Глава 18. Расшифровка ключа

На следующий день, перед тем, как встретиться с Архиповым, Громов прошелся по соборам, исследовал каждый угол, каждую комнату, каждую стену. У него появилось несколько идей, которые он тут же выложил Архипову при их встрече.

– Видите, вот эти девять кругов, стоящих в ряд, – Громов указал на рисунке круги. – Я полагаю, что именно они являются головоломкой. А слово «это», на английском языке, как раз указывает на эти девять кругов.

– Объясните.

– Попробуем соединить три круга так, чтобы получился треугольник, например, равнобедренный. Таких треугольников четыре.

– И что с этого? – спросил Архипов, задумавшись о чем-то.

– Вы же сами вчера сказали, что три круглых башни Кремля расположены в основании треугольника. Вы его называли неправильным.

– Здесь нет логики, лишь варианты, не соединенные логической цепочкой, – возразил Архипов. – Можно еще и четырехугольник нарисовать, ведь другие башни имеют квадратное сечение.

– Да, можно, – почти не обдумывая, согласился Громов.

– А как быть с этими тремя дугами?

– Думаю, что они разбивают наши девять кругов в три ряда.

– Мы так ни к чему не придем.

– Но ведь вы согласны, что слово «это», написанное в проеме, в разрыве стороны, означает указание ….

– Стоп, стоп, как вы сказали, – остановил его Архипов. В его глазах, глазах ученого, мелькнула какая-то неуловимая искра, которая зажгла в низ новый блеск.

– Что, вы об указании … – растерялся Громов.

– Да причем тут указание, – рассердился Архипов, как сердятся преподаватели на нерадивых учеников. – Вы сказали «проём».

– Ну да, разрыв линии.

– А что если, это и есть проем, – предположил Архипов.

– Дверь? – удивленно переспросил Громов.

– Вы понимаете, о чем это говорит?

– Не совсем, – сказал с изумлением Громов.

Архипов выложил из сумки, которую он носил с собой, груду чертежей. Разбросал их по столу, пытаясь отыскать нужный лист.

– Это схемы зданий? – спросил Громов, рассматривая чертежи.

– Да, это не просто фантазия на рисунке. Это схема какого-то здания, скорей всего первого этажа.

– И вы были правы, когда говорили о колоннах.

– Нет, это не колонны. Ни в одном зале соборов нет девяти колонн, – уверенно сказал Архипов.

– Тогда это башни, – предположил Громов. – Благовещенский собор имеет девять башен.

Архипов кропотливо перебирал схемы, просматривая каждый зал, словно не слушая Громова.

– Благовещенский собор? – повторил Архипов, задумавшись в поиске схемы. – Это вряд ли.

– Но почему?

– Собор был построен псковскими мастерами в 1489 году, и изначально он был трехкупольным.

– Я этого не знал.

– Вот, нашел! – внезапно воскликнул Архипов. Его глаза оживились. Он взял какой-то лист из многих других, и положил его на стол перед Громовым.

– И что? – удивился Громов.

– Вот, видите, – Архипов обвел пальцем часть схемы строения какой-то здания. – Вот, видите. Это она, – уверенно произнес он.

– Да, похожа, но ведь здесь, внутри зала четыре квадратные колоны, а не девять круглых, как на нашем рисунке, – возразил Громов.

– Это верно, – согласился Архипов.

– И тут еще какие-то отверстия …

– Это окна, они к нашему рисунку вряд ли имеют отношение.

– А это что?

– Лестницы на второй этаж, – пояснил Архипов.

– Но почему на рисунке только часть здания? – спросил Громов.

– Потому что остальное излишне будет, – ответил Архипов, срывающимся голосом, какой бывает у рассерженных людей. – А знаете, что это? – уже успокоившись, спросил старик.

– Часть какого-то собора, – предположил Громов.

– Это схема собора Двенадцати апостолов. К нему примыкают Патриаршие палаты, – он задумался и Громов, видя серьезный вид собеседника и его туманные глаза, решил не мешать ему.

Спустя минуту раздражение Архипова вновь взяло верх, и он обрушился на Громова с новым недовольством.

– Вы сбили меня с самого начала своей глупой идеей.

Громов опешил, он не ожидал такую вспыльчивость ученого.

– Это не английское слово, как вы предположили, – с легким раздражением в голосе сказал Архипов.

– А что же это, по-вашему?

– Это древняя славянская письменность. Это руны, славянские руны.

– Что? Славянские руны? – удивленно сказал Громов. – Но откуда президент знает о рунах?

– А он и не знает их, хотя может и видел, как все. Конечно же, он не изучал их. Но ведь вы сами сказали, что президент в тяжелом состоянии. Его здоровье находится под угрозой. И поверьте, – более раздраженно сказал Архипов, – это не рисунок больного человека, это послание, ключ. Он записан в его подсознании. А больше вам знать не положено.

Громов виновато опустил голову и взял в руки схему собора.

– Вы говорите: «Собор Двенадцати апостолов». Значит, там находится вход? – спросил Громов.

– Не так все просто. Я ведь вам уже говорил, – более мягко произнес Архипов, видимо, его раздражение уже заметно подтаяло, – что сталкивался с подобными головоломками. Это лишь первый шаг.

Архипов задумался, что-то написал в своем блокноте. Его глаза прояснились, и он отложил в сторону блокнот.

– Вот, видите эти контуры схемы собора? – он провел ручкой по схеме.

– Так.

– Это схема собора. Вот в этом месте, как и на рисунке, имеется разрыв. Эти руны, которые вы перепутали с английским словом «it», означают: Исток и Берегиня.

– Что это значит? – спросил Громов.

– Руна Исток или Лед означает застой, кризис в делах или в развитии ситуации. Но следует учесть, что состояние замороженности или отсутствия движения, заключает в себе скрытую энергию движения и развития. Эта руна – одна из творческих стихий, символ силы в покое или движении в неподвижности, динамики в статике.

– Так, а вторая руна?

– Берегиня, в славянской языческой традиции – это женский образ, ассоциируется с защитой и материнским началом. Поэтому эта руна означает Богиню-матери, управляющей судьбами всего живого. Странно это ….

– Что странно?

– Да так, ничего, – Архипов что-то вспоминал. Богиня-мать дает жизнь душам, возвращающимся, чтобы воплотиться в Земле, и она же отнимает жизнь, в назначенный срок. Поэтому эта руна означает жизнь и смерть. В магии у колдунов, эта руна символизирует судьбу.

– И что же мы имеем? – с иронией спросил Громов.

– Ожидаемая судьба, притаившаяся перемена, – ответил Архипов. – Вот что это значит.

– Ясно.

– Ничего вам не ясно, – недовольно сказал Архипов, глядя на иронию собеседника. – Руны, как это забавно. Он воспользовался ими, – сказал Архипов, как бы самому себе, тихо. – Какой необычный выбор.

– Вы что-то сказали?

– Это мысли вслух. Вам я кое-что расскажу, чтобы вы поменьше меня спрашивали и проявляли иронию в дальнейшем, – сказал Архипов. – Славянские руны – это первоисточники, древний язык. Немного памятников осталось с тех времен, которые бы поведали о древнем языке славян. Руны – это древний способ общения, они были до первых азбук старославянского языка – глаголицы и кириллицы. Руны, как знаки, применялись волхвами для колдовства и имели тайный магический смысл. В частности, волхвы использовали руны в гадании. К сожалению, до нас дошли только 18 славянских рун. И поныне создаются народными умельцами рунические обереги.

– Я считал, что это выдумка нынешнего поколения, ведь эти надписи не сохранились, – возразил Громов.

– Вы ошибаетесь, – ответил Архипов. – Еще Массуди, описывая один из славянских храмов, упоминает некие высеченные на камнях знаки. Ивн Фодлан упоминал о славянах конца первого тысячелетия, где он указывал на существование у них намогильных надписей на столбах. Другой его соотечественник, Ибн Эль Надим говорит о существовании славянского докириллического письма. Он приводит в доказательство в своем трактате рисунок одной надписи, вырезанной на кусочке дерева – это знаменитая Недимовская надпись.

– Но это все упоминания, оно может быть вымышленным, как например, Атлантида у Аристотеля.

– Нет, есть и вещественные доказательства, – возразил Архипов. – Древнейшими из таких доказательств существования древнеславянской письменности являются находки керамики с фрагментами надписей, принадлежащей черняховской археологической культуре, датируемой 1–4 веками нашей эры. Примером могут служить обломки керамики из раскопок у села Лепесовка или глиняный черепок, найденный в Рипнева. Знаки, различимые на черепке, не оставляют сомнений в том, что это надпись. Хотя в целом, керамика черняховской культуры дает весьма скудный материал для дешифровки надписи. Интересны и другие находки, например, глиняный сосуд, обнаруженный в 1967 году при раскопках вблизи села Войсковое у Днепра. На его выпуклую поверхность мастер нанес надпись, содержащую 12 позиций, и использовал всего 6 знаков. Несмотря на попытки дешифровки, эта надпись не поддается прочтению. Следует указать и так называемые Микоржинские камни, обнаруженные в 1771 году в Польше.

Говоря о древнеславянской письменности, нельзя не упомянуть и эпоху «двоеверия», когда на Руси одновременно существовало христианство и язычество. Это приходится на 10–16 века. Это согласитесь не мало.

– Да, но что нам это дает? Ожидаемая судьба, притаившаяся перемена, – повторил Громов.

– Но руны можно толковать и иначе. Я много лет отдал их изучению. И у меня есть свои идеи.

– Вы об этом написали в какой-то книге? – с сарказмом спросил Громов.

– Есть знания, которые скрыты от человечества. Еще рано его открывать, для алчных умов. Люди еще не перешли в свой золотой век развития. Они многого достигли, но их хищнический мозг и недовольные взгляды пока не на много продвинулись. Природа и некоторые гении, чей неутолимый мозг открыл некоторые тайны вселенной, надежно хранят идеи, которые, быть может, человечество никогда не поймет, размышляя примитивно. Их секреты уйдут в небытие вместе с ними, так и не открыв миру человека глубинные и необъятные просторы знаний.

– Значит, мы не сможем разгадать этот рисунок?

– Я его уже почти разгадал, – ответил Архипов. – Он знал, что меня заинтересуют руны и эти два знака на рисунке.

– Кто он? Президент?

– Нет, не президент. Это неважно. Итак, слушайте, – начал Архипов. – Каждой руне соответствует какой-то смысл, слово, например, Мир, Радуга, Алатырь и так далее. Всем восемнадцати рунам сопоставлены слова – их тайный смысл, которые в свою очередь, можно трактовать. Руны, напоминающие две английские буквы, соответствуют двум буквам в кириллице – это первые буквы их смысловых слов. Исток соответствует букве «И», а Берегиня – букве «Б». Так, все 18 рун можно перевести на буквы из кириллицы. Но, как я уже говорил, были найдены не все руны. Итак, мы получаем две буквы: «ИБ».

– Что это значит? – удивленно спросил Громов, зная, что Архипов уже получил ответ.

– Чтобы перевести весь ключ, вернемся к рисунку. Безусловно внешняя схема напоминает схему поперечного сечения собора Двенадцати апостолов. Я подчеркиваю это название. Неслучайно и нарисованные здесь девять кругов, которые вы ….

– Мы, – поправил его Громов.

– Хорошо, мы ошибочно посчитали за колонны. Итак, соберем все вместе: ИБ12 и содержащаяся девятка внутри двенадцати. Запишем это так: ИБ12:9, – Архипов записал в блокнот.

– Что это значит?

– А вам ничего не приходит в голову? – спросил Архипов так, словно знал ответ. На его лице появилось слабое подобие зарождающейся улыбки.

Громов задумался, глядя на перевод рисунка, написанный Архиповым в блокноте.

– Библия, – внезапно осенило Громова.

– Вот видите, и вам открылась истина. Даже вы знаете библию, – торжествующе сказал Архипов. Он подошел к шкафу с книгами и вынул из ряда книг Библию. Затем он положил книгу на стол и стал листать.

– Это должно быть откровение Иоанна Богослова, – Архипов открыл нужную страницу и стал жадно читать. – И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.

Прочтя отрывок из Библии, Архипов посмотрел на Громова.

– Речь идет о дьяволе, это понятно.

– Ничего вам не понятно, не спешите с выводами. Ищите не глазами и ушами, а рассуждением, мозгом, – поучающее сказал Архипов. – Давайте прочтем выше, чтобы понять о ком идет речь в этих словах. Прочтем 12:7 и 12:8. – Он открыл Библию и продолжил читать. – И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали, но не устали, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною … – Архипов закрыл с треском книгу. – Вы знаете, кто этот Михаил?

– Понятия не имею.

– Здесь в Библии, речь идет об апостоле Архангеле Михаиле.

Оба замолчали, обдумывая слова из Библии.

– В Архангельском соборе есть икона Архангела Михаила, – сказал Громов. – Может речь идет о ней?

– Икона имеется не только там, – ответил Архипов. – Иконы апостола Архангела Михаила есть в пяти зданиях, окружающий Соборную площадь. Прежде всего, это Благовещенский собор, собор Двенадцати апостолов, Храм положения Ризы Божьей Матери, Успенский и Архангельский соборы.

– Пять икон.

– Да, следует искать подсказку там, – сказал Архипов. – Немедленно отправляемся на Соборную площадь.

Они вышли из Спасской башни и направились в Благовещенский собор. Людей в соборе было мало. Туристы сновали по собору, разглядывая и фотографируя архитектуру.

В одном из углов зала был слышен женский голос экскурсовода, возле которой скопились люди. Громов и Архипов подошли к иконостасу.

– Икона в деисусном ряду, – сказал Архипов, подняв голову. – Теперь нужна ваша помощь.

– Я в вашем распоряжении, профессор.

– Мне нужен доступ к иконе.

– Ясно, – сказал Громов и куда-то исчез. Спустя десять минут он появился.

– Икону можно будет посмотреть, но после закрытия собора для туристов.

– Понятно, и еще, мне понадобится лестница.

– В этом нет нужды, икону могут снять, и вы рассмотрите ее поближе, – сказал Громов.

– Не в этом дело. Мне нужно посмотреть не только икону, но и то место, где она была прикреплена.

– Ясно.

Вечером, когда двери собора были закрыты и все туристы покидали музеи Кремля, Архипов и Громов изучали икону Михаила Архангела в Благовещенском соборе. Работники музея – двое молодых людей несли икону вниз, на стол.

– Профессор, мне было это тяжело добиться, – сказал Громов, – поэтому ….

– Поэтому не мешайте мне, – дерзко ответил Архипов и склонился с лупой над полотном.

Громов уже привык к причудам старика и его неожиданным всплескам характера. Он стоял рядом, не мешая Архипову. Старик изучал икону, потом поднялся по лестнице к тому месту, где была икона, и внимательно изучил его с лупой в руке. Он чем-то был недоволен. Очевидно, его исследование не увенчалось успехом.

– Ничего, – с сожалением, констатируя поиски, ответил Архипов. – Но вы не отчаивайтесь, впереди еще четыре иконы.

– Их надо будет тоже опустить вниз? – спросил Громов.

– Разумеется. Хотя постойте. Не будет сгоряча решать. Нас интересует … – он задумался, потом продолжил, – Благовещенский собор был построен псковскими мастерами. Архангельский собор в нынешнем своем виде был сооружен в начале 16 века, а не 15-го, итальянским зодчим Алевида Нового. Церкволь Ризположения была возведена псковскими мастерами в 1484–1485 годы. Успенский собор строился в 1475–1479 годах итальянским мастером Аристотелем Фиораванти. Церковь Двенадцати апостолов и Патриаршие палаты построены в 1635–1656 годах русскими мастерами. Какой вывод вы делаете?

– Что самые древние постройки, относящиеся к 15 веку – это Благовещенский и Успенский соборы.

– Верно, но наполовину.

– Почему? – спросил Громов.

– Вы учли дату постройки, но не учли мастеров. Верно, нас интересуют постройки, относящиеся к 15 веку, более позднему, так как было бы опасно строить здание на прорытой тоннелями земле. Но дело в том, что эти тоннели строились итальянскими мастерами, а Благовещенский собор возводился псковскими мастерами.

– Поэтому нас интересует из пяти лишь один – Успенский собор.

– Верно, – согласился профессор, – он строился итальянцем Аристотелем Фиораванти. Отправляемся к нему.

– Хорошо, я договорюсь с руководством.

Пока Архипов исследовал икону Архангела Михаила, просматривая сквозь лупу каждый дюйм полотна и рамы, Громов вместе с двумя подчиненными исследовал подвалы собора. Но увы, ни Архипов, ни Громов не обнаружили никакого намека на потайной вход в тайное подземелье.

– Его и не могло тут быть, – заявил вдруг Архипов.

– Но вы же сами сказали, что он тут, – возражал Громов.

– Я говорил не о входе в подземелье, а о расшифровке ключа, – пояснил Архипов.

Он осторожно поднялся по деревянной лестнице, приставленной к стене, до самого верха, и стал изучать стену, откуда была снята икона апостола Архангела Михаила.

– Зачем же вам так высоко подниматься, – сказал Громов, – если здесь ничего нет?

Неожиданно Архипов стал что-то записывать в блокнот. Громов даже забеспокоился за старика, как бы он не слетел вниз. Архипов, записав что-то в блокнот, тут же слез с лестницы. На его лице сияла улыбка, а глаза сверкали.

– Вы что-то нашли, – предположил Громов.

– Архангел Михаил, какой прекрасный выбор, – казалось, что он спятил и говорит сам с собой.

– Вы что-то сказали, – произнес Громов, чтобы вернуть профессора на землю.

– Что вам известно об Архангеле Михаиле?

Громов пожал плечами.

– Я так и знал. Тогда слушайте. Это имя трактуется так: «Кто как Бог?» Что означает: «Никто не равен Богу». Он упоминается в Библии пять раз. И всегда в связи с Дьяволом. На иконах его изображают с пикой, побеждающего сатану, который сражен и низвержен на землю. Никто не равен Богу, – повторил Архипов.

– Вы нашли третий ключ? – спросил Громов.

– Да, как я и говорил, икона Архангела Михаила, в здании, построенном итальянским зодчим в 15 веке, хранила за собой надпись – третий ключ. Вот эта надпись. Архипов показал Громову страницу в блокноте, где были им переписаны слова на старославянском.

– Что это, стихи? – спросил Громов.

– Это следующий ключ, – пояснил Архипов. И он начал переводить на понятный язык. Вот, что у него получилось:

Громов дослушал, немного подумав, спросил:

– Я так понимаю, что речь идет о тайном входе.

– Верно, но чтобы понять, где он находится, нужно расшифровать это послание.

– Сейчас уже поздно, предлагаю встретиться завтра утром, до прихода туристов … да, чуть не забыл, завтра музеи работать не будут, так что туристов не будет. Мы можем спокойно продолжить поиски. Времени у нас мало.

– Вы меня отвезете?

– С удовольствием. Тем более что уже одиннадцать часов вечера.

– Александр очень хотел побывать со мной в музеях.

– Что ж, берите его завтра с собой, – сказал Громов.

Утром, с первыми лучами солнца, когда озолотились верхушки самых высоких Кремлевских башен, а многие горожане еще спали, Громов привез Архипова – старшего и Александра в Кремль. Они втроем сели на скамейку, расположенную у одной из дорожек пустынного, в этот предрассветный час, Большого Кремлевского сквера. Темные пушистые великаны – истинные хозяева сквера, ровными рядами окружали их. Лучи солнечного света приятно разливались, предавая деревьям особые тона. Утренняя прохлада и близость реки приносила приятные летние ощущения свежести.

– Вы, наверное, не спали? – спросил Громов, замечая у старика темные круги под глазами.

– Пришлось, – ответил Архипов.

Александр сидел слева от деда и любовался позолоченными вершинами кремлевских стен, куда дотянулись утренние лучи солнца. Мрачные тени, отступая, куда-то уползли, где-то за деревьями проехала машина, какая-то женщина прошла по дальней аллее, на позолоченной верхушке сосны звонко запела птица, встречая новый день. Кремль просыпался, подобно сказочному великану.

– Вы уже договорились с Федеральной службой охраны? – спросил Архипов. – Нам ведь предстоит исследовать башни.

– Я так и думал, что речь в последнем ключе шла о башнях, – ответил Громов. – Да, я позаботился об этом. Какова ваша расшифровка? Не станем же мы рыть тоннели под каждой башней. На это уйдет…

– Этого и не нужно. Давайте вспомним слова из стиха и будем рассуждать логически.

– Кстати, а кто их написал? – спросил Громов.

– Надписи не были сделаны краской.

– А как же они …

– Их сделали каким-то острым предметом, прямо по дереву, – пояснил Архипов, – и уже давно. – Было видно, что профессор не хотел обсуждать этот вопрос. – Итак, вернемся к стиху. Вы верно заметили, что речь в стихе идет о башнях. Но каких?

– «Трое увенчаны двуглавыми орлами».

– Верно, сейчас пять башен из двадцати имеют на своей вершине звезду. Звезды сделаны из рубинового стекла диаметром 3–3,75 метров. Но раньше на месте звезд были двуглавые орлы. Их заменили на звезды в 1935-37 годах.

– Стало быть, речь идет о тех башнях, на которых сейчас звезды.

– Совершенно верно, но только три из них. А вот какие из них нас интересуют? Для этого нам надо расшифровать стих дальше.

– «Пять связаны строгими зубцами», – прочитал Громов. – Возможно, это башни стоят друг с другом.

– «Стоят, как на параде в ряд». Согласен.

– «Но один не в ряд стоит». Очевидно, это какая-то башня, стоящая отдельно от остальных.

– Замечательно, – сказал Архипов. – «Он за братьями глядит». Как вы это понимаете?

– Это я не смог разгадать, – признался Громов.

– Их что-то объединяет. Давайте читать дальше: «Он отца встречает строем боевым». Братья, отец. Вам это о чем-то говорит?

– Речь идет о монахах и Боге?

– Нет, это ошибка. Вы же сами сказали: «башни». Надо исходить из этого. Что их объединяет? Они братья и у них есть отец. Что это за башни? – спросил Архипов, прищурив взгляд, словно знал ответ. Громов на минуту задумался.

– Их построил один человек.

– Великолепно! – восторженно произнес Архипов. – Ну конечно, речь идет о тех башнях, которые были построены одним зодчим. Поэтому он им отец.

– Да, но что это за башни, и кто этот зодчий?

– Вернемся к стиху, – предложил Архипов. – Пять башен из них стоят в один ряд, одна отдельно, трое из них увенчаны звездами. Это очевидно.

– Не понимаю.

– Только один архитектор построил шесть башен. Зовут этого замечательного зодчего Пьетро Антонио Солари.

– Опять итальянец.

– Совместно с другим итальянцем по имени Марко Руффо, они построили Грановитную палату, ее еще называют Большая Золотая палата. Кроме этого, Солари принадлежит постройка шести Кремлевских башен.

– Где же они?

– Извольте. Начнем с той, что не стоит в ряду с остальными. Это Боровицкая башня. Пять остальных башен стоят в одном ряду у Красной площади: Угловая, Арсенальная, Никольская, Сенатская и Константино-Еленинская башни. А теперь главное, вспомним последние строки: «Чтоб труд отцовский излагал нам суть, Они укажут верный путь».

– То есть, эти шесть башен должны указать нам на вход.

– Думаю, что да, должны указать.

– Но как? Я тоже не терял время, и уже отдал распоряжение вскрыть тайные ходы в башни. Многие ведут в подземелье.

– И в каких башнях вы ищите?

– Известно, что тайные ходы в подземелье имелись в четырех башнях: Тайницкая, угловая, Арсенальная, Никольская и Троицкая.

– Еще Водовозная имеет колодец и длинный тоннель к реке.

– Да, но он затоплен, – ответил Громов.

Архипов был явно недоволен этим решением.

– Скажите, а что ваши люди будут искать в этих древних тайниках? В лучшем случае, они выйдут где-то в городе, за пределами Кремля.

– А в худшем? – настороженно спросил Громов.

– Вы уже знаете, чем закончилось вторжение ваших людей и людей из Федеральной службы в черный квадрат.

Громова это озадачило.

– Дайте приказ отставить всякие работы, иначе я ни за что не ручаюсь.

Громов встал, отошел в сторону и стал куда-то звонить.

– Почему Мор поселился в Кремле? – спросил Александр, глядя на Громова, кричащего что-то в телефон.

– Он любит подземелье. Когда я впервые его встретил, то он тоже обитал в подземелье. Здесь тишина и покой. Он это очень ценит. Кроме того, Кремль – это центр жизни людей. Сюда, через ворота, въезжают на роскошных автомобилях министры, шейхи, главы держав, богачи, и даже простые граждане. Здесь центр политики и решение судеб человечества, управление развития человеческого общества. Где, как не здесь ему удобно наблюдать и, быть может, менять судьбы людей и ход развития человечества. Мор выбрал идеальное место для своих наблюдений. И я не уверен, что он примет нас так, как раньше.

– Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил Александр.

– Проход к нему закрыт. И мы не знаем причину этого. Может он не желает с нами общаться, – Архипов немного подумал, а потом добавил, – ведь мы всего-навсего люди, мы глупы и смертны. К тому же, он может переместиться, куда захочет. Может, его там уже нет. И черный квадрат не существует, – он заметил, что Громов опустил руку с телефоном и развернулся в их сторону. – Громову ничего не говори об этом.

– Я понял, дедушка, – сказал тихо Александр.

Громов сунул телефон в пиджак и сел рядом с Архиповым.

– Все в порядке, даже легче стало. К счастью, эти болваны, с кирками в руках, так и не приступили к работе. Мои люди провели свет к входу, а эти рабочие, видите ли, решили утром прийти.

– Все, что не делается, то к лучшему, – сказал Архипов.

– Вы хотите исследовать эти шесть башен? – спросил Громов.

– Может да, а может, и нет. Они должны указать. Когда-то я проводил здесь исследования. Я спускался в подземелье в разных местах. Многие ходы, проделанные итальянскими мастерами, не связаны друг с другом. О своей гипотезе я расскажу вам позже, а пока пройдемте к башням и начнем с самой дальней, с Боровицкой.

– Здесь, недалеко, вон за теми деревьями, нас ждет автомобиль. Кремль большой, а времени у нас мало. Может его, и нет вовсе, – последние слова он сказал с грустью в голосе.

– Может, и нет, – повторил, вставая Архипов. – А может, время и вовсе остановлюсь для нас, ведь мы так мало живем.

Они подъехали к Боровицкой башне, расположенной с западной стороны Кремля. Пока они втроем спускались по узким ступенькам башни, Архипов вспоминал историю строительства башни.

– Построена она в 1490 году Пьетро Антонио Солари. Первоначально башню называли Боровицкая. Название происходит от Боровицкого холма, на склоне которого стоит башня, раньше здесь рос древний бор. Башня имеет и второе название: Предтеченская. Оно было присвоено царским указом в 1658 году. Сейчас через башню проезжают правительственные кортежи. Как я уже говорил, она увенчана красной звездой. Звезды вращаются на шарнирах под дуновением ветра. Высота башни составляет 54 метра, не самая высокая.

Архипов остановился, освещая фонариком часть стены.

– Я делал здесь пометки, когда исследовал, – пояснил он. Записав что-то в блокнот, он сказал.

– Идемте к следующей башне.

Проехав на машине, они оказались у угловой Арсенальной башни. Они спустились по крутым ступенькам вниз. Проход стал сужаться так, что мог пройти только один человек. Чувствовалась сырость и прохлада.

– Некоторые проходы не более 60 сантиметров, – пояснил Архипов.

Спустившись достаточно глубоко, они оказались в небольшой комнате с полукруглым сводом. Луч фонарика освещал призрачные выщербленные стены, а иногда проваливался во мрак, так и не встретив стену.

– Глубоко, – сказал Громов.

Холод усилился, Александру стало зябко, и он встряхнул плечами, как бы прогоняя внезапно налетевшую прохладу.

– Это Угловая Арсенальная, построена позже Боровицкой в 1492 году Пьетро Солари. Она круглая и самая мощная из всех башен Кремля. Первое название получила в начале 18 века после постройки Арсенала на территории Кремля. Второе название происходит от находившейся неподалеку усадьбы бояр Собакиных. Так же, как и в Водовозной башни, эта башня имеет колодец. Высота башни составляет 60,2 метра.

Архипов подошел к какой-то стене и сделал какие-то пометки в своем блокноте, глядя на стену.

– Мы можем подниматься наверх, – предложил Архипов. – Пройдем по стене, соединяющей эти башни.

– Я смотрю, что вы были здесь везде, – сказал Громов.

– Я спускался даже в такие потаенные места, о которых мало кто знает, – ответил Архипов.

Александр молча шел за ними и с притаившимся интересом оглядывал мрачные стены и лабиринты.

– А вы когда-нибудь оставались здесь на ночь? – спросил Громов.

– Приходилось. А почему вы спрашиваете об этом?

– Как-то раз я остался дежурить в Кремле. Наступила ночь, и я, вспомнив, что ни разу не гулял по ночному Кремлю, решил проверить караулы, а заодно и помочь Федеральной службе охраны. Сначала я шел по одной из освещенных аллей, а потом решил изменить обычный путь и погрузился в темноту. Вы знаете, ночью здесь совсем не так, как днем.

– Мне это знакомо. Кремль, словно живет своей жизнью, подобно большому существу. Днем он бурлит заботами, вечером затихает, а ночью погружается в тихий сон, окутываясь саваном мрачных теней, а утром вновь освежается утренней прохладой, принимает солнечные ванны, пробуждаясь от грез.

– Верно, все так. Но тогда ночью, оказавшись наедине с мраком, я кое-что почувствовал, – продолжил свой рассказ Громов. – Мне показалось, что кто-то за мной следит. Во мраке ночи ничего разглядеть невозможно, и поэтому я вышел на свет. Затем, пересилив свой страх, я набрался мужества и поднялся по одной из башен, кажется, это была Первая Безымянная башня. Там, в слабоосвещенном коридоре, ведущем на стену, я почувствовал то же ощущение, что и внизу. Я оглянулся, но никого не увидел. Поднявшись наверх, я оказался на стене. Здесь всюду было темно, и мне пришлось включить фонарик. Я шел по стене, фонарик выхватывал из темноты зубцы башни. Мне казалось, что меня преследуют некоторые тени, появившиеся от луча моего фонарика. Я остановился, и тени замерли тоже. Я прикинул в голове – сколько я прошел зубцов стены. Я мог бы поклясться, что их было семь. Позади меня было семь зубцов. Но когда, внезапно мой фонарик погас, и я оказался во власти темноты, то на фоне темно-синего неба стена, подсвеченная огнями города, показала мне восемь зубцов, а не семь. Потом свет вновь появился, когда я изрядно встряхнул фонарик. Я вновь осветил стену и увидел семь зубцов. Что это, игра света и тени или утомленность сознания? – Архипов замолчал, борясь с мрачными воспоминаниями, тронувшими его сознание. – Я могу поклясться в том, что когда свет исчез, я видел восемь пройденных зубцов башни.

В полном молчании они вышли на стену, и пошли по ней к следующей башне. Александр проходил мимо прямых зубцов башни и тихо считал их.

– Профессор, вы сказали, что у вас есть гипотеза, – сказал Громов.

– Так и есть.

– И потом, я не мог не заметить, что вы все время, что-то записываете в свой блокнот.

Профессор остановился.

– Ну, хорошо. Я расскажу вам о своих давних исследованиях, – начал Архипов. – Я всего лишь проверяю, чтобы не ошибиться. И как я вам уже сказал, нам не обязательно подниматься на башни и спускаться в их подземные ходы.

– Очень интересно, я весь во внимании.

– На первом ключе, то есть на рисунке, были написаны две руны. И это не случайно. Когда-то я много времени проводил в тайных ходах, расположенных под башнями, и пришел к выводу, что эти ходы напоминают по форме древние славянские руны. Да, да, именно руны. Каждой башне было присвоено по одной руне.

– Кем? – спросил Громов.

– Да все теми же итальянскими зодчими. Кто дал им такой приказ, я не знаю. И вряд ли кто-то узнает, но то, что под башнями вырыты еще в 15 веке ходы, напоминающие по форме 18 рун, это точно. Я нигде об этом открытии не писал, чтобы сохранить подземелье в том виде, в каком оно было более пяти столетий. Ведь узнав об этом, сюда ринутся сотни специалистов: археологи и геологи, любопытные журналисты и историки. Нет, решил я, пусть эти башни и стены надежно охраняют свою тайну.

– Вы сказали, что славянских рун было найдено всего 18, но ведь башен 20, – заметил Громов.

– Верно, давайте спустимся в Кремлевский сквер и там я вам все объясню, – предложил Архипов.

Они спустились и вышли к скверу, где не было ни души.

– Как непривычно смотреть на пустынный сквер, – заметил Архипов. – Итак, продолжим. Видите вон ту башню?

– Это Царская башня, – ответил Громов.

– Верно. Эта башня была построена не в 15 веке, как остальные, а в 1680-е годы. Говорят, что с нее русский царь Иван Грозный наблюдал за Красной площадью. Высота башни всего 16,7 метра. И строили ее, как вы догадались, не итальянцы. Эта башня отличается от остальных своей формой и более поздним временем постройки, так же, как и другая башня – Кутафья. Эта и вовсе выходит за стены Кремля. Построена она в 1516 году Фрязиным. Высота башни 13,5 метров.

– То есть эти две башни, не относящиеся к 15 веку, вы отбрасываете.

– Верно. Тогда у нас остается ровно 18 башен. Исследовав их основание и подземные ходы, я пришел к выводу, что руны находятся под ними. Мне оставалось только определить начало отсчета башен, и в этом мне помогли даты их строительства.

– Вы хотите сказать, что эти шесть башен, о которых идет речь в стихе, откроют те руны, которые и укажут вход в подземелье?

– Именно так, – ответил Архипов. – Вспомним даты постройки башен архитектором Пьетро Солари, и выстроим их в один ряд. Боровицкая (1490), Константино-Еленинская (1490), Спасская (1491), Никольская (1491), Сенатская (1491) и завершает Угловая Арсенальная (1492).

– Что же у нас выходит?

– Шесть рун, шесть башен. Первые две руны, соответствующие башням, построенным в 1490 году и схожие по форме с ходами, расположенными под ними, в виде ходов, есть «Алтарь» и «Леля». Три другие, относятся к башням, построенным в 1491 году, и соответствуют рунам: «Есть», «Ветер» и «Исток». Последняя башня была построена в 1492 году, она нам дает шестую руну: «Сила».

Правда, Угловую Арсенальную башню, из-за сложных переходов, я не до конца исследовал. Это из-за того, что многие ходы завалены. Но, предположительно, ее подземные ходы должны соответствовать руне «Сила».

– Давайте сложим их, – предложил Архипов. – Но в начале, чтобы ничего не пропустить, ибо наука не терпит спешки и невнимания, уясним полученные руны. Начнем с первых двух. Алтарь – это руна центра Мироздания, руна начала и конца всего сущего, движения от порядка к хаосу и наоборот. Это камень, лежащий в основании Мира. Руна Леля связана со стихией воды, а именно с началом жизни – Живой. В тайной магии рун – это интуиция, знание вне разума, а также – пробуждение, плодородие, радость и цветение. Руна Есть – это руна подвижности, естественной изменчивости бытия, она символизирует обновление, движение, рост. Руна Ветер – это руна духа, восхождения к вершине, руна воли и вдохновения, образ одухотворенной магической силы. Руна Исток, ее еще называют руной Льда – означает застой, кризис в делах. Но Лед может пробудиться, растаять, стать подвижным, превратиться в воду. Значит, эта руна содержит в себе скрытую силу. У нас осталась шестая руна ключа – это руна Сила. Сила символизирует войну – это не только переход к переменам Мира или войны, но и путь к свободному сознанию, свободному от тягостных земных оков. Сила – это и целостность, единство, объединение. А еще она означает победу, и прежде всего, победу над самим собой – лишь принеся в жертву себя внешнего, можно освободить свое внутреннее «я».

– Вы хотите сказать, что здесь речь идет о какой-то сверх силе, для владения которой, необходимо принести себя в жертву? – спросил Громов.

Но вместо ответа Архипов сделал какие-то пометки в своем блокноте и сказал:

– Мне мало что. А вам?

Архипов рылся в своей памяти с минуту, и неожиданно его старческие, мутные глаза, просияли, в них зародился лучик надежды.

– Я зачитаю вам древние строки из летописи, – сказал Архипов и вынул из сумки какую-то маленькую потрепанную книгу. – Летописи, датированные 1494 годом сообщают про Алевиза Старого: «Приидоша послы великого князя на Москву, Мануйло Аллелов Грек да Данила Мамырев, что посылал их князь великий мастеров в Венецию и Медиолаи; она же приведоша на Москву Алевиза мастера стенного и палатного и Петра пушечника и иных мастеров». Речь здесь идет об Алоизио да Карезано. Верояно Алевиз сменил умершего в 1493 году Пьетро Солари. Вот почему Солари не достроил Кремлевские башни и стены, – Архипов задумался, а затем продолжил. – Алевиз, если говорить правильно. Алевиз Фрязин – итальянец, на родине его звали Aloisio da Milano, а иногда просто Алевиз. Буквы «с» и «з» вконце его имени схожи, как вы догадались. Aloisio – это итальянский архитектор, он работал в России в конце 15 – начале 16 веков. С 1494 года он достраивал укрепления Московского кремля. Строил Большой Кремлевский дворец и стены от дворца до Боровицкой башни. Троицкая башня была им построена в 1495 году. Она была названа в честь Троицкого двора в Кремле. Сейчас через нее входят в Кремль посетители. Высота ее составляет 80 метров.

– Стало быть, мы направляемся к Троицкой башне.

– Да, вероятно, – согласился не уверенным голосом Архипов. Он задумался над чем-то, пока Громов, отойдя от него, стал вызывать машину по телефону.

Александр стоял возле деда. Архипов посмотрел внуку в глаза и сказал:

– Каков замечательный выбор.

– Ты о чем? – удивился Александр.

– Троицкая башня. Сквозь ворота этой башни, по Троицкому мосту, минуя Кутафью башню, каждый день входят люди со всего мира, принося с собой разные мысли … Он их прочитывает, я в этом уверен. Ему и газет не нужно, люди сами ему все приносят, – он задумчиво улыбнулся, подобно ученому, которого посетила интересная идея.

– Сейчас подъедет машина и отвезет нас к Троицкой башне, – по виду Громова было видно, что он встревожен.

По призрачному коридору подземелья они шли по одному, так как он был узок. Впереди шел Архипов, освещая фонариком, луч которого бегал в проеме, раздвигая и отталкивая мрачные тени. Вновь похолодало, очевидно, они опустились глубоко. Подземелье дышало своим особым дыханием, перемешивающим сырость и затхлость подземных ходов.

– Сюда редко кто доходил, – сказал Архипов. Они вышли на небольшую площадку. Проход шел дальше и терялся во мраке. Над их головами висели сталактиты.

– Вы уверены, что мы идем правильно? – спросил Громов. – Я видел несколько ответвлений. Кроме того, я уже наводил справки об этих ходах. Говорят, что все они заблокированы.

– Но ведь мы исследуем. В достижении цели никогда не следует торопиться и уж тем более отчаиваться раньше времени, так можно и не найти искомое. Ошибка может привести не туда, а выбираться из ошибок очень трудно. Будем последовательны. Держитесь левой стороны. Что касается проходов, то когда-то я исследовал крошечный тоннель, скорее нору, чем проход для человека. Сквозь него могла бы пролезть разве что крупная крыса.

– И как же вы ….

– Элементарно, при помощи научного прибора, называемого «зонд». Мой зонд прошел там, где человек может только мечтать, он углубился в самые дали и ответвления подземелья.

– И что же было дальше? Вы что-то нашли? – спросил Громов.

– Я двигался не спеша, осторожно продвигая свой зонд все дальше и дальше. И вот однажды мне улыбнулась удача – мой зонд вышел в более широкий проход. На экране, в свете маленькой лампочки, расположенной на зонде, мне открылись стены более широкого прохода. Я уверен, что там мог бы поместиться человек.

– Любопытно?

– Мой фонарик, расположенный на зонде, неожиданно погас, и я видел лишь черный экрана перед собой. Зонд я тогда потерял. Кабель был откушен или перетерся.

– Кем откушен? – с нескрываемым интересом спросил Громов.

– Ну, видимо, крысой или мышью. Но кое-что, пока лампочка еще светила, я увидел.

– Что?

– Это была стена прохода. Она была сделана из кирпичной кладки. Вы понимаете? Когда-то там были люди.

– Но для чего же они построили этот узкий проход? – спросил Громов.

– Эта тайна навеки погребена вместе с этими стенами и тайными ходами подземелья.

Неожиданно, фонарик Архипова что-то высветил на одной из испещренных мрачных стен. Он ринулся к стене, словно коршун на дичь. Громов присоединился к возросшему интересу ученого. Они оба склонились над едва заметной, полустертой временем, надписью.

– Это руны? – спросил Громов, его глаза заблестели в свете фонарика.

– Вот видите, теперь и вы отличаете эти справедливые знаки, он провел рукой по стене, очищая ее от многовекового налета и паутины. – Это чудесно. Надписи были сделаны давно, я не рискну сейчас определить их возраст. Не исключено, что им более трехсот лет. И они, как вы видите, находятся прямо на стене, а не на дереве. Дерево бы не выдержало времени и сгнило. Здесь очень сыро, не находите?

– Что здесь написано?

– Не спешите, сперва надо расшифровать, – Архипов, надел очки, достал блокнот и сделал карандашом записи. Потом поднял голову и торжествующе дрожащим голосом сказал:

– «Никто не равен Богу», – он оглянулся и не увидел за собой Александра. Он заволновался, это передалось и Громову, и они оба в полумраке судорожно освещали тьму. Их дрожащие фонарики бегали из угла в угол, прогоняя десятки теней, а Александра все не было видно.

Пока Архипов и Громов изучали надпись на стене, Александр, набравшись мужества и переборов в себе детский страх, диктуемый большей степени рассказами учителей и сверстников о дьяволе и смерти, решил продолжить поиски в одиночку. Он специально не зажег свой фонарик, чтобы под покровом темноты, незаметно покинуть взрослых. Когда он зажег фонарик, то был уже один, кругом царствовала тьма и мелькали тени, убегая от луча света. Он приметил, в свете фонарика, небольшой проход, куда мог бы поместиться разве что ребенок. Он измерил проход и пришел к выводу, что он подходит для него. Спустя пять минут лазанья на четвереньках и ползком, по узкому извилистому коридору, Александр оказался перед более просторным помещением, из которого шли ступеньки куда-то вниз. Он захотел вернуться назад, но потом вспомнил, что ему придется объяснять свое отсутствие и решил довести начатое дело до конца. Удачный поиск и будет оправданием для строгих взрослых. Освещая дрожащим фонариком ступени, он спустился вниз и оказался на крошечной площадке. Перед ним была стена, не имеющая ни единой щели или борозды, словно эта стена была сделана из единого камня. На стене фонарик осветил рисунок небольшого черного квадрата. Он легко надавил на квадрат, и, к его удивлению, стена подалась вперед, словно приглашая его войти. Александр вошел в каменную дверь, она беззвучно закрылась за ним, и он оказался перед каменными ступенями, спускавшимися куда-то вниз. В его голове промелькнула зловещая мысль – он уже видел эти ступени и даже спускался по ним, но это было в другом месте. На стенах висела паутина, и потухшие факелы, все было мрачно, и всюду царила сырость и пронизывающий до костей холод.