Глава 9
Вторник, 3 июня 1902 года. 19:00
Брэг был собран и полон решимости. Он знал, что готов к борьбе. О’Доннел не случайно появился в их доме и вовсе не с невинным желанием увидеть девочек. Брэг несколько раз стукнул в дверь квартиры, где жил О’Доннел. Рядом стоял патрульный в униформе. Если возникнут проблемы, Брэг справится с ними и без посторонней помощи, но ему нужен свидетель.
Определить местонахождение Майка было делом простым, стоило только просмотреть материалы дела, но офицер узнал о его новом обиталище от священника.
Брэг нетерпеливо постучал еще раз. На этот раз дверь отворилась. На пороге стояла полная женщина с седыми волосами, убранными в пучок, в фартуке поверх синего платья.
– Миссис О’Брайен?
Женщина удивленно перевела взгляд с Брэга на патрульного и обратно.
– Да, я миссис О’Брайен. Чем могу вам помочь?
– Я ищу вашего племянника, Майка О’Доннела. Я комиссар полиции Брэг.
Женщина распахнула дверь.
– Майк? К тебе пришли из полиции, – сказала она, чуть обернувшись назад.
Брэг вежливо поблагодарил хозяйку и прошел в комнату. Из-за стола поднимался высокий светловолосый мужчина. Перед ним лежала раскрытая книга.
– Сэр.
У Брэга едва глаза не вылезли из орбит от того, как опрятно выглядел Майк, как был вежлив. Он очень хорошо помнил этого парня: подонок, бросивший на произвол судьбы жену и детей, которого нимало не тронуло убийство жены и сестры.
– Прошу вас, отбросим формальности. Мы ведь старые приятели, не так ли?
Брэг с трудом сдержался, чтобы ему не врезать. Он не позволит О’Доннелу испортить им жизнь, она и так слишком трудна. После трагедии Ли Анна стала очень чувствительной и ранимой, сейчас она так несчастна. Девочки стали для нее единственным источником радости.
О’Доннел продолжал восхищенно смотреть на Брэга.
– Бет! Приготовь нам чай. Предложил бы вам виски, но с марта я не пью спиртного.
– Похвально, – процедил Брэг.
Он уже успел оглядеть небольшую квартирку: гостиную, похожую на вагон, поскольку она была длинная и узкая, с единственным окном в торце, и спальню, в которой на колышках в стене висели дамские платья и пальто, из чего он сделал вывод, что ее занимает Бет. На диване в гостиной лежало одеяло и подушка, становилось очевидным, что Майк спал здесь. Поскольку гостиная была совмещена с кухней, диван стоял всего в нескольких футах от стола. Для жителей подобного рода домов О’Доннел и О’Брайен жили просто в королевских условиях; обычно в таких квартирах проживало несколько семей. Несмотря на тесноту и то, что мебель остро нуждалась в реставрации, в квартире было чисто убрано и даже уютно.
Брэг жестом пригласил О’Доннела сесть.
– Смотрю, читаешь Библию.
– Да. – Майк опустился на стул. – Нахожу успокоение в словах Всевышнего.
Брэг тихо фыркнул:
– Несколько месяцев назад не наблюдал за тобой такого благочестия, когда мисс Кэхил пыталась найти человека, убившего твою сестру и жену. Помню, тогда ты не раз оскорблял ее. И еще я помню, что ваш священник говорил, будто у тебя странная патологическая привязанность к сестре.
– Я так сожалею обо всем этом! Но я уже покаялся в грехах – и не раз, сэр. Я был груб с мисс Кэхил, обижал жену, упокой, Господи, ее душу. И признаю, у меня были недопустимые чувства к моей бедной, любимой сестре. Я покаялся, сэр, и получил отпущение грехов. Я стал совсем другим человеком. Убийство Кэтлин и Мэри очень на меня подействовало, ведь я потерял самых дорогих людей после моей драгоценной дочери. Казалось, я не смогу жить дальше, я едва не покончил с собой.
– Раньше ты ничего не хотел знать ни о жене, ни о дочери.
– Сэр, он говорит правду, – вмешалась Бет. Лицо ее было взволнованным. – Тогда Майк отправил мне письмо, и я сразу поняла, что он решил свести счеты с жизнью. Моя хозяйка, у которой я много лет работала в Хартфорде, недавно умерла, я завершила все дела и приехала в город в надежде спасти Майка. Сэр, я нашла племянника стоящим на коленях в молитве, увидела совсем другого человека.
Майк кивнул.
– Бог нашел меня, – произнес он с благоговением. – Бог спас меня, и теперь я понимаю, почему Он забрал у меня жену и сестру.
– Правда? Потрудись объяснить и мне.
– Нам неведомо, что уготовил нам Бог. Он всегда знает, что делать.
– Сэр, если у вас есть сомнения по поводу Майка, поговорите с отцом О’Коннором. Майк бросил пить и играть, он дважды в день ходит к мессе, стал добропорядочным человеком.
– Что ж, приятно слышать, – сказал Брэг. – И где же твоя дочь, где этот несчастный ребенок, которого ты бросил, как бросил жену? Раз уж ты такой образцовый христианин, почему твоя дочь не с тобой и своей тетей?
О’Доннел побледнел:
– Я хотел забрать ее, но было поздно! Ее удочерила пара из Бруклина – они украли мою девочку! – Он закрыл лицо руками и заплакал.
Бет бросилась к племяннику.
– Это неправильно, – заговорила она. – Украсть единственного ребенка!
В ее словах определенно был намек на то, что они с Ли Анной украли девочек, и Брэг не мог этого не заметить.
– Жаль, что ты так поздно обрел Бога. – Брэг повернулся к Бет: – Когда вы приехали в город?
– Месяц назад. В начале мая.
Он повернулся к О’Доннелу:
– А почему ты только сегодня решил прийти к моей жене и девочкам?
Мужчина опустил руки.
– Сэр, они моя плоть и кровь. Я так скучаю по ним.
Хочу знать, что о них хорошо заботятся и они счастливы.
Брэг рассмеялся:
– Твоя тетушка, может, и поверит твоим фокусам, но не я. Что тебе надо на самом деле?
– Я изменился, – твердил О’Доннел. – Бог дал мне шанс на этот раз все сделать правильно.
Брэг ощутил неприятный холодок в затылке.
– Буду тебе благодарен, если станешь изъясняться яснее.
– У меня забрали родного ребенка. На то воля Господа, он наказывает меня за грехи.
Брэг ждал.
– Но он дал мне еще один шанс. Я видел, что девочки счастливы, но они должны быть со мной.
Брэг не сразу смог ему ответить.
– Только прежде ты отправишься в ад, – наконец произнес он.
О’Доннел заморгал, но промолчал.
Как же велико было искушение арестовать этого типа. Повод всегда можно найти, забрать его в участок и бросить за решетку. Никто не будет потом разбираться, сфабрикованные ли это обвинения или нет.
Но Брэг всю жизнь руководствовался принципами законности и оставался сторонником реформы, поэтому он просто развернулся и вышел из квартиры.
Сестра Франчески Конни жила на Мэдисон-авеню, всего в квартале от дома Кэхилов, с мужем, английским лордом Нейлом Монтроузом. Едва войдя в холл, Франческа поняла, что в доме принимают гостей – из столовой слышались оживленная речь и перезвон хрустальных бокалов. Она успела только снять накидку и перчатки, как прибыл еще один приглашенный. Каково же было ее удивление, когда в вошедшем мужчине она узнала своего лихого красавца брата.
– Эван? Вот так сюрприз.
Молодой человек был высокого роста, темноволосый, как и их отец, очень импозантный в прекрасно сидящем белом смокинге. Эван обнял сестру и улыбнулся, отчего на щеках появились милые ямочки.
– Конни взяла за правило приглашать меня раз в неделю на светские мероприятия. Страшно боится, что я забуду о своих корнях.
Франческа весело рассмеялась и почувствовала себя легко и свободно. Уже прошло достаточно времени после его размолвки с отцом, и все могли шутить на эту тему.
– Ты с Бартоллой?
Уголки губ Эвана дрогнули.
– Разумеется, она тоже была приглашена, но сего дня вечером решила отдохнуть.
Странно, поскольку Бартолла Бенвенте обожала светские рауты.
– Как дела у красавицы графини? – Франческа намеренно не отступила от темы. У нее появился шанс выяснить, почему последние месяцы Эван не встречался с Мэгги Кеннеди.
Он отвел взгляд.
– Такая же красивая и очаровательная, как раньше, – последовал сдержанный ответ.
Франческа знала, что это дурной знак. Она взяла брата за руку и потащила в сторону от дверей, от которых неприятно дуло.
– У тебя все в порядке?
– Все отлично, – ответил Эван настолько сухо, что она сразу поняла, что это неправда.
Как приятно отвлечься от своих забот и заняться проблемами других!
– Ты не хочешь поговорить об этом? Или о ней?
Эван посмотрел на сестру с легким раздражением:
– Тут не о чем говорить! Должно быть, у тебя нет нового расследования, Фрэн, раз ты допрашиваешь меня.
– Не волнуйся, у меня есть новое дело, ты скоро об этом услышишь. Но я хочу выяснить, что тебя печалит.
– Ничего, я очень счастлив. – Синие глаза сверкнули, как у загнанного в ловушку зверя.
– Если ты больше ее не любишь, почему бы вам не расстаться? – задала очередной вопрос Франческа.
Он посмотрел на нее тяжелым взглядом:
– Ненавижу, когда ты всюду суешь свой нос. Кроме того, я связан обязательствами.
– Обязательствами? – Франческа была шокирована. Она вспомнила, как Эван держал в своих объятиях Мэгги на лужайке у дома Харта, когда спас ее от смерти. – А как же Мэгги?
– Понятия не имею, о чем ты? Кстати, как у нее дела?
– Она в меланхолии. Думаю, случай с нападением Резальщика не прошел для нее бесследно. – Франческа понимала, что уводит брата в сторону от истинной проблемы Мэгги. Если она все понимает правильно, то причина меланхолии подруги – чувства к ее брату.
– Ты уверена, что она не больна? – Эван так разволновался, что выдал себя с головой.
– Не знаю, Эван. Может, тебе лучше зайти и справиться о здоровье Мэгги самому?
Эван отвернулся.
– Не думаю, что стоит это делать. Франческа подалась вперед.
– Почему?
Эван не ответил, чем еще больше озадачил ее.
– Если у тебя не было к ней серьезных чувств, ты был обязан вести себя с ней совсем не так, как ты себе позволял. Это не графиня, с которой можно пофлиртовать, а потом бросить!
– Я отлично знаю, что Мэгги не такая, как Бартолла, – тихо произнес Эван. – Если я позволил себе пофлиртовать с ней, мне очень стыдно. У меня не было намерения ее обидеть.
– А какие у тебя были намерения? Честно говоря, я полагала, что ты испытываешь к ней настоящее чувство.
Эван опешил.
– Не дави на меня! – воскликнул он. – Я когда-нибудь говорил тебе, что, несмотря на тот образ, которого я придерживаюсь, моя жизнь далеко не так легка и весела, как кажется? Я оказался в плену собственных поступков!
Франческа сжала его руку.
– Что ты имеешь в виду?
Эван вырвал руку.
– Все. Как полагаешь, мне нравится считать гроши? Нравится поддерживать отношения с женщиной, которая меня мало интересует? Знаешь, что каждый день я думаю о том, чтобы вернуться к столу хоть на одну игру? На одну! Это снится мне каждую ночь! Я до сих пор должен пятьдесят тысяч кредиторам, не говоря уже о второй части долга в пятьдесят тысяч Харту, который милостиво заплатил за меня и спас мне жизнь.
– Харт не беспокоится о том, как скоро ты вернешь ему долг, а когда мы поженимся, думаю, и вовсе о нем забудет. – Франческа была зла на брата. – Я была уверена, что ты преодолел страсть к игре.
– Я никогда с этим не справлюсь, – резко бросил Эван. – А теперь прошу меня извинить. Надо поздороваться с Конни и Нейлом.
Но Франческу уже было не остановить.
– Скажи мне только одно, Эван. Если тебе безразлична Бартолла, почему ты связан с ней обязательством?
– Я понимаю, это будет трудно, но тебе лучше выбросить из головы мысли о романтических отношениях между мной и Мэгги! Этому не бывать!
– Я никогда не говорила об этом, но признайся, ты ведь испытываешь к ней настоящее чувство.
Эван наклонился к самому ее лицу.
– Рано или поздно ты все равно узнаешь. Тогда перестанешь постоянно напоминать мне о Мэгги!
Франческа отпрянула. Брат никогда не позволял себе разговаривать с ней в таком тоне, так грубо и пугающе-серьезно. В голове мелькнула мысль о том, как изменился Эван, а он всегда был таким солнечным человеком.
– Что я должна узнать?
– Мы с графиней поженимся. – Глаза Эвана сверкнули от гнева. – Дело в том, что мне случайно посчастливилось стать отцом ее ребенка.
Появившись в холле собственного дома на час позже обещанного, Рик Брэг не представлял, на какой прием он может надеяться. Следом за Петером появилась и Ли Анна. Помощник выкатил ее кресло из гостиной, где, вероятно, она дожидалась его прихода. В зеленых глазах мелькнула тревога.
– Сэр? – Петер привычно протянул руку. На Рике не было плаща, лишь коричневая фетровая шляпа.
– Я поужинаю позже в кабинете, – сообщил он и посмотрел на жену.
Петер удалился.
Ли Анна подъехала ближе.
– Я еще не ужинала, – сказала она.
Это было удивительно. Они много недель не ужинали вместе, даже по воскресеньям Брэг, сославшись на дела, старался избежать совместных трапез.
На лице жены появилась легкая улыбка.
– Может, сначала выпьем шерри?
Брэг согласно кивнул.
– Я принесу, – сказал он Маккензи, стоявшему рядом. Помощник удалился вслед за Петером, а Рик покатил кресло жены обратно в гостиную. Мысли постоянно возвращались к разговору с О’Доннелом, и он был вынужден себя одергивать. Не стоит волновать Ли Анну. Она и без того слишком взволнована.
У жены не было привычки просить разрешения, но когда Рик закрыл дверь гостиной, она повернулась к нему.
– Я бы выпила немного шерри, Рик, если ты не возражаешь.
– Вовсе нет, – ответил тот, наливая вино в бокал. Передавая ей бокал, он случайно коснулся ее пальцев, и острая боль напомнила ему, сколь многого он лишен в браке. Стараясь не думать о внезапно проснувшемся желании, Брэг отошел в сторону.
– Ты не хочешь выпить? – спросила Ли Анна. – Что-то случилось?
– Все хорошо, – поспешно ответил он.
Она не сводила с него глаз.
– Ты встречался с О’Доннелом?
– Да. – Рик не любил ей врать, он хотел избавить ее от страхов и так поразившей его тревоги. – Кажется, он действительно изменился. Бросил пить и стал глубоко верующим человеком. Хочет исправить ошибки, и встречи с девочками – часть его плана.
Выражение лица стало напряженным.
– Это все? Рик колебался.
– Кажется, все.
Ли Анна положила руки на большие колеса и двинулась вперед. Брэг в ужасе отшатнулся, он никогда не видел, чтобы она сама пыталась передвигаться. Теперь ее лицо было сосредоточенным.
– Внутренний голос подсказывает мне, что этот человек представляет угрозу для нас, для девочек! Рик, прошу тебя, не пытайся подсластить пилюлю.
В глазах ее стояли слезы. Брэг присел и провел рукой по ее щеке. Кожа была мягкая и гладкая, словно шелк. Ли Анна не старалась увернуться от его прикосновений, она лишь молча смотрела на него с мольбой в глазах, из которых капали слезы.
Рик подался вперед и лишь в последнюю секунду остановился, едва сдержавшись, чтобы не поцеловать жену. Вместо этого он произнес:
– Я не верю в то, что он обратился к Богу или Бог обратился к нему, как он говорит. Он так и остался низким типом, Ли Анна. Он не сможет причинить вред ни нам, ни девочкам.
Она выдохнула.
– Что ему надо? Ты говорил с нашим адвокатом? Это может помешать удочерению?
Он промокнул слезинку на ее щеке.
– Думаю, он лишь хочет получить от нас определенную сумму.
– Я так и знала! – Ли Анна сжала руки. – Дай ему все, что потребует. Эти двое должны исчезнуть из нашей жизни.
Рик мечтал прижать ее к груди и успокоить, но боялся, что его порыв вызовет осуждение.
– Мы решили удочерить девочек, и это обязательно произойдет. Мы нужны им – они нужны нам.
– Я так их люблю, – прошептала Ли Анна, и слезы полились с новой силой. – О, Рик, мне так страшно. Кейти испугалась этого человека – я видела собственными глазами.
– Он причинил много вреда ее матери. Не беспокойся, я со всем справлюсь. Да, я отправил письмо Фингольду, надеюсь, завтра получу ответ.
Ли Анна кивнула и подняла на него растерянный взгляд.
– Ли Анна, – произнес Рик, – я комиссар полиции. О’Доннел негодяй, но он не идиот и прекрасно понимает, чем ему грозит это противостояние.
– Ты точно рассказал мне все? – прошептала Ли Анна.
– Да, – солгал Рик.
Она отвела взгляд, но потом опять повернулась к нему.
– Рик? А что, если он не обманывает нас? Может быть, он действительно обрел Бога? Что будет, если?.. – Она замолчала, не в силах продолжить мысль.
– О чем ты хотела спросить? – Рик напряженно ждал. Его жена умная женщина и вполне способна догадаться, что он от нее скрыл.
– Что будет, если он захочет забрать девочек? Он ведь их дядя. Судья может решить, что кровь не вода!
Он обязан разогнать ее страхи. Рик обнял ладонями ее лицо.
– Он не обрел веру в Бога, и ему не нужны девочки. Поверь мне.
Ли Анна закрыла глаза и глубоко вздохнула. А когда их открыла, уверенно произнесла:
– Да, верю.
– Франческа! – воскликнула Конни. Она вышла в холл и взволнованно оглядела новых гостей.
Франческа не шелохнулась, в то время как Эван поспешно пересек холл и скрылся за дверями салона. Она не могла пошевелиться после той простой и короткой фразы, произнесенной братом. Разумеется, она все поняла, однако, неплохо зная Бартоллу Бенвенте, была уверена, что все произошедшее далеко не случайно.
Франческа постаралась улыбнуться приближающейся сестре. Конни выглядела божественно в платье цвета лунного света, ожерелье из трех нитей жемчуга на шее и очень оригинальных длинных серьгах.
Конни была одной из самых элегантных женщин, из всех, кого знала Франческа. Окружающие нередко отмечали, что сестры были похожи, как близнецы, Конни отличала лишь более хрупкая фигура и более светлый цвет волос. Если у Конни они были платиновыми, то у Франчески золотистыми.
– Я не вовремя? – спросила Франческа.
Конни взяла сестру за руку.
– У нас гости, но это не имеет значения. – В голубых глазах ее читалась тревога. – Мама рассказала мне о Дейзи. С тобой все в порядке?
Несмотря на то что у сестер было мало общего в характерах, Конни была лучшей подругой Франчески. Когда Конни блистала на своем первом балу, Франческа уже была студенткой колледжа Барнарда. Конни быстро стала яркой светской дамой, блестящей хозяйкой приемов, матерью и супругой. Франческу в обществе считали особой оригинальной, ставшей впоследствии еще и сыщиком, что добавило ее образу чудаковатости. Однако сестры всегда были в близких отношениях. Франческа в любую минуту могла обратиться к Конни за помощью и всегда была рада в свою очередь дать хороший совет.
– Кажется, начинаю приходить в себя после этого сумасшедшего дня.
Конни взяла ее за руку, и они быстро прошли по коридору мимо гостиной, где Франческа заметила одного из лидеров Прогрессивного движения, и остановились в библиотеке.
Конни закрыла двери, а Франческа спешно собиралась с мыслями, готовясь к разговору.
– Ты стараешься казаться сильной, Фрэн, но я чувствую, как ты взволнована.
Франческа расправила плечи.
– Да, я взволнована, но мне гораздо лучше, чем час или два назад.
Она вспомнила о том часе, что провела в объятиях Харта, вспомнила, как сильно она влюблена и как уверена в своем желании быть рядом с ним, как в единственно верном. Наедине с Колдером она почти физически ощущала, что они навеки связаны магическими нитями. В такие моменты Франческа была уверена, что Харт очень ее любит.
Сейчас она особенно ему нужна. Он сбросил, наконец, свою маску, и она увидела, как он страдает из-за смерти своего нерожденного ребенка. После их близости он вновь вернулся к холодному и несколько официальному тону в общении. Причиной такого поведения стала, несомненно, охватившая его тоска, но Франческа понимала, что Харт вступил в войну с самим собой. Чувство вины за скандал с Дейзи – когда она сообщила ему о беременности – и невероятное горе от потери – все это было отражено в его глазах, и это трудно было не заметить. Кроме того, она полагала, что Харта угнетала мысль, что лучшим для нее будет разорвать с ним отношения.
Конни предложила сестре присесть на диван, обитый золотистым бархатом, и опустилась рядом. В камине с изящной отделкой резным деревом плясал робкий огонь, подсвечивая великолепный зал австрийского особняка шестнадцатого века.
Конни взяла сестру за руку.
– Я так тебе сочувствую, Франческа. Как это ужасно! Но расскажи, что же произошло? Ты знаешь, кто убил Дейзи? Только не говори, что подозревают вас с Хартом!
– Значит, мама уже сообщила, что мы с Колдером подозреваемые?
– Да, и уже пошли слухи. Я слышала в «Лорд и Тейлор», как две дамы сплетничали об убийстве и интересовались, мог ли Харт его совершить.
– Он невиновен, – уверенно сказала Франческа, – но, к сожалению, его подозревают. У меня, как известно, есть алиби.
– Слава богу! Франческа, но ведь Харт не способен никого убить. – Конни произнесла фразу таким тоном, что Франческа занервничала.
– Конни, он невиновен, и я докажу это. Надеюсь, смогу найти убийцу, прежде чем разразится скандал.
Конни с подозрением посмотрела на сестру:
– Что ты от меня скрываешь?
Франческа и приехала сюда, потому что могла быть откровенной с Конни.
– Не сомневаюсь, что когда-то об этом будет известно всем и каждому, но сейчас ты должна дать мне слово, что не поделишься ни с кем, даже с Нейлом, а уже тем более с мамой.
– Разумеется, но ты заставляешь меня нервничать. Какая еще бомба может взорваться?
– Дейзи была беременна от Харта, когда ее убили.
Конни прикрыла рот рукой и побледнела:
– Франческа!
Она опустила глаза, отмечая, что эта новость все еще доставляет ей боль.
– Бог мой! И полиция считает, что Харт убил любовницу и нерожденного ребенка?
Франческа посмотрела на нее очень серьезно:
– Колдер не убивал Дейзи. Кроме того, есть еще один подозреваемый – женщина, Роуз Купер.
Конни долго не могла вымолвить ни слова.
– Что ты намерена делать? – наконец, произнесла она.
Франческа прекрасно поняла, что сестра имеет в виду.
– Прежде всего найти настоящего убийцу. Я уже ухватилась за одну ниточку и завтра еду в Олбани.
Конни сцепила руки.
– Я говорю совсем не об этом, и ты меня прекрасно поняла.
– Сначала я была просто убита этой новостью. Чувствовала себя преданной, было очень больно. Но, дорогая, Дейзи забеременела в феврале, до того, как мы с Хартом стали парой – до нашей помолвки!
– Франческа, мне нет никакого дела до временных исчислений. Любой женщине будет больно узнать, что у любимого мужчины есть ребенок от другой женщины.
– Но в данном случае время имеет значение. Конни, Харт никогда не скрывал от меня своего прошлого. Мы стали с ним друзьями, я знала о нем все! Он никогда не пытался представить себя безупречным джентльменом. Он даже предупреждал меня, что он еще хуже, чем я думаю. – Она грустно рассмеялась. – Разумеется, такого я не ожидала.
– Сомнительное успокоение. – Конни многозначительно взглянула на сестру. – И ничего смешного в этом нет.
– О Дейзи я тоже знала, когда принимала его предложение. Для меня самое важное то, что Харт никогда не лгал мне. Я согласилась стать его женой, зная обо всех его романах. Беременность Дейзи – случайность. И, Конни, я так нужна сейчас Харту. Он страдает из-за смерти ребенка, несмотря на то что не хотел его. Я нужна ему, чтобы доказать непричастность к убийству.
– Фрэн, ты никогда не думала расстаться с ним?
– Я люблю его, – напряженно ответила Франческа.
– Дорогая, он причастен к убийству любовницы и ребенка! Это очень серьезно. Даже если его признают невиновным, общество никогда не примет его вновь.
Франческа посмотрела на нее с сомнением:
– Ни меня, ни Харта никогда не интересовало мнение света. Конни, я нужна ему, а мне нужна ты больше, чем когда-либо!
Конни обняла сестру.
– Я знаю. – Из глаз ее полились слезы. – Но это недопустимо, Фрэн. Общество могло делать вид, что не обращает внимания на его разврат, но сейчас о нем будет сплетничать весь город. Представь, люди будут обсуждать, убил он свою беременную любовницу или нет!
Франческа понимала, что сестра права.
– Харту нет до этого никакого дела.
– Правда? А тебе? Тебе безразлично, о чем будут шептаться у тебя за спиной?
Франческа внутренне съежилась.
– Безразлично. – На этот раз уверенности в голосе не было. Она мечтала быть сильной и не придавать значения тому, что о ней говорят, но правда заключалась в том, что ей действительно было не все равно.
Конни встала.
– Я тебе не верю. Я помню, как всего несколько месяцев назад ты стояла на балу или на благотворительном вечере в стороне, в полном одиночестве, потому что остальные молодые леди считали тебя странной и неинтересной. Эти слухи огорчают тебя, Фрэн, и ты сама это знаешь.
Она была вынуждена признать правоту сестры:
– Да, огорчали, но я справилась с болью.
– Значит, ты собираешься отстаивать честь Харта и выйти за него замуж?
– Но он этого не делал, – прошептала Франческа, глядя сестре в глаза. – Я не смогу бросить его в беде. Я найду настоящего преступника, и скандал уляжется.
– Уляжется? Ты думаешь, такое забудется? Харт никогда не старался стать джентльменом! Ты знаешь не хуже меня, что он всегда щеголял своим недопустимым поведением, ему нравилось шокировать свет! У тебя появился отличный шанс бросить его. Он будет наслаждаться этим скандалом в одиночестве, – выкрикнула Конни. – Я уже чувствую, как вокруг все точат ножи, чтобы они стали такими же острыми, как языки!
Все было правдой. Даже если бы Колдер и хотел, общество не было бы к нему благосклонно из-за его невероятного везения. Всю свою сознательную жизнь он высмеивал свет и его устои. Несомненно, он гордился своими многочисленными романами. А теперь его любовница убита, а он стал первым подозреваемым. Франческа задрожала. Никто не откроет перед Хартом дверь своего дома. Он может настаивать, что ему это безразлично, но она знала, что ребенок, который до сих пор живет в нем, будет ранен до глубины души, что его в очередной раз отвергли.
– Ты была на стороне этого союза. Теперь твое мнение изменилось?
– О, Франческа! Я всегда буду помогать тебе, но общество обратит все происходящее в свою пользу. Харт уничтожен. Если ты выйдешь за него, это отношение перенесут и на тебя. Я знаю, вся твоя жизнь в работе, но ты не сможешь жить только этим. А что будет с мамой и папой?
Франческа попыталась представить себя в роли жены Харта, в огромном особняке, который скоро станет островком их одиночества в большом городе. Она подумала об отце, несомненно, он будет раздосадован и огорчен. Мысли об отце сменились мыслями о Джулии, больше остальных ратовавшей за Харта. Даже ее стойкая мать будет шокирована скандалом.
Но зачем им свет, если ни один из них не любит балы и приемы. Харт будет заниматься своим делом, она продолжит расследования, они могут путешествовать. Настанет день, когда у них будет большая семья. Франческа улыбнулась своим мыслям, но потом представила, как сплетни доходят до их детей, и улыбка сползла с лица.
– Мама и папа объединятся против твоего брака, – продолжала Конни. – И что тогда, ты сбежишь? Я знаю, вы с Хартом уже это обсуждали.
– Побег останется на крайний случай. Поэтому мне нужна ты – мой верный и преданный союзник. Ты должна помочь мне уговорить маму и папу.
Конни смотрела на нее с укором.
– Я хотела бы спросить еще вот о чем. А если бы Дейзи и ребенок остались живы? Ты смогла бы выйти за Харта, зная, что у него есть семья?
– Какое это имеет значение? – Франческа сразу представила эту ситуацию – вот она Дейзи, жива и невредима.
– Имеет. Как ты поступишь, если однажды появится еще одна женщина с бастардом?
Франческа похолодела. Что она будет делать? Разве в такой ситуации есть выбор?
– Я не знаю. Может, мы бы с Хартом растили ребенка, если бы Дейзи позволила.
Конни смотрела на нее во все глаза.
– Только тебе в голову могло прийти такое решение.
– Все это не имеет значения. Дейзи мертва. Ребенок мертв. Ужасная трагедия, но мне надо сконцентрироваться на расследовании. – Франческа встала.
– Ты очень храбрая. – И, помолчав, добавила: – А Харт знает, что ты этим занимаешься?
Франческа колебалась.
– Почему ты молчишь?
У нее возникло желание немедленно выложить Конни всю правду, ведь у нее в жизни нет более близкого друга. Она внимательно посмотрела на сестру, словно обдумывая верность решения.
– Сначала он настаивал, чтобы я не вмешивалась. Хотел уберечь меня от неприятных моментов. Сегодня вечером он едва не настоял на разрыве нашей помолвки, Кон. – Она задрожала.
Конни заговорила не сразу.
– Я буду очень рада, если Харт сможет заставить тебя отказаться от расследования, – медленно произнесла она, подбирая каждое слово. – И хоть на время прекратить ваши свидания.
– Я должна идти, – заторопилась Франческа. – Завтра у меня очень тяжелый день.
– Фрэн, прошу тебя, хорошо подумай о том, как ты поступаешь. Ты влюблена в Харта, я понимаю тебя. Но ты станешь жертвой невероятного скандала. Тебе действительно нужны эти страдания? – Она сделала паузу. – Мне сложно говорить об этом, но я люблю тебя, поэтому и решилась. Подумай о своем будущем без Колдера Харта.
