Глава 3
Камилла едва поспевала за Эвелин.
— Подождите, пожалуйста. Я, конечно, слышала подобные пересуды. Да и весь Лондон наслышан об этом. Возможно, если бы я знала подробнее о том, что тогда случилось, я смогла бы…
Слово «помочь» так и не слетело у нее с языка, потому что в этот момент Эвелин внезапно замерла на месте и распахнула дверь. Камилла, разогнавшись, едва не уткнулась носом в ее спину. Но Эвелин заговорила так, будто и не слышала всего того, что Камилла высказывала ей на ходу.
— Пройдите, дитя. Ваш опекун здесь.
Все мысли о графе и его мерзких выходках вылетели из ее головы, пока она, мигая, вглядывалась во мрак затемненной комнаты. В камине бился огонь, и неверные тени метались по углам. Камилла почувствовала, как сердце сжалось в груди, когда она наконец отыскала взглядом фигуру человека, покоившегося на кровати. Он был недвижим.
— О боже! — Она прерывисто вдохнула и задрожала, колени ее подкосились.
Эвелин быстро обернулась и успела подхватить Камиллу под руки — иначе та осела бы на пол.
— Нет-нет, милая! Он так метался, что мы решили дать ему настойку опия. Он не умер. Впрочем, какую чепуху я несу. С ним все в порядке. Он, вероятно, еще не скоро придет в себя, но я вряд ли смогу помочь привести его в чувство. — Эвелин, казалось, потеряла присущее ей самообладание, как видно сопереживая неподдельному горю Камиллы и ужасаясь ее бурным эмоциям.
Не умер, не умер, не умер! Только эта мысль и билась в мозгу Камиллы. Остальные слова Эвелин канули в небытие, и Камилла в нашла в себе силы метнуться через всю комнату к кровати. Она склонилась над Тристаном — на лице румянец, дыхание глубокое и ровное.
Пока Камилла в нерешительности стояла над спящим, боясь прикоснуться к нему, он засопел и испустил мощный храп. Покраснев, она оглянулась на Эвелин Прайор, которая осталась ждать у двери.
— Как видите, вполне жив, — ласково уверила ее Эвелин.
Камилла кивнула и снова посмотрела на своего опекуна. На нем была роскошная льняная пижама — он никогда не носил таких вещей, это уж точно. Как видно, за ним хорошо ухаживали и обращались вполне уважительно. Судя по всему, чудовище Карлайла желало привести своих пленников в божеский вид, прежде чем предъявить им иск.
Она опустилась на колени перед ложем Тристана, нежно обняла за плечи и приникла головой к его груди.
— Тристан! — ласково прошептала она, и слезы навернулись ей на глаза.
Как бы ни грешил он в своей жизни, но он искупил все свои ошибки, когда спас ее, когда отдал ей все, что имел. Но зачем же он поступил так сейчас, когда она наконец достигла своей цели в жизни и могла сама позаботиться о семье?
— Жалкий фантазер! — пробормотала она, поднимая голову и отирая слезы. — Тристан, за каким чертом тебя сюда принесло? — с чувством прошептала она.
Он снова всхрапнул, заморгал и встретился с ней взглядом. Глаза его увлажнились от нежности — такую слабость мужчины редко обнаруживают.
— Камилла, малютка! Камилла… — Тристан нахмурился, словно сомневаясь в реальности ее появления здесь. Но такое усилие слишком утомило его. Глаза его закрылись, и она услышала только его глубокий вздох.
— Вот видите? — отозвалась Эвелин из дверей. — Вполне обихожен. Пойдемте теперь, милая. Я провожу вас туда, где вы сможете прилечь и поспать.
Камилла поднялась с колен, поцеловала Тристана в лоб, поправила его одеяла, затем повернулась и пошла к Эвелин. Женщина вышла вместе с ней из комнаты, плотно закрыла дверь и, ничего не сказав, достаточно проворно снова устремилась по коридору.
— Миссис Прайор, — проговорила Камилла, едва за ней поспевая, — я вижу, что с моим опекуном все в порядке, но вы же понимаете: я хочу непременно отвезти его домой.
— Сочувствую вам, но полагаю, Брайан все же намерен подать иск.
— Брайан? — озадаченно прошептала она.
— Граф Карлайл, — терпеливо пояснила миссис Прайор.
— Но зачем же? Нельзя так поступать!
— Надеюсь, вы сами сможете сказать ему это утром. О боже! Далась же вам эта работа в музее!
— Миссис Прайор, мне хорошо известно, что от яда египетских змей многие успели пострадать. В тех пустынных краях их предостаточно.
Миссис Прайор пристально посмотрела на Камиллу, и этот взгляд заставил ту поежиться, словно она выдала сейчас нечто такое, чего трудно ожидать от умной девушки.
— Вот и ваша дверь, мисс Монтгомери. Наш замок большой, и планировка довольно запутанная, его все время перестраивали, еще с норманнских времен, и архитекторы не всегда выбирали наилучшее решение! Полагаю, вам лучше воздержаться от ночных прогулок по замку. Могу похвастаться нашим новшеством: к вашей спальне примыкает удобная ванная комната. Ночные сорочки и туалетные принадлежности оставлены там для вас. Ну а утром, моя милая, так или иначе все решится.
— Да… благодарю вас. Хотя подождите! Возможно, если бы я знала больше…
— Граф ожидает меня, мисс Монтгомери. Приятных снов.
— Ах! Но Ральф, наш слуга…
— Тоже обихожен! — бросила миссис Прайор на ходу и скрылась за углом.
Несколько обескураженная такой бесцеремонностью, Камилла вышла в коридор, намереваясь догнать женщину и попробовать с ней объясниться.
Но навстречу ей, с той же бесцеремонностью, из-за угла вышел адский цербер. Он уселся в коридоре и уставился на нее. Она и не знала никогда, что охотничья собака может глумливо скалиться на человека, но именно эта гримаса обозначилась на морде животного.
Она погрозила ему пальцем и клятвенно заверила:
— А вы, сэр, получите за все — в свое время!
Собака зарычала.
Камилла быстро отступила в комнату, захлопнула дверь и, припав к створке спиной, закрыла глаза; ее сердце колотилось, и в груди бушевали противоречивые чувства. Она открыла глаза и шумно вздохнула.
Комната выглядела потрясающе. Кровать с красивым, в драпировках, пологом была покрыта вышитым стеганым одеялом жемчужного оттенка, и сверху горка из множества подушечек. Вся остальная обстановка была… в египетском стиле.
Удивляясь такому выбору, она подошла к туалетному столику и заметила, что украшения были копиями оригинальных египетских раритетов, они перемежались современным викторианским декором, что создавало несколько причудливый интерьер помещения. Простой гладкий столик был увенчан трехстворчатым зеркалом с резным символическим изображением бога-покровителя Гора — как водится, с распростертыми крыльями. Огромный сундук для белья украшали иероглифы, так же как и высокий гардероб. На стульях, что стояли около портьер, тоже была резьба в виде крыльев всемогущего Гора.
Камилла обернулась и поразилась огромному изваянию фараона. Она подошла ближе и прищурилась. Статуя была настоящей. Хатшепсут — женщина-фараон, накладная борода демонстрировала мужество женщины-правительницы.
Несомненно, эта статуя бесценна! Но почему здесь, в комнате для гостей? Ведь здесь не музей, подумала Камилла сердито.
По другую сторону дверей она обнаружила еще одно изваяние в натуральную величину — богини Анат. Эта богиня войны была призвана защищать фараона во время битвы. Обычно ее изображали со щитом, копьем и боевым топориком. Это изваяние было немного повреждено. Однако и это была находка исторической значимости. Бесценная реликвия! Здесь, в гостевой комнате!
Камилла отступила на шаг и подумала, не нарочно ли ее поселили сюда. У многих женщин сдали бы нервы от соседства с такими изваяниями. Она представила, как была бы напугана благородная дева — из тех, что впервые готовятся выехать в свет, — проснувшись среди ночи и заметив во тьме грозные силуэты богов. Впоследствии она верещала бы о кровавых убийствах, в полной уверенности, что статуи заклятого замка ожили и покушались на нее ночью… В отблесках пламени камина они действительно казались жутковатыми, призналась себе Камилла.
— Но я не боюсь! — сказала она вслух, затем поморщилась. Похоже, она убеждает в своем бесстрашии неких давно почивших мертвецов или мифических персонажей. — Какая чепуха! — прошептала она себе под нос.
На прикроватных тумбочках стояли зажженные светильники. Обе лампады тоже были украшены египетскими орнаментами. Но поражало то, что на обеих был изображен бог плодородия Мин с огромным поднятым фаллосом, в головном уборе с двумя перьями. Камилла никогда не считала себя ханжой, однако…
Покачав головой, она решила, что ее поселили в эту комнату только потому, что графа рассердила ее правда — о том, что она работает в музее. Наверняка он отослал ее сюда из чувства мести. Она улыбнулась. Отлично!
Камилла отважилась продолжить осмотр спальни и раздвинула портьеры за стульями. Там, как и положено, оказались окна. Она поняла, что некогда они были без рам и не такие широкие, как теперь. Оконные ниши демонстрировали толщину каменных стен замка, и это впечатлило ее больше, чем египетские артефакты. В незапамятные времена такие стены защищали замок Карлайл от стрел и мечей врагов. Теперь граф укрывался за этим надежным каменным бастионом от английского света.
Она невольно вздохнула при этом сравнении, ее так и подмывало вернуться к Тристану и как следует отчитать его — пусть даже он и не услышит. Но она знала, что за дверью ее встретит тот цербер, недремлющий страж. Она решительно отмела все эти мысли, подошла к кровати и взяла льняную сорочку, намереваясь принять ванну.
Туалетные принадлежности были, как и обещано, приготовлены, а банное помещение оборудовано по-современному: ванна, унитаз и водопровод. У графа, видимо, были искаженные понятия о справедливом возмездии, если он полагал, что эти древние ископаемые нарушат ее сон, тем не менее ванная была выше всяких похвал — она прежде и мечтать не могла о такой роскоши.
В ванной горела свеча, рядом стоял поднос с бренди и бокалами. Она решительно пустила горячую воду, разделась донага, налила себе бренди и уселась в массивную ванну.
Как странно! Этот вечер принес ей столько несчастий — но вот она здесь, нежится в горячей ванне и не спеша потягивает бренди. Нахмурившись, Камилла напомнила себе, что ситуация пока крайне напряженная.
Она и вправду почувствовала некое физическое напряжение, только не поняла отчего. Шестое чувство предупреждало ее об опасности. Она затаила дыхание: похоже, слышны какие-то звуки. Не шелест. Не шаги… Как будто… камень скребет по камню.
Она выждала, но звук не повторился. Может, ее воображение разыгралось? Внезапно из-за двери спальни раздался яростный лай. Что бы там ни потревожило ее чувства, но собака тоже почуяла это.
Камилла едва не выронила бокал с бренди, но все же ей удалось поставить его на коврик на полу. Она выскочила из воды и накинула парчовый халат, висевший на двери ванной. Первое, что пришло ей в голову, — надо бы запереться в комнате, но затем ее обуяло инстинктивное желание отыскать источник шума, столь досадившего ей.
Она влетела в спальню и услышала, как Кто-то зовет ее.
— Мисс Монтгомери! — Граф Карлайл выкрикивал ее имя.
Она ринулась к двери, и та внезапно распахнулась. Они оба стояли теперь у порога, лицом к лицу. Его синие глаза сквозь прорези дьявольской маски пристально смотрели на нее — растерянную и испуганную, с разметавшимися волосами, в едва накинутом халате.
Она запахнула полы халата, судорожно разыскивая поясок.
В комнату вбежал пес. Он молча уселся у ног хозяина и застыл, напряженно принюхиваясь.
— Гмм. — Граф Карлайл кашлянул. — У вас все в порядке? — спросил он.
Ее голос куда-то пропал, и она просто кивнула.
— Вы слышали что-нибудь? — требовательно спросил он.
— Я… не уверена.
Он досадливо поморщился:
— Мисс Монтгомери, вы или слышали нечто, или же нет. Здесь был кто-то? — Он нахмурился, поскольку явно сомневался в такой возможности, но считал, что должен задать такой вопрос.
— Нет!
— Но вы Что-то слышали?
— Я… так не думаю.
— Вы не думаете? Тогда зачем выскочили сюда из ванной полуодетой, словно все демоны ада гнались за вами?
— Мне показалось… я не знаю, — сказала Камилла, вздернув подбородок. — Какой-то скрежет, непонятно откуда. — Она приосанилась. — Но вы и ваш пес сами видите: здесь никого нет. Полагаю, такие древние стены иногда скрипят.
— Н-да, — протянул он вполголоса.
Камилла всей душой ненавидела эту маску. Она прятала все, кроме глаз, и обезоруживала ее, заставляя чувствовать загнанной. Она снова гордо выпрямилась:
— Я задержалась здесь не по своей воле, но надеюсь, что меня оставят в покое в столь поздний час.
К ее удивлению, граф явно не желал уходить.
— Вы полагаете, в этой комнате… беспокойно?
— Нет. Вы надеялись на иное?
Он нетерпеливо махнул рукой.
— Я не имею в виду декор, — сказал он.
— А что же?
— Тот скрип или что-то еще, что вы — и мой чудный монстр — явно слышали.
Камилла покачала головой, подумав, что, в некоем смысле, ее выставили набитой дурой. «Да! Мне хочется бежать из этой комнаты», — кричал ее внутренний голос. Но она не выкажет своих страхов перед этим мужчиной, никоим образом.
— Я вполне довольна и желаю остаться здесь одна, — произнесла она.
Граф пристально посмотрел на нее, и она подумала, что на этом он учтиво откланяется. Однако у него были другие соображения, и он сказал совсем не то, что она ожидала услышать.
— Тогда я оставлю собаку.
— Что?
— Обещаю, пока Аякс охраняет вас, никакие скрипы и стоны вам не угрожают.
— Аякс ненавидит меня! — сказала она.
— Не смешите. Подойдите сюда. Погладьте его по голове.
Камилла недоверчиво взглянула на графа.
Ничего страшного — он просто улыбался ей.
— Вы боитесь собаки?
— Сэр, не смешите меня. Я весьма уважительно отношусь к этим животным.
— Так за чем же дело стало? Вам нечего бояться, если я поручаю ему охранять вас.
Камилла шагнула вперед, стараясь ничем не обнаружить своего страха. Но сердце ее заколотилось чаще. Не из-за собаки. Из-за того, что этот мужчина стоит теперь рядом с ней.
Он крепко взял ее за руку — не жестко, а просто нетерпеливо. Затем положил ее ладонь на голову пса. Тот заскулил и постучал по полу хвостом.
Камилла почувствовала его прикосновение — теплое и живое. Ей пришло в голову сравнить графа со свернувшимся кольцом змеем — напружиненным, полным скрытой энергии. Его внутренний жар гипнотически завораживал. Она слегка подалась назад и взглянула на него:
— Я нисколько не боюсь. Уверена, ваш пес…
— Вы ему нравитесь.
— Как мило, — пробормотала она.
— Правда, нравитесь. Он умеет чувствовать характер человека. Ваш опекун его весьма настораживает.
Она выдавила из себя кривую улыбку:
— Вы желаете напомнить, милорд, что мы здесь на положении заключенных? И нас… задабривают? Что-то вроде того?
Она ожидала его гнева, но он иронически улыбнулся:
— Вроде того. Я оставлю здесь Аякса ради своего спокойствия и уверенности, что вы останетесь целы и невредимы в это темное время суток. Спокойной ночи, мисс Монтгомери.
— Постойте! — запротестовала она.
— Спокойной ночи, — повторил граф, повернулся и вышел, прикрыв за собою дверь так, что было ясно: любые протесты бесполезны.
Камилла проводила его взглядом сердитым и недоверчивым. Неужели он оставил собаку только потому, что подозревает ее? Или же потому, что хочет оградить ее от посягательств? Ее охраняют или остерегаются?
Аякс все смотрел на девушку, поскуливая, затем он подобрался к ней поближе, повиливая хвостом. Камилла снова потрепала его за ушами. Огромные глаза преданно смотрели на нее.
— Ах, какой ты, оказывается, замечательный и красивый мальчик, — заговорила она с ним. — Зачем ты так рычал на меня и скалил зубы? Хотел произвести впечатление?
Лампы внезапно замигали, хотя никакого сквозняка не было. Аякс глухо заворчал.
— Что там, малыш? — прошептала Камилла и невольно поежилась. Статуи оставались недвижимы, комната была пуста. — Знаешь, малыш, пойду-ка допью бренди. Честно тебе скажу — я рада, что ты со мной.
Аякс, должно быть, поверил ей. Когда она погасила лампы — все, кроме ночника на тумбочке, — он прыгнул на кровать и лег у ее ног. Хорошо, что кровать была достаточно велика и что чуткий страж останется с ней на всю ночь.
* * *
Наутро Камилла поздравила себя с первой победой — она подружилась с псом. И теперь могла свободно ходить по замку.
Она намеревалась сразу отправиться в комнату к Тристану и вывести его оттуда прежде, чем хозяин замка успеет их заметить. Камилла смогла бы защитить Тристана, если бы точно знала, что он сотворил и что об этом известно графу. Но когда она вышла из двери, ее приветствовал тот самый гигант, который привез их сюда ночью. Неужели он все утро простоял у нее под дверью? Похоже что так.
— Его сиятельство ждет вас в зимнем саду, — мрачно произнес слуга.
— Какой сюрприз, — пробормотала она. — Проводите, пожалуйста.
Аякс трусил рядом, пока слуга вел ее по коридорам, через площадку нижнего этажа, в противоположное крыло замка. Здесь был огромный зал — похоже, бальный, за ним открывался еще один светлый зал. Сквозь ряд окон вдоль потолка пробивались лучи утреннего солнца, освещая мраморный пол и обои на стенах.
Граф стоял в зале, заложив руки за спину, и смотрел в высокое окно, выходящее в сад.
— Доброе утро, мисс Монтгомери, — сказал он, обернувшись к Камилле. Он был в маске, из-за этого она внимательно вглядывалась в его глаза — темно-синие, проницательные.
— И в самом деле, доброе.
— Удалось вам выспаться после вчерашнего беспокойства? — вежливо осведомился граф, словно она была здесь желанной гостьей.
— Я отлично выспалась, спасибо.
— Аякс не беспокоил?
— Он просто ягненок, мне миссис Прайор так и сказала.
— Старается, — с удовольствием согласился он. — Что ж, позавтракайте со мной, мисс Монтгомери. Надеюсь, наш стол вам понравится. Омлеты, овсяная каша, тосты, джем, бекон, рыба…
— Я не привыкла к плотным завтракам, лорд Стерлинг, однако благодарю вас за щедрость. Мне не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством.
Он улыбнулся несколько мрачно:
— Гостеприимство нас нисколько не разоряет.
— Более чем заметно.
— Приношу мои искренние извинения за свое неподобающее поведение вчера вечером, но вы захватили меня врасплох. Итак, вы работаете на музей?
Камилла глубоко вздохнула:
— Я достаточно умна для этого, уверяю вас.
Он подошел к столу, накрытому белоснежной скатертью, заставленному сияющей посудой и сотейниками на жаровнях. Налил в чашку кофе из кофеварки.
— Чаю, мисс Монтгомери? Или вы предпочитаете кофе?
— Чай — это замечательно, спасибо, — улыбнулась она.
— Как долго вы уже работаете в музее? — спросил он.
— Примерно полгода.
— И появление вашего опекуна никак не связано с вашей работой здесь? — За внешне вежливыми словами таилась нешуточная угроза.
Камилла подумала, что он ей больше нравился в непритворном гневе. Сейчас ее раздражали его по-кошачьи мягкие движения и приторная любезность.
Она взяла из его рук чашку с чаем, вздохнула — ничего не поделаешь — и уселась на стул, который он предупредительно выдвинул. Сам он присел рядом, развернув свой стул так, что его колени почти касались ее платья.
— Лорд Стерлинг, заверяю вас, Тристан никоим образом не связан с моей работой! — Она не стала уточнять, что всегда старалась как можно меньше посвящать своего опекуна в дела музея. — Клянусь, я получила работу благодаря знаниям, труду и упорству! И сейчас ужасно боюсь потерять место из-за всех этих событий, — добавила она с горечью. — Сэр Джон не потерпит прогулов.
— Сэр Джон?
— Сэр Джон Мэттьюз. Он мой непосредственный начальник.
— Но за работой отдела надзирает лорд Дэвид Уимбли, — едко заметил граф.
— Да-да, но лорд Уимбли редко… — Камилла не решилась сказать, что он редко появляется в музее. — У него много обязанностей. Ему все время приходится разъезжать по делам. Сэр Джон печется о сохранности музейных коллекций и следит за их надлежащей экспозицией. Он тесно сотрудничает с двумя опытными коллегами, Алексом Миттлмэном и Обри Сайзмором. Они часто выезжают в археологические экспедиции. Когда поступает новый экспонат, лорд Уимбли приходит в музей и проводит экспертную оценку вместе с сэром Хантером Макдональдом. Они решают, какие образцы следует закупить для музея, и распределяют гранты на исследования и экспедиции.
— А в чем разбираетесь вы? — спросил он требовательно.
Камилла слегка покраснела:
— Я разбираюсь в иероглифах. И очень люблю свое дело, у меня достаточно терпения и аккуратности для работы с артефактами.
— Как вы получили эту работу? — спросил граф напряженно.
— Однажды я пришла в музей, когда сэр Джон работал там без коллег. Я зашла посмотреть обновленную экспозицию времен Нового царства, а как раз в это время привезли посылку с образцами. Сэр Джон никак не мог отыскать свои очки, и я помогла ему расшифровать резную надпись на камне. Ему был нужен такой помощник. Затем он посовещался с коллегами, и меня приняли на работу.
Граф не сводил с нее пристального взгляда все время, пока она говорила. Камилла чувствовала себя неловко и волновалась, поскольку не привыкла, чтобы ее рассматривали, словно музейный экспонат.
Она поставила чашку на стол.
— Не понимаю, почему вы все время подозреваете меня во лжи или притворстве, я не ищу здесь никакой выгоды. Вы можете спросить обо мне любого, с кем я знакома, и поймете, что я говорю правду. Однако эта работа очень важна для меня. — Она чуть замялась. — Мой опекун… в общем, его прошлое не совсем безупречно. Я делаю все, что в моих силах, милорд, чтобы мы жили достойно. И очень огорчилась, что Тристан упал через стену вашего…
Граф прервал ее излияния сдавленным смешком:
— Подумать только! А я вознамерился было верить каждому вашему слову! — воскликнул он.
Камилла почувствовала, что вскипает от гнева, — он имел полное право смеяться над ними. Она встала:
— Боюсь, лорд Стерлинг, вы просто хотите отомстить мне и Тристану, и я ничего не смогу поделать, если вы решите воспользоваться вашей властью. Могу сказать лишь, что очень дорожу своей работой, а Тристан иногда совершает глупости и плутует, но он никогда не замышлял зла. Что ж, коль скоро вы намерены выдвигать против нас обвинения — поступайте как должно. Если я вскоре не появлюсь на работе, меня наверняка уволят. Но это, возможно, уже не важно, поскольку я никогда не отрекусь от Тристана. Как только вы подадите иск, пойдут слухи — и я все равно лишусь работы.
— Присядьте, прошу вас, мисс Монтгомери, — проговорил граф устало. — Признаюсь, я до сих пор испытываю некоторую… озабоченность, смею так выразиться, относительно вас обоих. Тем не менее могу дать вам шанс. Подыграйте мне. Если вы готовы сотрудничать, мы сейчас же доставим вас на работу, и я лично прослежу, чтобы вам не высказали никаких упреков за опоздание.
Ошеломленная, Камилла молча застыла на месте.
— Присядьте. Допейте чай.
Она опустилась на стул, недоуменно изогнув бровь.
— Но…
— Я давненько не бывал в музее. Даже и не знал, какая там у вас сложная иерархия. Думаю, прогулка после завтрака мне не повредит. — Он поднялся из-за стола. — Смею надеяться, вам хватит пяти минут, чтобы подготовиться к выходу.
— А как же Тристан?
— Ему необходимо денек побыть в постели.
— Но я почти не общалась с ним. Мне надо забрать его домой.
— Не сегодня, мисс Монтгомери. Шелби подгонит карету к воротам музея как раз к закрытию.
— Но…
— Да? Что еще я упустил из виду?
— Мне… надо домой. И еще Ральф.
— Ральф может сегодня поухаживать за вашим опекуном. Его не отпустят. Я распорядился поселить его при кузнице во дворе.
— Лорд Стерлинг, как вы можете держать у себя узников?
— Могу! Полагаю, узницам и узникам удобнее пребывать у меня, нежели в тюрьме, вы не находите?
— Вы хотите меня купить! Шантажируете! — Камилла задохнулась от негодования. — Вы развлекаетесь, играете со мной!
— Да, но вы умная девушка, так что вам следует играть по моим правилам.
Он повернулся к выходу, не сомневаясь, что Камилла последует его совету. Аяксу, возможно, она и понравилась, но хозяином он дорожил и поспешил вслед за ним.
Когда они скрылись из вида, Камилла встала со стула.
— Не желаю быть пешкой в этой игре! — произнесла она громко. Затем снова опустилась на стул, устремив застывший взгляд вдаль узкого холла. Да, ее используют в этой игре, как пешку. Но сейчас у нее нет иного выбора.
Сердясь, она допила чай. Затем прошла по коридору из крыла замка к парадной лестнице. Граф Карлайл ждал ее внизу.
Она остановилась перед ним, вздернув подбородок и распрямив плечи.
— Нам надо кое о чем договориться, лорд Стерлинг.
— Неужели?
— Вы должны обещать, что не станете подавать иск.
— Потому что я везу вас в Лондон, на работу? — осведомился он.
— Вы некоторым образом используете меня.
— Так сначала надо убедиться, что вы действительно окажетесь полезны, не так ли? — Он открыл дверь. — Вы отнимаете кучу времени, и, поскольку вчера пожаловали сюда сами, без приглашения, полагаю, что окажу вам большую любезность, позаботившись о вашем трудоустройстве.
Девушка потупила взгляд и последовала за ним.
Шелби уже подогнал экипаж к парадному входу. Она была так раздражена, что резко отдернула руку, когда граф пожелал помочь ей сесть в карету. Она оступилась, забираясь в карету, но вовремя удержалась. Камилла неловко плюхнулась на переднее сиденье кареты, но сумела принять достойную позу, пока граф усаживался на сиденье напротив. У него была при себе трость с серебряным набалдашником, и он постучал ею по крыше кареты.
Экипаж тронулся с места, и Камилла принялась изучать панораму за окном.
— И что же вы надумали вашей изворотливой головкой, мисс Монтгомери? — осведомился он.
Она повернулась к нему:
— Надумала, милорд, что вам нужен новый садовник.
Он засмеялся, и его смех приятно поразил ее.
— Но мне нравятся мои темные, дремучие леса, заросшие хмелем, — они будоражат и пьянят.
Девушка не ответила и снова уставилась в окно.
— Вас не воодушевляет?
Она посмотрела на него.
— Мне жаль, что вы пострадали, — произнесла она. — Но я также сожалею о том, что такой знатный человек, как вы, заперся от всего света в своих страданиях, в то время как мог бы сделать для людей много хорошего.
— Я не призван отвечать за грехи всего мира.
— Мир становится лучше, если улучшается жизнь хотя бы одного человека в нем, сэр.
Граф слегка склонил голову, так что некоторое время она не могла наблюдать за его сардонической усмешкой и выражением его синих глаз.
— Чего вы от меня хотите?
— Вы многое можете сделать — тысячу дел! — довела она до его сведения. — С таким состоянием.
— Поделить его на тысячу кусочков и раздать акции всем желающим? — спросил он.
Камилла нетерпеливо тряхнула головой:
— Нет, но вы можете привозить сюда детей-сирот из приютов, пусть хотя бы денек побудут на свежем воздухе! Вы можете нанять больше прислуги, обустроить поместье, дать работу многим нуждающимся. Конечно, это не замолит все грехи нашего света, но…
Он резко подался вперед, и она замолчала.
— Откуда вам известно, мисс Монтгомери, что я не вношу свою долю в благие дела?
Граф смотрел прямо на нее, лицо в лицо. Ей прежде не приходилось видеть столь напряженного, завораживающего и презрительного взгляда. Камилла вдруг осознала, что замерла и почти не дышит.
— Неизвестно, — выдавила она из себя.
Он откинулся на спинку сиденья.
— Я кое-что слышала про вас, — сказала она. — Вы — один из самых влиятельных людей в нашем королевстве. Говорят, ваши родители были друзьями самой королевы. Еще я слышала, что вы — один из…
— Из кого же?
Она снова отвернулась к окну, боясь пересказать услышанную где-то сплетню. Тем более что сама была всего лишь дочерью проститутки с портовой окраины Лондона.
— Что вы один из самых богатых людей страны. И если вам так повезло с родословной, следует быть благодарным. Другие тоже потеряли семьи, но они не держат за душой зла.
— Неужели? — Эти слова явно разозлили его. — Скажите-ка, мисс Монтгомери, должны ли убийцы гулять на свободе?
— Разумеется, нет! Но если я правильно поняла то, что слышала, ваши родители умерли от укуса змей. Египетских кобр. Я сочувствую вам, но нельзя же обвинять в этом людей!
Он не ответил и предпочел отвернуться к окну. Камилла поняла, что граф отгородился от всего света не маской, а воздвиг вокруг себя невидимую, но непробиваемую стену из отрицательных эмоций. Ясно: он не хочет более говорить с ней, она же решалась нарушить молчание.
Камилла так и смотрела в окно всю дорогу, пока они не влились в городской поток экипажей и не подъехали наконец к музею. Граф не позволил ей отказаться от его помощи, когда выходила из кареты, он не отпускал ее руку и пока они шли к зданию. По пути граф внезапно остановился и развернул Камиллу лицом к себе.
— Поверьте мне, мисс Монтгомери, существует убийца, который поспособствовал смерти моих родителей. Уверен, это один из тех, кого мы оба знаем, возможно, вы видитесь с ним почти ежедневно.
Ее сердце сжалось. В это почти невозможно было поверить, но Камиллу убедил лихорадочный блеск его глаз.
— Идемте же, — сказал он и двинулся к дверям. На ходу добавив, как бы между прочим: — Что бы я впредь ни сказал или сделал, соглашайтесь со мной, мисс Монтгомери.
— Лорд Стерлинг, возможно, я не смогу…
— Сможете, если захотите! — жестко произнес он, и она не стала возражать: они уже подошли к внушительным вратам места ее работы.
