9

— Джасмин! — раздался басовитый низкий голос. К молодым людям подошел широкоплечий, седовласый великан — Родриго Васкес, крестный отец Эстебана. — Просто, глазам своим не верю: какой приятный сюрприз! — И, наклонившись, расцеловал молодую женщину в обе щеки.

Джасмин зарумянилась от удовольствия: из всех родных и близких Эстебана четыре года назад ей удалось подружиться только с Родриго. Старик всегда держался с ней подчеркнуто вежливо, точно испанский кабальеро былых времен, опекающий знатную даму. А порой, совершенно неожиданно, преображался в заботливого, славного дедушку, с которым Джасмин чувствовала себя легко и непринужденно, не то, что с прочими.

Почти одновременно с Родриго к ним присоединилась и Эльвира, сестра Эстебана. Изысканное белое платье с серебристой отделкой оттеняло ее знойную красоту и при этом смотрелось так по-девичьи трогательно и скромно, что Джасмин в очередной раз с неохотой отметила безупречный вкус золовки, Эльвира покорно поцеловала молодую женщину в щеку. Держалась она при этом так же неловко и натянуто, как ее мать.

Эльвиру, младшую в семье, с рождения обожали и баловали все, начиная от родителей и кончая слугами, а уж старшие братья в девочке просто души не чаяли. В результате Эльвира выросла взбалмошной эгоисткой и воспринимала в штыки всех, кто покушался отнять у нее хотя бы малую толику обожания и заботы братьев. Вот и Джасмин она возненавидела с первой же минуты, увидев в ней вульгарную американку, посягнувшую на ее ненаглядного Эстебана. Интересно, а как Эльвира относится к красавице Хасинте, «присвоившей» Фернандо? — мелькнула у Джасмин мысль. Что до нее, то она твердо вознамерилась держаться приветливо и любезно на случай, если за три года Эльвира пересмотрела свое отношение к невестке.

Эстебан отчасти понимал, в чем суть проблемы. При всей избалованности и взбалмошности Эльвира очень тяжело перенесла смерть отца, которого боготворила с детства. В душе ее возникла зияющая пустота, которую должны были бы заполнить старшие братья. Когда Эстебан женился на Джасмин, девушка восприняла это как новую невосполнимую потерю и, естественно, во всем обвинила невестку.

Но за три года Эльвира, безусловно, изменилась. Повзрослела, поступила в колледж, приобрела какой никакой жизненный опыт. Из балованного котенка превратилась во взрослую девушку, способную взглянуть на мир глазами собеседника и поставить себя на чужое место. Впрочем, Джасмин об этом еще не знала и крепче сжала руку мужа в поисках поддержки. — Добро пожаловать домой, Джасмин, — сдержанно произнесла девушка и, скользнув взглядом по сапфировому колье, покраснела до корней волос.

От внимания Эстебана смущение сестры не укрылось.

— Что за чудесные камни, — пробасил Родриго, всегда щедрый на комплименты. — Это что-то новенькое?

— Конечно, новенькое, — невозмутимо отозвался Эстебан. — Я заказал этот гарнитур специально для Джасмин сразу после свадьбы. Насколько я помню, жена только раз его надевала. Не правда ли, любовь моя?

— Я… да. — Слова Эстебана повергли ее в шок. Равно как и Эльвиру: та уставилась в пол и, похоже, готова была сквозь землю провалиться.

— Мы с женой между собой называем эти камни фамильными драгоценностями, — улыбаясь, докончил Эстебан, не сводя взгляда с сестры и ласково пожимая руку Джасмин. Он предвкушал тот миг, когда останется с сестрой наедине и призовет ее к ответу. А нот сеньорита Ривера предпочла бы оказаться за много миль от Жероны, лишь бы не иметь дела с разгневанным братом.

Но тут, очень вовремя, гостей пригласили к столу «а-ля фуршет». Эльвира, воспользовавшись случаем, растворилась в толпе. Родриго галантно предложил руку матери Джасмин и повел ее к дверям. Обаятельный старик подлаживался к медленному шагу своей спутницы и говорил без умолку, осыпая Кэтрин комплиментами. Супруги Ривера вновь остались наедине.

— По-моему, Родриго положил глаз на твою мать, — весело заметил Эстебан и, разом посерьезнев, добавил:

— А теперь скажи-ка, что за чепуху наговорила тебе Эльвира про эти камешки? Я сразу понял, что тут дело нечисто.

Джасмин покачала головой. Дескать, ни слова ты от меня не услышишь.

— Как, ведьмочка защищает кошечку? — Эстебан саркастически изогнул бровь. — Ты меня удивляешь.

Джасмин и сама себе удивлялась. Однако же она видела, как болезненно восприняла девушка намеки брата, и, уже исчезая в толпе, Эльвира послала ей взгляд, в котором читалась немая мольба… и раскаяние.

— Я проголодалась, — сообщила Джасмин, ставя точку в дискуссии. Нет, она не станет ябедничать мужу на его сестру, во всяком случае, до тех пор, пока не познакомится с Эльвирой поближе. В конце концов, сам Эстебан хочет, чтобы она дала его родственникам и близким еще один шанс…

Прием тем временем шел своим чередом. Отдав должное угощению,

Эстебан под руку с женой обошел зал, подходя то к одной, то к другой группе гостей, вовлекая Джасмин в разговор и всячески подчеркивая нерушимость их брака. Часто он обращался к жене по-испански. И вскоре в зале не осталось человека из числа знавших Джасмин ранее, кто пребывал бы в неведении относительно того, что гостья из Штатов понимает их родной язык.

— Ты вся — нежность и свет, — промолвил Эстебан, улучив минуту и отводя жену в сторону. — Всем улыбаешься, всем отвечаешь вежливо и достойно. Высокая прическа, строгое платье — с каких пор ты научилась уступать условностям? Все видят перед собой новую, утонченную Джасмин, но я-то знаю, что держу под руку златокудрую ведьму!

— Ах вот как! — воскликнула она в шутливом негодовании. — И на что же тебе сдался такой подарочек?

— Сам не знаю, — развел руками Эстебан. — Но только с того самого момента, как ты вошла в зал заседаний и я увидел твои потрясающие стройные ноги, и вне себя от возбуждения, точно одуревший от любви подросток!

— От любви? — с недоуменным видом пожала плечами Джасмин. — Вообще-то ты вызвал меня в Жерону, чтобы развестись со мной.

— Это был лишь предлог. Только полный идиот не понял бы, что я хватаюсь за соломинку! — Эстебан схватил жену за плечи и основательно встряхнул, не сводя жадного взгляда с ее губ.

— По-твоему, я не способна ничего понять? — тут же возмутилась Джасмин и уперлась ладонями ему в грудь. В воздухе вновь затрещали электрические разряды.

Позади них раздалось деликатное покашливание. Джасмин обернулась — и сердце ее тут же ушло в пятки: рядом стояла свекровь. Что она успела услышать? Что увидела? Муж и жена ругаются, как сотни раз в прошлом? Беатрис настороженно переводила взгляд с одного на другую и обратно.

Господи, помоги мне! — взмолилась Джасмин.

— Извините, что вмешиваюсь, — сухо произнесла Беатрис, неодобрительно глядя на раскрасневшееся лицо снохи. — Но меня беспокоит здоровье вашей матери, Джасмин. Родриго повел ее танцевать — на костылях-то! — и я боюсь, что она переутомится, А Родриго, к сожалению, ни за что вовремя не остановится.

Одного взгляда хватило, чтобы понять: беспокойство Беатрис вполне обоснованно. Шестидесятилетний Родриго и впрямь кружил в танце Кэтрин, а та, опираясь на костыль, самозабвенно отплясывала, забыв обо всем на свете. Более того, Родриго откровенно флиртовал со своей партнершей. Кэтрин смеялась, от души наслаждаясь происходящим, но даже со своего места Джасмин видела, напряжение сказывается на матери не лучшим образом.

— Я пойду, и… — Не договорив, Джасмин собралась бежать к Кэтрин, но Эстебан остановил ее.

— Лучше я. — И в ответ на недоуменный взгляд Джасмин пояснил:

— Кэтрин непомерно польстит, если за нее сцепятся двое мужчин! — С этими словами Эстебан улыбнулся жене и ушел. Джасмин внезапно осталась наедине с женщиной, которая терпеть ее не могла. Обе разом почувствовали себя крайне неловко, обе молчали, не зная, что сказать.

— Мой сын очень привязан к вашей матери, — нарушила молчание Беатрис.

— Да. — Увидев, как Эстебан шутливо борется с Родриго за руку Кэтрин, Джасмин почувствовала, что глаза ее увлажнились. — Мама тоже его любит.

Она вовсе не предполагала обидеть собеседницу этим невольным намеком на ее, Беатрис, холодную враждебность к снохе. Но та восприняла слова Джасмин именно так и резко повернулась, намереваясь уйти.

— Нет, останьтесь, пожалуйста! — порывисто взмолилась Джасмин. Они с Эстебаном договорились начать все сначала, и ради него она должна попытаться наладить отношения. Свекровь застыла на месте.

— Вы снова ссорились. — Беатрис обернулась к снохе, во взгляде ее читалось осуждение.

— Вы не поняли, — возразила Джасмин и грустно улыбнулась. — На самом деле мы сгораем от любви. — Она вздохнула. — С нами всегда так. Взаимными нападками мы только сильнее распаляем друг друга. Искры и впрямь сыпятся во все стороны, и порой мне кажется, что мы с Эстебаном того и гляди вселенную подожжем. — Глаза молодой женщины затуманились при воспоминании о прошедшей ночи, а затем вновь сфокусировались на свекрови.

— Хотя я отлично понимаю, что вы воспринимаете происходящее в негативном ключе.

Беатрис потребовалось несколько секунд на то, чтобы осмыслить услышанное. Затем она вздохнула так, словно с ее плеч упало тяжелое бремя.

— Я так понимаю, во время вашего прошлого приезда сюда вы выучили испанский.

— Да, — подтвердила Джасмин.

— Тогда, боюсь, вам довелось услышать много того, чему звучать вообще не следовало.

— Да, — потупившись, повторила молодая женщина.

Вновь наступила пауза. Затем Беатрис тихо произнесла:

— Мой сын любит вас. А я, я забочусь только о его счастье. Но эти ваши ссоры… — она устало взмахнула изящной рукой, — меня так выматывали.

Меня тоже, подумала Джасмин, вспоминая те времена, когда разлетающиеся во все стороны искры символизировали не только пылкую страсть, но и откровенную враждебность. — Когда вы уехали, я вздохнула с облегчением. Но Эстебан воспринял ситуацию иначе. Он был по-настоящему несчастен… Он отправился в Египет строить этот свой курорт и так там и остался. Он тосковал по вам.

— А уж я-то по нему как скучала!

— Да… — Беатрис кивком дала понять, что верит ей, — Эстебан хочет, чтобы мы стали друзьями. Мне бы тоже этого хотелось, Джасмин.

По тону Беатрис было ясно, что для этого ей придется немало над собой поработать. Но могло ли быть иначе? — подумала Джасмин. Мать Эстебана — женщина гордая, и просто трудно переоценить величину ее жертвы. Если уж она сумела поступиться собственными чувствами настолько, что первой протянула руку дружбы, то я смогу ответить ей тем же.

— Четыре года назад я была слишком молода. Ваш стиль жизни вызывал у меня благоговейный страх. Но я по натуре обидчивая упрямица и бунтарка, и мне было трудно заставить себя прислушаться к голосу рассудка. — Джасмин подняла глаза на свекровь и торжественно пообещала:

— На сей раз все будет иначе.

Беатрис молча кивнула. Обе женщины понимали, что пришли к некоему компромиссу. Неожиданно сеньора Ривера промолвила:

— Мне очень жаль, что так вышло с ребенком. Я понимаю, насколько вы были несчастны. Вы нуждались в доброте и заботе, чтобы пережить эту тяжелую потерю, но мы не утешили вас и не поддержали.

Что можно было ответить на эти в высшей степени справедливые слова? Но, похоже, никакого отклика Беатрис и не ждала. Помолчав секунду, она повернулась и удалилась к гостям.

Спустя минуту вернулся Эстебан. Уж не нарочно ли он оставил меня наедине со своей матерью? — невольно подумала Джасмин.

— Все в порядке? — ревниво осведомился Эстебан.

Джасмин кивнула, затем шагнула к мужу и, запустив руку ему под смокинг, прижалась к нему.

— Не отпускай меня, никогда больше не отпускай, — попросила она.

— Ни за что не отпущу, — пообещал он.

Вскоре после этого супруги Ривера покинули прием. По дороге домой они почти не разговаривали. Зато Кэтрин болтала, не умолкая, про Родриго и про его планы на следующий день. Этот донжуан и сердцеед уже пригласил ее на прогулку и в ресторан тоже…

— Это надо же, — говорила Джасмин мужу, готовясь ложиться спать, — моя мать привлекла внимание первого богача Каталонии!

— И первого ловеласа Испании, — много значительно добавил Эстебан. — Мой крестный отец — парень не промах!

— Да ему же за шестьдесят, никак не меньше! Неужели он сам не понимает…

Эстебан лукаво изогнул темную бровь.

— Родриго Васкес — настоящий кабальеро. Испанец всегда останется испанцем и в двадцать лет, и в девяносто. В моих жилах, между прочим, течет та же горячая кровь, — Он окинул жену хищным взглядом, и неудивительно: на Джасмин не было ничего, кроме «фамильных драгоценностей». — Как думаешь, справишься ли ты со мной, когда мне стукнет шестьдесят, а тебе… — Только посмей посчитать, сколько мне стукнет! — шутливо пригрозила Джасмин.

Что до остального, то в ту темную, знойную ночь иных разногласий между ними не возникало. Никакие мрачные тайны теперь не разделяли их, остались лишь любовь, и доверие, и желание любой ценой сохранить то, что они обрели вдвоем.

Утро выдалось солнечное. Завтрак на террасе накрыли на двоих. Сегодня Кэтрин предпочла подкрепиться в своей комнате в преддверии романтического свидания. Когда Эстебану пришла пора отправляться в офис, он покинул жену с такой явной неохотой, что Джасмин даже улыбнулась про себя. В назначенный час явился сеньор Васкес, как говорится, «при полном параде».

Этот седой, внушительного, вида здоровяк держался с Джасмин в высшей степени учтиво, вовсю флиртовал с ее матерью и каким-то непостижимым образом убедил Кэтрин, что сегодня инвалидное кресло ей непременно понадобится. Джасмин вознаградила его признательной улыбкой.

Предоставленная себе самой, Джасмин попросила домоправительницу подать ей еще чаю и поудобнее устроилась в кресле, размышляя, как бы с пользой провести те несколько часов, пока Эстебан отсутствует.

Сегодня она надела зеленые джинсы и зеленую футболку с надписью «Сакраменто» на груди. Гардероб, привезенный ею из Штатов, на этом истощился, так что Джасмин подумывала, а не пройтись ли ей по магазинам. Тут как раз Кармен принесла чай и вместе с ними пухлый конверт, только что доставленный на имя сеньоры Ривера.

Джасмин интуитивно почувствовала, что от посылки добра ждать не следует. Уж слишком хорошо все складывалось. А кому, как не ей, знать, что безоблачное счастье не длится долго. Но она тут же прогнала тревожное предчувствие прочь. На конверте не значилось адреса, только ее имя, и от него веяло ароматом волнующей интриги. Ведь только один человек на земле мог подготовить для нее нежданный сюрприз, и человек этот только что отбыл в офис «Ривера корпорасьон». Улыбаясь, Джасмин вскрыла конверт.

На стол выпали фотографии. Джасмин отдернула от них руку, точно обжегшись. Вскочила на ноги, да так неловко, что опрокинула на пол и чашку, и блюдце. В ужасе закрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Губы у нее дрожали, сердце неистово забилось в груди, кровь застыла в жилах. Глаза, еще недавно сияющие, потемнели от ужаса.

Джасмин отпрянула от стола, споткнулась о кресло, но чудом удержалась на ногах. К горлу подступила тошнота, и молодая женщина опрометью бросилась в ванную…