Глава двадцать первая
РЛС СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ
На сверхсекретном объекте военно-космических сил произошло чрезвычайное происшествие: инфракрасные и ультразвуковые приборы зафиксировали присутствие постороннего. Включились сигналы тревоги. Вой сирен огласил отсеки и коридоры многоэтажного бункера, углубленного на сто и более метров в скальный грунт. За долю секунды были автоматически перекрыты все входы и выходы. Электронные запоры наглухо замкнули неимоверной толщины двери из жаропрочной брони, выдерживающей прямое попадание коммулятивного снаряда. Были тщательно обысканы помещения, охрана и контрразведка обследовали каждый угол, включая вентиляционные трубы, разветвленный туннель коммуникаций и семидесятиметровую шахту гигантского лифта, предназначенного для подъема мощнейших излучателей на планете.
Но все тщетно. Обнаружить никого не удалось.
По несчастливой случайности инцидент совпал с частичным отключением СПРН (станция предупреждения о ракетном нападении) от высоковольтной ЛЭП (линия электропередачи). Хозяева Печорской ГРЭС рискнули таким манером напомнить военным о накопившемся многомиллиардном долге.
Сто двадцать излучателей пожирали энергию в огромном количестве: 25 мегаватт в год. На охлаждение только одной антенны уходило 4 тысячи кубометров воды в час. Перекачка тоже обходилась в копеечку. Задолженность, не считая процентов, росла день ото дня, что никоим образом не могло служить оправданием энергетикам, отключившим рубильник. Впрочем, они и сами третий месяц не получали зарплаты. Количество переходило в качество скачком, как у Гегеля. Однако будничный абсурд вырастал до масштабов глобальных. Трудно поверить, что мгновенный сбой — сразу же включилось аварийное снабжение — мог вызвать ложную тревогу. Помимо стационарных датчиков, вдоль коридоров и переходов курсировали автономные тележки, снабженные необходимыми средствами контроля. Даже крыса, и то не смогла бы проскочить мимо. Передвижные роботы питались от свинцово-серебряных аккумуляторов и никак не зависели от внешней сети. Однако и они зафиксировали присутствие человека, которого почему-то не заметили часовые. Последнее показалось контрразведчикам особенно странным. Было начато расследование, поиск продолжался.
В Москве и на заполярной Печоре, где находилась станция, еще не начинался рассвет, но в Минобороне, Генштабе и ГРУ горело куда больше окон, нежели в обычные дни.
Невзирая на ЧП, станция продолжала нести службу в штатном режиме. Точно в назначенный час сержант Донцова, действуя манипулятором, который вызвал восторженное восхищение американских коллег, посетивших объект в порядке обоюдной инспекции, погрузила на платформу махину антенны и запустила лифт. Широким веером радиоволны понеслись в космос, покрывая под углом 100° бескрайние просторы арктических льдов; через Новую Землю, Шпицберген, Гренландию — на другой континент, навстречу электромагнитным лучам вероятного в прошлом противника.
Волновые пакеты проходили, не встречая сопротивления, как тень проходит сквозь тень. Однако любой объект, поднявшийся в стратосферу, падал пятнышком света на экраны, расчерченные клетками координат. С компьютеров радиолокационной станции сигнал в автоматическом режиме передавался в Центральный командный пункт противовоздушной обороны, расположенный под Москвой. В случае реальной угрозы ракетного нападения, информация подавалась на чемоданчик Президента.
Последний раз столь неординарное событие имело место совсем недавно, когда норвежцы запустили метеорологическую ракету. Запуск был плановый, почти тысячный по счету, о чем не могла не знать российская сторона. Заблаговременное предупреждение, как обычно, поступило по дипломатическим каналам. Не стало оно неожиданной новостью и для Гидрометслужбы.
На Печорской СПРН выход баллистической ракеты тоже был воспринят спокойно. Она ничем не отличалась от сотен предыдущих, а ее траектория никак не задевала границ.
Лишь в Министерстве обороны почему-то отнеслись к рядовому эпизоду технотронного века как к из ряда вон выходящей сенсации.
Злые языки утверждали, что генералам захотелось продемонстрировать Верховному главнокомандующему, как бдительно и самоотверженно стоит на страже покоя страны ее славная армия.
И ведь верно: стоит, невзирая на бурные катаклизмы переходного периода, и самоотверженно несет свою нелегкую службу. Только ожидаемого триумфа не получилось, а вышел конфуз. Вновь оправдалось бессмертное: «Хотели, как лучше…»
Полковника Бурмистрова, внука прославленного маршала, подняли с постели в четыре утра. Он примчался на станцию, когда поиски были в самом разгаре. Опытный контрразведчик, закончивший две академии, первым сообразил, с чего следует начинать в столь неординарной ситуации.
— Выключить звуковые сигналы. Всем вернуться на рабочие места! — по трансляции распорядился он. — Спокойно, товарищи. Положение под контролем. Каждый занимается своим делом.
Одобрив меры по розыску, он потребовал кассеты от видеокамер, установленных на прошлой неделе. Их не успели подсоединить к экранам, которые предполагалось разместить на каждом посту. Именно предполагалось, потому что специально разработанное для этого оборудование еще находилось в Зеленограде. Предприятие-поставщик не торопилось с отправкой, ожидая обещанных денег.
Камеры тем не менее исправно писали как в обычном, так и в инфракрасном режиме. Восьмичасовые кассеты — запись шла на замедленной скорости — спешно заменили на новые и принесли в особый отдел. Просмотр начали, сообразуясь со схемой постов.
Затаив дыхание, офицеры сгрудились вокруг стола, на котором стоял плейер, подключенный к обычному чернобелому телевизору. Подсоединить к оперативным мониторам не было времени. Да и по режиму не полагалось.
То и дело включая ускоренную перемотку, Бурмистров успел отмотать добрую треть пленки, прежде чем на экране возникла какая-то тень.
— Вот он, — удовлетворенно сказал полковник, нажимая на клавиш «пауза». Дрожащая картинка продемонстрировала человеческую фигуру.
— Вход для персонала компьютерного центра! — выкрикнул Елисеев, особист в майорских погонах, нависший у полковника за спиной. Старожил станции и бывший парторг, он пересидел двух начальников и надеялся благополучно пережить нового. — Выясните, кто там стоит!
— Да погодите вы, — поморщился Бурмистров. — Прежде чем искать виновных, необходимо разобраться, — он возобновил просмотр.
Фигура ожила. Видимая сзади, она совершила плавный оборот и танцующей походкой мима выскользнула из поля зрения.
— Вошел, — послышался чей-то вздох.
— Вошел, — полковник нажал на «стоп». — Следующую!
Кассету поменяли. Теперь объектив запечатлел перспективу длинного коридора: отсеки, распахнутые двери, штурвалы задвижек, кабели вдоль стен, огнетушители в нишах. Постоянно появлялись, затем исчезали люди в военной форме: мужчины и женщины. Всякий раз приходилось останавливать, чтобы вглядеться в лица: свои! А вот и тележка, похожая на какой-нибудь луноход, ощетинившись глазницами линз, выползла из-за угла. Ощупывая встречных, невидимый луч натыкался на оптически активную табличку, приколотую над нагрудным карманом, и, возвращаясь назад, не поднимал тревоги.
Бурмистров почти не прибегал к перемотке, опасаясь пропустить появление нарушителя. Чтобы наконец увидеть его в лицо, пришлось затратить почти целый час. Образ оказался смазанным, трудно различимым. Одно бесспорно: передвигается прыжками, совершая в воздухе обороты, одет в облегающий костюм вроде тренировочного, из какого-то небликующего материала.
— Как в балете! — чуть ли не с восхищением заметил лейтенант Компанеец, самый молодой из собравшихся.
— Я т-те дам, как в балете! — огрызнулся майор. — Нашел развлечение.
— Скорее ниндзя, чем балерун, — Бурмистров насупил брови. — Не понимаю, как могли не заметить часовые?
— Какая еще ниндзя? — шепотом спросил Елисеев. — Не знаешь, Компанеец?
— Японец такой, товарищ майор, — так же тихо ответил лейтенант. — Проберется, куда хочешь.
— Шпион? — взвился Елисеев. — Нужно срочно доложить Москве!
— Да сядьте вы, ради всего святого! — не выдержал полковник. — Не маячьте у меня за спиной… Орденов ждать не приходится, — добавил с легкой иронией уже вполне буднично. — Спрашивать будут, не как поймали, а почему допустили. Давайте другую.
Третья кассета — от камеры, установленной в компьютерном зале, не содержала ничего необычного: ряды терминалов с горящими кинескопами, вращающиеся бобины в шкафах по стенам, склоненные, в основном девичьи, головы. На прозрачном дисплее, разбитом редкой сеткой, офицер помечал цели.
Сюда таинственный ниндзя, похоже, не проникал.
Вновь обнаружить его удалось только на пятой кассете. Эта камера контролировала вход в запасной отсек, предназначенный на самый крайний случай. Там находился дублирующий центр, запустить который в случае выхода из строя главного можно было за несколько минут. Вероятность такого оборота исчислялась в долях процента — станция могла выдержать термоядерный взрыв, оставаясь работоспособной еще в течение полу года. Тем не менее по штату положено выделять для дублирования офицера и трех операторов из каждой смены.
Камера засекла незваного гостя у поста 47-Г, в самом начале галереи третьего уровня. Неизвестно, чем руководствовался техник по установке, но на месте лица опять оказалось расплывчатое пятно, зато удалось разглядеть квадратной формы предмет, висевший на шее.
— Ишь ты! — играя желваками, процедил майор Елисеев. — Прыгает, как обезьяна. Настоящий гомо сапиенс.
Лейтенант Компанеец едва не прыснул.
— Это последняя камера тут, — задумчиво протянул Бурмистров, водя по схеме карандашом. — Если он не надумает подняться назад, то до зала остается пройти два поста, затем спуститься в люк и дальше прямо по коридору 4-Б… Где он сейчас, мы не знаем. С момента тревоги прошло почти три часа. — Он умолк, углубившись в изучение плана. — Значит, сделаем следующим образом, — сказал после продолжительной паузы. — Попробуем зажать его в этой нише, — остро отточенный грифель очертил едва различимый овал. — С обоих концов — здесь и там — поставим тележки и пустим их встречным движением. За каждым роботом пойдут двое. Четверых, полагаю, будет достаточно, чтобы скрутить артиста.
— Разрешите, товарищ полковник? — лейтенант поднял руку, как ученик на уроке. — Внизу роботов нет. Только в двух главных галереях.
— Резонно, — кивнул полковник. — Можно, конечно, спустить на лифте, но канительно, и вообще нет уверенности, что этот фрукт все еще там. Что же нам предпринять…
Офицеры молчали. Командир не спрашивал, а размышлял вслух.
— Не исключена возможность диверсии, — решился вновь напомнить о себе Елисеев.
— В руках у него я ничего не заметил, — Бурмистров хитро прищурил глаз. — Что из этого следует? А то, что мину он мог запихнуть только в задницу.
Шутка была встречена сдержанным смехом.
— Отставить. Не вижу повода для веселья. Поисковым группам приданы солдаты с миноискателями. Только толку от них, как от козла молока… Что ж, другого выхода я не вижу. Включим звуковую сигнализацию, но не всю, а постепенно, от помещения к помещению. Где прозвенит, там и будем искать. Тележки должны быть в полной готовности. Мы его все-таки зажмем, сукина сына. — Он придвинул к себе микрофон трансляции. — Удвоить посты поиск прекратить, но оставаться на местах.
Назначив ответственных за этажи, полковник спрятал кассеты в сейф.
— Операцию начнем точно в восемь. Прошу сверить часы. Ответственным за включение назначаю лейтенанта Компанейца. Отправляйтесь на пульт, лейтенант. Разберетесь там, что к чему, и доложите о готовности. Все свободны… Вас, товарищ майор, попрошу задержаться.
Елисеев вскочил, вытянулся и медленно, словно ему внезапно изменили силы, опустился обратно на стул.
— Не в службу, а в дружбу, Кондрат Пантелеевич, — с улыбкой обратился к нему полковник, — возьмите проводников с собаками и прочешите окружающую территорию. Не с неба же свалился этот ангел без крылышек? Какой-то след должен оставить?
— Парашют! — озарился догадкой майор.
— Парашют, — охотно согласился Бурмистров. — Нельзя исключить, хотя в таком случае он свалился именно с неба.
— Есть одна заковыка, товарищ полковник. Собачкам сначала надо понюхать, ну, какую-то вещь, а то как же искать без запаха?
— С запахом и дурак отыщет, — не дрогнув ни единым мускулом лица, возразил полковник, — а хорошая служебная собака должна найти парашют по одному наитию. В противном случае я разгоню все подразделение. За ненадобностью. Прошу выполнять.
Довольный тем, что сплавил с глаз долой дурака и зануду, снискавшего кличку Дуб трухлявый, Бурмистров взглянул на часы. До начала оставалось ровно четырнадцать минут. В самый раз для спокойного перекура. Как в той песне про космонавтов.
В отличие от звездных стартов, воспетых поэтами и композиторами, операция под землей была напрочь лишена какой бы то ни было романтики. «Прозвон», как выразился полковник, помещений, заняв сорок минут, не дал ощутимых результатов. Танцующий ниндзя либо покинул станцию, либо затаился в каком-нибудь закутке, неподконтрольном сигнализации. Таких мест, как убедился Бурмистров, оказалось предостаточно.
Из Москвы сыпались по прямому проводу нетерпеливые понукания и угрозы.
Но недаром говорят, что случайность — знак судьбы. Злоумышленника обнаружила уборщица тетя Катя. Заметив, что из-под двери женского туалета в галерее 2-Д просачивается струйка воды, старуха смекнула, что дело нечисто. Туалетом не пользовались месяца три и даже больше по причинам лопнувшей трубы, которую так и не удосужились починить: перекрыли вентиль, и будет. Поскольку служившие в секторе дозиметрического контроля дамы в погонах, а таковых было всего двое, с неудобствами смирились, про неисправность забыли. Упомянутые военнослужащие были вынуждены, переменив маршрут, бегать на верхний уровень к телефонисткам, и все ограничилось криво забитым гвоздем.
Вместо того чтобы ворваться в запретную дверь с криком и бранью, как того требовала ситуация, тетя Катя проявила похвальную бдительность. Оставив швабру с ведром в коридоре, она на цыпочках просеменила к ближайшему посту, откуда и позвонила непосредственному начальнику — старшему прапорщику Нечипоренко. Весть пошла по инстанциям.
В считанные минуты полковник, сопровождаемый двумя автоматчиками, влетел в коридор второго уровня. Остановившись перед дверью, украшенной силуэтом девичьей головки, он вынул пистолет и прислушался. Явственно различалось характерное журчание. Конец гвоздя, вырванного из филенки, был погнут.
Дав знак автоматчикам приготовиться, Бурмистров взвел затвор и, распахнув дверь ногой, первым ворвался в укромное место, сплошь выложенное белым кафелем чешского производства. Да так и застыл на пороге с «Макаровым» в руках.
Прямо в луже под умывальником на боку лежал мужчина лет тридцати, обтянутый с ног до головы трико из синтетики графитового оттенка. Вода хлестала из-под кабинок, разливаясь по всему полу.
Бурмистров выпрямил пружинно согнутые колени, снял с предохранителя и сунул в кобуру пистолет, размял напряженные пальцы.
— Переверните, — бросил солдатам.
Незнакомца, не подававшего признаков жизни, уложили на спину. Быстро прибывавшая вода уже заливала его бессильно упавшие руки. Опасность угрожала и новым ботинкам полковника.
— Несите в коридор, — кивнул он и, оставляя мокрые следы, направился к телефону. Соединившись с медпунктом, вызвал санитаров с носилками. Солдаты покорно волокли мокрое тело за командиром. — Положите, — указал Бурмистров на пол, — только осторожно. Встав на одно колено, пощупал пульс.
«Кажется, готов… С чего бы это?»
Решив, что во рту могла находиться ампула с ядом, попытался было разжать челюсти, но передумал, обратив внимание на синюю дискету, висевшую на тонком шнурке. Это и был тот самый квадрат, что засняла видеокамера.
«Рассказать — не поверят, а уж докладывать…»
Военврач, мобилизованный на год дипломант Второго мединститута, попытался прослушать сердце, затем, приподняв веко, включил фонарик. Радужка осталась неподвижной.
— Мертв, — уверенно констатировал он, поднимаясь с колен.
— Давно?
— Еще не успел остыть.
— Что-нибудь можно сделать?
— Не знаю… Попробуем.
— Тогда не теряйте времени! — полковник помог уложить тело на носилки. — Делайте, что хотите, но он нужен мне живым.
— Не слишком ли много требуете от нас? — с издевкой процедил медик. — Богу приказывать не пробовали?
— Выполняйте, лейтенант, — Бурмистров с трудом заставил себя сдержаться.
Идя рядом с носилками, он не сводил глаз с дискеты. Офицера ГРУ трудно чем-либо удивить, но это происшествие выглядело верхом идиотизма. А тут еще молокосос, который ненавидит военную службу и только и ждет, когда выйдет срок.
— Погодите, — остановил, вызвав лифт, санитаров и сорвал дискету со шнурка, продетого сквозь дырку в колесике.
