Однако одними практическими связями отношения между Англией и Россией не ограничивались. Существовала некая мистическая нить, связующая два столь разных и, скажем прямо, не всегда политически дружелюбно настроенных по отношению друг к другу народа. Например, общий покровитель – святой Георгий. Первый государственный флаг Англии, белое полотнище с красным крестом (символика, как его называют в стране, святого Джорджа), вводится в XIV веке. Практически в это же время всадник, поражающий змия, становится эмблемой набирающей власть Москвы. Или андреевский флаг – общий у русского флота и Шотландии. Или сохранившееся в английской хронике предание о смерти от черепа любимого коня барона Роберта Шарленда, точно повторившего судьбу нашего «вещего Олега». Или почти идентичное сходство между последним русским императором и английским королем Георгом V (конечно, все знают, что они родственники, но не близнецы же).

И уже совсем неожиданно в XX веке английский король Эдуард, убитый в 978 году, то есть еще до официального крещения Руси, был провозглашен святым русской православной церковью (правда, той, которая «в изгнании»). История его канонизации почти фантастическая. Эдуард был убит в возрасте 16 лет, во время посещения своей мачехи и сводного брата, который, как можно догадаться, унаследовал после него трон. Гибель правителя в то время не была из ряда вон выходящим событием, и небольшой компенсацией им за это бывало нередко случавшееся последующее провозглашение их святыми. Вот и мощи Эдуарда вскоре после его гибели стали творить чудеса, и по приказу его брата были перезахоронены в центральном соборе в женском монастыре Шафтсбери. Культ Эдуарда разросся до таких размеров, что не только аббатство, превратившееся в крупный центр паломничества, стало носить его имя, но и город Шафтсбери нередко называли Эдуардтаун. По некоторым воспоминаниям последующих веков даже отдельные части тела Эдуарда обладали чудесными свойствами: так, один из паломников описал хранившееся в стеклянном сосуде легкое короля-мученика, которое не только сохранилось нетронутым, но и пульсировало.

Во время правления Генриха VIII, распустившего монастыри и отменившего культ мощей, останки святого исчезли и возвратились вновь только в 1931 г., когда были откопаны любителем-историком на огороде у родителей, часть огорода занимала как раз территорию бывшего монастыря. Разгорелись страсти и не утихали несколько десятилетий: правда ли это мощи святого, если да, то кому принадлежат – самому любителю, или его семье, или государству; наконец, к какой церкви они теперь относятся – англиканская по-прежнему не признает культа мощей, католикам своих хватает. И вот здесь возникла зарубежная русская православная церковь, решившая признать Эдуарда своим святым: невинно убиенные царственные мальчики часто почитаются православной церковью как мученики-святые. В результате в центре Англии возникло и благополучно здравствует братство святого Эдуарда, полностью состоящее из православных англичан, в перестроенной англиканской церкви каждый день ведется православная служба, на стенах висят иконы, в том числе и новые – «святого благоверного Эдуарда, короля Англии, страстотерпца». Хранитель же мощей святого Эдуарда архимандрит Алексис сам по себе удивительный образчик православного англичанина – английская ироничность и остроумие успешно уживаются в нем с некоторой православной истовостью и романтикой.

Помимо практических соображений и мистики, была еще и любовь. Хорошо известно, что в России с конца XVIII века возникает и распространяется в обществе такое явление, как англомания, или, по-другому, англофилия – кто как хочет, хотя последнее скорее напоминает вид полового извращения. Один из самых ранних московских «англофилов» еще во второй половине XVII века восхищенно писал: «Английские люди доброобразны, веселоваты, телом белы, очи имеют светлы, во всем изрядны, подобны итальяном. Житие их во нравех и обычаех чинно и стройно, ни в чем их похулити невозможно. Воинскому чину искусны, храбры и мужественны, против всякого недруга безо всякого размышления стоят крепко, не скрывая лица своего. Морскому плаванию паче иных государств зело искусно, пища их большая статия от мяс, ествы прохладные, пива добрые, и в иные страны оттоле пивы идут». А славянофил А.С. Хомяков находил удивительное сходство между англичанами и русскими, в частности в том, что «за исключением России, нет в Европе земли, которая бы так мало была известна, как Англия».

Архимандрит Алексис, хранитель мощей святого Эдуарда, православный англичанин

В XVIII веке сподвижница и подруга Екатерины Великой, государственная дама, бывшая, среди прочего, президентом Академии наук, княгиня Е.Р. Дашкова восклицала: «Отчего я не родилась англичанкой? Как обожаю я свободу и дух этой страны!». В 1803 г. «Новый словотолкователь» Н. Янковского уже дает определение понятию англомания: «Кто удивляется и подражает с излишеством, смеха достойным, всему тому, что делается в Англии». Персонажи Пушкина, Тургенева, Чехова в комическом виде воплощают русское пристрастие к далекой стране. Даже простой русский народ не остался в стороне от общего восхищения: достаточно вспомнить знаменитую русскую «Дубинушку», в которой рассказывается о том, как «англичанин-мудрец, чтоб рабочим помочь, изобрел за машиной машину».

Англия тоже переполнялась чувствами, только они в том же XIX веке получили название «русофобия». Столкновение политических и экономических интересов двух стран в Средней Азии, события Крымской войны привели к распространению антирусских настроений в английском обществе, которые, впрочем, в соответствии с национальным духом выразились скорее в игнорировании и равнодушии, чем в активной нелюбви. Впрочем, и русские к Крымской кампании слегка поохладели к противникам, хотя и сохранили некое уважение.

Причудливо порой переплетались судьбы двух стран. У уже упоминавшейся княгини Е.Р. Дашковой, большой поклонницы англичан, были братья. Действительный тайный советник граф Александр Романович Воронцов был крупным государственным деятелем, а в начале XIX века даже государственным канцлером. Другой брат граф Семен Романович Воронцов много сделал для упрочения отношений между Россией и Англией, в которой он провел в общей сложности 48 лет, большую часть времени в качестве посла. Его популярность среди англичан была столь велика, что после смерти графа в его честь переименовали улицу в Лондоне, которая и по сей день носит название «Woronzow road». Его сын Михаил Семенович прославил свое имя в русской истории как герой войны с Наполеоном, генерал-губернатор Новороссии, полномочный наместник Бессарабии, наместник на Кавказе. Николай I за выдающиеся заслуги перед отечеством жаловал его княжеским достоинством, а затем и титулом светлости.

Кроме государственных и военных заслуг, Воронцов имел и другие: начал производство знаменитых сортов вин в Крыму на своих виноградниках в Ай Даниле, Гурзуфе и Массандре, а также оставил замечательные постройки, в том числе дворец в Алупке. К сожалению, неблагодарные потомки хорошо помнят о его конфликтах с Александром Сергеевичем Пушкиным, который непродолжительное время пребывал в ссылке под его началом и находился в неопределенных отношениях с супругой генерала Елизаветой Ксаверьевной. И уж все помнят меткую эпиграмму, которой великий поэт навсегда «припечатал» героя:

Сестра Михаила Семеновича Воронцова, кстати, выросшего в Англии при русском посольстве, Екатерина стала женой 11 графа Пемброка и еще одной прочной нитью связала наши далекие страны. Прекрасное поместье Пемброков Вилтон Хаус (Wilton House), открытый с 1951 года для посетителей, хранит русский след. В этом доме и по сей день живут потомки Екатерины и ее английского графа, со стен смотрят портреты ее отца, прожившего остаток жизни в семье дочери и похороненного в Лондоне, самой Екатерины в разные периоды жизни, стоит бюст ее знаменитого брата, бывшего частым гостем в доме сестры.

Брат Михаил Семенович подарил и одну из главных реликвий дома-музея – захваченный им во время отступления Наполеона из Москвы сундучок с бумагами императора. Напоминая о русских связях владельцев дома, в коридоре стоят русские сани, удивляя многочисленных посетителей. В прекрасном саду на центральной лужайке растет дуб, посаженный лично Николаем Павловичем, тогда еще великим князем, которому суждено было стать императором Николаем I. Во время Крымской войны судьба распорядилась так, что близкие родственники оказались во враждующих лагерях: князь М.С. Воронцов занимал высокий пост в русском правительстве, а его единственный племянник Сидней Герберт – в британском. Наконец, в построенном М.С. Воронцовым алупкинском дворце в Крыму в феврале 1945 года во время Ялтинской конференции жила английская делегация и восхищенный У. Черчилль говорил, что почувствовал здесь «в далекой России, старую Англию».

Вот уж воистину вспомнишь булгаковское «Как причудливо тасуется колода!». Сплелись-переплелись наши судьбы, не разорвать.