3

Пока врач осматривал Лайзу, Керк метался по каюте, как тигр по клетке, с той только разницей, что тигр не сыплет на каждом шагу проклятиями.

Наконец врач сказал:

— Насколько я могу судить, переломов нет. Удар головой тоже не представляет опасности, ковер смягчил падение.

— Тогда почему она без сознания? — прорычал Керк.

— Шок, вероятно. — Врач осторожно опустил пугающе безжизненную руку Лайзы. — Она без сознания всего несколько минут.

Но и несколько минут могут показаться вечностью, когда чувствуешь себя виноватым и с радостью поменялся бы местами с пострадавшей, с горечью думал Керк.

— Думаю, холодный компресс…

— Дензил, холодный компресс!

Лайза поморщилась от громкого звука. Керк в один прыжок оказался рядом с кроватью и склонился над женой. Врач отпрянул. Дензил, уже в дверях, помедлил.

— Открой глаза.

Веки Лайзы затрепетали и открылись, несколько секунд она смотрела на Керка, словно не узнавая, потом слабо пролепетала:

— Что случилось?

— Ты упала с лестницы, — проскрежетал он. — Скажи, что у тебя болит?

Лайза нахмурилась, пытаясь вспомнить события, предшествовавшие ее падению. Но Керк не хотел, чтобы она вспоминала.

— Сосредоточься и прислушайся к себе. Где у тебя болит?

Лайза снова закрыла глаза, анализируя свои ощущения.

— Кажется, все в порядке.

Она открыла глаза и в упор посмотрела на Керка. В его глазах она прочла тревогу, боль, вину… и вспомнила, почему упала. На глаза Лайзы снова навернулись слезы. Керк, который несколько минут назад вонзил ей в грудь воображаемый нож, сам испытал такую же боль.

— Значит, ты это сделал.

— Нет, не сделал. — Керк повернулся к двум свидетелям разговора. — Оставьте нас.

Лайза и Керк снова остались наедине, и в этом таилась опасность. Керку так сильно хотелось поцеловать Лайзу, что ему стало трудно дышать. Лайза попыталась сесть.

— Не двигайся! — скомандовал Керк. — Господи, ну почему женщины такие глупые?! Ты оскорбила меня своим предположением, я ответил, и, когда ответ оказался не таким, какой ты рассчитывала услышать, ты решила меня наказать своей болью.

— Я же не нарочно упала с лестницы!

— Я не о том, что ты упала! — вспылил Керк. В глазах Лайзы сквозили боль и растерянность.

Керк несколько мгновений вглядывался в них, потом пробормотал:

— Боже, дай мне силы!

И впился в дрожащие губы жены яростным поцелуем. Если бы он поцеловал ее иначе, Лайза стала бы сопротивляться изо всех сил, но этот неистовый, подобный шторму напор она любила, поэтому она позволила себе отдаться во власть страсти. К тому же Керк дрожал, и это Лайзе тоже понравилось. Было приятно осознавать, что она до сих пор способна заставить этого властного, гордого мужчину трепетать.

Как же она по нему скучала! Она тосковала по ощущению близости его крупного тела, тяжести его бедер на своих бедрах, тосковала по его настойчивым, жадным, страстным поцелуям. Лайза словно попала на пышный банкет после поста, длившегося целый год. Она упивалась малейшими оттенками ощущений, наслаждалась твердостью губ Керка, вкусом его рта. Положив руки на грудь Керка, Лайза почувствовала под ладонью гулкие сильные удары его сердца. От гладкой кожи, покрывающей твердые, словно стальные, мускулы, ее отделяла лишь тонкая ткань рубашки. Лайза передвинула руки выше, и ее пальцы сами собой обхватили его крепкие плечи.

Керк накрыл ладонями ее груди, погладил их, затем провел по ребрам, талии и положил руки на бедра Лайзы, с силой прижимая их к своим. Тело Лайзы вспомнило его, и где-то внутри у нее словно вспыхнул костер. Это ее мужчина, любовь всей ее жизни! Она никогда, никогда не найдет другого. Все, к чему Керк сейчас прикасался, принадлежало ему. Он мог получить все что пожелает. Внезапно Керк одним плавным движением встал с кровати и повернулся спиной к Лайзе. По неестественному напряжению, сковавшему его фигуру, она поняла, что он ведет яростную борьбу с самим собой.

— Почему?.. — растерянно пролепетала Лайза.

— Потому что мы не животные. — В напряженном хрипе Лайза с трудом узнала голос мужа. — Прежде чем жадно заняться сексом, что у нас, кстати, всегда прекрасно получается, нам нужно обсудить кое-какие важные вопросы.

На Лайзу его слова подействовали подобно струе холодной воды, направленной в лицо. Она резко вернулась к реальности, страсть уступила место горечи.

— Какие еще вопросы? Например, что у нас есть общего, кроме великолепного секса?

Вместо ответа Керк залпом осушил приготовленный для нее бокал с вином. Зная, что Керк почти не прикасается к спиртному, Лайза поняла, что он доведен до крайности. Лайза села и опустила ноги на пол. Теперь она чувствовала, что в нескольких местах ушиблась, позже, наверное, на теле появятся синяки.

— Я хочу домой.

— Твой дом здесь… во всяком случае, на ближайшие несколько недель.

На несколько недель? Лайза осторожно встала, глядя на напряженную спину Керка. За последние месяцы перед тем, как уйти от него, Лайза не раз и не два вот так же смотрела ему в спину. Керк отворачивался от нее не потому, что хотел продемонстрировать пренебрежение, а потому, что не желал смотреть в лицо правде и признавать, что их брак потерпел крах. В конце концов Лайза вязла инициативу на себя и ушла сама.

— Где мои туфли?

Как ни странно, невинный вопрос заставил Керка резко обернуться.

— Они у Дензила.

Бедный Дензил, преданный соучастник всех преступлений Керка! — подумала Лайза. Керк и Дензил учились в одной и той же школе, в одном и том же университете и, несмотря на разное положение в обществе, во многом были равными.

— Не будешь ли ты так добр попросить его вернуть их мне?

Даже Лайза знала, что Дензилу приказать нельзя. Преданный и верный друг, Дензил, тем не менее, ревностно защищал свое право принимать решения.

— Зачем?

Уловив вызов в его тоне, Лайза дерзко вскинула голову и смерила Керка холодным взглядом.

— Я здесь не останусь. Даже если мне ради соблюдения приличий придется на какое-то время поселиться в отеле, я все равно сегодня же покину твою яхту.

Керк посмотрел на нее как-то странно, казалось, даже с любопытством. Его губы тронула легкая улыбка.

— Ты хорошо плаваешь? — небрежно поинтересовался он.

Лайза не сразу поняла, к чему он клонит, а поняв, вскочила и подбежала к иллюминатору. За стеклом не было видно ничего, кроме чернильной темноты. По спине Лайзы пробежал неприятный холодок. Может, иллюминатор каюты просто выходит на море? Но Керк быстро лишил ее и этой хрупкой надежды.

— Яхта вышла из порта через несколько минут после того, как мы поднялись на борт.

Только сейчас Лайза заметила то, на что ей следовало бы обратить внимание раньше: слабое покачивание судна, едва ощутимую вибрацию корпуса от почти бесшумно работающих двигателей. Значит, это самое настоящее похищение! Она медленно повернулась к Керку и прошептала:

— Но почему?..

Лайза хорошо знала Керка, он не из тех, кто поддается минутному импульсу, все его поступки обычно тщательно продуманы и взвешены. Керк вздохнул. По-видимому, он тоже осознавал, что пришло время говорить начистоту.

— Дома возникли проблемы. Здоровье отца ухудшилось.

Гнев Лайзы уступил место тревоге за свекра. Лорд Максвелл, сколько Лайза его знала, всегда был слаб здоровьем. Керк боготворил отца и старался обеспечить ему самое лучшее лечение и уход, отказываясь даже думать о том, что когда-нибудь его не станет. Если Керк сказал «ухудшилось», значит, дело совсем плохо.

— Что случилось? — Лайза шагнула к Керку. — Я думала, новое лекарство…

Керк не дал ей договорить и взмахом руки заставил застыть на месте.

— Твоя забота несколько запоздала. Если мне не изменяет память, год назад ты не думала о том, как твой побег скажется на его здоровье.

Несправедливое обвинение задело Лайзу за живое. Старик Максвелл ей нравился, и за то время, что она прожила в его доме, они очень подружились. Она возразила:

— Твой отец понимал, почему я должна была уехать.

Вот как? — вопрошали взлетевшие вверх брови Керка.

— Что ж, а я не понимаю. Но поскольку ты решила, что поступила правильно, я теперь оказался в весьма затруднительном положении. То, что я тебя отпустил, мои противники расценили как проявление слабости, пошли разговоры, что я не могу гарантировать стабильность нашего бизнеса.

— И ты решил показать себя настоящим мужчиной, похитив меня и силой притащив обратно в семью?

— А ты предпочитаешь, чтобы я развелся с тобой и обвенчался с другой женщиной, хотя при одном упоминании о такой возможности ты корчишься от боли и пытаешься сбежать?

— Это нужно не мне, а тебе.

Если бы Керк знал, каких усилий Лайзе стоило произнести эти слова! Но горькая правда заключалась в том, что она не могла считаться настоящей женой будущего лорда Максвела.

— У меня уже есть жена, которую я хочу, — мрачно ответил Керк.

— Но не такая, которая тебе нужна, — упрямо повторила Лайза.

Их взгляды скрестились.

— Уж не хочешь ли ты таким образом дать мне понять, что больше меня не любишь?

Лайза прикрыла дрожащей рукой глаза. Неожиданно Керк тремя большими шагами пересек каюту и оказался рядом с Лайзой.

— Ответь мне!

Она сглотнула подступивший к горлу ком, отвернулась и еле слышно прошептала:

— Да.

Схватив за запястье, Керк отвел руку Лайзы от лица и повернул ее голову за подбородок.

— Посмотри на меня! Скажи это, глядя мне в глаза!

— Не надо… — Из глаз Лайзы брызнули слезы. Но Керк не собирался сдаваться. Его смуглое лицо побледнело: он был в ярости и страдал, как раненый зверь.

— Я хочу услышать, как ты говоришь, что больше меня не любишь. Произнеси эту ложь мне в глаза. А потом, когда я тебе докажу обратное, я послушаю, как ты просишь прощения. Ты все поняла, Лайза?

— Ну хорошо, хорошо, — закричала она сквозь слезы, — я тебя люблю! Ты добился своего! Доволен?! Я тебя люблю, но не останусь твоей женой! Я не хочу, чтобы из-за меня ты испортил себе жизнь!

Вот она, горькая правда. Боль мешала Лайзе дышать. Она вырвалась и снова отвернулась от Керка.

— А о своей жизни ты подумала? Что станет с твоей, если ты решишь сыграть роль жертвенного ягненка ради моего, как ты полагаешь, блага?

— Я как-нибудь переживу.

Лайэа хотела отойти от него, но дрожащие ноги не слушались.

— Ты выйдешь за другого?

Она лишь вздрогнула и не ответила.

— Станешь менять любовников, чтобы забыть меня?

Керк говорил резко, почти грубо, но Лайза знала, что он прячет под грубостью страдание.

— Мне никто не нужен, — прошептала она.

— Значит, ты собираешься издали наблюдать за тем, как вторая жена, которую мне, по-твоему, следует взять, одаривает меня потомством?

— О Господи… — Лайза снова повернулась к нему. — Что ты пытаешься мне доказать?

— Я хочу, чтобы ты открыла глаза и увидела, к чему приговариваешь нас обоих!

— Но я тебя ни к чему не приговариваю! Я только благословляю тебя самостоятельно распорядиться своей жизнью!

Даже если бы она предложила Керку взять целый гарем, он и то не рассвирепел бы больше. Его лицо как-то сразу осунулось и превратилось в сплошные острые углы и резкие линии.

— Тогда я сделаю то, что хочу!

Лайза и опомниться не успела, как Керк крепко обнял ее, оторвал от пола и приподнял так, что их глаза оказались на одном уровне. Испуганно блестевшие голубые глаза встретились с карими, в которых горели решимость и страсть. Керк дал Лайзе полсекунды на то, чтобы прочесть послание его взгляда, а затем стал жадно целовать ее. Еще не опомнившись от одного потрясения, Лайза испытала другое — она поняла, что не в состоянии противиться Керку. Она даже издала недовольный стон, когда Керк оторвался от ее губ и поставил на пол.

Губы Лайзы стали горячими и так предательски налились, что ей пришлось облизнуть их, чтобы хоть как-то остудить. Керк резко втянул воздух. Лайза подняла на него взгляд и увидела, что он с жадностью смотрит на кончик ее розового языка. Трудно было не догадаться, что это значит. По телу Лайзы пробежал трепет возбуждения, груди налились и отяжелели, в животе разлилось приятное тепло.

Они будут заниматься любовью, она почувствует его глубоко внутри себя… На этот раз достаточно было посмотреть Керку в глаза, чтобы понять: он полон решимости потребовать и получить то, что принадлежит ему по праву.

— После ты пожалеешь, — неуверенно возразила Лайза.

Она знала по опыту, что страсть Керка не всегда в ладах с его чувством долга, особенно когда дело касается ее, Лайзы.

— Ты мне отказываешь? — Уже по тону было ясно, что ответ интересует Керка исключительно из любопытства, не более того.

Лайза задала себе тот же вопрос. Над ответом не пришлось долго думать. Нет, она не отказывает ему ни в чем, что бы он ни пожелал сегодня ночью. Завтра будет новый день, новый раунд битвы, но сегодня она принадлежит ему.

Медленно подняв руку, Лайза нежно обвела пальцем его губы, потом со вздохом привстала на цыпочки и коснулась их губами. Керк положил руки на ее стройные бедра и прижал Лайзу к себе. Ее платье, казалось, само по себе соскользнуло на пол с легким шорохом. Лайза осталась в золотистом бюстгальтере, в таких же трусиках и в чулках на эластичных кружевных резинках. Пальцы Керка отправились в путешествие по ее телу. Керк знал, как доставить ей удовольствие, и ловил тихие сладостные вздохи Лайзы своим ртом. Вот и бюстгальтер полетел на пол вслед за платьем. Лайза позволила Керку просунуть пальцы под резинку трусиков и обхватить ее ягодицы. Они знали друг друга, любили друг друга, заботились друг о друге. Пусть между ними случались стычки, и даже нередко, пусть между ними существовали неразрешимые проблемы, но ничто не могло погасить их любовь. Это чувство всегда было с ними, без него жизнь каждого из них была так же немыслима, как без кислорода.

— Ты меня хочешь! — уверенно заявил Керк.

— Что ж, я всегда тебя хотела, — не стала отпираться Лайза.

— Я — твоя вторая половинка.

А я — твоя сломанная половинка, подумала она и грустно вздохнула.

Керк, должно быть, прочел ее мысли, поскольку с такой страстью впился поцелуем в губы Лайзы, что через мгновение в ее голове не осталось ни одной связной мысли. Керк отстранился, чтобы положить Лайзу на кровать, затем выпрямился и стал раздеваться, одновременно жадно пожирая взглядом ее обнаженное тело. Лайза поняла, что Керк больше не борется со своими внутренними демонами.

Наблюдая за Керком, Лайза стала игриво снимать со своих длинных стройных ног чулки. Покончив с ними, сняла и трусики. Керк резким движением стянул с себя трусы, и сердце Лайзы замерло в предвкушении. Глядя на стройное тело мужа с рельефно выступающими под кожей мускулами, Лайза ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев от желания прикоснуться к нему.

Керк знал, что с ней творится. Он подошел к кровати, наклонился над Лайзой и поцеловал ее — властно, словно утверждая свое право собственника. Почувствовав, что Керк опустился на нее, Лайза издала стон удовольствия — ей нравилось ощущать на себе тяжесть его тела. Керк был ее мужчиной, ее любовником. Много лет назад она впервые увидела его в помещении, полном народу, и сразу выделила из толпы. С тех пор Лайзу не интересовали другие мужчины.

Керк соблазнял ее рот, соблазнял ее тело, соблазнял ее всю, чтобы Лайза соблазнила его. Когда они распалили друг друга до такой степени, что дольше обходиться без глубокого физического контакта стало невыносимо, Керк соединил их тела воедино. В миг единения Лайза издала короткий стон. Керк замер и спросил с тревогой:

— Что случилось?

— Как же я по тебе скучала! — беспомощно выдохнула она.

Эти слова подействовали на его страсть как катализатор. Он ответил по-своему: на каждое слово — новым толчком. У Лайзы мелькнула мысль, что страсть похожа на маленькую смерть, она почувствовала, как внутри нее поднимается огненная лава. Они достигли пика наслаждения одновременно — взлетели на него, как единое существо, а после вместе медленно опустились на землю.

В каюте стало совсем тихо, даже не было слышно дыхания. Ни Лайза, ни Керк не смели нарушить гнетущую тишину. Оба осознавали, что, как бы ни было прекрасно произошедшее между ними, оно было пустым и бессмысленным. И никто и ничто не мог это изменить.

Керк сел, спустил ноги с кровати, потом, даже не взглянув на Лайзу, встал и отошел к стене. Он нажал на какую-то кнопку, и открылась дверь, замаскированная под одну из панелей обшивки. Керк шагнул в проем, щелкнул выключателем, и Лайза увидела белые кафельные стены. Она поняла, что там находится ванная. Дверь снова закрылась, и Лайза осталась одна.

Пытаясь унять дрожь и сдержать слезы, она зажмурилась и плотно сжала губы. Ситуация была не нова, подобное не раз случалось раньше, но от этого боль Лайзы не становилась слабее, напротив, с каждым разом только накапливалась. Это было одной из причин, побудивших Лайзу уйти от Керка. Его боль, ее боль — Лайза никогда не могла различить, где кончается одна и начинается другая. Сегодняшний случай отличался только тем, что она каким-то чудом ухитрилась на время забыть о горькой реальности.

Керк встал под острые струи душа. Ему хотелось что-нибудь разбить или сломать. Чтобы подавить навязчивое желание, он уперся в стену руками. Физически он получил удовлетворение, но сердце болезненно ныло, и с этим Керк ничего не мог поделать.

Как он ненавидел эту тишину! Страшнее всего было осознавать, что ему нечего сказать, чтобы нарушить молчание. И ему еще предстояло вернуться в каюту, снова расписаться в собственном бессилии что-либо изменить и, самое главное, снова посмотреть в глаза Лайзе.

Жена. Любимая. Его вторая половинка. Керк попытался предугадать ее следующий шаг, но, сколько ни размышлял, ему приходил в голову только один ответ, и ответ этот был неутешителен. Лайза с ним не останется. Он мог пустить в ход всю свою силу и власть, но в конце концов Лайза все равно уйдет. Если только он не придумает какую-то новую и достаточно вескую причину, чтобы она осталась.

Может, воспользоваться болезнью отца? Лайза очень хорошо к нему относилась, они проводили много времени вместе, когда отец бывал совсем слаб, она читала ему вслух. Но в прошлый раз отец ее не удержал, более того, старик даже дал ей свое благословение. Он очень по ней скучал и даже, когда Керк пришел попрощаться с ним перед отлетом на Сардинию, твердил, что Лайза имеет право поступать так, как считает правильным.

И кто же из нас ошибается? — спросил себя Керк. Я, желая прожить всю жизнь с одной женщиной, или Лайза, желая поступить «правильно»?

Как же Керк ненавидел эту фразу: «поступить правильно»! От нее здорово попахивало чувством долга: перед семьей, перед страной, она напоминала ему об обязанности произвести сына и наследника.

Не нужен мне сын! — думал Керк. И другая жена, призванная исполнить роль породистой кобылицы, не нужна. Мне нужна эта непокорная рыжеволосая ирландка, при одном взгляде на которую у меня начинает болеть сердце. И я не хочу всякий раз после того, как мы займемся любовью, видеть ее пустой, словно остекленевший взгляд!

Керк выключил горячую воду, оставив только холодную, и подставил под струи лицо. У него перехватило дыхание. Ему было все равно, даже если бы он вообще никогда больше не вздохнул… Но инстинкт самосохранения взял свое.

Выйдя из ванной через несколько минут, Керк не сразу увидел Лайзу. Она сидела в кресле, подтянув к груди ноги и положив подбородок на колени, и смотрела в иллюминатор. Ее великолепные огненно-рыжие волосы ярко выделялись на фоне светлой обивки. Лайза была закутана во что-то белое. Взглянув на кровать, Керк понял, что она воспользовалась простыней.

Он посмотрел на пол. Перед кроватью все еще валялась их одежда, его и ее вперемежку, и этот интимный беспорядок был куда честнее, чем они двое — друг с другом.

— Узнай, что с Майклом.

Лайза даже не повернула головы, и это само по себе говорило о многом. Бартер. Обмен. Она дала ему больше, чем намеревалась, и теперь хочет получить что-то взамен.

Ни слова не говоря, Керк подошел к внутреннему телефону и снял трубку. Узнав то, что просила Лайза, он распорядился, чтобы им принесли еду. Повесив трубку, Керк сел во второе кресло.

— Майкл случайно получил удар в челюсть и на пару минут отключился, но сейчас с ним все в порядке. В данный момент он ужинает с Дензилом.

— Значит, он не участвовал в твоем заговоре с отцом против меня. — Это был не вопрос, а утверждение, причем произнесенное с явным облегчением.

— Я, конечно, хитер и коварен, но не настолько же, — сухо отозвался Керк.

Лайза осталась сидеть в прежней позе, но все-таки повернула голову и посмотрела на Керка. Ее волосы рассыпались по плечам, закутанным в простыню, нежные губы выглядели такими беззащитными, что кровь Керка быстрее побежала по венам, плоть под шелковым халатом ожила.

— А то, что ты втянул в заговор против меня моего родного отца, это, по-твоему, не коварство?

— Он был рад узнать, что я собираюсь проделать брешь в тупике, в котором мы застряли, — невозмутимо сообщил Керк. — Он пожелал мне успеха и предложил свою помощь.

Лайза промолчала, что само по себе было красноречивым комментарием. Она явно считала, что отец ее предал, но это было не так.

— Он за тебя волновался, — хрипло вставил Керк. — Ты так и не сказала ему, почему бросила меня?

Лайза снова отвернулась к иллюминатору и уставилась в темноту. Горло Керка сдавил спазм: он знал, что она там видит.

— Я уже смирилась со своей неполноценностью, но это не значит, что я готова рассказывать о ней, — безжизненно прошептала Лайза.

— Ты не неполноценная!

— Я бесплодна!

Лайза выпалила слово, которое ни она, ни Керк не желали слышать. Керк вскочил на ноги.

— Ты не бесплодна, врачи говорили по-другому! — резко возразил он.

— Керк, может, хватит прятать голову в песок? — Лайза встала. Лицо ее было почти таким же белым, как простыня, голубые глаза казались черными. — Они сказали, что вероятность зачать и выносить ребенка очень мала.

— Но это не означает, что ты бесплодна, — возразил Керк.

— И тебе еще хватает духу говорить так после пяти лет моих безуспешных попыток забеременеть и одного выкидыша?

Лайза посмотрела на него таким взглядом, словно Керк нарочно пытался причинить ей боль. И, поскольку на ее последние слова Керку было нечего возразить, он был вынужден спросить себя: не попала ли она в точку? Возможно, подсознательно он действительно к этому стремился. На протяжении последнего года он жил как в аду, а предыдущий год был лишь немногим лучше. Их брак был отравлен разочарованием, которое бросило тень не только на будущее, но и на прошлое. В конце концов Лайза не смогла больше этого выносить и ушла. Если бы она захотела узнать, каково чувствовать себя неудачником, ей бы надо было влезть в его шкуру в то время, когда он боролся с собственной неспособностью освободить любимую женщину от тяжкой ноши, которую она вынуждена была нести.

— Мы обратимся к другим врачам, — мрачно сказал Керк.

Лицо Лайзы стало еще белее, хотя подобное казалось невозможным.

— Выслушивать один и тот же приговор снова и снова? Тебе не кажется, что это мазохизм? А если еще учесть, что за моими бесплодными — во всех смыслах — попытками будет наблюдать вся твоя империя и многочисленные родственники… Керк, я больше так не могу.

У Керка запершило в горле. Лайза права. Он серьезно рисковал уже тогда, когда решил жениться на ирландке. Их брак не был освящен, поскольку Лайза исповедовала католицизм, а Керк принадлежал к англиканской церкви. Ему повезло, что отец поддержал его выбор. Однако многие считали, что древний род Максвеллов не должен угаснуть, и поэтому Керк, которому по закону предстояло стать следующим лордом Максвеллом, обязан был иметь сына. Оппозиция, возглавляемая его дядей Честером, не упускала случая напомнить Керку, что его брак с представительницей другой конфессии бросает тень на доброе имя семьи, и настойчиво советовала развестись с Лайзой и обвенчаться с другой женщиной, равной ему по происхождению и исповедовавшей ту же религию.

Неожиданно Лайза покачала головой и горько прошептала:

— Ах, Керк, зачем ты за мной вернулся?

Она встала и, быстро пройдя мимо Керка, нажала на уже знакомую ей кнопку в стене и скрылась в ванной, которой Керк недавно воспользовался с той же целью — чтобы остаться наедине со своей болью.