Глава 4
КОРТНИ ПУЛАНСКИ
Кортни считала, что отец поступил несправедливо по отношению к ней. И вообще, то, что он придумал, просто нелепо! Да, в недавнем прошлом она натворила глупостей — стала хуже учиться, грубила учителям. Все могло закончиться гораздо печальнее, если бы, например, полиция дозналась, кто четыре года назад поджег мусорный контейнер. И все же… кто бросит в нее камень? Четыре года назад погибла мама. Кортни целыми днями плакала, злилась и не находила себе места. Постепенно все наладилось — правда, ей так и не удалось до конца сжиться с потерей. Что бы там ни говорили несведущие друзья и подружки, горечь утраты она, наверное, никогда не перерастет. Постепенно она взяла себя в руки, занималась с утра до ночи, догнала класс. И вот вам пожалуйста… Только этого не хватало!
Последний школьный год ей предстоит провести в Сиэтле, у бабушки Пулански. Все ее друзья детства будут вместе праздновать окончание школы, ее же отослали на другой конец страны. Хотя бабушку Кортни любила, она искренне не представляла, как проживет у нее целый год.
Другого выхода нет. Кортни не с кем оставить, пока отец будет строить мост в Бразилии. Ехать с ним тоже нельзя — в тех краях молодой девушке находиться небезопасно. Так сказал ей папа.
Джейсон, ее старший брат, учится в магистратуре и подрабатывает преподавателем в летней школе. Сестра Джулианна перешла на третий курс, а на каникулах тоже подрабатывает на одной аляскинской турбазе. Кортни — самая младшая. Учеба брата и сестры требует денег, причем расходы все время увеличиваются. Проще говоря, отцу нужны деньги, иначе он подождал бы с бразильской командировкой, пока Кортни не закончит школу. В университете ей вряд ли дадут стипендию… К сожалению, учится она средне, и ждать, что не придется платить за обучение, для нее примерно то же самое, как надеяться выиграть в лотерею. Иными словами, отцу очень скоро придется оплачивать и ее высшее образование. Поэтому, все обдумав, папа решил, что Кортни поедет в Сиэтл.
Сейчас все было бы по-другому, не погибни мама в той нелепой автокатастрофе. Хотя мама умерла четыре года назад, Кортни до сих пор кажется, будто все произошло только вчера.
— Кортни! — окликнула ее снизу бабушка. — Ты уже встала?
— Да, бабушка. — Как тут не проснуться, если в пять утра она включает телевизор на полную громкость? Бабушке нужен слуховой аппарат, только она упорно отказывается признаться в своей глухоте. По мнению Веры Пулански, слышит она нормально, а вот все окружающие — все до единого! — лишь неразборчиво мямлят.
— Завтрак почти готов! — прокричала бабушка.
Кортни посмотрела в потолок и тяжело вздохнула.
— Я не хочу есть!
— Самое главное — хорошо позавтракать!
Она прожила у бабушки уже неделю, и седьмое утро кряду они ведут один и тот же разговор.
— Попозже позавтракаю! — обещала Кортни.
На завтрак бабушка регулярно потчевала ее омлетом, поджаренным без масла и жестким как подошва. Наверное, насмотрелась телепередач о сальмонеллезе и наслушалась советов, как обезопасить себя и близких. По мнению теледокторов, чтобы яйца сделались безвредными, их нужно или варить три часа, или зажаривать со всех сторон. В результате бабушкины омлеты на вкус напоминали резину. Нет, Кортни никогда не жевала резину, но при взгляде на тарелку ей казалось, что вкус такой же.
— Терпеть не могу выбрасывать продукты!
— Извини, бабушка.
Со дня своего приезда Кортни уже столько раз пропускала завтрак! Она надеялась, что за счет этого сильно похудела, но ее надежды не оправдались. Совсем недавно она взвесилась, но стрелка упорно отказывалась двигаться в обратном направлении. Она взвешивалась после душа, не одеваясь. Весы в ванной у бабушки оказались древними как мир. Она закрыла глаза, а потом посмотрела на шкалу, которая словно расплылась в издевательской ухмылке. Видимо, бабушке невдомек, что весь мир давно перешел на цифровые весы. В общем, Кортни не только не похудела, но, наоборот, поправилась на полкило! Ей захотелось плакать. И без того страшновато идти в новую школу. Но входить в новый класс толстой еще ужаснее.
— Кортни! — снова позвала ее бабушка снизу.
— Что, бабушка?
Сегодня Вера, очевидно, не собиралась сдаваться.
— Мне нужно ненадолго выйти по делам.
— Ладно!
— Я хочу, чтобы ты пошла со мной.
Тяжело вздохнув, Кортни села на кровати и сгорбилась.
— Можно мне остаться дома? — попросила она. После душа она снова надела пижаму, потому что не понимала, зачем ей вообще одеваться. Во всяком случае, поводов нет.
— Мне очень хочется, чтобы ты пошла со мной. Ты слишком много времени сидишь у себя в комнате!
— Хорошо, бабушка.
— Что ты сказала?
Медленно встав, Кортни подошла к двери и прокричала:
— Сейчас спущусь!
Бабушка улыбнулась и кивнула:
— Вот и хорошо.
Вера Пулански — мировая бабушка; когда она приезжала в гости к ним в Чикаго, Кортни очень радовалась. Но сейчас все по-другому. Кортни еще ни разу не жила в доме такой пожилой женщины. Ей казалось, что почти все бабушкины вещи можно смело выставлять на антикварный интернет-аукцион.
Кортни вяло натянула джинсы и безразмерную черную футболку с логотипом папиной компании. Когда она спустилась вниз, Вера ласково улыбнулась и погладила внучку по лицу.
— Ты очень красивая девочка.
Кортни натужно улыбнулась.
— Я тебя очень люблю, ты моя младшая внучка.
— Да, бабушка.
— Я часто жалею, что Ральф не дожил, не успел как следует с тобой познакомиться.
Дедушка умер, когда Кортни было несколько месяцев от роду.
— Я тоже.
— Ну а теперь я кое-что тебе скажу, только не обижайся. Ведь я тебя люблю!
Кортни ощетинилась, приготовившись к очередному выговору:
— Бабушка, прошу тебя, не начинай… Я сама прекрасно знаю, что мне нужно худеть. Тебе совсем не обязательно говорить мне это, понимаешь? — Кортни не скрывала обиды. В последнее время ей очень не хотелось смотреться в зеркало, но иногда все же приходилось. Да, после смерти мамы она сильно растолстела. Если раньше спокойно влезала в одежду сорок второго размера, то сейчас приходится носить сорок восьмой и даже пятидесятый! Что с того, что бабушка напоминает ей о грустном из самых лучших побуждений? Неужели она думает, будто сбросить пятнадцать-шестнадцать килограммов легко?!
— Вообще-то я собиралась поговорить совсем о другом. — Бабушка отступила на шаг. — По-моему, тебе нужны друзья.
— По-моему, тоже. — Кортни очень скучала по Чикаго. Она едва не плакала, вспоминая всех, с кем ей пришлось расстаться. И даже родной дом, который сдали на год.
— Солнышко, ты никогда ни с кем не познакомишься, если будешь целыми днями сидеть в своей комнате, — ласково продолжала бабушка. — Тебе нужно больше гулять, где-то бывать…
Против этого трудно было возразить. Кортни опустила глаза.
— Я знаю…
— Пойдем со мной, и я тебя кое с кем познакомлю.
Кортни собралась было отказаться, но поняла, что не выйдет. Бабушка взяла ее за руку и потащила на кухню. Тарелка уже стояла на столе. Кортни показалось, что омлет вчерашний. По крайней мере, выглядел он точно как вчера.
— Съездим в библиотеку, потом за продуктами, а под конец — в магазинчик пряжи.
Иными словами, бабушка собиралась похитить Кортни чуть ли не на весь день.
— Если ты не против, сейчас и поедем. Ты как?
— Хорошо, бабушка. — Чем скорее она сдастся, тем скорее сможет вернуться в свою комнату.
— Только проверю, заперта ли парадная дверь, — сказала бабушка.
На самом деле прошло добрых семь минут, прежде чем они вышли из дому. Проверив парадную дверь, бабушка пошла в ванную — подкрасить губы. Потом решила, что нехорошо оставлять омлет на столе, — она накрыла тарелку пищевой пленкой и поставила в холодильник. Подозрения Кортни подтвердились. Действительно, омлет оказался вчерашним!
— Ты готова? — спросила бабушка, как будто они задержались именно из-за Кортни.
— Конечно, а ты?
— Ох! — воскликнула бабушка. — Сумочку забыла! — Она хихикнула. — Господи! Представляешь, я бы захлопнула дверь, а ключи внутри!
Наконец они все-таки вышли. Машина, стоящая на дорожке рядом с домом, была настоящим музейным экспонатом. По словам отца, «форд-универсал» 1968 года выпуска находился в прекрасном состоянии. А как же иначе? Машине почти сорок лет, а на спидометре чуть больше ста тысяч километров… Дверца весила целую тонну и открывалась с громким скрипом. Кортни молча села на переднее пассажирское сиденье.
Ездить с Верой на машине оказалось довольно рискованно. Заведя мотор, бабушка покосилась на Кортни:
— Оглянись. Там никого нет?
Кортни развернулась на сиденье:
— Все хорошо, бабушка!
Вдруг до нее дошло: бабушка просит ее посмотреть назад вовсе не из любопытства.
— Бабушка… а почему ты сама не повернешься и не посмотришь?
Бабушка расправила плечи:
— Потому что не могу.
— Что значит — не можешь?!
— Ты что, не слышишь, девочка? Я не могу повернуть голову. Шею растянула… уже двадцать лет назад. Боль адская! В больнице сказали, что медицина бессильна. С тех пор так и мучаюсь. Жаловаться я не люблю, но раз ты спросила…
Хотя оказалось, что ездить с бабушкой небезопасно, Кортни и слова не сказала. А что толку? Несколько дней ей удавалось отвертеться от совместных поездок на машине, но сейчас, видимо, полоса везения закончилась.
Вдруг Кортни забеспокоилась:
— Бабушка, а если бы меня рядом не оказалось? — Она решила, что бабушка выехала бы на шоссе задним ходом просто так, что называется, на авось.
Поджав губы, бабушка обеими руками поправила зеркало заднего вида и повертела его — сначала в одну сторону, потом в другую.
— А зеркала-то на что?
— Ясно…
— Ну что, поехали, наконец?
Кортни поняла, что бабушка обиделась, и пылко вскричала:
— Конечно, поехали! — Она почувствовала себя виноватой.
Остановившись у первого светофора, Вера повернулась к внучке:
— Кстати, если хочешь похудеть, я знаю, как тебе помочь.
Кортни смерила бабушку подозрительным взглядом:
— И как же?
— Занимайся спортом. Лично я по утрам плаваю с друзьями. Если хочешь, присоединяйся к нам.
Предложение не особенно обрадовало Кортни, но любая физическая нагрузка — не сахар.
— Да, наверное.
— Что «наверное»?
— Бабушка, это выражение такое. Я хотела сказать: с удовольствием. — Кортни, конечно, сильно преувеличивала, но бабушка очень старалась ей помочь, и Кортни понимала, что должна ответить как полагается.
Вера Пулански жила на Холме королевы Анны. Сначала они поехали в библиотеку. По сравнению с домами в том квартале, где жила Вера, библиотека оказалась ультрамодерновой. Бабушка рассказала Кортни, что библиотека совсем недавно открылась после капитального ремонта. Пока Вера забирала отложенную для нее книгу — последний любовный роман одной местной писательницы, — Кортни листала журналы «Вог», стараясь не впадать в отчаяние при виде худых, элегантных моделей. В конце концов, это только реклама.
Потом они поехали за продуктами. Кортни не знала, сколько народу живет в Сиэтле согласно последней переписи населения, но была уверена, что жителей здесь не меньше нескольких миллионов. И около половины оказались знакомыми бабушки. Их то и дело окликали и останавливали бабушкины подруги, бывшие соседи, прихожане ее церкви… Вера всем представляла внучку; к сожалению, никому из новых знакомых Кортни не было меньше семидесяти.
— А теперь — на Цветочную улицу, — сказала бабушка, когда Кортни погрузила покупки в машину. — Обещаю, я не задержусь.
Кортни очень хотелось напомнить, что то же самое Вера обещала ей перед тем, как они вошли в продуктовый магазин, но она прикусила язык. После того как Вера поболтала еще с семью приятельницами на парковке, они наконец отъехали от магазина. Вера долго парковалась на угловой стоянке перед магазинчиком под названием «Путеводная нить». Пришлось буквально втискиваться на место: сантиметр вперед — тормоз — еще сантиметр — снова тормоз. Кортни заранее могла предсказать, чем все кончится, но бабушка превзошла все ее ожидания. Они ударились о паркомат, и Кортни сильно тряхнуло.
— Ах ты… — прошептала бабушка.
Возможно, Вера Пулански других бранных слов просто не знала, Кортни могла бы значительно расширить бабушкин лексикон.
Кортни вылезла из машины, с трудом захлопнула тяжеленную дверцу и поплелась в магазин следом за бабушкой. Войдя, она сразу же увидела лежащего на подоконнике кота и принялась его гладить.
— Здравствуйте, Вера. Как дела? — спросила бабушку молодая женщина хрупкого сложения.
— Лидия, рада вас видеть. Это моя внучка Кортни. Кортни, это Лидия.
— Здрасте. — Кортни помахала рукой в знак приветствия.
— Ты умеешь вязать? — спросила ее Лидия.
— Так… немножко, — пожала плечами Кортни.
— Я сама ее учила — правда, давно, — похвасталась Вера. — Она все схватывает на лету!
Кортни ничего подобного не помнила, но перечить бабушке не хотелось.
— В этом году Кортни поживет у меня, потому что ее отец уехал работать в Бразилию.
Кортни уже сто раз слышала, как бабушка рассказывает о важности отцовской работы в Южной Америке. Нехотя отойдя от кота, она принялась бродить по торговому залу. Она и понятия не имела, что бывает столько разной пряжи. В одном застекленном шкафу ей понравился обалденный шарф-образец, связанный из пряжи разных цветов. Еще она увидела очень красивые вязаные шляпу, сумочку, жилет и свитер.
— Шарф можно связать за один вечер, — сказала Лидия, подходя к Кортни.
— Правда?
— Да. — Лидия широко улыбнулась. — Он вяжется спицами номер девять, и уйдет всего один моток шерсти. Набери пятнадцать петель и провязывай все ряды лицевыми. Вот и все!
— Ух ты! — Хотя Кортни захватила с собой деньги, она все же не спешила с покупками. Двадцати долларов могло не хватить на спицы и пряжу, а у бабушки одалживаться не хотелось.
Через пять минут, пока Кортни рассматривала витрину с образцами связанных носков, Вера выложила покупки на прилавок у кассы. Кортни не знала, что именно сейчас вяжет бабушка, но Вера Пулански каждый вечер сидела со спицами в руках.
— Ты видела носки? — спросила бабушка, когда Кортни подошла к ней.
Кортни кивнула:
— Фантазийная секционка — просто отпад, да?
— И ты можешь связать пару носков.
— Ничего подобного!
— А ты бы хотела? — спросила Лидия.
Кортни задумалась:
— Да, наверное.
— На ее языке это значит «да», — пояснила бабушка. — Запишите ее!
— Куда? — встревожилась Кортни.
— На курсы по вязанию носков, — ответила бабушка. — Пора тебе знакомиться с людьми, выходить в свет, жить полной жизнью.
— С удовольствием запишу тебя, — улыбнулась Лидия.
— Курсы — за мой счет, — добавила бабушка.
Кортни натужно улыбнулась, стараясь изобразить благодарность. Что ж, курсы вязания так курсы вязания… Хорошо, если хотя бы еще одной ученице, кроме нее, окажется меньше девяноста.
