Глава 19
Враги, враги
К своему подъезду я подходил с опаской. В свете последних событий это было вполне оправданно. А вдруг около дверей меня поджидает разъяренный Виталька Рыбкин? Или, что еще хуже, его благоверная?
Я поднялся по лестнице и пугливо высунул из-за угла голову. Нет, у моей двери никто не сидит. Зато за ней разрывается телефон. Очень похоже на междугородный звонок. Кто бы это мог быть?
Поскрежетав ключом в замочной скважине, я ворвался в квартиру.
– Это кто? – не слишком вежливо поинтересовалось существо неясной половой принадлежности.
– Я, – ошарашенно пробормотал я. – А вам кого?
– Человека… – расплывчато ответила трубка.
– Здесь таких нет, – непроизвольно вылетело у меня.
Связь оборвалась. Видимо, ошиблись номером. Я для порядка подождал у телефона еще несколько минут. Тишина. Не снимая пальто, я прокрался в темноте на кухню. Надо было срочно разогреть что-нибудь из оставленных Катькой припасов. Машину ветчину в «Оладьях» я, конечно, съел. Но если бы не моя стеснительность, то не отказался бы и от оладий.
Я открыл холодильник и присел на табурет у открытой дверцы. В глубине белых недр сиротливо притулился небольшой пакет с провизией. В эту минуту снова заверещал телефон.
– Черт! – в сердцах выругался я и побрел на звук, по пути пытаясь выкрутиться из рукавов пальто.
Телефон неистово трезвонил, а моя правая рука, как назло, запуталась в надорванной подкладке. Наконец я ухватил трубку. Это была мадам Колосова.
– Где это ты загулял? – без предисловия спросила она. – Целый день тебе звоню. Думала, ты уже умер. Ты что, выздоровел?
Признаваться или не признаваться? Кто их знает, этих женщин. Сегодня я ей все выкладываю как на духу, а завтра она мне глаза выцарапает.
– А что случилось-то? – пропыхтел я, пытаясь отдышаться после схватки с пальто.
– Да ничего. Просто немного странно. То он лежит как колода, на ладан, можно сказать, дышит. А то разгуливает по морозу.
– Я в музее был, – уклончиво ответил я. – Зоологическом.
Катька помолчала.
– С каких это пор ты по музеям разгуливаешь?
– Это связано с моей работой.
– Что, зоология нынче как-то связана с литературой? – подозрительно осведомилась Кэт.
– Представь себе, издавна. Еще Гомер… – но мне не дали закончить эту лживую тираду.
– Ты еще скажи, что изучал там бабочек, упомянутых в произведениях Набокова!
Я удивился Катькиной начитанности, однако ухватился за предложенную соломинку:
– Вот именно, бабочек.
– Ладно, Васильев, у тебя, я вижу, шпиономания. – Мадам Колосова устало вздохнула. – Хотя, пожалуй, насчет бабочек, вернее, бабенок ты говоришь правду. Ни за что не поверю, что такой лентяй, как ты, мог по собственной воле оторвать свой зад от дивана и совершить поход в какой-то там музей. Так с кем ты был?
Вот это интуиция!
– Да так, с одной… Словом, она мать одного моего ученика.
Кэт расхохоталась.
– Браво! Ну ты даешь, Васильев! Дон Жуан, да и только! И давно ты с ней?
– Недавно, – ответил я честно. – С того самого дня, когда ты познакомила меня с Мариной…
– Так ты что, всерьез решил жениться?
– Неужто я хуже других? Это только ты у нас – деловая женщина. В двадцать первый век в одиночестве. Не подступись…
Катька, похоже, обиделась. Судя по звукам, она ожесточенно защелкала телевизионным пультом. Сквозь неясное английское бормотание я услышал:
– Ну и иди ты, жених…
– Кэт, да ты что? Я же шучу! – но в трубке уже никого не было.
Все получилось, как я и предполагал. Ну надо же, мадам Колосова, которую я знаю столько лет, еще умеет обижаться. Непонятно только, за что? Ведь она сама говорила и про двадцать первый век, и про одиночество.
Я набрал Катькин номер. Занято. Наверное, отключила телефон. Знает ведь, что я всегда перезваниваю в таких случаях.
А может, она меня любит? Нет, это уже из области фантастики. Если бы любила, то вела бы себя по-другому. Просто Катьке нужно что-то вроде форпоста в нашем мужском мире. И этот форпост для нее – как раз я.
Вернувшись на кухню, я с тоской убедился, что забыл закрыть холодильник. На полу растекалась лужица.
«Не буду убирать. Назло. Само высохнет», – подумал я. Только вот кому назло?
В глубине холодильника все еще маячил Катькин сверток. Я сердито захлопнул дверцу, чтобы не видеть его. Тем более есть мне уже совсем не хотелось. Какая уж теперь еда… Старая железная дверца прищемила мне палец. Я чертыхнулся:
– Да что ж такое?!
Палец начал медленно распухать. Ну и денек сегодня! Сплошные неудачи. Сначала с этим пропуском, потом с моей платеженеспособностью. Теперь вот еще с Кэт поссорился. Надо сходить куда-нибудь. Развеяться. А то так весь больничный пропадет. Я принялся задумчиво перелистывать записную книжку.
Может, Витальке позвонить? Напроситься в гости? Нет, у него сейчас, небось, самый разгар битвы. Светлана наверняка застала его с этой родственницей поэта. Днем-то Виталька на работу смотался. А вот теперь пришел черед… Тогда тем более надо куда-то уехать. Второго раунда их перемирия я точно не выдержу.
Маша тоже не та кандидатура. Даже если она успела вернуться с работы. Напроситься-то не проблема. Но в ее квартире обитает еще и хулиган Еписеев. Значит, придется играть роль учителя, а уж никак не возлюбленного.
Мои глаза остановились на букве «Т». Правильно, Тимирязьев! Ружье, так сказать, бьет без промаха и осечек не дает.
Я принялся накручивать диск. Палец чуть было не застрял на цифре «4», предпоследней в Ленькином номере.
Благополучно миновав эту неожиданную преграду, я услышал голос своего друга. Он звучал как-то опасливо. Наверное, Ленька был с девушкой и боялся, что звонит какая-нибудь из его поклонниц:
– Слушаю…
– Лень, ты не бойся, – успокоил я друга, – это всего лишь я.
– Уф, старик, как ты меня напугал, – бодро отозвался Тимирязьев. – Я уж подумал, что это кто-нибудь из моих пассий. Ты на предмет чего звонишь?
Сразу напрашиваться было неудобно.
– Так, поговорить, – неопределенно бросил я.
– Ну, это ты точно не вовремя. Маман все еще у подруги. Так что нельзя терять ни минуты…
– Ты все с той же кроссвордисткой? – поинтересовался я, вспомнив нашу ночную беседу. – Или уже с другой?
– Представляешь, старичок, все с той же.
– Странно.
– Мне и самому странно, – шепнул Тимирязьев, – да только взяла она меня за живое.
– Чем же это, интересно узнать?
– Да понимаешь, я все думаю: уломаю я ее или не уломаю? Спорт, в общем…
– Не уломаешь, – констатировал я обреченно. – По крайней мере, сегодня.
– Это почему же? – Ленька, как видно, не на шутку заинтересовался.
– Поверь моему опыту, такие сразу не уламываются. Вы хоть один кроссворд с ней разгадали?
Мой друг вздохнул:
– Нет. Она все какие-то сложные выбирает. По-моему, из «Науки и жизни».
– Это она специально, – ввернул я. – Так что, пока не разгадаете, ничего хорошего от нее не жди.
Ленька опечалился.
– Старик, что же делать? Может, ты подсобишь? Ты ведь у нас как-никак учитель.
– Я за друга в огонь и воду готов, не то что какой-то там кроссвордик решить! – патетически воскликнул я.
– Да ну! – обрадовался кроссвордист. – У нас тут насекомоядное болотное растение, может, знаешь? Одиннадцать букв. Первая и последняя – «А». Третья – мягкий знак, – в его голосе послышалась надежда. – У нас от этого насекомоядного все зависит. В том числе и моя жизнь…
Из насекомоядных растений я знал только одно. Не исключено, что составитель Ленькиного кроссворда – тоже.
– Альдрованда, – уверенно изрек я.
В трубке послышалось копошение, топот и восторженные возгласы. Через минуту Ленька отозвался:
– Старик, ты гений! Подходит! А областное название черного груздя?
Я догадывался, что это «сплоень», но решил не раскрывать свои карты сразу.
– Надо бы глянуть, – соврал я. – А то по телефону как-то неудобно…
– О чем речь, старик?! – заорал Тимирязьев. – Приезжай немедленно! На тачке. Я плачу за все.
Вот так-то оно лучше!
– Только, старик, – неожиданно вспомнил он, – возьми, что ли, пивка. У нас тут, как говорится, чай льется рекой. Девушка интеллигентная…
– Да уж понял, – с тоской проговорил я. И подумал: «Где бы мне взять деньги?»
