Отличительной особенностью современной Англии является глубокое уважение, с которым англичане относятся к своей истории. Причем не просто как к величественному прошлому, которым можно гордиться, но которое ушло и не вернется и стало теперь достоянием горстки ученых-историков. Нет, английская история жива, культивируется и насаждается в виде старинных традиций (которые, как доброе вино, ценятся тем больше, чем они старше, даже если они довольно абсурдны для непосвященных), в виде просветительской работы по распространению знаний о своем прошлом, в виде консервации того, что сохранилось, и реставрации того, что исчезло.

Интерес к истории постоянно растет. И она активно популяризируется. Количество фильмов про Генриха VIII и его многочисленных жен увеличивается год от года на потребу английской публике, не устающей восхищаться своим любвеобильным кумиром. Не угасла и память о Британской империи, правившей морями и землями по всему миру; хвастать этим, конечно, не принято и не современно, но и забыть об этом не забыли.

Музейное дело в этой стране находится на высочайшем уровне, и не случайно. На каждом углу, за каждым поворотом, в каждом захолустье есть свой музей, и он никогда не пустует, причем заполняют его прежде всего сами жители страны, с неизменным интересом изучающие особенности жизни и быта своих предков. Традиция посещения исторических домов и замков появилась в Англии еще в эпоху Елизаветы I, когда остальная Европа еще не представляла себе, что такое экскурсия. Владельцы богатых поместий в определенное время года, чаще всего когда сами находились в отъезде, открывали двери своих частных домов для всех, кто хотел «приобщиться к прекрасному».

Весьма показательной является деятельность такой известной в Англии организации, как «Национальный фонд» (“National Trust”). Масштабы и активность, а также успех этого добровольного некоммерческого общества впечатляют. Создана она была в 1895 году тремя английскими филантропами, озабоченными сохранением английской «береговой линии, сельской местности и зданий», находившихся под угрозой уничтожения. Время было выбрано правильное, с этого момента потихоньку, постепенно нарастая, шел процесс разорения крупных земельных владений, сильно подорванных вскоре во время Первой мировой войны и окончательно «добитых» после Второй мировой.

Музейное дело в этой стране находится на высочайшем уровне, и не случайно

Разорявшаяся аристократия, в условиях нового послевоенного налогообложения не имевшая практически никакой возможности содержать свои родовые гнезда, находилась в сложном положении. С одной стороны, расстаться с фамильным домом было порой равносильно смерти, с другой – сохранение их было финансово невозможно, и постепенный процесс их гибели был очевиден. Некоторым, подобно маркизу Батскому, удалось переориентироваться и превратить свои поместья в развлекательный комплекс, приносящий деньги, – маркиз, в частности, завел диких африканских зверей и открыл одно их первых «сафари» под Лондоном. Конечно, все это означало всякую потерю любимой англичанами “privacy” (замкнутости, частной жизни), так как приходилось в буквальном смысле в собственном доме терпеть орды туристов, но зато помогало спасти свою собственность и продолжать жить в отчем доме.

Но для очень многих такой выход был невозможен – кому-то не хватало инициативы, кому-то средств, кому-то сил, кому-то мешали и принципы. В этой ситуации вариант, предлагаемый сотрудниками Национального фонда, представлялся оптимальным. Они брали поместье в свои руки, реставрировали, реорганизовывали его в музей и открывали для посетителей, а бывшим владельцам предоставляли в пользование часть их же бывшего дома. Подобная практика, сохранившаяся и по сей день, вполне устроила бывших владельцев: они могут жить в своем доме, а ремонтом крыши и реставрацией полов занимается организация.

Вот несколько весьма впечатляющих цифр. Сегодня в руках этого добровольного неправительственного общества, существующего главным образом за счет личных пожертвований, находится и открыто для посещения более 200 исторических домов и садов, 49 исторических заводов, фабрик и мельниц, более 248 000 гектар лучших образчиков английской сельской местности и почти 600 миль красивейшей береговой линии. Иногда под покровительством Национального фонда оказываются целые деревушки, как, например, Лэккок под Батом, что приводит к весьма приятным результатам: ночевка в подобном месте дает непередаваемое ощущение историзма, приобщения к национальной культуре, даже при отсутствии каких-то ярко выраженных шедевров искусства и архитектуры. Просто самое новое здание в Лэккоке относится к XVIII веку, все остальное делится между XIII и XVI веками, но при этом деревня жива, все работает, и не как музей, где искусственно наряженные персонажи играют в жизнь. Нет, здесь в домах живут обычные люди, работают магазины, уютные пабы, да и сам ты можешь переночевать в гостинице XIV века.

Не все однозначно оценивают деятельность этой организации. Герцог Бедфордский потратил массу сил и времени, «спасая» свое родовое гнездо от Национального фонда. Все владельцам родовых замков он советовал: «Если у вас не хватает денег на то, чтобы жить в нем, найдите небольшой капитал и вручите свое жилище Национальному фонду, который сделает все умело и с ледяным вкусом, так что дом перестанет быть домом и превратиться в памятник или музей. Но если в вас немного маниакальности сочетается с естественным природным инстинктом хранить ваш уголок – действуйте».

Действительно, появление этой организации на сцене каждый раз в тот трагический момент, когда разоряется очередное гнездо, когда люди вынуждены расстаться со своими корнями, с вещами, которые из поколения в поколение жили в их доме и семье, которые держали в руках их деды и прадеды, но которые уже никогда не достанутся их внукам и правнукам, подчас вызывает раздражение. С другой стороны, справедливости ради надо сказать, что герцог был не прав: Национальный фонд прекрасно ведет дела, высокопрофессионально реставрирует здания и, в сущности, спасает британское наследие от разорения и разбазаривания.

Все места, находящиеся в руках Национального фонда, очень хорошо и единообразно организованы. Музеи прекрасно оборудованы и поддерживаются усилиями профессионалов. Кроме этого ежегодно около 38000 добровольцев помогают обществу в работе. Сегодня рекламируется даже особый вид отдыха – ты можешь поехать в любое, принадлежащее фонду место и бесплатно там поработать – или садовником, или смотрителем музея, или рабочим на раскопках. Говорят, что число желающих все возрастает.

Хорош и сервис. Непременная традиционная «Чайная» (Tea rooms) с бутербродами и плюшками всегда и горячей едой во время ланча. Утверждают, что в этих местах восстанавливают старинные рецепты приготовления пищи. В крупных музеях есть еще и ресторан. Большой популярностью пользуются сувенирные магазины фонда, являющиеся сущим наказанием для кошельков туристов, потому что они предлагают все, что ты увидел в музее, только в современном исполнении – посуду, украшения, косметику, интересные книги по истории. Причем многие вещи выпускаются специально для сети магазинов фонда, и в других местах их купить нельзя. Сегодня Национальный фонд пробует свои силы в новом виде сервиса – они предлагают в аренду сотни домов в самых разных уголках Великобритании, так что туристы по сходной цене могут провести неделю в доме с камином, какого-нибудь позднего XVIII века, в котором любовно сохранены (а чаще всего вновь воссозданы, но так, что и не отличишь) все признаки красивой аристократической жизни. Заплатив относительно небольшую сумму – от 34 (индивидуальное) до 62.50 (семейное – за двух взрослых и всех детей до 18 лет) фунтов за членство в год (сумма действительно небольшая, учитывая стоимость входных билетов в английские музеи), ты становишься членом этой организации и получаешь право бесплатного прохода во все принадлежащие ей музеи, подписку на информационный листок, скидку при покупке сувениров и многое другое. Причем год от года предложения стать членом Национального фонда становятся все более настойчивыми, не сказать бы агрессивными. Если раньше при входе в музеи просто лежали информационные листочки, то теперь сидят специальные люди (или эти функции выполняют билетные кассиры), которые в прямом смысле агитируют за это членство. Хотя, как было сказано раньше, число любителей сохранения истории и так неуклонно растет год от года. Сегодня число добровольных членов этой организации уже превысило 3 миллиона, а дубовые листочки, ее символ, развешаны по всей Англии, указывая на то, сколько мест находятся под ее покровительством.

Магазин Национального фонда. National Trust – британская некоммерческая и негосударственная организация, основанная в 1894 году для охраны «берегов, сельской местности и зданий Англии, Уэльса и Северной Ирландии»

Есть и другие подобного рода организации, например «Наследие» (“Heritage”), также активно занимающееся сохранением памятников и рекрутированием новых членов, и многие более мелкие, в том числе региональные. Сохранение и, что не менее важно, пропаганда истории в Англии сегодня занимают едва ли не ведущее место в общественной жизни. Конкурировать с этим может только охрана животных, но в последнее время, пожалуй, история вырвалась на первое место.

Интересно обратиться к английским журналам. Очень ярко иллюстрированный и одновременно весьма научно обстоятельный, хотя и ориентированный на широкого непрофессионального читателя, журнал “BBC History”, как видно из названия являющийся детищем крупнейшей британской информационной корпорации, имеет характерный девиз, помещенный на первой странице: «Историю – в жизнь» («Bringing history to life»). Мало этого, не так давно стало выходить регулярное приложение к журналу «History Live!» («Живая история!»), содержащее советы, куда можно поехать, что посмотреть, какие музеи и выставки посетить. В нем предлагаются тематические исторические экскурсии по различным уголкам Англии, да и не только, причем «гидами» в таких турах являются профессора британских университетов. Например, поездка в Италию, столь любимую англичанами – «Италия этрусков», с посещением всех важнейших достопримечательностей и лекциями по вечерам.

А не так давно, следуя за веяниями моды, стал выпускаться совсем новый журнал «Живая история» («Living History»), рожденный, как его представляют, из двух английских страстей – к истории и к исследованию мира. Он предназначен тем, «кто хочет вжиться в историю, посетить места, где делалась история, понять как жили раньше люди», то есть очень многим в сегодняшней Англии. Причем этот журнал практически полностью посвящен исключительно английской истории. Он также рассказывает о местах возможных воскресных поездок, об археологических раскопках, в которых любителям можно принять участие, о таких уголках, которые принято называть «забытыми», если, конечно в Англии можно что-то «забыть». Есть интересные находки и рубрики: «Как мы жили» – современные традиции с исторической перспективы; «Один день из жизни…», например, солдата армии Веллингтона, воевавшего с Наполеоном; «Мое любимое место», где разные выдающиеся люди рассказывают, какое историческое место в Англии является их любимым и почему.

Но история жива и внедряется не только через исторические журналы. Журнал «Поле» (“The Field”) совсем даже неисторический, но какой стариной (не сказать бы «вчерашним днем») от него веет! «С 1853 года наши писатели и читатели определяют британские традиции охоты на птицу и дичь и рыбалки. Ибо мы всегда все делаем правильно: стреляем ли по летящему фазану, забрасываем ли удочку на речную форель или берем на мушку оленя в покрытых туманом болотах. Ну или почти всегда. Иногда наши лабрадоры и спаниели забывают хорошие манеры и бунтуют. Иногда, находясь среди друзей, мы не можем удержаться, чтобы не выстрелить вверх первыми, отбирая, таким образом, их законную добычу. Иногда, заглянув в Ирландский бар после охоты, мы выпиваем слишком много Гиннеса, смеемся слишком громко и курим очередную сигарету, хотя и пообещали себе бросить». Словом, это журнал для тех, кто любит «охоту, рыбалку, дичь, охотничьих собак и землю».

Конечно, как и везде, больше всего историей интересуется старшее поколение, а уж для пенсионеров все многочисленные, прекрасно оборудованные музеи – это просто кладезь. Но и молодежи много, прежде всего семейной, с маленькими детьми, которые сидят порой даже еще в колясочках. Даже организация Национальный фонд отметила, что сегодня быстрее всего увеличивается семейное членство. Укрепилась как-то в обществе в целом мысль, что изучение истории – вещь воспитательно очень важная и нужная.

История жива и пронизывает все стороны английской жизни. Так, ни в одном университете мира нет такого количества условностей и исторических традиций, как в английском. Выдача мантий для церемоний проводится в строго определенных комнатах – отдельно для профессоров, отдельно для докторов, отдельно для сотрудников без степени, никакого демократизма здесь невозможно представить. Торжественный ужин по любому важному поводу немыслим без фрака и бабочки, даже если многим приходится брать их напрокат. Прекрасные зеленые лужайки в Кембриджском университете могут топтать только те, кто принадлежат к профессорско-преподавательскому составу, о чем предупредительно сообщают расставленные повсюду таблички, остальные должны ограничиваться дорожками. Во время ежедневных совместных обедов, проходящих в старинных высоких залах, при свечах, со столами, уставленными музейной утварью, каждый, от студента до ректора, занимает определенное место согласно его положению в коллективе. И опять все это вызывает непонятную зависть и уважение тех, кто не принадлежит к этому иерархическому обществу.

Здание старой почты XIV века в г. Тинтаджеле в Корнуолле

Британские университеты со всей серьезностью относятся к поддержанию ритуалов, возникших в XVI, XVII или каком-нибудь еще столетии. Еще совсем недавно в солидных университетах некоторые профессора пускали на свои лекции студентов исключительно в мантиях, а для определенных видов итоговых экзаменов подобная форма сохранилась до сих пор. Известны случаи, когда и студенты, и профессора жарким летним днем едва не теряли сознание, парясь в толстых длинных декоративных одеяниях, но разрешения снять их от руководства так и не получили. Церемония выпуска представляет собой пышное театральное действо, которое, вместе с тем не кажется искусственным или чрезмерно помпезным. Такое впечатление, что все эти люди родились для того, чтобы ходить в париках, профессорских шапочках, произносить столетиями повторяемые формулы и слова. При этом они остаются вполне современными людьми, ироничными по отношению к собственному миру, но в то же время преданными ему и тайно им гордящимися.

Можно сколько угодно смеяться над затхлостью ритуалов английских университетов, но всякий, кому посчастливилось быть гостем Оксфорда или Кембриджа, испытывал острое чувство не то чтобы зависти, но какой-то тоски – «какая у людей жизнь интересная!» Разве не заманчиво учится не в бетонной коробке, а в старинном красивом здании, жить в таком же, сидеть в библиотеке, где на старинных деревянных полках до потолка стоят старинные фолианты (хотя есть и очень современные библиотеки с самыми новейшими изданиями), плавать на лодке с шестом по узкой реке, вьющейся между исторических зданий, как твои предки не одно столетие до тебя. Вечером собраться в огромной старинной зале на вечернюю трапезу, где все занимают места согласно положению, – профессора и преподаватели за одним столом повыше, студенты – пониже. И не важно, чем кормят – блестит серебро, которое вот уже, скажем, 200 лет кладут на этот самый стол, переливается хрусталь, пусть даже наполненный дешевым вином, горят свечи, так как нельзя нарушать гармонию и проводить электричество.

Нет, против этого трудно устоять. Хотя все вместе это и кажется частью художественного фильма из жизни английской аристократии, это очаровательно и настолько притягательно, что начинаешь чувствовать себя частью общего действа. А обращения «сэр», или «мадам», или не сохранившееся у нас (только в шутку) «профессор», хотя и звучат старомодно, но действуют возвышающе.

Стремление противопоставить исторические национальные традиции неудержимо наступающей глобализации – характерная черта современной эпохи. Но в Англии этот процесс совпал и с зовом души. История и исторические традиции – это та основа, которая поддерживает национальную самобытность Англии, которая сохраняется, культивируется, а теперь даже еще и возрождается в тех случаях, когда англичане проявили непростительную забывчивость. Хотя это и отнюдь не означает примитивной идеализации истории, а осознание недостатков, не делает ее менее привлекательной.

Еще в первой половине XIX века шотландский историк Томас Бабинтон Маколей, написавший обстоятельную историю Англии, иронизировал: «У нас весьма модно относить золотой век Англии к тем временам, когда даже знать не имела тех жизненных удобств, без которых ныне не обходятся даже лакеи, когда фермеры и лавочники ели такой хлеб, один вид которого вызвал бы бунт в современном работном доме, а перемена белья раз в неделю была привилегией аристократии. … Но, возможно, в двадцатом столетии будут завидовать и нам и говорить о правлении королевы Виктории как о времени воистину старой доброй Англии, когда все сословия были соединены братским сочувствием, когда богачи не угнетали бедных, а бедные не завидовали богатству». И он оказался прав.

Англичане не просто любят историю, они еще и получают от нее удовольствие. Здесь вы можете пожить в истории, причем не искусственно и фальшиво, а вполне естественно, как будто все это не ушло в далекое прошлое, а живо до сих пор. Легко переночевать в гостинице семнадцатого века, выпить пива в пабе восемнадцатого. То же самое относится и ко многим другим местам, ресторанам, магазинам, целым городкам и деревушкам, которых время, кажется, и не тронуло. Все в них так и веет стариной.

Порой увлечение стариной доходит до абсурда. Вывески и рекламы самых разных заведений завлекают посетителей именно стариной, так что на центральной улице маленького городка вы можете оказаться в окружении надписей типа: «мороженое по бабушкиным рецептам», «традиционная английская чайная», «старый добрый сидр», «магазин старых безделушек» и т. д. Одна английская карикатура изображает туриста, окруженного подобного рода надписями. Он спрашивает проходящих мимо англичан: «Скажите, а есть здесь что-нибудь новое?» В ответ на это все прохожие англичане смотрят на него с ужасом и негодованием.

Популярен в Англии магазин «Старые времена» (Past Times), причем не только среди туристов. Идея его проста: продажа вещей, восстановленных по старинным рисункам и описаниям. Здесь можно купить рамочку для фотографий викторианской эпохи, или подушечку эпохи Тюдоров, или ночную рубашку елизаветинских времен. Ну и, конечно, раздолье здесь мастерам-ювелирам: в большом количестве они воссоздают украшения от кельтских времен до стиля модерн начала XX века. В этих магазинах всегда толпится народ, а даже недорогой подарок, купленный здесь, всегда ценится англичанами как знак хорошего тона.

Англия – страна превосходно организованных музеев. Их много. В какую бы глушь вы не забрались (а как ни странно на давно заселенном острове такие места все еще встречаются) везде будет что-то любопытное. Причем музеи в Англии самые разные. Вершиной, безусловно, являются английские усадьбы и парки. Уникальное сочетание прекрасно сохранившихся и еще лучше сохраняемых памятников старины, архитектуры, быта, садового дела с ощущением жизни (во многих до сих пор живут, в качестве владельцев или съемщиков хозяева с громкими титулами), приправленное превосходно развитой туристической инфраструктурой, дает прекрасные результаты.

Табличка на университетской лужайке в г. Кембридже (надпись: Пожалуйста, не ходите по траве, если вас не сопровождает преподаватель колледжа)

Музеи не просто выставляют произведения искусства напоказ, их задача, как правило, еще и вовлечь посетителя в созданный в них мир, сделать его не просто наблюдателем, а участником той жизни, которая сохранилась до наших дней. Поэтому здесь часто устраивают разного рода действа (летом в крупном музее в воскресенье вы неизбежно попадете на какое-то событие), представления, рыцарские турниры, воспроизводят исторические игры и сражения. Для маленьких детей принято организовывать отдельные развлечения, когда, например, наряженный в старинные одежды сказочник рассказывает им сказки или на Пасху все дружно ищут спрятанные в парке крашенные яйца. Кроме традиционных музеев, связанных с темой искусства, в Англии «музейными» становятся и многие другие места: поля сражений, виноградники, целые деревни, центры по производству сыра, сидра, эля, фарфора, закрытые и работающие металлургические заводы и ткацкие фабрики – словом, всего не перечислишь. Здесь из всего умеют сделать интересное и познавательное мероприятие. А кроме этого, помимо пользы, вы всегда получите здесь удовольствие. Англичане умеют обращаться со стариной. И везде, в каждом музее, в каждой самой маленькой церкви, саду или парке – вы можете купить цветную брошюру, рассказывающую об этом месте. Не говоря уже о большом количестве самых разных сувениров.

Английское удовольствие и одновременно наказание для кошелька – маленькие магазинчики в провинциальных городах. Они набиты всякой забавной, милой и бессмысленной всячиной, обычно в сентиментально-старинном или деревенском стиле, так что удержаться очень трудно. Потом, покинув очередной старинный магазинчик, наполненный удивительными ароматами, так как в них часто продают любимые англичанами цветочные одеколоны и разного рода ароматизаторы, ты долго гадаешь, зачем тебе так уж понадобился какой-нибудь украшенный виньетками блокнотик или обертка для подарков с васильками, или держалка для салфеток в виде зайчика, или салфеточка, вышитая ландышами.

Женщины подвергаются здесь особому соблазну, так как Англия – царство фарфора и всякого рода посуды. Причем традиционно-классической, тонкой, изящной, о которой втайне мечтает даже самая яростная поклонница модерна. Чего только стоит один великолепный Веджвуд – знаменитый фарфор, имеющий давнюю историю, его производство началось еще в XVIII веке. Любители могут посетить фабрику по его производству (старинную, разумеется) в городе Стоук-он-Трент (Stoke-on-Trent) и не только познакомится с историей и технологией производства этого великолепного фарфора, но и полепить сами. История в Англии действительно жива, и ее в буквальном смысле можно потрогать руками.