Никаких следов, хоть ты тресни. Труп женщины лежал метрах в тридцати от шоссе на спуске к реке. Чуть дальше, шагах в десяти, стояла очень симпатичная беседка, а за ней шел высокий обрыв. Волны реки омывали камни. Упади с такого утеса вниз, косточек не соберешь. Место, безусловно, красивое: кругом кусты дикой сирени. Аромат. Беседку здесь построили не зря. Из нее прекрасно был виден закат. Одним словом, место для романтиков и влюбленных.

Все портил дождь. Мелкий, колючий и напористый. Черное небо закрыло весь горизонт.

Девушка лежала рядом с тропинкой, ведущей в беседку. Никаких признаков насилия.

Подполковник Сабуров стоял неподвижно в плащ-палатке и молча взирал на работающих экспертов. Рядом скучал капитан Левушкин, он тоже бездельничал. Обычно Сабуров бывал очень активен. Не зря его считали лучшим сыщиком города.

– Что думаешь, Валера? – обратился Сабуров к капитану.

– Вряд ли это убийство. Пусть моя идея покажется вам бредовой, но, по-моему, парочка просто приехала полюбоваться закатом. Дождь начался в начале четвертого утра, до этого небо было чистым. Я-то знаю, ночью дежурил по управлению. Вдруг девушке стало плохо с сердцем. Ну, скажем, обширный инфаркт. Она тут же умерла. Парень испугался и удрал. Может, еще одумается и придет с повинной?

– Как все просто… Вызывай следователя из прокуратуры. Трупы – их привилегия. Наше дело искать убийцу. Вот только зацепиться не за что. Никаких следов.

– Если следы и были, то их смыло. И по тропинке целая река течет.

– А с чего ты решил, капитан, что смерть наступила случайно?

– Во-первых, нет следов насилия. Во-вторых, до обрыва меньше пятидесяти метров. Не проще ли ее скинуть на камни с десятиметровой высоты? Разбилась бы в лепешку.

– Не согласен. У края обрыва глина. Он оставил следы борьбы в любом случае, только вот дождик их смыл еще до нашего приезда. И труп уже холодный. Он хотел побыстрее от нее избавиться. К тому же она этого не ждала. Лицо спокойное. Ужаса и страха девушка не испытывала. С ней был близкий человек.

К офицерам подошел медэксперт и, обратившись к подполковнику, сказал:

– Выводов пока сделать не могу, Сергей Натанович. Смерть наступила от часа ночи до двух. Ее пора везти в морг.

– Увозите на «уазике» опергруппы. Там места хватит. А команда поместится в моей машине.

– С чем пришли, с тем и уйдем, – сказал криминалист. – Ничего интересного. Есть лейбл на платье, Suzana. Платье белое, нарядное. Дождь его, конечно, подпортил. Но нижнее белье черное и чулки тоже. Почему не переоделась? Лейблы с белья я тоже переписал. Оно не заводское. Сделано на заказ в фирме «Женская гармония». Документов нет. Вероятнее всего, убийство. Она лежит в неестественной позе. Ее толкнули с тропинки. Падая, она ударилась лбом о камень. Была бы живой, без шишки не обошлось бы. Ее толкнули уже мертвой. Скорее всего, это был мужчина. Женщина не справилась бы.

– Займись лейблами. Наряд ее меня смущает, – коротко приказал Сабуров.

– Я понял. Рассчитывал найти отпечатки, но, похоже, убийца был в перчатках.

– В такую-то жару?

– Можно надеть в последнюю минуту. Особенно, если он шел позади.

Подполковник пожал плечами и пошел вверх к шоссе.

Возле полицейских остановился черный «БМВ». Из него вышли молодой человек и красивая девушка. Судя по направлению, они ехали в город.

– Что случилось? – спросил мужчина.

– Мелкое происшествие. Из газет узнаете, – ответил Сабуров. – А вы здесь вчера не проезжали?

– Проезжали, – сказала девушка. – Часов в восемь вечера. У нас дача в десяти километрах, дальше, на берегу реки. Вот только погода испортилась. Решили вернуться домой.

– В такую рань? – спросил капитан.

– Для нас нормально, – улыбнулся молодой человек. – Мы рано ложимся спать. Телевизор сломался.

В этот момент двое санитаров вынесли накрытый простыней труп на шоссе. Носилки запихнули в «уазик» и тут же уехали.

– Мелкое происшествие, говорите? – усмехнулся молодой человек.

– Какое вам до этого дело? Езжайте, куда ехали.

– Не обижайтесь, подполковник. Мне до всего есть дело. Я писатель Арсений Коблов. Может, слышали?

– Не читал, но ваше имя мне известно. Газеты о вас пишут…

– А это моя невеста, Ксения Кайранская. И редактор по совместительству.

– Случайно не сестра адвоката Кайранского? – поинтересовался капитан.

– Она самая, – ответила девушка. – Вообще-то я работала журналисткой до нашего знакомства с Арсением. Так что известна не меньше своего брата.

– А я как раз работаю над новым сюжетом. Так что всюду сую свой нос, – вмешался писатель.

– Извините, но у нас дела, – сухо закончил беседу подполковник и направился к ожидавшей их машине.

Романтической парочке тоже пришлось уехать.

– У тебя загорелись глаза, – сказала Ксения, как только они тронулись с места.

– Я думаю, такие преступления быстро раскрываются. Тем более под руководством такого сыщика.

– Ты о нем что-то знаешь?

– Твой брат мне о нем рассказал. Кажется, они приятели.

– Значит, они сошлись в понимании несправедливости.

– А вот мне этого не понять, Ксюша. Наверно, есть разные несправедливости. У прокурора – одна, у адвоката – другая.

– Так оно и есть. Прокурор – крепкий орешек. Он строит обвинения на косвенных уликах, а судья ему потакает. А если они друзья? Подполковник Сабуров старается ходить на все судебные заседания, и сам убедился, как прокурор Тендряков за уши притягивает дело к обвинительному приговору. Иван не выиграл у него ни одного дела. И уйти никуда не может. Они работают в одном округе, и назначал их губернатор.

– А я думал, Иван только мне жалуется на вопиющую несправедливость.

– У него душа кипит. Тебя он считает большим талантом, ты слишком часто бываешь в нашем доме. Из-за меня, надеюсь. Вы уже подружились. Как же он может обойти любимую тему? А с подполковником, который у нас не бывает, они дважды в неделю встречаются у своего общего приятеля. Расписывают пулечку. Так что, не удивительно, что мы незнакомы. Сегодня он видел меня впервые.

– Раз вы уже познакомились и он друг твоего брата, надо пригласить его на свадьбу.

– Не загадывай. Еще три месяца ждать. Ты же сам хотел регистрироваться во дворце. Твой каприз выполнен, но очередь есть очередь.

– Могла бы меня переубедить.

– Только одним способом. Не ложиться в твою постель до свадьбы. Но что делать со страстью? Мы люди современные и давно уже не дети. Тебе тридцать шесть, мне тридцать. Потерпим еще три месяца.