10
Встреча была неожиданной. Тахоева как молнией ударило, и он приостановился, поворачивая голову вслед прошедшей мимо женщине. Она тоже обернулась. Они мгновенно узнали друг друга.
— Здравствуй, Ксюша, — проговорил Борз.
— Здравствуйте, Руслан Мовлитович, — тихо произнесла женщина.
В древнем мире все дороги вели в Рим, но теперь они, похоже, состыковались в Санкт-Петербурге. Сколько лет прошло — и на тебе: Ксения, медсестра из афганского госпиталя, сама шла навстречу. Воистину мир тесен.
— Зачем по отчеству, — сказал Борз, крепко обнимая ее своими большими волосатыми руками. Медсестра поплыла, ее женская память хранила о прежних годах совместной работы очень много хорошего. Прохожие, торопившиеся по своим делам, деликатно обходили эту странную пару, некоторые про себя улыбались.
— Больше не буду. — Она всхлипнула у него на груди и, уже не обращая внимания на окружающих, во весь голос разрыдалась.
Борз покорно вздохнул.
— Все хорошо, Ксюша, — заверил он.
— Конечно хорошо, — Ксения успокоилась, ее руки жадно гладили широкую, затянутую в черную глянцевую кожу спину Тахоева. — Руслан, Руслан…
Улица словно перестала существовать для них, оставшихся наедине в своем мире. Борз торопливо шагнул к краю тротуара и поднял руку. Машина остановилась почти сразу. Тахоев распахнул дверцу и назвал свой адрес.
— Как ты изменился, — сказала Ксения. Они лежали в развороченной постели и разговаривали. Ксения курила. Сбитое одеяло покрывало их ноги, в кресле, подобно огромному коту, свернулось покрывало. — Ты теперь так жутко воешь, когда кончаешь.
— Контузия, — как бы нехотя признался Тахоев. — В Степанакерте попал под взрывную волну. В моменты сильного возбуждения меня иногда клинит.
— Бедненький, — погладила его Ксения, — но ты так больше не вой, ладно?
— Постараюсь, — пообещал Борз, — а ты крест все же не забывай снимать, ладно?
Крестильный серебряный крестик на золотой цепочке едва не послужил причиной срыва. Увидев его, Борз не сумел заставить себя прикоснуться к телу подруги, пока она, не помня себя от страсти, не сорвала украшение, и Руслан тут же перестал ее бояться.
Ксения по-собачьи вздохнула и положила голову Руслану на грудь. Она не хотела думать о своем женихе, когда рядом лежал ее единственный и по-настоящему любимый человек. Славу, успевшего за короткое время фантастически разбогатеть, она уважала, но не более того. Тахоев же воскресил в ее душе давно забытое чувство духовного единства, когда с милым рай даже в шалаше, не говоря уже об отдельном «модуле», в котором они жили при госпитале. Там она и поверила в иллюзию семейного счастья, которую сама же и создала, пока ее не отправили в Союз, а Тахоев не затерялся в зонах локальных конфликтов. В Харькове жизнь не заладилась. Низкая заработная плата и наступившее вскоре всеобщее обнищание заставили ее сняться с насиженного места и отправиться на поиски удачи в Ленинград, к тетке, которая доживала свой век в однокомнатной квартире. Унылое и тягостное существование продолжалось до прошлого года, пока тетка не отдала концы, и, поскольку прямых наследников у нее не было, жилплощадь полностью отошла Ксении. Впрочем, жизнь это особенно не улучшило, так как зарплата старшей медсестры позволяла разве что не помереть с голоду. Подходящих кандидатов в мужья было днем с огнем не сыскать, и детьми обзаводиться она не спешила, отдавая себе отчет в том, что два рта будет попросту не прокормить. Серая полоса однообразия продолжалась до тех пор, пока однажды в коридоре ВМА она не столкнулась нос к носу с бывшим своим поклонником, боевым офицером, отчаянно клеившимся много лет назад в госпитале. Встреча эта в корне переменила всю ее жизнь. Слава разыскал ее снова и с ходу предложил выйти за него замуж, обещая в ближайшем обозримом будущем золотые горы. Поверить ему было трудно, поскольку он недавно освободился из мест заключения, но, что самое удивительное, все его посулы вскорости начали исполняться. Слово свое Слава держал крепко, и это предрешило исход — они подали заявление в загс.
Впрочем, заявление — это еще не штамп в паспорте. Ксения решила, что поторопилась и свадьба с офицером-афганцем, скорее всего, не состоится. Жаль обижать своим отказом Славу, но Руслана она хотела удержать любой ценой. Второй такой случай ей уже никогда не представится.
Борз слушал ее воркование, с вожделением глядя на шею. Под кожей проступал крупный пульсирующий сосуд, наполненный густой и горячей кровью. Он едва сдерживался, чтобы со звериным рычанием не впиться в него зубами. Захлебнуться в этом бодрящем и вкусном фонтане — вот чего ему хотелось по-настоящему, а не выслушивать болтовню о семье и детях. Неожиданно Ксения подняла на него глаза.
— Ты чего?
— Так бы тебя и съел, — с жаром произнес Борз, но Ксения расценила его признание по-своему. Она гортанно рассмеялась и обвила его ногами.
Потом долго лежали молча, глядя в потолок. Наконец Ксения вновь заговорила. Ей надо было многое еще рассказать, чтобы как можно крепче привязать его к себе. Она не хотела и боялась расставания и решилась использовать главный козырь.
Нет никого целомудреннее только что трахнувшегося мужчины, поэтому Тахоев сумел сохранить на лице выражение невинности и безмятежности, хотя внутренне он жадно потирал руки и жадно скалился.
Речь шла о золоте. Его было много.
Тахоев весь превратился в слух.