Эгги Джеймс уставился на плетеную колыбель.

Нет, он не мог. Он не мог просто так погибнуть.

Он отвернулся, но кругом было не на что смотреть. Крошечное помещение, должно быть, когда-то являлось частью коллекторной системы. По крайней мере, здесь было тепло, а кроме того, проведено электричество: как только они вошли, Хиллари включила ржавую грелку и старый осушитель.

На Эгги была та же самая одежда, как и в тот день, когда Слай и Пьер схватили и отволокли его в белую темницу. Хиллари постирала его джинсы, рубашку и куртку. Она дала ему еще пару коричневых ботинок – почти новых, если не считать въевшихся в замшу пятен крови…

Впервые за долгое время Эгги был чист, причем как снаружи, так и внутри.

И тут он внезапно почувствовал сильное желание… от которого сразу стало не по себе. Как он мог? Как такая мерзость могла прийти ему в голову?

Эгги повернулся и молча уставился на ребенка. Какой крошечный и беспомощный… Но во что он потом превратится? Неужели в одно из тех кровожадных чудовищ, которые охотились за подростком?

Этот ребенок никому не причинил вреда.

Эгги подошел к колыбельке и заглянул в нее. Ребенок мирно спал, укутанный в одеяло со странными символами. Эгги вспомнил тот день, когда родилась его дочь, вспомнил о ее крошечных пальчиках, о том, как забавно и мило закрывались ее глазки, когда она засыпала на груди его жены. Но это дитя не было похоже на потерянного ребенка Эгги. Оно было из рода Хиллари, из рода убийц.

Оно было творением зла.

Почему же Эгги захотелось взять этого ребенка? Почему он захотел подержать его? Возникшее желание поглотило его целиком. Оно было даже сильнее того необъяснимого вожделения, которое охватило его, когда он наблюдал за Мамочкой в ее покоях на корабле.

Это было больше, чем простое желание… это была потребность.

Он должен был взять этого ребенка, должен был защитить его.

Эгги больше не мог этому сопротивляться. Он наклонился и взял в руки крошечное спящее создание, прижал ребенка к груди, одной рукой подхватив его снизу, а другой – поддерживая головку, и начал слегка покачивать закутанное в одеяло дитя.

– Не волнуйся, – приговаривал он. – Все будет хорошо. Все будет прекрасно.

Это был всего лишь ребенок, черт побери. И он не мог отвечать за то, что натворила его семья. Как и сам Эгги не был виноват в том, что сделал его чертов дед. Этот мальчик не должен был стать таким, как Хиллари – и как те жуткие дети в песчаном лабиринте…

Металлическая дверь маленькой комнаты со скрипом распахнулась, царапая нижней частью бетонированный пол. Эгги инстинктивно отпрянул вместе с ребенком от двери, прикрывая его своим телом. Он посмотрел через плечо на вошедшего.

Хиллари.

Она вошла и улыбнулась.

– Как мило. Ты решил подержать ребенка…

Эгги кивнул.

Она протянула свою морщинистую руку и погладила ребенка по головке. Эгги с трудом удержался, чтобы не отойти в сторону. Нет, он должен был сейчас сохранить самообладание.

Старуха вновь посмотрела на Эгги; ее теплый взгляд сменился на привычный: ледяной и спокойный.

– Готов ли ты узнать, что от тебя требуется?

Эгги снова кивнул.

– Ты должен подыскать этому ребенку хороший дом, – сказала она. – Ты заберешь его отсюда, найдешь для него хороший дом. Надежную семью, где его будут любить. И где вырастят.

Старуха уставилась на него, как будто ожидая ответа или какого-то подтверждения.

Эгги понятия не имел, что должен сейчас ответить.

– Повтори, – велела она. – Надежную, любящую семью.

– Конечно, мэм. Надежную, любящую семью. Но… а как мне это сделать?

Хиллари указала пальцем на потолок.

– Пойдешь туда. Отыщешь тех, кто хочет завести ребенка. Тех, кто живет в Сан-Франциско, понимаешь? Они должны оставаться здесь. Ты обязательно должен кого-нибудь найти. Ты знаешь таких людей?

Эгги понятия не имел, кто может взять на воспитание чернокожего ребенка, но все равно кивнул в ответ.

– Конечно, конечно! Я как раз знаю таких людей.

– Хорошо, – сказала Хиллари. – Я не сомневалась, что поступила правильно, когда выбрала тебя. Когда отыщешь людей, которые возьмут его, – она сунула руку в карман и вытащила пухлый коричневый конверт, – отдашь им вот это.

Конверт был битком набит сотенными купюрами.

– А теперь слушай меня, – сказала Хиллари. – Слушай очень внимательно. У меня там есть кому за тобой приглядеть. Куда бы ты ни пошел, мы легко сможем найти тебя по запаху. Если сделаешь то, что я тебе скажу, мы тебя отпустим. А не сделаешь… Тогда тебе несдобровать. Я все равно до тебя доберусь, тебя притащат обратно, и ты станешь женихом.

Значит, его ждет Мамочка, этот гигантский слизняк… его привяжут к тележке, подкатят к ней, потом он окажется в лабиринте, за ним погонятся дети чудовищ… Нет! Эгги энергично закивал. Если такова цена его свободы, то он готов выполнить свою миссию…

– Да, мэм, я понимаю, но…

Его голос затих. Он хотел задать вопрос, но что, если Хиллари, услышав его, передумает? Хотя нет, ведь она уже прошла через столько испытаний, что вряд ли заберет у него ребенка… Он все-таки должен был спросить.

– Почему ты сама не вынесешь ребенка? – спросил Эгги. – То есть я, конечно, сделаю все, о чем ты попросишь, и благодарен тебе за то, что до сих пор жив. Но почему бы тебе самой не взять и не пристроить этого ребенка там, наверху?

Хиллари потрепала ребенка за щеку.

– Я не могу отойти далеко от Дома. Когда я слишком долго нахожусь вдали от Мамочки, то начинаю меняться.

– Меняться… в чем?

Старуха ничего не ответила. Несколько секунд стояла такая тишина, что Эгги даже слышал, как шуршат кончики ее пальцев по щеке ребенка.

Наконец Хиллари подняла голову.

– Ты задаешь слишком много вопросов. Разве ты передумал?

О боже, как у него это вырвалось? И Эгги снова закивал.

– Нет, я очень хочу помочь! Не обращай внимания на мой вопрос. Я устрою этого мальчика как можно лучше.

Он найдет для него дом. Надо выбросить из головы глупые вопросы. Все, что нужно было сейчас Эгги – бежать подальше из этого безумного места и от этой спятившей старухи.

Она снова протянула костлявую руку, но на этот раз кончики ее пальцев уже ласкали щеку Эгги. Преодолевая отвращение, он с огромным трудом сдержал себя и не отвернулся.

– Ну, а теперь можешь идти, – сказала Хиллари. – Я дарю тебе жизнь. А ты должен дать этому ребенку будущее.

Он снова кивнул – не мог избавиться от этой назойливой привычки…

– Спасибо, Хиллари, – проговорил Эгги и понял, что сказал это совершенно искренне. – Я все сделаю.

– Ступай за мной и делай все очень тихо. Я покажу тебе выход отсюда.