Глава 21
ЛИДИЯ ХОФФМАН

Утром во вторник, едва Маргарет пришла на работу, я сразу поняла, что у нее какая-то беда. Но я не собиралась вытягивать из Маргарет, что случилось. Да, в последнее время она стала куда мягче, но я подозреваю, что она снисходительна ко мне из-за разрыва с Брэдом.

Мы с Маргарет пришли к неписаному соглашению. Я не спрашиваю, нашел ли Мэтт работу, а она не говорит о Брэде. Однажды на определителе номера высветилось его имя, но я не сняла трубку. Не смогла себя заставить. Позже я сообразила, что мне мог звонить Коди, но говорить с мальчиком в каком-то смысле еще мучительнее. Я даже не представляла, как сильно по нему скучаю.

Постепенно я поняла, что имел в виду Брэд, когда говорил, что хочет, чтобы у его сына была полноценная семья. Как бы я ни любила Коди, а я его люблю, родную мать ребенку не заменит никто. Брэд любит его; как бы он ни относился ко мне, да и к Дженис, раз уж на то пошло, сын для него всегда на первом месте. За это я только сильнее люблю его и восхищаюсь им.

Когда Брэд сообщил, что говорил с Дженис, я почувствовала такую боль и обиду, что не сразу сообразила, какую жертву приносит он сам. Но приходится признать: дело не в Брэде и не в его бывшей жене, а в Коди. И всегда все дело было в Коди. Брэд любит меня, и все же согласился расстаться со мной, чтобы вернуть Коди мать.

Как ни странно, желание Брэда помириться с Дженис помогло мне понять, как глубоко любил меня покойный отец. Он ежедневно шел на жертвы; я привыкла к ним и даже в каком-то смысле ждала их, потому что была серьезно больна. И только когда он умер, я осознала, сколько отец ради меня делал.

Сейчас мне очень не хватает папы. Я рассказала бы ему о Брэде и Коди. Он всегда был очень мудрым и любящим; он сразу нашел бы что сказать. Я отдала бы что угодно, лишь бы снова услышать его голос. Верю, с ним мне бы сразу стало легче.

— Похоже, придется нам заказать еще носочной пряжи, — замечает Маргарет, врываясь в мои раздумья.

— Как, уже?

Фантазийная носочная пряжа разлетается у нас действительно молниеносно.

Занятия понемногу налаживаются. Еще недавно мне казалось, что я зря назначила их на вечер вторника. Вторник — первый рабочий день; во вторник в «Путеводной нити» всегда куча дел, требующих моего внимания. И все-таки вторничные занятия — скорее преимущество. Хорошо и то, что учениц мало. Я могу уделить каждой внимание.

Надеюсь, со временем мы подружимся, как произошло с моими первыми ученицами.

На одном занятии Элиза рассказала о том, как ей неловко жить под одной крышей с бывшим мужем. Если честно, ее внезапная откровенность меня удивила. Элиза всегда такая сдержанная! Все мы страшно удивились, когда узнали, что Маверик — профессиональный игрок. Как только она призналась в этом, все оживились. Интересно, как могли оказаться вместе два таких непохожих человека. Она — библиотекарь, он — азартный игрок. Прямо сюжет для романа… К сожалению, счастливого конца для Элизы пока не предвидится.

У Бетани Хэмлин с бывшим мужем тоже все непросто. И все же она с каждой неделей словно крепнет, становится увереннее в себе. Мы все это замечаем; по-моему, перемена видна даже по тому, как она вяжет. Бетани трудно общаться с дочерью-подростком. Правда, о своих проблемах она говорит лишь вскользь. По-моему, она боится сказать лишнее из-за Кортни, которая подружилась с Энни.

Кстати, о Кортни — мы все ее полюбили. Какая очаровательная девочка — и типичный подросток. Она взахлеб рассказывает о своем отце; получив от него письмо по электронной почте, она так радуется, словно ее пригласили на студенческий бал. Я рада, что у Кортни в Сиэтле появились друзья. Хотя она ничего не говорит, у меня сложилось впечатление, что ей понравился Эндрю Хэмлин, сын Бетани. Эндрю — квотербек футбольной команды; наверняка на него вешаются все девочки в школе «Вашингтон Хай». Хотя я его не знаю, мне кажется, что Кортни не в его вкусе. Ему наверняка нравятся нарядные стильные худышки — типа девочек-чирлидеров из группы поддержки. Кортни усиленно худеет, и все равно у нее есть несколько лишних килограммов.

Во вторник, около часа дня, звенит колокольчик над дверью, и я вижу улыбающуюся Бетани. Не успев войти, она достает из сумки наполовину связанный носок и с радостным видом протягивает мне.

— Получилось, получилось! — взволнованно кричит она. — Наконец-то я правильно вывязала пятку! По-моему, за такой подвиг мне положена медаль. На пятку ушло несколько часов.

— Раз несколько часов — значит, что-то явно неправильно, — замечает Маргарет с другого конца зала.

Резкость сестры неприятно поражает меня, но я ободряюще улыбаюсь Бетани.

— С опытом станет легче, поэтому не волнуйтесь.

— А я и не волнуюсь. То есть сначала я, конечно, психовала, потому что у меня все никак не получалось, но я все делала по схеме, и теперь пятка выглядит как надо. Я поняла, что главное — не сдаваться и тогда все получится.

— Вы молодец! — говорю я. Мне ужасно хочется ее обнять. Я в самом деле очень горжусь Бетани. Она проделала огромную работу — и я не только о вязании.

— Жаль, что с поисками работы пока похвастаться нечем. — Бетани как-то сразу сникла.

Через несколько минут приходит Элиза; они садятся рядом и принимаются сравнивать свои носки. Элиза опытнее Бетани; раньше ей уже приходилось вязать носки, правда, не на двух круговых, а на пяти чулочных спицах, которые требуют другой техники.

— Отличная работа, — хвалю я, разглядывая ее носок. Действительно, все просто идеально. По-моему, Элиза — очень целеустремленная вязальщица; она вообще очень целеустремленная.

Последней появляется Кортни. На Цветочную улицу она приезжает на велосипеде, который оставляет у магазина — прикрепляет его цепью к фонарному столбу. Я сразу вижу, как здорово она похудела. Мне хочется похвалить девочку, но я боюсь, что комплимент ее смутит.

— Извините, что опоздала. — Кортни вбегает в магазин, словно порыв свежего ветра. Она снимает шлем, сбрасывает рюкзак и садится на свое место. Через минуту-другую достает вязанье.

— Как у вас дела? — спрашиваю я.

Нам предстоит приступить к самой сложной части — мыску. Хотя мне кажется, что вывязывать мысок на двух спицах проще, многие предпочитают на этой стадии переходить на привычный способ и вязать на четырех или пяти чулочных спицах. Кроме того, мысок можно вывязывать вкруговую крючком методом «волшебная петля». Ну а я предпочитаю две круговые спицы. Так мне удобнее и вязать самой, и учить других.

Я внимательно осматриваю наполовину связанные носки учениц. Судя по всему, они серьезно относятся к работе. В начале занятия мы всегда сравниваем, кто что успел; показ стал для нас своего рода ритуалом. Приятно сравнивать свои достижения и достижения других. Затем я подробно показываю, что делать дальше, и три мои ученицы принимаются за дело.

— Хотелось бы мне также легко найти работу, — вздыхает Бетани, перенося петли с одной спицы на другую.

Элиза смотрит на нее исподлобья:

— Кстати, мне пришла в голову одна мысль насчет вас. Куда вы обращались?

— Куда я только не обращалась! — вздыхает Бетани, и в ее голосе явно улавливалось разочарование. — То есть… во все места, которые приходили мне в голову, — уточнила она. — Если честно, мне не очень хочется целыми днями находиться вдали от детей.

— Ваши дети уже достаточно большие и самостоятельные. — Маргарет отворачивается от покупательницы, которой помогает выбрать пряжу, и встревает в разговор. — У меня самой две дочери, — продолжала она, не обращая внимания на мой укоризненный взгляд, — и мы с ними видимся только по вечерам.

Бетани задумалась.

— И как вам это нравится?

Маргарет пожала плечами:

— Если честно, сейчас с ними сидит отец, чему я только рада. Мы бы, конечно, предпочли, чтобы работал он, зато у него появилось время общаться с дочерьми.

— А мне, если честно, страшно оставлять Энни одну, — признается Бетани.

Я замечаю, как Кортни косится на нее.

— Энни сейчас… немного не в себе, и… в общем, после того, как наша жизнь круто переменилась, мне хочется быть рядом и присматривать за ней. Нет, не подумайте, будто я отлыниваю от работы — я очень хочу чем-нибудь заняться! С одной стороны, если уж работать, то в полную силу, а с другой, — как я буду выкладываться на работе, если стану постоянно волноваться о том, что творится дома?

Я вспоминаю, как переживал по тому же поводу Брэд — отец-одиночка. Коди исполнилось восемь лет, и он терпеть не может сидеть до вечера в группе продленного дня, но он еще слишком мал, и его нельзя оставлять одного дома.

— Простите, Элиза… вы сказали, что думали обо мне? — тихо спрашивает Бетани.

— Да.

— Я дошла до ручки. — Бетани качает головой. — Куда я только не обращалась! Пыталась устроиться официанткой в ресторан — какое счастье, что они меня не взяли! Пробовала стать администратором в офисе зубного врача… В общем, вы себе представляете.

— Но вам и у зубного врача не хочется работать, правда? — уточняет Элиза.

— Если честно, не очень.

Элиза смеется:

— Так я и думала. С таким отношением вас вряд ли куда-нибудь возьмут!

— Но мне нужна работа… иначе в конце концов я окажусь без крыши над головой, — мрачно возражает Бетани.

Скорее всего, она преувеличивает, и все же я очень хорошо ее понимаю. Мне жаль ее… Будь «Путеводная нить» крупным предприятием, я бы охотно взяла Бетани к себе на работу. К сожалению, магазинчик у нас маленький, и нанять ее я не могу.

— Всякий раз, рассказывая о себе, вы подчеркивали, что единственное, что умеете и любите делать, — устраивать всякие праздники и вечеринки, особенно детские дни рождения.

Бетани действительно с гордостью вспоминала, какие грандиозные праздники она устраивала в прошлом для своих детей. Судя по всему, у нее явно склонность к такого рода занятию.

Бетани кивает и уныло пожимает плечами:

— К сожалению, такую работу мне никто не предлагает…

— А вы не зарекайтесь, — посоветовала Элиза.

Бетани изумленно раскрывает глаза и тихо спрашивает:

— Что вы имеете в виду?

— Скоро день рождения моего внука, — продолжает Элиза. — Моя дочь — женщина одаренная, но в ней нет, так сказать, творческой жилки. В общем, я буду очень рада, если вы устроите день рождения для моего Люка.

Бетани расправляет плечи:

— Хотите сказать, вы мне за это… заплатите?!

— В разумных пределах, — улыбается Элиза.

Насколько я понимаю, денег у Элизы немного. Тем ценнее ее предложение!

Бетани сразу же оживляется:

— Для маленьких мальчиков можно столько всего придумать! Чем увлекается ваш Люк?

— Сейчас у него «динозавровый период».

— Отлично! Можно устроить «поиски сокровищ», а призы и подарки спрятать в динозавровые яйца. Если ваша дочь не против, мы закопаем сокровища в саду; если так не получится, динозавровые яйца можно спрятать где-нибудь в доме.

Элиза улыбается:

— По-моему, неплохо. Для начала я спрошу у Авроры, как она относится к «поискам сокровищ» в саду.

— Придумала! — радостно кричит Бетани. — Можно и торт испечь в форме динозавра — не так это и трудно. Даже если ваш Люк уже вырос из мультика про динозаврика Барни, ему все равно понравится торт малинового цвета…

В прошлом году, примерно в это время, я связала Коди свитер с большим динозавром на груди; свитер так понравился мальчику, что он в нем даже спал. Мне стало больно, когда я вспомнила о Коди, но я приказала себе держаться.

— С удовольствием устрою праздник вашему внуку, — говорит Бетани и вдруг сникает. — Правда, не думаю, что мне удастся зарабатывать на жизнь, устраивая детские дни рождения.

— А вы не зарекайтесь, — повторяет Элиза.

— Амелии, внучке Жаклин, скоро год! — вдруг вспоминаю я. — Жаклин наверняка захочется превратить первый день рождения малышки в настоящее событие. Не сомневаюсь, вам удастся ее заинтересовать.

— Вы правда так считаете? — Бетани оглядывается по сторонам, ища подтверждения.

Все, даже Маргарет, энергично кивают и подбадривают ее.

— Насчет Жаклин почти уверена, — говорю я. Никогда еще я не видела Бетани такой довольной. — Жаклин дама состоятельная; если ей что-то нравится, то она денег не жалеет… Позвоните ей. Я дам вам номер ее телефона.

— Хорошо, позвоню, — обещает Бетани. Спицы в ее руках мелькают еще быстрее; она уже придумывала, какой праздник можно устроить для малышки Амелии. — Может, пикник с плюшевыми мишками? Или вечеринку смешных историй? Или…

Маргарет протягивает Бетани листок бумаги, на который она успела записать номер телефона Жаклин. Моя сестра умеет помочь в нужную минуту.

— Хотите, я вам помогу? — предлагает Кортни. — Если, конечно, вам нужны рабочие руки, а Энни и Эндрю будут заняты. У меня почти всегда масса свободного времени. Кстати, платить мне не нужно.

Глаза Бетани наполняются слезами.

— Какая ты милая!

— Всегда рада помочь.

Бетани окидывает нас счастливым взглядом:

— Спасибо вам всем большое! Особенно вам, Элиза. Ваше предложение мне очень нравится. Я действительно умею и люблю устраивать праздники; не сомневаюсь, меня ждет успех! — Она порывисто откладывает вязанье, вскакивает и обнимает свою соседку.

Да, Бетани явно изменилась к лучшему; мне тоже хочется подбодрить ее.

— Помню, вы рассказывали, как устроили музыкальную видеовечеринку, когда Энни исполнилось двенадцать лет. Мне очень понравилось! — говорю я. Бетани действительно вспоминала о той вечеринке несколько недель назад. — Представляю, как радовались девчонки, когда наряжались в своих любимых рок-звезд, пели караоке и снимали друг друга на видео. Будет что вспомнить!

— И еще пиратская вечеринка для Эндрю, когда ему было семь лет, — вспоминает Кортни. — Вы здорово придумали зарыть сокровища на пляже!

— Я сама получила огромное удовольствие, пока рисовала карты острова сокровищ. — Бетани улыбается. — По одной для каждого гостя. Да и с самими сокровищами пришлось повозиться. Я собирала всякие дешевые украшения, накупила шоколадных монеток и повязок на глаз. Вечеринка удалась на славу! На самом деле именно после нее я поняла, как мне нравится устраивать людям праздники. Потом я помогала некоторым подругам устраивать дни рождения для их детей, но никогда не думала о том, что то же самое можно делать за деньги!

— Эндрю говорит, что та вечеринка его самая любимая. То есть… он до сих пор вспоминает о ней, — говорит Кортни. — Я бы и сама против такой не возражала.

Элиза кивает:

— А уж для маленьких мальчиков это полный отпад!

— Спасибо, — вздыхает Бетани. — Кстати, Грант тоже участвовал в приготовлениях. Купил огромного игрушечного попугая, а сам нарядился Джоном Сильвером!

Бетани снова загрустила; видимо, воспоминания о муже и лучших временах нагоняют на нее тоску.

— По-моему, Элиза очень удачно придумала, — говорит Маргарет. — Ведь есть целая отрасль…

Дверь открылась, не дав ей договорить, и в «Путеводную нить» вошел безукоризненно одетый пожилой джентльмен. В нашем магазине мужчины — нечастые гости. Разумеется, некоторые мужчины вяжут, но в основном мои покупательницы — женщины.

Услышав звон колокольчика, Элиза поднимает голову — и вдруг бледнеет.

— Маверик! — шепчет она.

— Здравствуйте все, — нимало не смущаясь, говорит ее бывший муж. Казалось, он чувствует себя здесь легко и непринужденно, хотя далеко не всем мужчинам уютно в чисто женском окружении. — Я пришел за Элизой. — Он смотрит на нее, и я замечаю, какими нежными становятся его глаза. — Проезжал мимо — дай, думаю, зайду. Элиза, я могу отвезти тебя домой.

— Я… еще побуду здесь. — Элиза густо краснеет и, растерявшись, пропускает петлю, но тут же ловко подхватывает ее на спицу.

Приятно на них смотреть! Пусть они и в разводе, но сразу видно: их чувства до сих пор не остыли. Интересно, чем у них все кончится? Кстати, об этом Элиза и не заикалась. Когда она рассказывала нам о бывшем муже, у меня в голове нарисовалась определенная картинка. Боюсь, я подпала под влияние стереотипов: раз картежник — значит, наверняка неопрятный, опустившийся грубиян. А ее Маверик совсем другой. У него белоснежная шевелюра и холеная седая бородка; он чем-то напоминает Чарли Рича, певца кантри. Правда, при ближайшем рассмотрении он выше ростом, чем Чарли Рич, и крепче сложен.

— Не торопись, — советует Маверик. — Я припарковался неподалеку. Подожду тебя в машине.

Элиза опускает глаза на вязанье:

— М-м-м… ну ладно.

Занятие продолжается еще пятнадцать минут; потом мои ученицы постепенно, по одной, начинают расходиться, заранее предвкушая следующий урок. Кстати, любопытно, что все ученицы решили вязать мужские носки. Бетани, скорее всего, вяжет для сына. Кортни сказала, что свои носки подарит отцу. А Элиза? У меня сложилось подозрение, что ее носки получит бывший муж.

— Элиза подала Бетани замечательную мысль, — говорю я Маргарет, наведя порядок в своем классе. Последнее занятие оставило у меня приятное чувство; мы все как будто сделали шаг по направлению к настоящей дружбе.

Неожиданно я понимаю, что сестра плачет.

— Маргарет!

Она досадливо смахивает слезы — явно не хочет, чтобы я их увидела.

— В чем дело? — спрашиваю я, несмотря на свою решимость ни во что не вмешиваться. — Расскажи…

— Вчера по почте пришло извещение, — отвечает она так тихо, что я с трудом расслышала. — Мэтт не знал, что я его видела. Он сам вынимает почту, и я думала, что у нас все в порядке. Я экономлю на чем могу. Знаю, что и он тоже, но, очевидно… Ах, Лидия, мы сильно просрочили ипотечные платежи, и теперь у нас могут отобрать дом!

— Что ты говоришь! — ахаю я, лихорадочно соображая, как помочь сестре. У меня нет денег — все свои сбережения я вложила в магазин…

— Мы с Мэттом немного повздорили. Знаю, он старается меня защитить, оградить от трудностей, но ведь я его жена! Он давно должен был мне сказать! Когда я его упрекнула, он ответил, что у меня и так много забот.

— Сколько тебе нужно? — интересуюсь я.

— В извещении написано, что до следующего понедельника мы должны внести десять тысяч долларов.

— Маргарет… Извини… Я и понятия не имела.

— Знаю, знаю… Мэтт говорит, что все как-нибудь образуется, и… наверное, он прав. Я не собиралась грузить тебя нашими проблемами, просто я места себе не нахожу…

Хотя Маргарет бодрится, в сердце ко мне закрадывается дурное предчувствие. Сестра вот-вот лишится крыши над головой, а я ничем не могу ей помочь!