Кейт приезжала на озеро каждый год, и каждый год несколько дней уходило на привыкание к новой обстановке. Просыпаясь, она вскакивала с постели с уже составленным мысленно списком дел. В городе этот список мог бы занять целую страницу: срочная сдача материала, покупки, встречи и Аарон. Она регулярно проверяла, как сын справился с домашним заданием, готовила ему ланч, складывала рюкзачок. После школы шли занятия карате и в скаутском клубе, выполнение домашней работы и игры на свежем воздухе. Так называемые свидания в песочнице. Как ни грустно это признавать, но у сына со свиданиями дела обстояли много лучше, чем у нее самой. Другие дети принимали Аарона без проблем, хотя их матери нередко были от него в ужасе.

Проснувшись на третье утро, Кейт по привычке поставила чайник. Никакого кофе на озере не дозволялось. Кофе всегда означал спешку, работу, стресс. Чай — покой и умиротворение.

Она уже приняла твердое решение: никуда не торопиться, не суетиться и не сходить с ума оттого, что осталась без работы. Сдаваемая в аренду недвижимость приносила неплохой и, главное, стабильный доход. Отец оставил ей прекрасное наследство. Затянув немного поясок и не позволяя себе лишнего, она вполне могла протянуть и без зарплаты. Проблема была не столько в деньгах, столько в потере самоидентификации. Журналистика была ее средством самовыражения. Она хотела вернуться к знакомому делу, снова ощутить себя личностью, писать и публиковаться.

«Стоп, — сказала себе Кейт. — У тебя впереди целое лето, чтобы во всем этом разобраться». Сделав глубокий, успокаивающий вдох, она выглянула из окна. Озеро всегда помогало обрести покой. Ясное, чистое, гладкое, как зеркало, оно отражало окружающие горы, поросшие вечнозеленой растительностью, с тонкими белыми прожилками снега, укрывшегося в самых близких к вершинам расщелинах. Термометр показывал одиннадцать градусов. Для половины восьмого идеальная температура. Может быть, чуть позже они втроем еще сходят на прогулку.

Как часто бывало в последние дни, мысли повернули к Джей Ди Харрису. Наверное, думать о нем так часто и не стоило, но ведь сердцу не прикажешь. В свои двадцать девять — возраст вполне зрелый — Кейт оставалась натурой мягкой и романтичной, с пылким воображением, которое легко рисовало соблазнительные картины летнего романа и даже вычерчивало перспективы более длительных и обстоятельных отношений. В то время как ее подруги в колледже встречались, влюблялись и расставались, она вынашивала ребенка. Потом, после рождения Аарона, выкармливала его своим молоком. Опередив подруг, так сказать, в продуктивности, Кейт так ни разу и не позволила себе броситься с головой в омут скороспелого романа. У матери-одиночки для этого просто не было времени.

Другое дело, что мечтать никто не запретит, и для этого время всегда найдется. Кейт и мечтала. Сейчас ее мечты заполнял Джей Ди Харрис. Кто он такой? Как оказался здесь, на озере? Искорка взаимного интереса между ними определенно проскочила. Он и сам так сказал. Но вот в шутку или всерьез — Кейт толком не поняла.

Хотя Джей Ди ничего не обещал, она все же ждала, что он вот-вот заглянет.

Вот только до сих пор все мужчины приносили ей одно лишь разочарование.

На плите зашипел чайник, и Кейт, не дожидаясь свистка, выключила горелку. Через несколько минут она уже сидела с чашкой за стареньким столом перед открытым лэптопом. Рядом лежало написанное накануне письмо для давней подруги. С Таней Блэр они вместе учились в колледже, потом Таня с успехом окончила отделение коммуникаций Вашингтонского университета и ныне работала редактором «Смитсониен мэгазин». Именно на нее Кейт и возлагала свои надежды. Конечно, между еженедельником местного калибра и журналом общенационального масштаба лежит пропасть, но Кейт уже решила, что планку нужно устанавливать как можно выше. В прошлом она играла по мелочи, стеснялась высоких целей, и куда это ее привело?

Она еще раз перечитала письмо, потом набрала текст, распечатала на принтере и положила листок в конверт. И все же ее не оставляло смутное ощущение неудовлетворенности. Предложив Тане свои услуги, она не могла пока ничего предъявить. У нее не было материала, не было истории. По крайней мере, пока. Кейт понимала, что должна написать что-то, но что?

Через несколько минут в кухню притащилась Кэлли. Одетая по обыкновению в мешковатый спортивный костюм, слегка опухшая от сна, она вяло пробормотала «Доброе утро» и зевнула.

— Привет, — откликнулась Кейт. — Чай будешь?

— Нет, я уж сразу позавтракаю. — Девушка насыпала в чашку кукурузных хлопьев и протянула коробку Кейт, которая покачала головой:

— Я подожду Аарона.

Кэлли посмотрела в окно:

— А он вас уже ждет.

И действительно, Аарон и Бандит резвились на лужайке, меряясь силой в перетягивании каната, роль которого исполняло, кажется, старое полотенце.

— Я и не слышала, как он встал. — Кейт покачала головой. — Какие у тебя планы на день?

— За мной заедет Йоланда. У нас на очереди три дома на озере Сазерленд. — Кэлли поморщилась. — Так не хочется работать.

Она выглядела усталой, хотя на аппетите это никак не отразилось. Подростки. Никогда не ложатся вовремя, даже если утром рано вставать. Впрочем, жаловаться на нее не приходилось. Кэлли помогала по дому, Аарон ее обожал, и вела она себя вполне прилично.

Насыпав вторую порцию сухого завтрака и заметив, что Кейт смотрит на нее, Кэлли виновато пожала плечами:

— Знаю, что не надо бы. Что растолстею как свинья. — Тем не менее она подлила молока и добавила сахара. — А вы? Вы чем будете заниматься?

— Может быть, прогуляемся с Аароном к Мэример-Фоллс. Ты там была? Видела водопад?

— Нет, только слышала, что подниматься надо довольно высоко. Может быть, когда-нибудь и выберусь. В выходной.

— У меня еще и по дому работы немало. — Кейт с грустью взглянула на черный прямоугольник ноутбука.

— Уже определились, о чем хотите написать?

— Кое-какие мысли есть.

— Я все-таки думаю, вам нужно заняться Уолденом Ливингстоном. О нем здесь все слышали. Можно сказать, культовый герой.

— Знаю. Ему до сих пор пишут. Нечасто, конечно, но несколько писем в год приходит.

— Знаете, я потому в этом доме и остановилась, — призналась Кэлли. — Когда увидела его фотографию, ту, что Анни Лейбовиц сделала, и поняла, что он здесь жил, у меня просто башню снесло. Его книги… Те люди, что заботятся о природе, о земле, для них его книги священны.

Кейт не уставала удивляться этой девушке, в которой странным образом соединялись уличная мудрость и наивный идеализм, невероятная начитанность в одних областях и полное невежество в других.

— Немногие из нынешней молодежи знают о Уолдене Ливингстоне. А ты как о нем узнала?

— Жила у одной пары, для которой защита окружающей среды была смыслом жизни. Так вот старик Уолден был для них самым главным авторитетом. У них на полке стояла подписанная им книга и сборник его изречений. «Не оставляй тропы будущему страннику, дай ему самому отыскать свой путь». Ну и все такое. Он что, всегда так изъяснялся?

Кейт задумчиво посмотрела на упомянутый Кэлли портрет, который висел на стене у двери. Портрет удался. Лейбовиц сумела ухватить лукавый блеск в глазах старика, запечатлеть дерзкий взмах белоснежных волос, бывших некогда, как рассказывал сам Уолден, такими же рыжими, как у нее. Его лицо имело собственную географию, такую ясную, как и география земли, и в этом тоже проявилось мастерство художницы. «Мне тебя не хватает», — мысленно сказала старику Кейт и повернулась к Кэлли:

— Я вовсе не уверена, что он все это сказал.

— А что, он и впрямь был не такой, как другие? Ну, в обычной жизни.

— Хороший вопрос, — улыбнулась Кейт. — Может быть. Для меня он был просто дедушкой. Для ребенка дедушка — всегда особенный.

— А я своих только раз и видела.

— Ты хотела бы навестить их когда-нибудь?

Кэлли отправила в рот полную ложку хлопьев и настороженно посмотрела на Кейт.

— Ты не думай, я в твои дела вмешиваться не собираюсь.

— Тогда зачем спрашиваете?

— Наверно, просто из любопытства. Хочу побольше узнать о твоей жизни.

Кэлли на секунду задумалась. Потом отодвинула чашку и положила ложку.

— Я только о тех бабушке с дедушкой, что с маминой стороны, что-то знаю. Моего отца так и не нашли, а о его родителях и говорить нечего. Когда брата Тимоти забрали, и коммуна развалилась, мы с мамой отправились в Вашингтон. Она была в таком состоянии, что просто отвезла меня к своим предкам в Такому и там оставила. Не попрощалась, не сказала, куда поедет дальше.

Кейт вздохнула:

— Сочувствую.

Девушка пожала плечами:

— Невелика беда. Я это пережила. В общем, они позвонили в Службу защиты детей, сказали, что не могут меня принять. Держу пари, ваш дедушка так бы не поступил.

— Нет, так бы не поступил. Он был… необыкновенный. Мне очень повезло, что я его знала.

— А вы понимали, что он не такой, как все?

— Не думаю, что меня интересовало, чему он себя посвятил. Помню, он всегда куда-то спешил, его повсюду ждали. И он очень много путешествовал в течение учебного года. — Кейт подошла к книжной полке и сняла альбом в кожаном переплете, целиком посвященный делу всей жизни Уолдена Ливингстона.

Вместе с Кэлли они перелистали страницы с фотографиями, вырезками из газет и журналов, статьями. Один разворот был полностью занят снимками, на которых Уолден либо позировал, либо здоровался за руку с разными знаменитостями, в том числе и с американскими президентами, от Линдона Джонсона до Рональда Рейгана. Каким-то образом ему удавалось устроить так, что каждый из них подписывал какой-либо документ, способствовавший защите окружающей среды.

— Да, — вздохнула Кэлли. — Интересно, каково это быть таким великим человеком, так многого добиться в жизни.

— Думаю, у него все получалось само собой. Просто он не мог иначе. — Будучи человеком известным и уважаемым в среде активистов экологического движения, тех, кого заботили проблемы сохранения земли, Уолден в то же время глубоко разочаровал своих родителей тем, что так и не смог взять в руки бразды семейного бизнеса. В то время семейный бизнес был связан с лесом и пиломатериалами, и увлечение старшего сына сбережением лесов стало для родных и близких тяжелым ударом. Впрочем, все это произошло еще до Кейт. Она взглянула исподтишка на Кэлли. Цвет лица у девушки значительно улучшился после завтрака. Кейт понимала, что стоит за ее вопросами об Уолдене: «А кто такая я? Что я могу? И могу ли что-то?».

— Скажи, а какая твоя мама? — Тема была опасная, но Кейт чувствовала, что в основе всех проблем девушки отношения с матерью. — Если, конечно, не против.

— Да нет, не против. Только мне и сказать-то особенно нечего. Она — лузер, полная неудачница, и я по ней нисколечко не скучаю. — С улицы долетел гудок подъехавшей машины, и Кэлли вскочила со стула. — Побегу. Вернусь к семи.

— Не забудь ланч. — Уже у двери Кейт сунула девушке бумажный пакет.

Кэлли сделала удивленные глаза и, благодарно кивнув, выбежала из кухни.

Конечно, добра в своей жизни бедняжка видела не много, так что даже незначительный жест внимания был для нее сюрпризом. Наверное, она была бы другой, если бы всегда чувствовала, что ее любят, если бы кто-то готовил для нее ланч и встречал улыбкой по утрам. Да что там, весь мир стал бы куда лучше, если бы в жизни каждого были забота, внимание и любовь. Кейт невольно взглянула на ноутбук и тут же остановила себя. Нет. Нет. Достаточно того, что в их семье уже был один борец. А ей, прежде чем спасать мир, надо обустроить собственную жизнь.

Она закрыла альбом и, взяв тряпочку, протерла обложку. Ее дед прожил насыщенную жизнь. У нее были большие планы в отношении собственной карьеры. Но судьба сложилась иначе.

В дом ворвался Аарон и, пританцовывая у обувной полки, попытался разуться без помощи рук.

— Мам! Эй, мам!

— Я здесь, так что кричать необязательно.

— Не буду. А я нашел ископаемое! — Освободившись от обуви, Аарон прошмыгнул в кухню и показал камень с отпечатком напоминающей жука ракушки.

— Точно, ископаемое. И где же ты его нашел?

— В лесу. — Он протянул ей камень. — Если хочешь, оставь себе. Это подарок.

— Ну спасибо. — Кейт убрала на место альбом. «А разве я не делаю важное дело, — подумала она, принимая от сына подарок. Разве есть на свете что-то важнее вот этого?»