Глава 13
Когда закончилась смена, Майк пошел в больницу. Все могло быть гораздо хуже, но он не удивился, когда Элис, жена Джима, бросилась к нему со слезами на глазах. Узнать, что твоего мужа завалило в пожаре, было ужасно. Узнать, что он жив, было большим облегчением, но ненадолго. Потом хотелось знать, насколько он пострадал.
— У него только сломана пара костей, — успокоил Майк. — Как он?
— Великолепно, — ответила Элис, шмыгнув носом. — Но я думала, у меня случится нервный срыв. Слава богу, с ним все в порядке.
Газеты иногда писали о пострадавших пожарных. В основном они описывали сам пожар и немного рассказывали о пожарном, которого госпитализировали. Но обычно о многом умалчивали. То, о чем они предпочитали не умалчивать, было ужасным. Например, о тяжелых переломах, из-за которых пожарные рано выходили на пенсию. Или о параличах в результате падения. Об отравлении дымом. А также об ужасных травмах, которые заставляли сомневаться, хорошо ли, что бедняга остался жив. Несколько лет назад, например, пожарный стал инвалидом, надышавшись угарным газом, его респиратор был неисправен. Жуткие истории.
Также случались сердечные приступы, и не только от отравления дымом, а от напряжения, постоянных приливов адреналина, от осознания того, что нужно постоянно бороться. Даже молодые мужчины иногда страдали от этого.
— Ты в порядке? — спросил Майк Джима.
— Нет, не в порядке, — ответил тот, пытаясь улыбнуться. Вместо этого у него получилась кривая гримаса из-за повязок, покрывавших его правый глаз и подбородок. Его рука в гипсе была приподнята, а нога — на вытяжке. — Это случилось как раз перед моим отпуском. Повезло так повезло!
— Но ты ведь не останешься здесь на Рождество?
— Разумеется, нет. Я отказываюсь. С остальными все в порядке?
— Они все еще там. Но теперь просто разбирают все. У тебя были самые тяжелые травмы за ночь.
— Чего только не сделаешь ради внимания окружающих.
— В первый раз тебя не стошнило.
— Не было времени. Не видел даже, как прилетел тот ящик. Так, значит, гараж взорвался?
— Плохой пожар. Двоих арестовали еще до рассвета. Никто не уйдет от ответственности.
— Да. Конечно.
Ответ прозвучал цинично. Они оба знали, что хоть и арестовали тех мальчишек, но большие парни, которые финансировали и продавали все эго, никогда не будут найдены. Уличные наркотики. Химикаты. Эфиры и так далее. Кто бы мог подумать, что они приедут на что-то более непредсказуемое, чем обычный пожар в гараже с краской? Домашняя лаборатория по изготовлению наркотиков.
— Я обязан тебе, дружище, — произнес Джим.
— Ты ничем мне не обязан.
— Я обязан тебе жизнью. Тебе нужно дать медаль.
— Не смей, ненавижу такие вещи! Медали для полицейских. Они их просто обожают. Ты не оставишь нас на минуту, Элис? — попросил Майк.
Она кивнула и вышла из комнаты. Майк помедлил. Он думал.
— Не надо, — предупредил Джим.
Майк взглянул на него. Им удавалось справляться с опасностью, выживать, рискуя всем. Но у них плохо получалось быть ранимыми, потому что они не привыкли к этому. Ты не можешь признать слабость, но не можешь и держать все под контролем. Нельзя это смешивать. Вот почему у Майка были проблемы с Крис, внезапно он понял это. Сказать ей о слабости и боли десятилетней давности — это одно. Посмотреть ей в глаза и признать страх и стыд — это совершенно другое.
Майк посмотрел на друга, лежавшего в гипсе. Он собирался испытать свои эмоции на Джиме. Страшно. Что, если бы ты признал свою уязвимость, когда больше всего был бы уязвим? Ты бы вбежал в горящее здание? Вот почему они никогда не говорили об этом. Они боялись одного и того же, и если они будут задумываться об этом, то сломаются, как дешевые часы.
— Не начинай, — подал голос Джим.
— Ты мой лучший друг, — произнес Майк, почти задохнувшись от нахлынувшего на него чувства. Он хотел рассказать Джиму о страхе, который у него был, страхе, что хуже, чем боязнь потерять Джима, — страхе снова остаться одному. И об облегчении, что он не один.
— Тебе нужно иметь больше друзей, — сказал Джим.
— Они не вытерпят меня. А ты можешь.
— Просто прими благодарность и не будь сентиментальным. Мне больно. Не хочу играть с тобой сейчас.
— Хорошо. Но ты вернешься.
— Конечно вернусь. В любом случае молния не ударяет дважды в одно место.
— Да, — засмеялся Майк, вспоминая старую шутку. — Потому что этого места больше нет.
— А я здесь, — торжественно возразил Джим.
Майк прикоснулся к его пальцам, торчащим из-под гипса. Он хотел сделать больше, может, обнять, но благоразумно воздержался. «Ты здесь, старина. Слава богу».
— Увидимся, — сказал он.
— Не беспокой меня на Рождество. Я буду занят.
Майк знал, что Джим имеет в виду. Тот не хотел, чтобы он считал себя обязанным, Майк должен чувствовать себя свободно и наслаждаться праздниками, а не пытаться навестить своего лучшего друга.
Он выпил кофе с Большим Майком, прежде чем вернуться домой. Он чувствовал себя неряшливым, хотя помылся и переоделся. И усталым, но был слишком взвинчен, чтобы заснуть. И злым — из-за пожара, из-за того, что чуть не случилась катастрофа, из-за трудностей в жизни. И из-за того, что завтра — за два дня до Рождества — приезжает тетя Фло… Все это копилось в нем. Он даже подумал, не отвлекло ли его беспокойство от того, чтобы первым броситься в горящий дом. В противном случае в больнице оказался бы он, и Джим навещал бы его. Обычно он первый спешил на помощь людям.
Когда Майк вернулся домой, было почти одиннадцать утра. Крис нервно ходила по дому. Она подбежала к нему, обняла за шею.
— Эй, — сказал он, смеясь. — Эй.
Когда она отпустила его, в ее глазах была ярость.
— Почему ты даже не позвонил мне?
— Зачем?
— Я ужасно волновалась. Говорю же, что не могу спать из-за сирен! Ты знаешь, что не могу.
— Ну, знаешь ли, я был занят.
— Но у тебя нашлось время, чтобы позвонить Мэтти!
— И что? Она позвонила тебе и сказала, что все в порядке?
— Да, но ты мог бы позвонить! Где ты был?
— Послушай, Крис, не доставай меня, хорошо? Я устал и зол.
Она стиснула рукой шею.
— Хорошо. Извини. Я беспокоилась. И очень испугалась.
— Кто же знал, что ты будешь беспокоиться? Я думал, ты будешь занята полировкой этого чертова серебра.
Майк посмотрел на нее несколько минут, затем развернулся, чтобы пройти в кухню и подняться наверх — не собирался спать, просто хотел скрыться из вида. Он уже пожалел о сказанном, но не был уверен, что сможет остановиться. Это должно было случиться — рано или поздно, он не сможет держать все в себе.
Он увидел пару жеваных носков на лестнице и, ругаясь, поднял их. С силой хлопнул дверью в спальне. «О, пожалуйста, — подумал он, — не сейчас. Не позволяй мне делать это. Не так».
Но на его кровати было новое одеяло. Он стиснул зубы. Накидки. Подошел к шкафу переобуться. На вешалке увидел новую рубашку и свитер. И новые брюки. Чтобы он надел, пока они будут развлекать тетю на Рождество?
Он открыл дверь спальни и позвал ее. Громко. Сердито.
— Крис!
Затем закрыл дверь, ожидая и кипя от злости.
— Что? — спросила она, войдя в спальню.
— Она ведь не уехала, так? Она просто оставила здесь свою толстую ужасную чековую книжку. Она просто дала тебе кругленькую сумму, чтобы напомнить, что к чему!
— Она оставила мне денег, но…
— Чтобы ты могла украсить это место и сделать его подходящим для ее величества, так? Знаешь, Крис, это начинает действовать мне на нервы: я прихожу домой и обнаруживаю новые полотенца, новые простыни, новую посуду. Словно те, что есть, недостаточно хороши для тебя. Меня это раздражает! Если ты хочешь купить что-то новое для моего дома, почему бы тебе не спросить у меня, нужна ли мне эта ерунда?
— Послушай, я не пыталась…
— И не покупай мне одежду! — Сейчас он почти кричал. Он вытащил две вешалки из шкафа и бросил их на пол. — Я буду одеваться сам! Не уверен, что это будет соответствовать стандартам ее величества Флоренс, но зато точно соответствует моим! Если хочешь купить мне что-нибудь, просто купи пару носков. Думаю, твоя чертова собака съела последние.
— Я купила это не из-за Фло! — закричала Крис в ответ. — Я купила это из-за себя! Мне понравилось. Я хотела сделать что-то хорошее. Я куплю тебе носки, пожалуйста. Две тысячи пар!
— Потому что у меня нет ничего хорошего?
— У тебя прекрасные вещи! Мне нравится твой дом и то, как ты одеваешься, и… Господи. Я просто хотела подарить тебе что-нибудь.
— Мне от тебя ничего не нужно, потому что все, что ты мне покупаешь, ты покупаешь на деньги Фло. И я сыт ею по горло!
— Что она тебе такого сделала, что ты на нее так ополчился?
— Не считая того, что утерла мне нос из-за среднего класса? Не считая того, что одела-обула тебя и детей для следующего заседания в суде? Кроме того, что расставила для тебя все эти ловушки, например с потерей денег? Конечно же ничего!
— Я не трачу деньги Фло. Ты болван. Я…
— Не смей называть меня болваном! Никогда, слышишь, никогда… — Майк замолчал. И знал, даже не глядя в зеркало, что его лицо покраснело, кулаки были стиснуты. Он глубоко вдохнул.
— Я не хотела сказать, что ты вообще болван. Просто ты глупо реагируешь на ситуацию, ты слишком упрямый и несгибаемый, чтобы немного уступить.
— О боже, — ответил он с коварным смешком. — А я, глупец, думал, что тебе может подойти нормальная жизнь.
— То, что я из богатой семьи, не означает, что я не нормальная. Ты даже не знаешь мою семью. Ты встретил Фло только раз, когда она была испугана. Не нападай на Палмеров…
— Я ни на кого не нападал. Я просто сидел и терпел ее унижения. Разумеется, ты меня не защитила! Догадываюсь, на чьей ты стороне!
— Очевидно, ты вообще ничего обо мне не знаешь! Ты слышал, чтобы я защищала Фло, когда ты стал нападать на нее? Вы двое сами решили биться.
— Я не хочу себя так чувствовать, — проговорил он сквозь зубы. — Не хочу быть неестественным. Я не хочу заботиться, но забочусь, потому что я пожарный. А у нее для тебя готова целая империя. Мне не нравится это надменное, снобистское шоу, в котором мы должны принимать участие! И я не могу пригласить ее к родителям, потому что они недостаточно хороши для нее!
— Но это не так. Они даже лучше!
— Я не хочу, чтобы ты могла покупать и продавать меня, когда вздумается. Не хочу даже, чтобы у тебя была такая возможность!
— Ты накручиваешь себя сам! Никто с тобой этого не делает! Это ты сноб. Ты. Не я. И даже не Фло.
— Все было хорошо до появления этих вещей. До того, как я начал приходить домой и обнаруживать новые вещи.
— Перестань, Майк!
— В чем дело? — спросил он ее. — Ты не можешь с этим справиться? Не можешь бороться? Крис, если есть проблема, то это наша проблема. Что ты думаешь? Думаешь, она разрешится сама собой, да?
— Хочешь во всем обвинить меня? Да? Наорать на меня, потому что ты зол? Тебя все устраивало, когда мне было нужно от тебя все, да? Когда у меня вообще ничего не было. Бедная, бездомная и разведенная. Ты тогда мог сказать мне: «Иди работай над своей книгой», «Будь тем, кем хочешь быть», «Будь там, где хочешь быть». Но ты не можешь жить с такой женщиной, какой я являюсь на самом деле. Потому что деньги моей тети не позволяют тебе чувствовать себя мужчиной? Или потому что ты чувствуешь себя мужчиной, только когда кто-то висит на тебе, думая, что ты герой, но тебе не интересен тот, кто может твердо стоять на ногах.
Наступило молчание.
— Да, — ответил он. — Не хочу так чувствовать, но это правда.
— Ты чувствуешь себя по-другому? Сейчас? — мягко спросила она. Ее глаза наполнились слезами.
— Я хотел… — К его горлу подступил комок. — Хотел быть с семьей, которой нужна такая поддержка, а не… — Он снова замолчал. — А не с семьей, которая ни в чем не нуждается.
— У меня нет всего, что мне нужно, — прошептала Крис.
— Тогда сделай что-нибудь, — почти умолял он. — Верни все назад.
— Не могу. Неужели не понимаешь? Ты полюбил Крис, у которой ничего не было. Я не хочу быть такой Крис. Если ты не любишь меня такой, какая я на самом деле, значит, просто влюбился в фантазию, историю о неудаче.
— Я влюбился в женщину, которая справлялась с тем, с чем не могли справиться люди намного сильнее. Но это было неправда. Ты не была импульсивной, ты была богатой. Всегда была, просто у тебя не было дорогих вещей.
— О боже! — покачала головой Крис. — Мне следовало знать. Не нужно было оставаться в этом доме. Ты думаешь, что изменилась я, хотя на самом деле изменился ты. Я все та же, но ты уже не любишь меня по-прежнему.
— Нет, тебе просто не нравится, когда что-то идет не так, как ты этого хочешь. Ты хочешь, чтобы все шло как по маслу. Вот и все.
— Неужели? Да, я действительно как сыр в масле каталась последние несколько лет…
— Не говори ерунду. Ты никогда не умирала с голоду. Ты могла бы позвонить ей в любое время!
— Может быть, мне позвонить ей прямо сейчас?
— Может быть!
Они оба внезапно замолчали, испугавшись того, что сказали. Но было слишком поздно.
Майк не знал, что делать. Он рывком открыл дверь.
— Пойду подышу воздухом. Мне нужно остыть.
Неохотно, беспомощно он покинул спальню.
Майк некоторое время ехал по дороге, затем свернул к дому родителей. Он знал, что так и будет. Он уже давно не спрашивал совета у Большого Майка. Давно не разговаривал с ним о своих проблемах. Давно не признавался, что они у него были.
— Видел бы ты, что у нас под елкой, — сказал он отцу. — Словами не описать. Это моя вина. И Фло. И это никогда не прекратится.
— Прекратится, — ответил Большой Майк. — У тебя быстро закончатся деньги.
— Ты знаешь, сколько их у нее? Миллионы долларов!
— Ты перестал играть в лотерею? Я думал, ты хочешь выиграть миллион.
— Это другое. Тот миллион не был бы моим.
— «Моим», — тихо передразнила Мэтти, притворяясь, что не хочет вмешиваться. — Дети говорят так, когда не могут что-то поделить. Но и они справляются с этим.
— Ма, это не то, о чем ты думаешь. Я считал, что деньги ничего не значат для Крис, но сейчас она сорит ими. Она все время покупает что-то для моего дома. Например, когда Фло приехала на ужин, она купила новую посуду, новую скатерть и так далее. Фло не могла сидеть за обычным столом? Упаси господи, чтобы она увидела посуду с отбитым краешком. Можешь представить, что было бы, если бы она приехала сюда? Со всеми нами?
— Она бы села и ела. Или нет, — пожала плечами Мэтти. — Мне без разницы.
— Нет, все не так, как ты думаешь. Ты чувствуешь себя по-другому, когда окружен деньгами. Если я останусь с Крис, она построит нам особняк.
— Как это ужасно, Майки. Просто подумай, как неприятно жить с деньгами. Ужасный удар для тебя.
— Перестань.
— Так что бы ты изменил? Одну вещь?
— Деньги. И тетю.
— И как бы ты это сделал?
— Может быть, я не стал бы предлагать ей пожить у меня.
— Все понятно. Мне уже начинало казаться, что тебе это нравится. Возможно, я ошибся.
— Думаю, да.
Большой Майк действительно был не прав. Ему это не просто нравилось. Он чувствовал себя живым и полным сил — до того, как появились споры о том, у кого что есть и кто в чем виноват. Он уже высказал свое недовольство, и если Крис не могла с этим справиться, тогда эту проблему нельзя решить. Нельзя погасить пожар, если не знаешь, где разгорелся огонь.
Он пожаловался еще немного, но не сказал, что большая проблема в нем самом. Возможно, они это знали. Упрямый и властный. Ему нравилось все контролировать. И при этом он не хотел связывать жизнь с женщиной, которую можно контролировать. Перспектива примирения не выглядела радужной.
Родители спросили:
— Так чего же ты хочешь? Чтобы она отказалась от денег в угоду тебе?
— Нет, не этого, но…
— Может быть, ей следует отдать их тебе? Тогда они будут твоими.
— Нет, но…
«Я просто хочу снова чувствовать себя хорошо, — подумал он. — Знать, что я нужен, полезен, могу помочь».
В четыре часа он решил, что пора вернуться к себе домой. Мать потрепала его по щеке:
— Постарайся не наделать глупостей, Майки.
— Ему будет трудно, Мэтти, — усмехнулся Большой Майк.
— Не делай этого. Не говори то. Крис и вовсе назвала меня болваном.
Мэтти поцеловала его в щеку.
— Ты видел Джима? Он в порядке?
— Видел. Он в порядке, учитывая его состояние.
— Ужасно, — произнесла Мэтти. — Жизнь так коротка. Иногда ты чувствуешь, что можешь потерять кого-то, и тебе хочется все перевернуть с ног на голову, чтобы как-то исправить ситуацию.
Майк на минуту задумался. Может быть, причина в этом? Он переживал, что может потерять Джима, а затем испугался, что потеряет Крис и детей. Он захотел все исправить. Может быть, им удастся сделать это вместе. Или он все испортил?
— Да, Ма, — сказал он.
Когда он вышел, Большой Майк сел в кресло, развернул газету и спрятался за ней.
— И что ты об этом думаешь? — спросила его Мэтти.
— Эта Крис хорошо разбирается в людях. Твой сын и в самом деле болван.
— Он остается моим сыном, даже когда делает глупость.
— Разве не он запихал Мэтью в спуск для одежды?
— Это был Крис, и он сделал это после того, как начал Томми.
— Неужели? Ты уверена?
— Думаешь, с ним все будет в порядке? — спросила она.
— Не знаю. Ставлю на ту ужасную собаку. Держу пари, что если она уедет, то не возьмет ее с собой.
— Что же, надейся на это, — произнесла она.
Дома готовили что-то вкусное. Крис стояла у плиты. Майк не ожидал этого. Он вошел через гараж и сейчас стоял у двери и смотрел на нее.
— Я не знаю, как попросить прощение за то, что сказал.
— Ты сказал то, что чувствовал. Не нужно извиняться за это.
— Нужно было привести чувства в порядок, прежде чем что-то сказать.
— Но ты сказал правду?
Майк кивнул.
— Тогда мне жаль, — ответила она. — Я приготовила ужин. Особенный. Думаешь, мы сможем справиться с ним за одну ночь?
— Одну ночь?
— Думаю, у нас будет раннее Рождество. У тебя, меня и детей. Фло планирует приехать завтра в два. Если не дозвонюсь ей и не попрошу ее изменить планы — а я пытаюсь, — мне придется встретить ее и поехать к ней. Вы двое несовместимы. Так больше не может продолжаться. Я пыталась исправить все, Майк. И я всегда буду любить тебя.
— Это потому что мы слишком разные?
— Нет. Потому что противоречия разрывают нас. Не думаю, что смогу это уладить.
— Постарайся, пожалуйста. Я хочу попробовать.
— Не думаю, что ты сможешь, Майк. Ты против Фло, против того, откуда я, что могу дать…
— Тебе не нужно ничего давать. Ты…
— Нужно. И не только горячую еду и хороший секс. Я работаю, работаю усердно, чтобы встать на ноги. Мне не нужно жить в большом красивом доме или покупать только все самое лучшее, но я должна уметь зарабатывать деньги, тратить их и копить, как посчитаю нужным. Я хочу жить так, как живут Мэтти и Большой Майк. У кого есть, тот дает. Кому нужно, тот берет. Я не могу жить с человеком, который будет ограничивать то, что я могу дать.
— Ты могла бы дать мне шанс попытаться…
Крис покачала головой, затем подошла к нему, обняла за шею.
— Ты сказал, что хочешь быть тем, кто даст мне то, что нужно, чтобы построить жизнь. Нет, Майк, ты не можешь. И Фло не может. Я должна сама о себе заботиться. Если тебя любят за то, что ты беспомощна, это почти то же самое, когда тебя любят за то, что ты богата.
— Ты сравниваешь меня с ним? Крис, муж не любил тебя, он использовал тебя. Он не обещал измениться. Ты просто убегаешь.
— Не совсем. Я собираюсь провести Рождество с Фло, но не собираюсь жить с ней. У меня есть немного денег, которые мне дал владелец сгоревшего дома, и если я не продам книгу, то пойду работать. Я и раньше работала. Я хочу делать все сама и не допущу, чтобы меня держали в подчинении. Эта ситуация причиняет боль нам обоим.
— Крис, я вспыльчивый, упрямый и властный, как ты сказала. Я ревновал. Но может быть, я смогу что-то изменить. Давай…
— Послушай, я не уезжаю и не умираю. Может, что-то и получится. Но не пока я нахожусь в твоем доме. Не знаю, что было труднее: видеть, как ты изо всех сил стараешься быть хорошим и терпеливым, или видеть тебя в гневе. Пусть пыль осядет. Мы будем переписываться по Интернету, перезваниваться. Может, через некоторое время…
— Не уезжай. Не надо.
— Я должна. Думаю, мы с детьми достаточно натерпелись. И давай больше не будем ссориться. Может, позже, когда все утрясется, когда уладится дело с «пропавшими деньгами», когда опубликуют мою книгу… Я не исчезну. Если нашим отношениям предназначено длиться долго, они переживут это расставание, пока мы оба не решим, что нам нужно. Я не хочу, чтобы у нас было плохое Рождество.
— Это то, чего ты хочешь? — поинтересовался он. — Ты любила бы меня больше, если бы я составлял планы домов… если бы я помогал тебе тратить твои деньги?
— Майк, это не любовь за мои деньги и не любовь за то, что я разбита. Никаких или-или. Это то, что я есть. Иногда я разбита, иногда я выгляжу так, словно у меня много денег. В любом случае я хочу быть в ладу с собой. Я думаю, это единственный выход. Мы сделали все, что могли.
— Что, если я очень тебя попрошу?
— Тогда ты не был честен, когда просил меня остаться ровно столько, сколько потребуется мне, чтобы встать на ноги, а тебе — понять, что ты хочешь.
— Я никогда не просил тебя обещать что-либо, — пожал он плечами, — это правда. Я сказал, что это открытое приглашение.
— Но ты сделал это предложение кому-то другому. Я не та, кем ты меня считал. Та книга… Мой глупый бывший муж… С тобой все будет в порядке?
— Через некоторое время.
— Никаких тропических язв? Открытая, кровоточащая рана. Но он сильный мальчик.
— С ними теперь справляются. Но я думал, что отпугнул тебя, сказав, что все, чего я хотел, — это чтобы ты осталась.
— Ты ничего не мог с этим поделать. Тут есть и моя вина. Я должна была сказать тебе еще в первую ночь, когда ты попросил меня остаться. По крайней мере, до того, как мы… — Она смахнула слезу, быстро отвернувшись. — Все здорово перепуталось после того, как приехала Фло и мое прошлое стало моим настоящим. Мы забыли, что у нас была одна простая цель: мне нужна была крыша, а ты хотел понять, что тебе нужно. Мы немного увлеклись. Я не хочу, чтобы они опять слышали, как мы ссоримся, — сказала она, указывая в сторону гостиной.
— Я тоже.
— Поцелуй меня, Майк. Поцелуй меня, чтобы я всегда помнила, как это замечательно.
Подбородок Кэрри задрожал.
— Мама говорит, что мы едем на Рождество к тете Фло.
Майк взял ее на руки.
— Это тебя огорчает?
— Нет. Это огорчает Чикса.
— Почему?
— Он проведет Рождество в питомнике, потому что его не возьмут в самолет. У него нет ящика.
— О нет, он останется со мной. Поедет со мной в горы на Рождество. Хорошо?
— Майк, тебе не нужно этого делать. Чикс съел почти все твои носки.
— Он мне нравится. Я подарю ему кучу носков на Рождество. Так что, Кэрри? Я могу оставить его себе, пока тебя не будет?
— Да, — улыбнулась она. — А потом ты можешь привезти его, когда приедешь к нам в гости. Когда к нам приедешь?
— О, не знаю. Очень скоро, может быть. А когда вы меня навестите?
— Тоже очень скоро. Мама говорит, что мы всегда будем знать, где ты. Мы купили тебе подарки и откроем их сегодня вечером. Это «репетиция Рождества».
«Пусть будет так, — подумал он. — Не позволяй мне искушать судьбу, показывая слишком много радости в их присутствии или слишком много боли при их отъезде. Пусть они будут счастливы, уедут счастливыми, такими же счастливыми, какими были в моих руках. Все. И потом, вспоминая все это, я не буду таким потерянным».
На ужин была ветчина. Рождественская ветчина. И огонь в камине. Эггног, пирожные и ирландское виски, неразбавленное, для взрослых, которое смогло бы расслабить напряженные нервы, или развязать язык, или дать волю слезам.
Они преподнесли подарки друг другу. Свертки Фло положили в коробки, чтобы отвезти обратно в Чикаго. Крис уже забронировала билеты на самолет. Ей чудом удалось сделать это в такое время года, но она позвонила турагенту и заплатила кучу долларов за первый класс. Все было готово.
И открытые подарки тоже упакуют и увезут, так как Майк знал, что они вернутся нескоро. Дети были в восторге от их подарков. И Майк удивился, что ему подарили такие вещи, в которых, как он думал, они не разбираются. Набор для чистки ружья. Часы. Хлыст и уздечку. Большой пакет носков.
— Мы пойдем на рыбалку, когда ты приедешь, а, Кайл?
— На рыбалку!
— Наша мама не очень любит оружие, — проговорила Кэрри. — Но она сказала, что ты очень осторожен с ним.
— Да. И когда ты осторожен с чем-то и знаешь, как обращаться с оружием или пожарами, они не страшны.
Почему же тогда они так неосторожно обращались с тем, что у них было, подумал он. Или они думали, что любовь будет вечной?
— Я еще покатаюсь на лошадях?
— Да. Конечно. И я сделаю фотографии и пришлю тебе. Сфотографирую всех наших детей. И Большого Майка и Мэтти. И стану звонить тебе, когда ты будешь гостить у тети Фло. Хорошо?
— Хорошо!
— Мне почитать историю? Одну из твоих любимых?
— Нет, новую. Почитай новую.
— Хорошо, тогда новую. — И он начал читать длинную-длинную историю. Но когда дети стали засыпать, он сделал то, чего никогда не делал прежде, — разбудил их. — Кэрри, Кайл, просыпайтесь. Я отнесу вас в кровать. Сегодня моя очередь вас укладывать. Вот так. — Он взял их на руки и понес в спальни наверху.
У него болело в груди, но он не подавал виду.
— Я очень люблю тебя, Кэрри, — сказал он ей. — И ты можешь навещать меня, когда твоя мама захочет. — Затем: — Я очень люблю тебя, Кайл, и обещаю взять на рыбалку, если мама отпустит. — Он крепко прижал их к себе, поцеловал в лоб, щеки, губы, подбородок. Они слишком устали, чтобы заметить его отчаяние. И за это он был благодарен.
Он вернулся к Крис. Она передала ему стакан виски.
— Жаль, что так вышло, — произнес он. — Может быть, ты передумаешь. Может быть, все уладится, ты вернешься, и мы попробуем заново. Я, конечно, болван, но не безнадежен.
— Может быть. Время было против нас. Я не трушу, как тебе кажется, Майк. И не выбираю между тобой и Фло. Я только хочу побыть на расстоянии от вас обоих и все хорошо обдумать.
Он поднял бокал.
— Возможно, это и хорошо. Мы с Фло вели себя ужасно по отношению к тебе. Ничего, что собака останется у меня?
— Кэрри так намного спокойнее. Думаешь, нам есть что обсуждать по телефону? Думаешь, мы сохраним то, что у нас было…
— У нас и сейчас это есть, Крис. Мы ничего не потеряли. Мы просто зашли в тупик. Я слишком упрям. Для нашей семьи это характерно.
— Но ты даешь мне уйти.
— Я же сказал, что попытаюсь. Не знаю, смогу ли измениться, но попробую. Я стал другим человеком, когда начал соревноваться с твоими долларами. Мне это не нравилось, но я не мог избавиться от этого чувства. Будь там, где хочешь быть. Здесь, там, все равно. Я люблю тебя не за это.
— Думаю, если чувство настоящее, мы будем вместе.
— Да, совершенно верно. Боюсь только, если ты уедешь, уже никогда не сможешь вернуться.
— Почему?
— Как знать. Потому что обнаружишь, что мне давно было известно: что ты сильнее, чем тебе кажется, и у тебя хватит смелости быть самой по себе.
— Ты что-то тоже можешь обнаружить. Решишь, что тебе не нужны все эти сложности.
— Нет, я сказал, что хочу пройти этот путь до конца. Просто не знал, что это путешествие будет таким коротким. — Он вздохнул, борясь с тем чувством, которое уже похоронил. — Как ты сказала, мы сделали все, что могли. Если ты можешь остаться, оставайся. Если нет… что ж, из нас двоих все обдумываешь ты. Я всегда тороплюсь.
— Я могла бы уехать раньше, тогда ты не чувствовал бы сейчас, будто что-то потерял.
— Я чувствую страх, Крис, а не потерю. Боюсь, что ты сочтешь свой отъезд самым умным решением. Я хочу, чтобы ты пожалела о том, что уезжаешь, затем решила, что стоит вернуться. И возможно, мне никогда не понравится Фло. Как Чикс никогда не перестанет есть носки. Такова жизнь. Извини. Иногда я веду себя не самым лучшим образом.
— Но я люблю тебя таким, — прошептала Крис.
— Тогда покажи это мне. Здесь, у огня. Покажи мне, как к тебе прикоснуться. Позволь почувствовать огонь еще раз.
Позже он прошептал ей:
— Я не могу попрощаться, Крис. И тем более с детьми. Не заставляй меня этого делать.
— Хорошо. Как хочешь.
— Тогда засни в моих руках. И когда проснешься, улыбайся. Все у нас длилось недолго, но было хорошо.