"Хороший вечер", — подумал Миронович, чиркая отсыревшей спичкой. Спичка поломалась, и стало ясно, что подобная участь постигнет весь коробок.

— Курить есть? — спросил кто-то.

Миронович поднял глаза и увидел здоровенного панка в потертой кожаной куртке.

— Есть, — сказал Миронович, — если огонь найдется.

— Найдется, — ответил панк.

Они закурили. Панк предложил выпить, сказав, что знает, где найти не паленую водку. Деньги у Мироновича были, и он согласился.

Для знакомства Калямову порекомендовали этого человека, недавно получившего работу уборщика в коттедже генерала. Разговор удалось завязать очень быстро, и такой результат обнадеживал. Взяв три бутылки, Миронович позвонил Наташе. Она была одна — мама работала в ночную смену, — делать ей было нечего, и она сама пригласила их в гости.

"Интересное знакомство, — подумал Миронович, когда они прикончили первую бутылку, а Калямов снимал пробку со второй. — Люблю интересные знакомства".

Возбужденная алкоголем Наташа прямо вся светилась изнутри, ей явно хотелось мужского внимания, однако мужчины были заняты чем-то своим и ее присутствия не замечали.

Когда Калямов решил, что собеседник уже хороший, он осторожно перевел разговор на нужную тему.

— Да, я знаю, — небрежно сказал Миронович, роняя голову на грудь и снова вздергивая вверх. — Квок Чен Иру на днях поставили целую кучу. — Эта мысль вдруг показалась ему презабавной, и он рассмеялся. — КУЧУ этого препарата. Он хранит его у себя в… комнате, в ха… в ха — ла — дилънике!

Калямов весь превратился во внимание и даже дышать перестал.

— Вот бы хорошо ее того, — усмехнулся он, разливая по стаканам. — Надолго, наверное бы, хватило. Большая она?

Миронович перестал смеяться, взял себя в руки и попытался сфокусировать взгляд на расплывающейся фигуре Калямова.

— Хочешь отличиться перед начальством? — неожиданно резко спросил он. — Что ты мне гонишь, ты же мусор. Думаешь, я такой лох, что не заметил, как ты меня пас?

Обиженная невниманием к своей особе, Наташа выпила еще стакан водки и совсем окосела.

Калямов быстро пришел в себя и попытался спасти имидж панка.

— Кто я? Ты, козел, — противным, специально отработанным для подобных ситуаций голосом сказал он, запуская лапу в салат. Он сжал кулак так, что между пальцев потек майонез, и поднес его к лицу Мироновича. — Да я тебя сейчас, в натуре, урою!

— Успокойся. — Миронович схватил со стола нож и уткнул острие в горло Калямова. — Тут я говорю. Сядь и сиди на жопе ровно, му — со — рок.

— А вот за мусора, — заблажил Калямов, — ты, сто пудов, ответишь.

"Неужели он… — подумал Миронович. — А ведь точно!"

Воспользовавшись тем, что собеседник отвлекся, Калямов перегнулся через стол, схватил Мироновича за волосы и ударил ребром ладони по шее. Когда Миронович открыл глаза, первое, что он увидел, был нож — кастет.

— Сдается мне, — сказал Калямов, — что за гнилой базар ты будешь должен.

— Ага, — прохрипел Миронович, — как земля колхозу!

Калямов вдруг рассмеялся, оскалив начавшие кое — где подгнивать зубы. Он отпустил Мироновича.

— Вот так-то лучше, — сказал тот.