Глава 3
Сесилия работала администратором в ресторане «Капитанская галера» в то время, когда познакомилась с Яном Рэндаллом. И продолжала там работать пять вечеров в неделю. Ее отец Бобби Меррик был одним из барменов, и именно он предложил ей работу.
Вскоре после окончания школы Сесилия переехала в Кедровую Бухту по совету отца. После долгого отчуждения он связался с ней, обещая наверстать упущенное время. Казалось, Бобби говорит правду, и по причине того, что Сесилия чувствовала себя обманутой отцом в детстве, она с готовностью согласилась. После развода родителей, когда ей было десять лет, Сесилия практически не виделась с отцом и приняла его внезапное предложение. Не обращая внимания на опасения матери, Сесилия резко изменила свою жизнь и переехала через всю страну — из Нью-Гэмпшира в маленький прибрежный городок в штате Вашингтон. Уже три месяца спустя она поняла, что совершила ошибку. Ее мечты о высшем образовании так и остались мечтами. Стремления Бобби обустроить ее будущее свелись к разговору с начальником насчет получения Сесилией работы в том же ресторане. Сесилия не хотела провести все оставшиеся годы, работая администратором и официанткой в баре. Она позволила своей жизни сбиться с тропы, хотя она и не желала этого.
Сейчас она стояла на пороге развода, по уши в долгах и чувствовала себя невероятно жалкой. Ее иллюзии относительно отца и мужчин вообще полностью улетучились. Бобби хотел быть ее другом так же сильно, как Сесилия нуждалась в друге. Но он не мог дать то, что ей нужно.
Сесилия поклялась однажды, что найдет способ начать учебу в колледже, но прежде ей необходимо было придумать, как заплатить за обучение.
Учитывая судебные сборы и стоимость похорон дочери, Сесилия подозревала, что ей исполнится как минимум тридцать лет, когда она наконец сможет позволить себе учебу. Бобби не мог помочь ей финансово — он дал понять это достаточно ясно.
В попытке увеличить свой заработок Сесилия брала дополнительные часы в выходные, подавая напитки в баре, так как ресторан закрывался в десять. Частенько она попадала домой не раньше трех утра.
Появившись на работе поздним вечером в пятницу, Сесилия знала, что ее ожидает беспокойная смена. В городе находился авианосец «Карл Винсон», команда которого составляла две тысячи пятьсот моряков. Их ресторан предлагал лучшие блюда из морепродуктов, а бар был популярным местом для посиделок.
Именно сюда как-то вечером в прошлом январе пришел Ян, чтобы выпить. Он положил глаз на Сесилию, и она так же жадно наблюдала за ним. А потом он… Сесилия мысленно встряхнула себя. Она не хотела думать о муже и пыталась вытеснить его из своего сознания. Но ее усилия ни к чему не привели.
Сесилия не видела и не слышала его с того дня, когда неделей ранее Ян пулей вылетел из ее квартиры. Они так и не приняли решения, что делать дальше. Для него это было типично, со злостью думала Сесилия. Ян всегда оставлял принятие решений ей. Если они будут дальше разбираться с этим разводом, тогда Сесилия выбрала бы Центр по урегулированию споров, хотя их разногласия никогда не будут разрешены… Сесилия покорно вздохнула. Очевидно, ей нужно договориться о встрече. Так называемое предложение Яна о том, что им нужно просто притворяться разведенными, было нелепым. Абсолютно нелепым!
Бар уже наполнялся, когда закрылся ресторан. Сесилия собрала свой поднос и присоединилась к Беверли и Карле, двум другим официанткам в баре. Зал был заполнен густым сигаретным дымом, в воздухе витал запах пива. Музыка играла оглушительно громко. Сесилии приходилось напрягать слух, чтобы расслышать заказы посетителей.
Мужчина, одиноко сидящий за столиком, казалось, специально говорил слишком тихо, чтобы Сесилия наклонилась к нему ниже. Он был старше ее — как минимум лет сорока. Из-за него у Сесилии все тело покрылось мурашками, и она пыталась игнорировать навязчивого клиента. То, как его глаза следили за ее движениями, заставляло Сесилию содрогаться.
Ко времени закрытия оставалось всего несколько клиентов. К сожалению, ее воздыхатель был одним из них. Ступни Сесилии болели, а глаза жгло от дыма. Она всей душой желала взять свои чаевые и отправиться домой. Именно в тот момент, когда Сесилия думала, что с работой на сегодня покончено, в бар вошел Ян вместе с Эндрю Леки, тоже моряком.
Сесилия напряглась, особенно когда заметила, в каком состоянии Ян. Было очевидно, что их бар — не первая его остановка. Ее муж никогда не умел пить и по большей части ограничивался пивом.
Все внимание Сесилии было сосредоточено на Яне, хотя ей необходимо было вести тщательный учет заказов клиента, чей взгляд был приклеен к ней последние четыре часа.
— Ты не хотела бы перекусить? — раздался сзади нее охрипший мужской голос.
Сесилия развернулась.
— Я Барт, а ты ведь Сесилия?
— Да.
Она наблюдала, как Ян и его друг подходят к бару. Казалось, ее муж делает вид, что Сесилии здесь нет.
— Вообще-то ночь была длинной, — ответила она, ее взгляд быстро вернулся к Барту. — В другой раз.
«В твоих мечтах», — мысленно добавила Сесилия.
— Ты, должно быть, голодна.
— А…
Ян наконец посмотрел в ее сторону, и его глаза сузились, когда он заметил, что Сесилия разговаривает с другим мужчиной.
— Эй, в этом нет ничего страшного. Просто завтрак, разговор. — Барт не отступал. — Ты выглядишь так, будто тебе нужен друг, а я могу быть очень хорошим… другом.
Теперь Сесилию уже не волновал Ян, она думала, как бы отвязаться от Барта.
— Я так не думаю.
— Тогда завтра, только ты и я.
— Я…
Ее взгляд метнулся от Барта к Яну, который сердито смотрел в их сторону. Сесилия боялась, что он затеет ссору, а она хотела всеми силами этого избежать.
Ян наклонился к другу и что-то прошептал, но Эндрю категорически покачал головой. Сесилия видела, что Ян ищет неприятности, а друг старается урезонить его.
— Может, как-нибудь в другой раз, — быстро ответила Сесилия. Лучшим выходом ей казалось отделаться от Барта до того, как Ян наделает глупостей. Но ее муж уже отошел от бара.
— Он пристает к тебе? — спросил Ян, его язык уже слегка заплетался.
— Отвали, — буркнул Барт, испытывая злость оттого, что им помешали.
Похоже, ему казалось, что он добился благосклонности Сесилии. Он был не прав, но Ян не знал этого, впрочем, как и сам Барт.
Эндрю постарался остановить друга, но Ян стряхнул его руку и сделал угрожающий шаг. Он не собирался уступать, несмотря на то что вес Барта превышал его собственный как минимум килограммов на двадцать.
— Если ты не знал, сообщаю тебе, что ты стараешься подцепить мою жену.
Барт посмотрел на Сесилию, будто оценивая, правда ли это. Она же не осмелилась встретиться с ним взглядом.
— Мы разведены, помнишь? — едко заметила Сесилия, напоминая мужу, что идея притворяться, будто они больше не супруги, принадлежала именно ему.
— Ни черта.
— Именно ты сказал, что мы должны жить каждый своей жизнью.
— Я… я… — бормотал Ян в поиске достойного ответа.
— И почему это ты беспокоишься, что я встречаюсь с другим мужчиной?
— Потому что, пока нет решения судьи, ты официально моя жена!
— Так ты замужем или нет? — пробормотал Барт.
— Замужем! — закричал Ян.
— Разведена, — ответила Сесилия.
— В таком случае пойдем, — сказал Барт, беря в руку куртку.
— Никуда она не пойдет. — Ян начал было приближаться к Барту, но Эндрю встал между ними.
— В любое время приятель, — зарычал Барт.
— Сейчас, мне кажется, наиболее подходящий момент, — ответил Ян, поднимая сжатые кулаки.
— Убирайтесь, — закричала Сесилия. — Оба! Я не собираюсь никуда идти ни с одним из вас.
Она побежала в сторону задней комнаты, где как раз вовремя скрылся ее отец, делая вид, будто проверяет товар.
— Что там происходит? — спросил Бобби Меррик, прикидываясь, что не знает о ситуации, в которой оставил свою дочь.
Бобби и Ян никогда не ладили, но ее отец избегал любого противостояния между ними, стараясь не встречаться с мужем Сесилии.
— Ничего, — покачала головой Сесилия.
— Все в порядке?
— Здесь Ян, и он нарывается на драку. Вот и все.
— Я не хочу неприятностей, — сказал ее отец, нахмурившись. — Скажи, чтобы он убирался отсюда.
— Да. — Сесилия устало вздохнула. — Я так и сделала. А сейчас я ухожу.
— Сначала избавься от Яна.
— Не беспокойся, я уверена, что он ушел.
Сесилия взяла сумочку и пальто, свою долю чаевых и направилась к главной двери, надеясь, что не натолкнется на драку между мужем и незнакомцем. К удивлению Сесилии, Ян не ушел. Они уставились друг на друга из разных концов зала.
Кроме них, в баре была только Беверли, которая готовила наличные для банка.
— Спокойной ночи, — пробормотал она, не отрываясь от своего занятия.
— Мы закрыты, — обратилась Сесилия к Яну.
— Ты действительно собиралась уйти с этим мужиком? — спросил он, не обращая внимания на реплику жены.
Отвращение в его голосе раздражало ее.
— Это не твое дело.
Ян долгое мгновение смотрел на Сесилию, затем повернулся и вышел за дверь.
Сесилия поборола желание побежать за ним. Он не был сейчас способен вести машину. Она помедлила, споря сама с собой. Ян не оценил бы ее беспокойство, и оно, вполне возможно, произвело бы на него неверное впечатление. Всего несколько минут назад Сесилия потребовала, чтобы он не вмешивался в ее жизнь. Меньшее, что Сесилия могла сделать, — последовать своему же совету и держаться в стороне от его жизни.
Дверь открылась, и она подняла глаза, думая, что вернулся Ян. Но вместо него в баре стоял его друг. Казалось, Эндрю чувствует неуверенность и неловкость. Сесилия плохо знала этого моряка, совсем недавно переведенного в Бремертон.
— В чем дело? — сухо спросила она.
— Я подумал, вам следует знать, что Ян отправляется в море. Его перевели на «Джорджа Вашингтона».
Сесилия ничего не понимала. «Джордж Вашингтон» был авианосцем. Ян же — подводник, электротехник атомной подводной лодки.
— Его не будет шесть недель? — ошеломленно спросила она, не понимая смысла перевода.
— Скорее, шесть месяцев.
— О! Шесть месяцев?
— Поэтому он пришел сегодня. Хотел, чтобы вы знали.
Сесилия даже не представляла, что сказать.
— Он не собирался доставлять вам неприятности.
— Он и не доставил их… разве что… — Сесилия с трудом сглотнула.
Эндрю оглянулся через плечо, будто услышал, как кто-то позвал его по имени.
— Я должен идти. Просто хотел сказать вам, что мне жаль вашу маленькую девочку.
— С-спасибо, — только и смогла ответить Сесилия.
Но Эндрю уже ушел. Сесилия подождала несколько минут и решила, что ее душевное спокойствие куда ценней, нежели гордость. Она должна была убедиться, что Ян не сядет за руль. Поспешив на улицу, Сесилия встала на тротуаре, высматривая автомобиль мужа. Его нигде не было.
Ее наполнили чувство потери, пустота. Ян уйдет в море па шесть месяцев, и она не желала думать об этом. Сесилия не хотела чувствовать к нему ничего, но у нее это не получалось. «Во всяком случае, — сказала она себе, — его желание сбылось». Пока Ян будет в море, Сесилия не сможет развестись с ним.
Усталая и удрученная, Сесилия направилась к своей старой машине. Ее плечи содрогались от холода. Сегодня ночью явственно чувствовался запах океана, а над бухтой низко лежал туман. Мимо нее медленно проехал автомобиль. Подняв взгляд, Сесилия узнала машину Яна. Слава богу, за рулем сидел Эндрю. Взгляды Сесилии и ее мужа пересеклись.
Сесилия была шокирована желанием, которое увидела в его глазах. Ей пришлось приложить все силы, чтобы не остановить их. Она очень хотела пожелать Яну хорошего плавания и проводить его без враждебности, которая возникла между ними.
Но было поздно. Слишком поздно.
В следующий визит к Тому Хардингу Шарлота Джефферсон надела свое лучшее платье — голубое с вытканным горошком, с длинными рукавами и широкой юбкой. Она усердно работала, чтобы закончить для него плед. И он оказался превосходным, даже сама Шарлота признавала это.
Том сидел в своем инвалидном кресле, когда она вошла в комнату.
— Я говорила, что вернусь, — сказала Шарлота, тепло улыбаясь.
На его руке лежала газета. Новый друг Шарлоты прекрасно выглядел. На щеках играл румянец, а глаза были яркими и чистыми.
Том кивнул, очевидно испытывая радость от встречи. Его правая рука нетвердо показала на пустой стул.
— Спасибо, — сказала Шарлота, грациозно опускаясь на сиденье. — Я возвращаюсь с похорон мужа моей подруги.
Том пристально посмотрел на свою посетительницу.
— Мы дружим с Айверсонами много лет, — сказала Шарлота. — Он был хорошим человеком. Умер от рака легких. Курил как паровоз. — Она грустно покачала головой, затем положила ногу на ногу и сняла левую туфлю. — Была на ногах почти весь день, — объяснила Шарлота. — Я уже не такая молодая, как раньше, и смерть Ллойда Айверсона действительно потрясла меня. — Вздохнув, она посмотрела на Тома. — Как прошла неделя?
Том пожал плечами.
— С вами хорошо обращаются?
Он кивнул, будто говоря, что у него нет жалоб.
— Как еда?
Еще одно пожатие плеч.
— Кстати, о еде, — радостно начала Шарлота, — ко мне попал самый изумительный рецепт лазаньи с брокколи. Я обожаю выискивать хорошие рецепты. В прошлом месяце мы похоронили Мэрион Пэрсонс, и женщина из ее церкви приготовила превосходную лапшу со сливками. Спагетти с зефиром и сверху сливки. Это было великолепно!
Тут Шарлота подумала, что Тому, вероятно, неинтересно слушать о рецептах, которыми обмениваются на поминках.
— Я рада, что вам нравится здесь, в Кедровой Бухте. — Он кивнул вновь. — Думаю, я сделаю противень этой лазаньи и принесу половину своей дочери. Сейчас она живет одна, и не думаю, что ест достаточно овощей. Не важно, что ей пятьдесят два, — она все еще моя маленькая девочка, и я беспокоюсь о ней.
Том слабо улыбнулся.
— Хотите, я принесу кусочек и вам?
Сморщившись, Том покачал головой.
— Вам не нравится брокколи? Вам и Джорджу Бушу. Не тому Джорджу, который Уокер, — я не знаю, любит ли он брокколи.
Том вновь покачал головой.
— Брокколи хороши для кишечника. А в нашем возрасте об этом стоит подумать.
Шарлота сразу же засмеялась, думая, как отреагировала бы на ее слова Оливия. Шаркая правой ногой, Том с трудом подкатил кресло к своей тумбочке.
— Вы хотите, чтобы я дала вам что-то? — спросила Шарлота.
Его седая голова склонилась.
— Это в тумбочке? — спросила она.
Его карие глаза были выразительны — в них читалось «да».
Шарлота открыла ящик и нашла ручку, блокнот и маленький кошелек, который закрывался на «молнию». Несколько лет назад у нее был такой же. Она взяла ручку и бумагу, думая, что Том хочет, чтобы она сделала запись.
Он нахмурился и покачал головой.
Шарлота взяла кошелек и посмотрела на него снова.
Том улыбнулся и кивнул.
— Хотите, чтобы я открыла его?
Шарлота поняла, что права, и аккуратно расстегнула маленький кожаный кошелек. Внутри лежал свернутый листок желтой бумаги, который она и достала. Она отложила в сторону кошелек и поняла, что в бумаге что-то лежит. Ключ.
— Что это? — спросила Шарлота, теперь открыто проявляя любопытство.
Том откинулся назад — казалось, он ждет, пока она сама найдет ответ.
Шарлота развернула листок и увидела, что бумага является чеком за камеру хранения здесь, в Кедровой Бухте. Она и предположить не могла, как Том смог организовать это. Ей необходимо спросить у Джанет Лестер.
Не зная, что ей делать с ключом, Шарлота вопросительно посмотрела на Тома.
— Кажется, все в порядке, — сказала она мужчине, возвращая ключ и чек обратно в кошелек. Она собиралась положить его обратно в тумбочку, но Том остановил ее, наклонившись вперед и хлопая по ее предплечью правой рукой.
Его глаза умоляли.
— Вы не хотите, чтобы я положила это обратно? — спросила Шарлота.
Том покачал головой, тяжело дыша от напряжения.
— Что вы хотите, чтобы я сделала?
Он прямо посмотрел на ее сумочку, которая стояла на полу рядом с большим пакетом для вязания.
— Взять с собой? — Том кивнул. — Но не лучше ли отдать все это кому-нибудь из сотрудников?
Шарлоте определенно лучше было сделать так, а не брать ключ и чек себе.
Том в ответ покачал головой, выражение его лица была непреклонным.
— Хорошо, но мне кажется, я должна рассказать об этом Джанет. — Он пожал плечами, а Шарлота положила кошелек в свою сумочку, а затем потянулась к пакету с вязанием. — Не беспокойтесь, ваш ключ в хороших руках. Я удостоверюсь, чтобы с ним ничего не случилось. Я связала для вас плед. Вам необходимо согревать ноги. По утрам в январе воздух уже слишком холодный, вы заметили?
Шарлота положила плед на его колени и отступила назад, восхищаясь своей работой. Том улыбнулся и сделал нетвердый жест в знак благодарности.
— Не за что, — ответила она.
Глаза Тома быстро закрылись, и Шарлота подумала, что он устал. Ей пора уходить.
— Я вернусь в следующую среду, — произнесла она, собирая свои вещи. Он едва заметно кивнул. — И не беспокойтесь о вашей вещи. Да, и еще я принесу вам кусочек лазаньи.
Он сделал протестующую гримасу и покачал головой.
— Хорошо, я освобожу вас от нее. — В любом случае Том, вероятно, был на особой диете. — Обещаю как следует позаботиться о вашем ключе.
Он вздохнул и похлопал по пледу.
— Я с удовольствием сделала его для вас. Встретимся па следующей неделе.
Шарлота покинула его комнату куда тише, нежели пошла в нее. И немедленно отправилась на поиски социального работника. Она не хотела забирать ключ без ведома администрации.
Джанет была в своем кабинете, говорила по телефону. Увидев Шарлоту, она жестом попросила ее войти и минутой позже закончила разговор.
— Здравствуйте, Шарлота, могу чем-нибудь помочь вам?
Шарлота рассказала женщине историю о Томе и его ключе.
Джанет подкатилась на стуле к шкафу, где хранились документы, и открыла верхний ящик. Вытащив папку, положила ее на стол. Пробежав глазами по документу, Шарлота еще раз взглянула на чек за камеру хранения. Она увидела, что счет продлен и оплачен государством, причем оплачен на весь год. Очевидно, деньги Тома закончились, и именно поэтому он оказался на попечении государства. То, чем он владел, находилось в ячейке, и эти вещи будут проданы после его смерти.
Джанет продолжала изучать документ.
— К сожалению, здесь самый минимум информации. Томас был парализован пять лет назад, но здесь нет ничего о его семье и никаких сведений о прошлом.
— Кажется, он хотел, чтобы ключ находился у меня, — проговорила Шарлота, не уверенная в правильности своих действий.
— Тогда считаю, что вам так и следует поступить. Я знаю, что он у вас, кроме того, это знает Том.
— Хорошо, я так и поступлю. — Разобравшись с этим вопросом, Шарлота встала. — Он замечательный человек.
— Да, но немного загадочный.
Шарлота вынуждена была согласиться и поняла, что теперь она заинтригована.
Грейс Шерман взяла упаковку молока и положила ее в тележку, а затем направилась к кассе. Когда она направлялась в эту часть магазина, ей пришла в голову мысль пойти в обход и поискать полку с книгами в мягких обложках. Книги были ее страстью — книги любого рода, от классики до мистики и дамских романов, от бестселлеров до биографий и истории — да практически все, что угодно. Грейс любила читать и очень часто засиживалась до глубокой ночи. Именно по этой причине она устроилась на работу в библиотеку. Ее дочери разделяли любовь к книгам, а вот Дэн никогда не был ярым читателем.
Дойдя до секции с книгами, Грейс выбрала одну из них, а затем взяла номер журнала «Пипл» и листала его, пока ждала своей очереди. И только подойдя к кассе, Грейс осознала, что боится ехать домой.
И это понимание заставило ее затаить дыхание. У них заканчивалось молоко, но пока не было необходимости специально ехать за ним. Грейс спокойно могла подождать еще день или два. Но так как все равно была в магазине, она взяла несколько упаковок пасты, туалетной бумаги и йогурта… чтобы хоть как-то оправдать свое присутствие в супермаркете. На самом же деле она откладывала разговор.
Дэн в последнее время пребывал в подавленном настроении. Вероятно, у него неприятности на работе, но это было всего лишь предположение, потому что муж отказывался говорить с ней о чем-либо, кроме повседневных вещей. Любые же другие вопросы он удостаивал односложными ответами. Куда больше его интересовал телевизор, чем разговор с Грейс и рассказ о своих делах.
Грейс стремилась понять, что происходит, но муж ссорился с ней каждый раз, когда она пыталась вызвать его на откровенность. Каждый вечер заканчивался одним и тем же. Возвращение в дом после работы было сродни попаданию в эпицентр бури с грозой — Грейс никогда не могла понять, когда же ударит молния. Дэн был неразговорчив и холоден, и она бесконечно рассказывала о тех или иных вещах в попытке улучшить его настроение и предотвратить его вспышки гнева. Казалось, они всегда приходят без предупреждения.
Дэн слушал ее, кивал время от времени, даже улыбался, но не говорил ни слова. Чем тише был муж, тем сильнее Грейс старалась растормошить его, но бесполезно. Почти каждый вечер он усаживался перед телевизором и не двигался, пока не приходило время ложиться спать.
Это не было похоже на брак. Они с таким же успехом могли быть соседями по комнате в колледже, если судить по степени любви и близости, которая была между ними.
Их брак и раньше не оправдывал ожиданий Грейс. Когда ей исполнилось восемнадцать, она забеременела Мэрилин, и они с Дэном поженились. Он записался в армию, и почти тотчас его забрали во Вьетнам. Те два года, которые муж отсутствовал, были адом и для него, и для нее.
Вернувшись, Дэн был уже не тем молодым человеком, которого она знала. Дэн стал озлобленным и циничным, был склонен к вспышкам ярости. Кроме того, он стал употреблять таблетки, и, когда Грейс воспротивилась этому, они некоторое время жили отдельно.
Ради Мэрилин они смогли помириться на достаточно долгий срок, чтобы Грейс забеременела во второй раз. А потом, ради своих дочерей, Дэн и Грейс изо всех сил старались, чтобы их брак не разрушился.
Война все еще преследовала его, и много лет Дэн просыпался посреди ночи из-за кошмаров. Он никогда не говорил о том, что ему пришлось пережить. Все это он держал в себе. И на всем протяжении их брака Грейс продолжала надеяться, что отношения наладятся — когда девочки пойдут в школу, когда Грейс закончит свое обучение и получит работу в библиотеке, когда девочки окончат школу… Тогда-то дела определенно пойдут лучше. Годы, наполненные надеждой и поиском добрых знаков.
Но не всегда все было так плохо. Конечно, они знали и хорошие времена. Когда дочери пошли в начальную школу, Грейс поступила в колледж «Олимпик», а после перевелась в Сиэтл, чтобы посещать Вашингтонский университет. Дэн был удивительно надежным, работал на двух работах и помогал дочерям.
Мэрилин и Келли были сложными подростками, но, повзрослев, стали ответственными девушками. Дэн очень любил дочерей. Грейс никогда не ставила под сомнение его преданность детям, но сомневалась, что он все еще любит ее.
Несколько последних лет больно ранили самолюбие Дэна. Его карьера закончилась, а работа в компании по обработке деревьев не могла даже отдаленно сравниться с заготовкой леса. Сейчас из дохода Грейс оплачивалась большая часть семейных трат, и она подозревала, что это беспокоит мужа, хотя Дэн ничего не говорил. Они не говорили и о деньгах, потому что Грейс избегала любой темы, которая могла бы расстроить его.
Хотя она приехала домой на полчаса позже обычного времени, Дэн никак это не прокомментировал, когда Грейс прошла в кухню, неся свои покупки.
— Я дома, — без необходимости объявила она, ставя пакет на стол.
Дэн уже занял свое место у телевизора и смотрел местные новости. Он снял обувь и положил ноги в носках на скамеечку, придвинутую к его старому мягкому креслу.
— Я подумала, может, приготовить салат «тако» на ужин. Что думаешь?
— Отлично, — ответил Дэн без энтузиазма.
— Как прошел день?
— Хорошо. — Его глаза даже не оторвались от экрана телевизора.
— Ты не спросишь про мой день? — произнесла Грейс с растущим раздражением.
По крайней мере, он мог бы продемонстрировать некий интерес к ней и ее жизни, пусть это было бы лишь формальностью.
— Как прошел твой день? — пробормотал Дэн, хотя его тон оставался безразличным.
— Ужасно! — Никакой реакции. — Не спросишь почему?
— Можешь сказать, если хочешь.
Мужчина, с которым она прожила тридцать пять лет, не мог быть более бесчувственным, У Грейс не осталось сил это выносить. Каждая попытка вызвать его на раз-го пор наталкивалась на отказ и обвинение. Если она несчастлива — это ее проблема, а не его. Именно так сказал муж в последний раз, когда Грейс попыталась поговорить с ним.
Зайдя в гостиную, Грейс взяла пульт от телевизора и выключила звук. Примостившись на скамейке для ног, она заглянула мужу в глаза.
— Что не так? — спросил Дэн, раздражаясь, потому что она помешала ему смотреть новости.
— Ты любишь меня? — посмотрела на него Грейс.
— Люблю ли я тебя? Мы женаты тридцать пять лет. — Дэн засмеялся, будто она пошутила.
— Ты не ответил на мой вопрос.
— А что ты хочешь, чтобы я сказал? Конечно я люблю тебя. Не могу поверить, что ты спрашиваешь.
— У тебя кто-то есть?
— Это дурацкий вопрос, — ответил он, выпрямляясь и покачивая головой.
— Так у тебя есть кто-то? — повторила свой вопрос Грейс.
— Нет. Когда будет готов ужин?
Но у Грейс был еще вопрос.
— Ты помнишь, когда мы последний раз занимались любовью?
— А ты ведешь календарь?
Но Грейс не была сбита с толку. Отвечать вопросом на вопрос было его любимым трюком.
— Нет, но я не могу вспомнить. А ты?
— Ненавижу, когда ты делаешь это! — Дэн резко поставил ноги на пол и встал, засовывая руки в карманы брюк. — Если мы собираемся ссориться, давай делать это по какому-нибудь стоящему поводу. Я не знал, что ты настолько не уверена в нашем браке и тебе нужны мои клятвы в любви.
— Мне необходимо подтверждение того, что ты хочешь этот брак.
— Я и не представлял, что у тебя паранойя, — проговорил Дэн, направляясь в другую часть комнаты.
— Это не паранойя!
— Ты предположила, что у меня есть любовница.
Грейс не верила в это, и на самом деле у нее не было повода заподозрить измену, но ей казалось, что Дэна необходимо шокировать, чтобы привлечь его внимание.
— Чего ты хочешь от меня? — раздраженно спросил он.
— Каких-нибудь признаков жизни! — воскликнула Грейс.
— Тебе никогда не приходило в голову, что, вероятно, я просто устал? — спросил Дэн, посмотрев на жену.
— Слишком устал, чтобы говорить?
— Я никогда не был любителем поговорить. Ты знала это, когда выходила за меня. Я не собираюсь меняться на этом этапе своей жизни. Не знаю, что беспокоит тебя, Грейс, но приди в себя.
— Это нечестно! Я стараюсь добиться от тебя того, чтобы ты взял на себя хоть какую-то ответственность за происходящее с нами.
— Именно ты несчастлива.
— Потому что я хочу большего от нашего брака. — Грейс в бесполезной попытке объяснить развела руками.
— Я даю тебе все, что должен, — ответил Дэн, нахмурившись.
Но и она давала ему все. Господи, она действительно давала ему все, что только могла!
— …Если тебе этого недостаточно, тогда я не знаю, что сказать.
У нее перехватило горло. Да, ей этого недостаточно!
Зазвонил телефон, и они оба вздрогнули, непроизвольно повернувшись в сторону кухни, откуда доносился сигнал. По щекам Грейс катились слезы, и она быстро смахнула их, торопясь подойти к аппарату.
— Пусть сработает автоответчик, — сказал Дэн.
— Зачем? Мы будем разговаривать дальше?
— Нет, — мрачно буркнул Дэн.
— Вот и я так подумала.
Она протянула руку за трубкой и прочистила горло.
— Алло, — ответила Грейс, заставляя себя говорить спокойно.
— Мам? О, мама, ты никогда не догадаешься! — закричала Келли. — Я только что узнала. Я беременна! — Радость в голосе дочери была такой чистой и искренней, какой Грейс никогда не слышала ранее.
— Беременна? Ты уверена?
Грейс почувствовала, как из ее глаз вновь покатились слезы, но теперь это были слезы радости. Спустя десять лет брака Келли и Пол уже и не надеялись на ребенка. Они прошли через нескончаемые тесты и процедуры, и Грейс уже готова была оставить надежду, что ее дочь забеременеет. Она хотела внуков, но это казалось невероятным. Это были удивительные новости. Просто замечательные.
Дэн вошел в кухню.
— Это Келли, — взволнованно проговорила Грейс, закрывая ладонью трубку. — Она беременна.
Глаза мужа потеплели, и он улыбнулся. За последние месяцы это была первая искренняя улыбка, окрасившая лицо Дэна.
— Черт, это замечательно.
— О, милая, мы с твоим отцом в восторге.
— Дай мне поговорить с папой.
Грейс вручила трубку Дэну. Келли всегда была особенно близка с отцом, и сейчас они разговаривали несколько минут.
Дэн положил трубку и подошел к плите, где Грейс жарила мясо. Он подошел к Грейс сзади и, положив руки ей на талию, обнял.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
— Я знаю. Я тоже тебя люблю.
— Все будет хорошо.
— Я знаю.
Так и будет. Грейс верила. Надеялась. И сейчас у нее была причина, чтобы продолжать верить и надеяться и с радостью смотреть в будущее. Брак не был всем, чего она хотела, но, вероятно, он играл самую важную роль в ее жизни. Она сделала все, чтобы он был источником радости. Грейс провела тридцать пять лет с Дэном. Были времена хорошие и не очень.
Ребенок дочери давал ей надежду на прекрасное будущее.
