Глава 3
Придя в себя, Расти вспомнила недавние события и изумилась, что все еще жива. Сначала она подумала, что вокруг царит кромешная тьма, но, стоило стянуть шкурку норки с головы, как в глаза ударил свет. Посмотрев наверх, девушка увидела унылое пасмурное небо. Неужели этот долгий день еще не закончился?
Расти со страхом ждала, что мучительная рана вот-вот даст о себе знать, но — о чудо! — боли не было. Не в силах унять головокружение, которым откликалась принятая недавно внушительная порция бренди, она осторожно села. Приложив еще немного усилий, Расти смогла сбросить мех, прикрывавший правую ногу. При мысли о том, что Купер все-таки ампутировал раненую конечность, ее затрясло от ужаса.
Но стоило девушке отодвинуть самую большую шкуру карибу, как она увидела свою все еще целую ногу, перевязанную полосками белого хлопка — следовкровотечения не было, и, хотя Расти и не была готова прямо сейчас бежать марафон, чувствовала она себя намного лучше.
От сидячего положения все тело затекло, и вмиг уставшая девушка откинулась на меховые шкуры, подтянув их к подбородку. Кожа все еще горела, но по всему телу приятно разливалось ощущение спокойствия. Впрочем, жар пока не отступил, и больной стоило принять еще пару таблеток аспирина.
Но откуда их взять? Купер наверняка знает, он…
Собственно, а где вообще этот Купер?
Апатия в один миг слетела с Расти, она подпрыгнула на месте и снова оказалась в сидячем положении. Глаза девушки неистово блуждали по поляне. Ни следа. Купер ушел! Не было и его оружия, лишь другая винтовка лежала на земле в пределах досягаемости раненой. В костре все еще потрескивали раскаленные угольки, струей вилось пламя. Но тот, кого, Расти считала своим защитником, бросил ее здесь одну!
Сохранить ясное сознание в приступе нахлынувшей истерии было непросто, однако девушка не потеряла способности рассуждать здраво. Конечно, Купер не оставил бы ее на произвол судьбы. Иначе зачем нужно было так нянчиться со столь неприятной ему леди — неужели ради того, чтобы бросить ее в этом уголке дикой природы, страдающую, беспомощную?..
Логично? Да, если бы попутчик не был таким бесчувственным ублюдком!
Разве не она, Расти, сразу наградила этого Купера Лэндри столь нелестным званием? Нет. Без сомнений, ее новый знакомый был тяжелым человеком, жестким и излишне циничным.
Но уличить его в отсутствии чувств она не могла. Будь Купер таким толстокожим, он ушел бы еще вчера.
Так где же он на самом деле?
Итак, мужчина оставил одну из винтовок. Зачем? Может быть, в глубине души Купера шевельнулось что-то человеческое, и он решил проявить доброту. В конце концов, попутчик так долго возился с раной Расти и сделал все, что мог, а сейчас дал ей возможность защитить себя в случае опасности. Наверное, с этого момента действуют новые правила игры: каждый сам за себя. И выживет лишь сильнейший.
Что ж, теперь-то Расти точно погибнет — если не от лихорадки, так от жажды. Здесь нет ни капли воды, ни грамма пищи и — что уж там говорить! — даже более-менее сносного крова. Совсем скоро запасы дров, которые Купер нарубил и сложил поблизости, закончатся. Как только немного, совсем чуть-чуть похолодает, она умрет от переохлаждения.
А вот черта с два!!!
От былых переживаний не осталось и следа, девушка вдруг впала в ярость: да как Купер вообще посмел уйти, да еще вот так, втихомолку! Она еще покажет, чего стоит, — и ему, и своему отцу, кстати, тоже! Расти Карлсон — не слабовольная бесхребетная тряпка!
Отбросив покрывало из шкур, девушка натянула лыжную куртку. Теперь нужно было найти левый ботинок: после операции обе ее ноги оставались босыми. Да, но Купер запрятал обувь в узел из шкур и одежды, и дотянуться до этой кучи вещей Расти никак не удавалось. К тому же ее энергии хватило только на то, чтобы надеть жакет.
Пища и вода — найти их было жизненно необходимо, причем прямо сейчас. Но как, где? Эта дикая местность как минимум пугала, как максимум — внушала ужас. Куда ни глянь — на 360 градусов вокруг полянку обступал девственный лес. За деревьями поблизости — такими высоченными, что было просто невозможно увидеть их верхушки, — тянулись бесконечные мили таких же лесных гигантов.
Чтобы отправиться на поиски воды, нужно было для начала встать на ноги. В состоянии Расти задача казалась невыполнимой, но она, решительно стиснув зубы, вознамерилась сделать это.
Когда спасатели обнаружат ее бездыханное тело, оно не будет трусливо спрятано под грудой мехов! Вытянувшись, Расти ухватила палку из охапки дров и подтащила ее к себе. Опираясь на деревяшку, как на трость, она поднялась на здоровом колене, выпрямив травмированную ногу прямо перед собой. Немного постояла так, чтобы перевести дух, и заметила, как при выдохе у ее лица повисло облако белого пара.
Расти еще не раз пыталась подняться во весь рост, но сил явно не хватало. Она была слишком слаба, совсем как новорожденный котенок. Да еще и голова так кружилась! Проклятый, коварный Купер Лэндри! Теперь-то понятно, зачем он заставлял пить так много бренди — наверняка дождаться не мог, пока больная потеряет сознание и он сможет украдкой потрусить прочь — жалкая, ничтожная, подлая душонка!
Приложив последнее, поистине титаническое усилие, Расти переместила весь вес на здоровую левую ногу и наконец-то встала. Земля, казалось, вот-вот опрокинется, и девушка, зажмурив глаза, изо всех сил вцепилась в свою палку-опору, чтобы не упасть. Восстановив равновесие, она снова открыла глаза — и даже взвизгнула от изумления: напротив, с другой стороны полянки, стоял Купер.
— Что это, черт возьми, вы еще надумали?! — взревел он.
Бросив все, что держал, в том числе винтовку, мужчина устремился к Расти, словно разгневанный ангел-хранитель. Подхватив больную под руки, он отбросил «трость» в сторону и уложил девушку на ложе из хвои. Потом старательно накрыл меховыми шкурами ее дрожащее тело.
— Так какого черта вы тут собирались делать?
— Искать… искать воду, — запинаясь, едва вымолвила Расти сквозь стучавшие зубы.
Вырвавшееся у Купера ругательство было столь живым и пылким, что казалось, оно явственно повисло в воздухе. Компаньон приложил ладонь ко лбу Расти, пытаясь оценить ее температуру.
— Вы так замерзли, просто посинели от холода! Даже не пытайтесь еще раз выкинуть подобный дурацкий фокус, поняли? Искать воду — моя забота. А вам вставать сейчас нельзя. Ну, договорились?
Бранные слова продолжали литься из уст Купера, словно монеты из игрового автомата во время выигрыша. Он повернулся к почти потухшему костру и стал сердито бросать деревяшки на тлеющие угли, пробуждая их к жизни. Когда огонь разгорелся, Купер вернулся на то место, где бросил вещи, и поднял с земли мягкую тушку кролика. Затем в руках охотника оказался термос, предусмотрительно захваченный с места катастрофы. Открыв его, Купер налил в крышку воды и опустился рядом с Расти.
— Пейте. Наверняка горло у вас пересохло и воспалилось. Только не делайте большие глотки слишком быстро.
Сложив руки в форме чашки, девушка взяла крышку с водой и припала к ней воспаленными губами. Вода была настолько холодной, что заныли зубы, но Расти не обратила на это внимания. Сделав три глубоких глотка, она вернула Куперу крышку.
— Пейте медленнее, я же сказал. Не бойтесь, воды много.
— Вы нашли источник? — Расти слизала капельки воды с губ.
Рассеянно наблюдая за ней, Купер снизошел до объяснений:
— Да, нашел. Ручей, примерно в трехстах ярдах отсюда, — он кивком показал направление, — наверное, приток Маккензи.
Расти кивнула на безжизненную тушку, лежавшую у ног спутника:
— Вы подстрелили этого кролика?
— Подбил его камнем, не хотелось тратить патроны попусту. Сейчас разделаю тушу и приготовлю на огне. И мы сможем… О, черт. Ну что еще случилось?
Не в силах сдержать смятение, Расти вдруг разразилась слезами, все ее тело затряслось в рыданиях. Девушка крепко сжала лицо руками, но капельки слез все равно просачивались сквозь пальцы.
— Послушайте, это же просто зверь. Нам нужно поесть, — с недоумением взглянул на нее Купер. — Нельзя же так убиваться…
— Это не из-за кролика. — Лицо Расти уже опухло от слез.
— Тогда из-за чего? Нога болит?
— Я испугалась, что вы… вы бросили меня. Оставили одну из-за… моей ноги. Возможно, так и следовало поступить, я вас задерживаю. Не будь меня и этой раны, вы бы, наверное, уже дошли… дошли до безопасного места.
Расти сбилась, но, всхлипнув, продолжила:
— Хотя дело тут и не в ноге вовсе… Я просто не знаю, как выживать в таких условиях, среди дикой природы, я к этому не приспособлена. Если честно, всегда ненавидела открытое пространство, даже отдых в летнем лагере был для меня проблемой. А теперь мне холодно, страшно, ну и вдобавок я чувствую себя виноватой за то, что выжила, тогда как остальные погибли.
Расти снова залилась слезами, ее плечи лихорадочно задергались. Купер испустил вздох долготерпения, по привычке пробормотал под нос несколько проклятий, а потом подполз к Расти на коленях и заключил ее в объятия. Огромные руки охотника сдавили девушку за плечи. Первой ее реакцией было оттолкнуть Купера, вырваться. Но тот крепко прижимал Расти к себе; а ей вдруг стало так комфортно и спокойно… В отчаянии несчастная припала к широкой груди спутника, сжимая горстки меха на его толстой охотничьей куртке.
От волос и одежды Купера доносился чистый, свежий аромат хвои и такой притягательный, сладковатый запах сырой листвы. Ослабленной, изнуренной Расти этот мужчина казался настоящим великаном, фантастическим героем из детской сказки. Могучим и бесстрашным. Он великодушен, но может постоять за себя. Способен справиться даже с огромным драконом.
Купер погладил девушку по затылку крепкой рукой, а она, уткнувшись лицом в стеганую ткань его куртки, наслаждалась ощущением безопасности — впервые с момента катастрофы, да что там говорить — в первый раз с момента отъезда из охотничьего домика и прощания с огорченным отцом.
Отчаяние постепенно отступило, слезы высохли. Куперу уже незачем было обнимать Расти, и она отстранилась от своего спасителя. Девушка опустила голову, ей было так неловко за себя… А вот Купер явно не хотел выпускать спутницу, но в конце концов все же позволил ей выскользнуть.
— Ну что, теперь все в порядке? — хмуро буркнул мужчина.
— Да, мне лучше, спасибо. — Расти заправски вытерла мокрый нос ладонью, словно делала это всю жизнь.
— Пойду-ка я лучше займусь кроликом. А вы ложитесь.
— Я уже устала лежать пластом.
— Тогда отвернитесь. Мне бы хотелось, чтобы вы съели этого кролика. Боюсь, вам кусок в горло не полезет, если увидите, как я его потрошу.
Отойдя к краю полянки, Купер положил тушку на плоский камень и принялся ее разделывать. Расти благоразумно отвела глаза.
— А мы как раз об этом спорили, — тихо сказала она.
Компаньон посмотрел на нее из-за плеча.
— С кем вы спорили?
— С отцом. Он подстрелил барана. — Девушка грустно улыбнулась. — Это был такой красивый зверь! Сердце разрывалось от жалости, но пришлось притворяться, что я просто в восторге! Отец нанял одного из проводников, чтобы тот освежевал тушу. Папа хотел убедиться, что проводник не повредит шкуру.
В глазах Расти предательски блеснули слезы.
— Я не могла смотреть на это, мне стало физически плохо! А отец… — Она на секунду остановилась, чтобы перевести дыхание. — Тогда он очень разочаровал меня, буквально опротивел.
Купер уже очищал руки носовым платком, смоченным водой из термоса.
— Разочаровал потому, что вы не смогли вы нести процедуру разделки туши?
— Не только, это было лишь полбеды. Возможно, стрелок из меня и никудышный, но я вряд ли смогла бы воспользоваться ситуацией и убить того, кто вышел прямо ко мне, чуть ли не морду сунув в дуло винтовки! Эта сцена была просто отвратительной. — Расти вздохнула и, обращаясь скорее к самой себе, мягко добавила: — Я никогда не любила дикую природу так, как мой брат Джефф.
— Наверное, ваш отец ждал от вас совсем другого? — Купер насадил кролика на зеленую ветку, как на шампур, и теперь пек мясо на углях.
— Думаю, он надеялся, что я полюблю жизнь на свежем воздухе, охоту.
— Тогда он просто болван. Ясно же, что чисто физически вы в охотники не годитесь.
Взгляд Купера скользнул по бюсту Расти и надолго задержался там. К грудям мгновенно устремилось тепло, они набухли и потяжелели, будто от материнского молока, а соски стали твердыми.
Эта реакция безмерно поразила и испугала девушку. Инстинктивно Расти хотелось прикрыть чем-нибудь грудь, как-то сжать до обычных размеров, но, пока Купер так смотрел, она ничего не могла с собой поделать. Девушка застыла на месте: казалось, любое неосторожное движение безвозвратно разрушит хрупкое чувство, только начавшее зарождаться, — чувство, которое невозможно будет потом вернуть или заменить другим. Словом, случится нечто по-настоящему чудовищное, непоправимое.
Впервые с момента знакомства Купер невольно намекнул на сексуальный подтекст их общения, если, конечно, не считать тех непристойностей, что потоком лились из его уст прошлой ночью. Попутчик нарочно вел себя столь вульгарно, он явно хотел позлить ее — теперь-то Расти это отчетливо понимала. Но сейчас, в этот момент, все было иначе: он был скорее жертвой, чем преступником.
Купер спешно перевел взгляд на огонь, словно пытаясь уйти от неловкой ситуации. И все же компаньоны не могли сразу избавиться от смущения и долго еще молчали. Расти притворилась, что дремлет, но сама из-под прикрытых глаз пристально наблюдала за Купером, который вовсю старался превратить место их стоянки в настоящий лагерь туристов. Он заточил топорик о камень и проверил, как пропекается кролик, повернувего несколько раз над огнем на пруте.
Передвигался Купер с удивительным для его габаритов проворством. Расти вдруг подумала о том, что некоторые женщины наверняка сочли бы ее попутчика привлекательным, особенно теперь, когда его подбородок и рот прикрывала однодневная щетина. Широкие изогнутые усы выглядели весьма соблазнительно — разумеется, если кому-то вообще могла нравиться растительность на лице. Усы Купера спускались прямо на нижнюю губу, полностью прикрывая верхнюю, что придавало его лицу интригующее выражение.
Расти так увлеклась созерцанием лица компаньона, что даже не заметила, как он склонился над ней и о чем-то заговорил.
— Прошу прощения?..
Купер удивленно посмотрел на девушку.
— У вас стеклянные глаза. Вы ведь не бредите снова, правда? — И он приложил ладонь ко лбу Расти.
Раздраженная его словами и собственными нелепыми фантазиями, она оттолкнула руку мужчины.
— Я чувствую себя прекрасно. О чем вы говорили?
— Я спрашивал, хотите ли вы поесть.
— Хочу — это еще слабо сказано! Купер помог Расти сесть.
— Мясо охладилось пару минут назад. Похоже, готово. — Он снял тушку с вертела и ото рвал ногу. — Так вы будете есть или я еще должен запихивать пищу прямо вам в рот?
Купер впился в кусок мяса белыми крепкими зубами.
— Весьма недурно. Честно!
Расти откусила часть мяса с кости, стараясь прожевать и проглотить странную пищу как можно быстрее.
— Не торопитесь, — предостерег компаньон. — Еще плохо станет.
Она кивнула и взяла новый кусок. Посолить бы немножко это мясо, и цены бы ему не было!
— В меню некоторых довольно хороших ресторанов Лос-Анджелеса входят блюда из кролика, — завела разговор девушка. Она инстинктивно потянулась за салфеткой, но, вспомнив, что такой роскоши под рукой нет, просто облизала пальцы.
— Вы, наверное, там и живете — в Лос-Анджелесе?
— Да, в Беверли-Хиллз.
Купер смотрел на нее в свете костра.
— Кто вы вообще — кинозвезда или что-то в этом духе?
Похоже, собеседник совсем не впечатлился бы, даже скажи ему Расти, что уже трижды завоевывала «Оскар». Она сомневалась, что такой человек, как Купер Лэндри, придавал большое значение славе.
— Нет, я не кинозвезда. Мой отец владеет компанией по продаже недвижимости, ее филиалы разбросаны по всей южной Калифорнии. Я работаю на папу.
— Ну и как у вас идут дела?
— Весьма удачно.
Набив едой полный рот, Купер подбросил косточку в огонь.,
— Конечно, вы ведь дочка босса, как вы можете не преуспевать?
— Я много и упорно работаю, мистер Лэндри. — Недвусмысленный намек на то, что отец «повинен» в ее успехе, обидел Расти. — В прошлом году я была первой в компании по продажам.
— Браво.
Уязвленная тем, что Купер совсем не оценил ее достижения, девушка ехидно спросила:
— А вы-то чем занимаетесь?
Он молча предложил подруге по несчастью еще один кусок мяса, который та разорвала столь залихватски, будто всю свою жизнь только и питалась сырой пресной крольчатиной, приготовленной на костре без специй.
— Развожу скот, — снизошел до ответа Купер.
— Крупный рогатый скот?
— Иногда. Но большей частью занимаюсь лошадьми.
— Где?
— В Роджерс-Гэп.
— А где это?
— В Сьерра-Неваде.
— Никогда не слышала о таком месте.
— Это неудивительно.
— Удается заработать на жизнь разведением животных?
— Не жалуюсь.
— Роджерс-Гэп — это рядом с городом Бишоп? Там катаются на лыжах?
— У нас есть несколько трасс. Подготовленные лыжники считают, что кататься по ним — настоящий вызов. Лично мне кажется, что наши трассы — самые увлекательные и сложные на всем континенте.
— Тогда почему я никогда не слышала об этом местечке?
— Мы не рекламируем свою среду обитания. И даже наоборот, предусмотрительно держим ее в секрете.
— Но почему? — В Расти уже говорил профессиональный интерес. Девушка никогда не упускала возможности найти новые интересные места, в которые могли бы инвестировать средства ее клиенты. — Грамотный девелопер мог бы превратить Роджерс-Гэп в настоящий горнолыжный курорт. Если там действительно так здорово ездить на лыжах, как вы говорите, этот уголок мог бы стать вторым Аспеном.
— Упаси Господи! — вздохнул Купер. — В этом-то все и дело. Мы не хотим, чтобы Роджерс-Гэп нанесли на карту. Горы тут же замусорят бетонными коробками, и наше тихое, спокойное сообщество наводнится кучей нахальных, развеселых и грубых лыжников с Беверли-Хиллз, которых больше интересует не сохранение живописной природы, а праздное шатание вдоль Родео-Драйв в новых шмотках.
— И что, все жители города придерживаются такой же философии?
— К счастью, да, иначе они не жили бы там. Честолюбие, амбиции — это не про население Роджерс-Гэп, нам просто нравится наслаждаться красотами природы и покоем.
Расти бросила обглоданные кости в огонь.
— Все это пережитки прошлого! Вы рассуждаете, словно живое воплощение шестидесятых.
— Так и есть.
Расти явно поддразнивала попутчика.
— Вы, наверное, из детей цветов? Хипповали, стремясь к гармонии во всей вселенной, участвовали в маршах мира и антивоенных митингах?
— Нет. — Купер оборвал девушку так резко, что насмешки вмиг показались ей неуместными. — Я не мог дождаться, когда меня призовут, хотел воевать. В те годы я был слишком наивным, чтобы осознавать, что мне придется убивать или самому, возможно, суждено погибнуть. Тогда я и представить себе не мог, что попаду в плен, что меня лишат свободы. Но все это случилось на самом деле. Семь месяцев я просидел в той вонючей дыре, а потом сбежал и вернулся домой героем.
Постепенно распалившись, Купер пришел в ярость, он уже буквально рычал.
— Парни в том лагере военнопленных поубивали бы друг друга за пищу, которую вы только что ели. — Серые глаза мужчины, так походившие теперь на два сверкающих лезвия ножа, будто резали Расти на куски. — Я повидал всякое, поэтому-то и не потрясен вашими шиком и гламуром с Беверли-Хиллз, мисс Карлсон.
Купер резко вскочил.
— Пойду за водой. И не вздумайте блуждать по округе.
— И не вздумайте блуждать… — тихо передразнила его Расти.
Хорошо, Купер поставил ее на место, но посылать голову пеплом остаток дней своих?.. Ну уж нет! Многие мужчины сражались во Вьетнаме и, вернувшись, ведут теперь счастливую, полноценную жизнь. То, что Купер не смог приспособиться к окружающим условиям, — только его вина. Горечь и озлобленность расцвели в его душе пышным цветом. Купер питается разочарованием и пестует свои обиды. Попутчик сам взрастил свой конфликт с обществом, которое якобы что-то ему должно!
Возможно, Купер имеет полное право рассчитывать на благодарность родной страны. Но в конце концов, Расти тут ни при чем, неудачи ветерана Вьетнама — не ее вина. И тот факт, что в сердце Купера кровоточит заноза размерами с Эверест, не делает его более стоящим человеком, чем она.
Мужчина вернулся, но уже ничто, казалось, не могло нарушить враждебного молчания, повисшего в импровизированном лагере. Расти напилась воды из термоса, затем, по-прежнему не проронив ни звука, Купер помог ей дохромать до края поляны, чтобы уединиться на пару минут. Потом он осторожно опустил девушку на убогое ложе, ставшее центром их странного мирка, и произнес:
— Мне нужно осмотреть вашу ногу. Подержите-ка фонарь.
Расти внимательно наблюдала за тем, как Купер развязал повязки и потянул их на себя, обнажая зубчатый, неровный ряд стежков. Она в ужасе уставилась на шов, но помощник, похоже, был доволен творением рук своих. Он обхватил ногу «пациентки» в районе икры и поднял ее вверх, чтобы осмотреть рану поближе.
— Никаких признаков новой инфекции. И опухоль спала.
— Какой страшный шрам, — потерянно прошептала Расти.
Купер взглянул на нее:
— В вашем положении привередничать не приходится. — Нижняя губа мужчины растянулась в усмешке, став такой тонкой, что ее едва можно было заметить под усами. — Благодарите Бога уже за то, что мне не пришлось прижигать рану.
— Я и благодарю.
Он продолжал сыпать колкостями:
— Уверен, дорогостоящему пластическому хирургу из Беверли-Хиллз вполне по силам убрать этот шрам.
— Ради всего святого, ну почему вы так несносны?
— А почему вы так поверхностны? — Купер направил указующий перст в направлении погибшего самолета. — Убежден, любой из тех парней, кого мы оставили там, согласился бы быть сейчас на вашем месте и получить такой же шрам на голени.
Конечно, Купер был прав, но осознание этого не помогало глотать горькие пилюли его критики. Расти погрузилась в угрюмое молчание. Спутник промыл рану перекисью и наложил свежую повязку, потом дал больной таблетку пенициллина и две аспирина — наконец-то она могла запить лекарства водой, и никакого бренди, хвала всем святым!
Опьянение пробудило ее эмоционально и сексуально, сейчас Расти в полной мере осознавала это. И ей совсем не хотелось думать о Купере Лэндри как о чем-то большем, чем просто источник дурного настроения, жалкий брюзга. Он — всего-навсего несдержанный, угрюмый людоед, затаивший злобу на весь мир. Если бы жизнь Расти напрямую не зависела от этого мужлана, она не имела бы с ним ничего общего.
Девушка уже устроилась под грудой меховых шкур, когда товарищ по несчастью скользнул внутрь «кокона» и прижался к ней, совсем как прошлой ночью.
— И надолго еще мы останемся здесь? — с досадой поинтересовалась Расти.
— Кто знает? Я не ясновидящий.
— Я и не прошу вас предвидеть, когда нас спасут, я имею в виду эту «постель». Вы можете быстренько сделать еще одно убежище? Такое, в котором мы бы спали раздельно?
— А что, это жилье моей прекрасной леди не по нраву?
Расти раздраженно выдохнула:
— А, не берите в голову, не важно. Немного помолчав, Купер произнес:
— Недалеко от ручья я видел кучу валунов, самые большие из них разрушены. Думаю, с превеликим трудом и небольшой долей изобретательности я могу собрать из них хибару с навесом. Она вряд ли будет больше нынешней, зато явно надежнее, да и к воде ближе.
— Я помогу, — тут же отозвалась Расти.
Только не нужно думать, что девушка не оценила их нынешнее пристанище: в конце концов, прошлой ночью оно спасло пострадавшей жизнь. Но сон в компании Купера, тесно прижимавшегося к ней… это приводило Расти в замешательство. С тех пор, как вчера вечером мужчина скинул охотничью куртку, она чутко улавливала прикосновения его мускулистой груди к своей спине. Расти понимала, что и Купер мог с той же страстью ощущать близость ее тела, ведь манто давно покоилось в связке из шкур.
Расти думала и о том, что рука компаньона удобно расположилась между ее грудью и талией. Он даже втиснул свои колени между коленями девушки, поддерживая ее ногу в приподнятом положении. Расти открыла было рот, чтобы спросить, так ли это необходимо, но боль внезапно ушла, и возражать не было смысла.
— Расти?
— Хмм?
Теплое дыхание Купера защекотало ухо девушки, заставив ее кожу покрыться мурашками. В полудреме Расти теснее прижалась к попутчику.
— Просыпайтесь. Нам нужно вставать.
— Вставать? — простонала она. — Но почему? Накройте меня снова, холодно.
— В том-то все и дело. Мы оба промокли насквозь. Болезнь наконец-то отступила, и вы сильно вспотели. Если мы не встанем и не обсохнем, рискуем получить обморожение.
Расти стряхнула с себя остатки сна и перекатилась на спину. Купер не шутил. Он уже отбросил шкуры, которыми был накрыт их «кокон».
— «Обсохнем» — это как?
— Разденемся и высушимся. — Купер стал расстегивать свою фланелевую рубашку.
— Вы спятили? Мы же замерзнем! — Расти упрямо натянула шкуру на себя.
Купер грубо вырвал у нее «покрывало»:
— Снимайте всю одежду. Немедленно!
Попутчик сбросил рубашку и накинул ее на ближайший куст, потом одним плавным движением сдернул через голову футболку. Волосы Купера забавно взъерошились, но смеяться Расти не хотелось. Казалось, все звуки застряли в ее горле и уже не могли вырваться из какой-то неведомой ловушки. Один случайный взгляд на грудь мужчины — самую красивую из всех, что девушка когда-либо видела, — заставил ее позабыть все слова.
Мускулы Купера были твердыми как скала. Упругая кожа покрывала натренированное, прекрасной лепки тело. Его темные соски зашершавели от холода, кожа вокруг них сморщилась. Широкую грудь дразняще окутывал покров завивающихся волосков, заманчиво сужавшийся книзу.
Мужчина был в такой отличной форме, что Расти могла пересчитать каждое ребро. Его живот был плоским и твердым, как барабан. Девушке не удалось хорошенько разглядеть пупок, соблазнительно прикрытый пучком волос.
— Давайте, Расти, или я раздену вас сам.
Эта угроза вырвала девушку из состояния транса. Она автоматически стянула свитер, под которым оказалась хлопковая футболка, похожая на ту, что носил Купер. Возясь со своей одеждой, Расти исподтишка подглядела, как он встал и стянул с себя джинсы. Представшие взору девушки кальсоны явно были не самой заманчивой вещью на свете.
А Купер Лэндри между тем продолжал невозмутимо раздеваться.
Через мгновение он, полностью обнаженный, уже зябко ежился в слабом отсвете костра. Попутчик был ладно скроен и одарен природой столь щедро, что изумленная Расти не могла отвести глаз от его фигуры. У девушки прямо-таки дух захватило!
Купер развесил снятую одежду на куст, потом взял пару носков и принялся насухо вытирать ими все тело — от головы до пят. Опустившись на колени, компаньон залез в один из рюкзаков, ища там нижнее белье. Наконец, он, страдая больше от холода, чем от излишней скромности, натянул на себя трусы.
Повернувшись к спутнице, Купер заметил, что она все еще не сдвинулась с места.
— Ну, вперед, Расти, — недовольно нахмурился он, — поторопитесь. Вы же замерзнете.
Попутчик протянул руку за свитером — единственным, что девушка вообще удосужилась снять. Она покорно отдала верхнюю одежду, после чего Купер потянулся за новой порцией вещей и, нетерпеливо щелкая пальцами, стал поторапливать:
— Скорее, скорее.
Бросив на мужчину взгляд полный тревоги, Расти стянула футболку и отдала ему. Ледяной воздух сотряс ее тело, дыхание перехватило, она задрожала так сильно, что никак не могла расстегнуть пуговицу на своих изорванных брюках с одной целой штаниной.
— Давайте я расстегну, черт возьми. А то придется торчать на холоде всю ночь. — Купер опустился на колени к бедрам Расти и принялся возиться с застежкой. В нетерпении оттолкнув руки девушки, он быстро расстегнул пуговицу и дернул вниз молнию. Потом с невозмутимым видом сдернул брюки и небрежно бросил их на ближайший куст.
Внезапно Купер остановился, смущенный тем, чего никак не ожидал увидеть, — соблазнительно женственными и весьма откровенными трусиками-бикини. Конечно, во время операции он видел кружево белья, прикрывавшее ногу Расти, но только и всего. Казалось, прошла вечность, прежде чем он кивнул на трусики и резко прохрипел: — Снимите их.
Расти упрямо тряхнула головой:
— Нет.
Лицо Купера приняло свирепое выражение.
— А ну-ка, снимайте!
Расти решительно вскинула голову. Она не успела и слова вымолвить, а Купер уже поднес руку к треугольному клочку шелка и кружев.
— Они влажные. Снимайте быстрее!
Взгляды товарищей по несчастью столкнулись — точно так же, как их характеры. Холод в глазах Купера, а вовсе не ледяной воздух заставил скатиться мокрое белье к ногам Расти.
— Ну а теперь вытритесь как следует. — Он вручил спутнице хлопковый носок, совсем как те, что использовал сам. Она пробежала сухой тканью по нижней части тела и ногам, а затем, смущенно склонив голову, вслепую нащупала белье, протянутое Купером. Он не стал предлагать Расти длинные легинсы, которые наверняка натерли бы ее рану. Девушка надела трусики, похожие на те, что совсем недавно были на ней, — сейчас это влажное белье висело на нижних ветвях кустарника, уныло трепеща на ветру, словно герб студенческого братства наутро после шумного кутежа.
— Теперь сверху.
Бюстгальтер Расти не уступал во фривольности ее пикантным маленьким трусикам. Покидая охотничий домик, девушка оделась вполне подходяще для возвращения к цивилизации. Термобелье, которое Расти вынуждена была носить несколько дней до отъезда, основательно ей надоело.
Наклонившись вперед, она попыталась расстегнуть крючок на спине, но пальцы оцепенели от холода и отказывались повиноваться. Снова забормотав под нос проклятия, Купер подошел к Расти и с силой вырвал застежку из крепления — бюстгальтер упал вперед. Она сняла бретельки с рук, отшвырнула белье прочь и вызывающе посмотрела на спутника.
Ни один мускул не дрогнул на жестком лице Купера, его губы по-прежнему были сжаты в тонкую жесткую линию. Он помедлил лишь мгновение, а потом принялся вытирать хлопковым носком шею, грудь, живот Расти. Купер придвинулся ближе, чтобы вытереть капельки пота с ее спины, — теперь они стояли так близко, что от дыхания Расти шевелились волоски на коже мужчины. Губы ее едва не дотронулись до груди спутника, а тот ощутил прикосновение затвердевших от холода сосков.
Резко отпрянув, Купер со злостью стал натягивать через голову Расти теплый топ. Пока она воевала с рукавами, компаньон снял влажные шкуры, покрывавшие ложе из хвои, и заменил их другими:
— Эти не такие мягкие, зато будет сухо.
— То, что нужно, — хриплым голосом отозвалась Расти.
Наконец они снова завернулись в кокон. Расти уже не сопротивлялась, когда Купер придвинулся ближе. Ее тело била неудержимая дрожь, зубы стучали. Впрочем, скоро товарищи по несчастью стали согреваться.
И Расти, и Купер не могли оправиться от сегодняшней неловкой сцены, подавить свои эротические впечатления. Прошлой ночью, когда девушка лежала в объятиях своего спасителя полностью одетой, было гораздо проще сдерживать эмоции. Сейчас, когда на ней было лишь нижнее белье, чувства так и бушевали в душе. Жар отступил, но тело горело огнем.
Прикосновения обнаженных бедер Купера доставляли Расти несказанное удовольствие, ей нравилось ощущать упругую кожу спутника. Мысль о том, что рука мужчины покоится в районе груди, не защищенной бюстгальтером, и почти касается ее тела, не покидала ее.
Казалось, что вынужденная близость тел теперь больше уязвляла сильную половину этой странной пары. Купер приложил немало усилий, меняя шкуры и быстро натягивая на себя одежду, но его дыхание сбилось не только из-за этого. Неожиданно грудь мужчины раздулась, и он резко отпрянул от спины Расти.
Девушка ощутила и другой, неумолимый признак возбуждения Купера. Пытаясь скрыть неловкость, она зашептала:
— Не думаю, что мне теперь нужно… ммм… опираться на вас, чтобы держать ногу выше.
Глухой стон исторгся из его груди.
— Даже не говорите об этом! И бога ради, не двигайтесь…
Что ж, мужчина оказался в весьма неловком положении. Расти ничего не оставалось, как произнести:
— Извините.
— За что? Вы не можете стать менее красивой, точно так же как я не могу прекратить быть мужчиной. Думаю, стоит простить друг другу некоторые слабости.
Расти с пониманием отнеслась к его просьбе, теперь она старалась не шевелиться и даже зажмурила глаза. И все-таки засыпала девушка с легкой улыбкой на губах. Наверное, это произошло нечаянно, но Купер все же дал понять, что считает ее красивой.
