«Бэзмвуха» была пятьсот тридцать пятой — классная, быстроходная лайба, — и у сидевшего в «Жигулях» седьмой модели майора при взгляде на нее возникло сомнение: кто же все-таки победил тогда, в 1945-м? Водила в иномарке сидел лихой, и если бы не сугробы на проезжей части, то «вести» ее, не светясь, было бы крайне затруднительно. Это капитан Самойлов понял сразу, как только «бомба» взревела мотором и, взрывая шипованной резиной рыхлый снег, шустро рванула вперед. Однако очень скоро ей пришлось свернуть на Наличную улицу, и, сдерживаемая едва тащившимися отечественными лайбами, она поплелась, как и все, — в колее. За мутной завесой снега машины узнавались только по горевшим фарам, и Сарычев был уверен, что в такой ситуации засечь хвост весьма затруднительно. Тем не менее на всякий случай он постоянно менялся местами с Самойловым, осознавая, однако, совершенно отчетливо, что все это вошканье, недостойное профессионалов. Ведь существует железный закон «наружки» — успешно вести клиента возможно только семью машинами, и стоит, наверное, крикнуть большое милицейское спасибо небесам за то, что пожалели нищих оперов и все вокруг застлали снежной пеленой.

Наконец, «бээмвуха» притащилась на Ржевку, и неподалеку от «фордовской» станции все повторилось точь-в-точь как у «Прибалтийской» — к «бомбе» припарковался борт о борт зеленый сто девяностый «мерседес» и уже через минуту они разбежались. Номера его при такой погоде засечь не удалось, а «принять» «мерс» было некому, и, сжимая зубы от злости и обиды, Сарычев двинулся за «пятьсот тридцать пятой», приказав капитану держаться следом.

Вообще-то Александр Степанович нынче чего-то в этой жизни не «догонял». Не мог он, например, понять, почему капитан Самойлов защищает закон и ездит в раздолбанных «Жигулях», а те, кто этот самый закон преступают, в «БМВ» и «мерседесах». Не врубался майор, отчего это каждый средний бандит без трубы сотовой себя не мыслит, а у него на весь отдел одна она, родимая, да и то с лимитом денежным на переговоры в придачу. И возникал естественный вопрос у Александра Степановича: ведь если государство не стоит на страже своих же собственных законов, то или оно не государство вовсе, или закон лишь только на бумаге, и оно преступно по сути. Да… Всегда он старался держаться от политики подальше и считал, что его личное дело — это ловить и сажать за решетку преступников. В свое время он и партбилетом-то махал на собраниях, осознавая все происходившее как непременное и обязательное дополнение к основной своей работе, однако то, что происходило нынче в стране родной, вызывало тошноту и было для него невыносимо.

Тем временем «пятьсот тридцать пятая» припарковалась у входа в ресторан «Универсаль», и из машины показалась парочка крутых — оба крепкие, в кожаных куртках, и, естественно, в руке одного виднелся сотовый телефон. Когда они выходили, на секунду салон «бомбы» осветился, и Сарычев заметил, что водитель остался на своем месте, — всего в лайбе было трое. Где-то через полчаса пожравшие вернулись, не забыв, однако, и своего товарища — водиле предназначалась здоровенная тарелка полная гамбургеров и сандвичей, запивать которые ему предстояло из литровой бутылки кока-колы, — и майор понял, что в машине наверняка что-то ценное, раз в ней непременно оставляют часового.

Еще он вспомнил, что капитан с лейтенантом не ели весь день, и ему дико захотелось выскочить, распахнуть дверь «бомбы», заученным движением захватить сидящую там сволочь, с ходу провести маваси-гири в средний уровень, а после, произведя загиб руки за спину и удерживая болевой предел, бить этой самой бритой башкой о край крыши, пока тело не обмякнет и не сползет вниз, к колесам машины. Фу-ты! Майор вытер внезапно вспотевший лоб и сказал сам себе вслух: «Э, брат, так нельзя, иначе — край».

Когда водила «бомбы» насытился и тарелку с остатками жратвы выкинули прямо на тротуар, «БМВ», ревя мотором, тронулась и устремилась по направлению к Янино, причем двинулась обходным путем, минуя гаишный КПП, и Сарычев понимающе улыбнулся. Но когда вышли на трассу и полетели сквозь метель по заснеженной ленте шоссе, поводов для радости не осталось никаких, — чтобы «бээмвуху» не потерять, пришлось наплевать на безопасность движения совершенно. Пару раз уже Александр Степанович чуть не побывал в кювете, машина вела себя как кусок мыла на мокром полу, и не помогали ни управляемый занос, ни торможение двигателем. Понимая, что его «семерка» на шипованной резине держит дорогу явно лучше раздолбанной отделовской «лохматки», и представляя, каково нынче Самойлову, майор скомандовал:

— Петя, тормози.

Между тем снежное облако, в середине которого мчалась «пятьсот тридцать пятая», стремительно разрывало дистанцию и наверняка потерялось бы, однако сегодня Сарычеву что-то подозрительно везло.

Впереди на дороге показалась бесконечная колонна бензозаправщиков-«Уралов», обогнать которую не было никакой возможности, и «бээмвуха», сразу потерявшая свой белоснежный шлейф, уперлась в нее и покорно поплелась следом. Так тащились минут двадцать, и наконец, помигав левым поворотником, «бомба» съехала на аллею, по обеим сторонам которой высились массивные каменные коттеджи. Переть буром за ней было опасно, и капитан с лейтенантом, выйдя из машины, бежали за удаляющимися огоньками габаритов метров восемьсот, вспотев на морозе, как в бане, но старались, как видно, не зря — на их глазах распахнулись мощные железные ворота, и «пятьсот тридцать пятая» въехала внутрь двора, основательно отгороженного от внешнего мира бетонными плитами с «колючкой» по верху, и на морозе было хорошо слышно, как злобно зарычал, бряцая цепями, дружный собачий дуэт. Хлопнули двери лайбы, снова загудел электродвигатель, смыкая выкрашенные в нежно-голубой цвет створки ворот, и все затихло.

Чувствуя, что начинают дубеть, капитан с лейтенантом припустили к машине бегом и сразу поделились с майором увиденным.

— Ну что ж, молодцы, шерлоки, — сказал он с непонятной интонацией и, задумчиво покрутив свой заиндевевший ус, поманил своих подчиненных к началу аллеи.

Оказывается, там присутствовали настежь распахнутые воротца, и, когда Сарычев посветил фонариком, стало видно, что в центре каждой воротины присобачена здоровенная пятиконечная звезда, цветом напоминавшая запекшуюся кровь.