферу, позволяющую духу проявляться перед тем, кто обладает необходимой силой восприятия. Подобно метеориту, который, пронзая атмосферу Земли, вспыхивает на мгновение, дух, проникающий в психическую атмосферу эктоплазмы, становится заметным для медиума лишь на краткий миг. Подобные рассуждения выходят за пределы известных нам теорий, но Тиндаль показал, как такие гипотезы могут дать ростки истины. Причина, по которой одни люди могут видеть призраков, а другим это не дано, кроется в том, что некоторые призраки при своем проявлении облачаются в покровы эктоплазмы, а другие – нет.

Одна из любопытных особенностей теологического склада ума состоит в неспособности удержаться от заявлений, которые основываются на спорной предпосылке, полагая ее заранее для себя разрешенной. Я должен также отметить, что некоторые из моих преподобных критиков, по всей видимости, унаследовали духовный дар прорицания, поскольку они нападают на меня прежде, чем узнают, что я скажу.

Некоторые из церковнослужителей называют меня агностиком. Какою бы ни была моя личная вера, этот вопрос представляет для других микроскопический интерес. Но поскольку слово сказано, то я должен заявить, что не являюсь агностиком, хотя и выказываю к этой школе мысли то уважение, которое питаю ко всем серьезно мыслящим людям. Я сторонник христианской системы в ее простейшей и наименее догматической форме, поскольку в целом она есть самая благородная школа мысли, выработавшаяся по ходу развития земного человечества, хотя она и была настолько сильно обременена фанатиками и формалистами, что порой вообще затруднительно увидеть ее первоначальные черты. Не бритая голова, но всеохватывающее милосердие в сердце составляет суть этой веры. Я являюсь также убежденным теистом и глубоко верю в непосредственное влияние, которое Направляющая Сила оказывает на дела этого мира. Высшая вера и высшая наука для меня сливаются воедино.

Я страстно выступаю в поддержку полной свободы совести и считаю, что любая заскорузлая догма недопустима и в сущности антирелигиозна, поскольку голословное заявление она ставит, вытесняя логику, во главу угла, чем провоцирует озлобленность в большей степени, нежели любое иное явление общественной жизни. Нет, наверное, ни одной книги, в которой я не пытался бы выразить это свое убеждение. Я терпим в своих религиозных взглядах, основывающихся на почтительном теизме, а не на учении той или иной секты. Думаю, самый благоприятный с точки зрения счастья человечества ход развития религиозной мысли в будущем состоит в том, чтобы представители различных вероисповеданий обратили свое внимание на имеющуюся между ними общность вместо того, чтобы делать упор на разделяющие их догматические и ритуальные элементы, к сути христианства не имеющие никакого отношения.

Наконец, я должен сказать, что не верю в то, будто Божественное Послание человеческой расе было раз и навсегда передано две тысячи лет назад, но считаю, что каждое произведение в прозе или стихах, при условии, что оно содержит в себе нечто полезное для индивидуальной души, является в определенном смысле посланием Мира Иного – посланием, которое растет и развивается, как то и положено всему живому.

Свои размышления на эту тему мне бы хотелось дополнить словами поэта, созвучными с тем, что было сказано выше: «Все системы и школы нашей мысли преходящи: оне приходят в свой день и затем исчезают. Но все оне суть искры, вспыхивающие от света Твоего, ибо Ты, Господь, ярче их всех».

Каждый из нас идет своей дорогой. Почему я должен обращать других в свою веру? Мне не хотелось бы ради абстрактной истины лишать других людей их детской веры, которая облегчает им жизнь и делает ее богаче. В своих бессвязных записках я дал бы неверное понятие о себе, коли вы смогли бы углядеть в них ожесточение против общепринятых форм веры. Я далек от того, чтобы утверждать, будто они все ложны; и я гораздо лучше выражу свою позицию, если скажу, что все они истинны. Провидение не пользовалось бы ими, не будь они наиболее подходящими и в этом смысле божественными орудиями. Но то, что они содержат окончательную истину, это я отрицаю, с этим я согласиться не могу. Более простая и более вселенская вера займет их место, когда ум человеческий созреет для такой перемены. И я верю, что эта новая религия будет основываться на тех критериях абсолютной и доказательной истины, о которых я говорил. Но старые религии до сих пор более подходят к складу некоторых умов и возрастов. Если они достаточно хороши для Провидения, дабы пользоваться ими в Своих целях, то они достаточно хороши и для нас, чтобы мириться с ними. Нам остается только ждать выживания самой истинной. Если и казалось, что я говорю что-то против них, то на самом деле я говорил против их сторонников, желавших бы ограничить благодать Всевышнего лишь незначительной группой своих приверженцев или тех, кто желает замкнуть религию за Великой Китайской стеной, не позволяя ей принять в себя новооткрывшиеся истины и без всякой надежды на развитие в дальнейшем. Именно с такими людьми первопроходцы прогресса не могут заключить перемирия.

Известный английский поэт, литературный критик, тонкий мыслитель Джеральд Массей в следующих выражениях высказал свое отношение к Спиритизму: «Спиритизм стал для меня, как и для многих других, истинным расширением моего умственного горизонта и пришествием Неба, превращением веры в действительные факты; без него жизнь всего более походит на морское плаванье, совершаемое при задраенных люках в темном и душном трюме корабля, в коем единственным светом, доступным взору путешественника, будет одно только мерцанье свечи; и вот как будто этому путешественнику вдруг позволили великолепной звездной ночью выйти на палубу и впервые увидеть величественное зрелище свода небесного, пылающего мириадом огней во славу Творца».

Если бы человек мог видеть, слышать и чувствовать все это и тем не менее оставаться не убежденным в реальности незримых разумных сил вокруг себя, то у него были бы веские основания сомневаться в здравости собственной психики. Тот, кто видел, хотя бы смутно, сквозь завесу, руки, протянутые ему из загробного мира, и кто касался их, хотя бы слегка, тот действительно победил смерть. Есть нечто более сильное, чем просто вера, и это – знание. Так вот, я утверждаю эти вещи, потому что у меня есть знание о них. Я не ВЕРЮ, я ЗНАЮ.

Можно было бы на этом поставить точку. В своем повествовании я предпринял попытку показать, как вполне материальные знамения, дарованные невидимыми правителями Земли, утолили жажду вещественных доказательств, в которых так нуждалось мыслящее человечество. Эти материальные знаки сопровождались спиритическими сообщениями, возвращавшими нас к великим и простым религиозным истинам, к огню вдохновения, вспыхнувшему некогда ярким пламенем вероучения и угасшему со временем. Человечество утратило контакт со сверхъестественными силами, окружавшими его, и стремление к познанию оказалось в тисках сомнений, ограничивающих способность к восприятию нового учения. Спиритизм – величайшее движение, возникшее за последние два столетия – избавил человечество от той тьмы, в которую оно было погружено. Учение придает людям новые силы и раскрывает безграничные перспективы, простирающиеся далеко за пределы человеческого влияния. Уже виден пик этой вершины, и солнце озаряет наши земные долины светом истины.

Когда я размышляю о будущем человеческой расы, мне вспоминается, как однажды, стоя среди холодного и унылого нагромождения скал и снега на вершине альпийского перевала, я смотрел вниз на раскинувшийся вдали ландшафт Ломбардии, купавшейся в лучах солнечного света. Великолепная панорама голубых озер и зеленых холмов тянулась в бесконечную даль и расплывалась в золотистом тумане, окутывавшем далекий окоем. Точно так же у самых наших ног сейчас лежит Земля Обетованная, в сравнении с которой, когда мы достигнем ее, земля нашей нынешней цивилизованной жизни покажется нам скудной и бесплодной. Уже авангард наш преодолел перевал. И ничто не препятствует нам теперь достичь этой чудесной страны, горизонты которой вполне явственно раскинулись перед взором тех, кто открыл свои глаза, дабы увидеть мир, нас ожидающий.

Человек идет из тьмы в свет. Пробыв некоторое время в свете, он идет опять во тьму. Наши дни кратки, не будем же тратить этих дней попусту. Немного их в нашем распоряжении. Помните ли, что говорит Петрарка: «Начинающему жизнь кажется бесконечной, а уходящему в вечность она представляется ничтожеством». Каждый день, каждый час нашей жизни должен проходить в служении Творцу. Мы должны развивать все начатки добра, заложенные в нашей душе. Что такое наши горести, тревоги и болезни? Это – облака, которые закрывают солнце только на одно мгновение. Суть жизни заключается в том, чтобы сделать хорошо то, что ты был должен сделать. Вот где вечность, вот что переживет века. Итак, не давай себе отдыха. Успеешь отдохнуть, ибо смертный час недалек.

Свыкнитесь с неоспоримой очевидностью и примите ее. Расширяйте и одухотворяйте свои мысли. Плоды этого покажите в своей жизни. Отсутствие эгоизма – вот движущая сила всякого нравственного развития. Осознайте не как вопрос отвлеченной веры, но как осязаемый предмет, столь осязаемый и явный, как, например, улицы города, по которым вы ходите, тот факт, что мы ступаем в иную жизнь, в которой счастье станет доступно всем, и что счастье это может быть задержано или даже отнято у нас лишь безумием и эгоизмом в течение этих немногих скоротечных лет. Проникнитесь этой величественной истиной!