Глава 10
Абсолютное спокойствие Энн не удивило его, но его тело отозвалось приступом ярости.
Успокойся. У тебя нет права на сладкую жизнь.
И еще ему не хотелось отвечать на вопросы, которые Энн намеревалась ему задать.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал он.
— Нет, — произнесла Энн, проведя кончиками пальцев по его спине. — Я знаю тебя и доверяю тебе. Ты никого не обидишь. Тебя заботит лишь одно — как помочь другим.
Она не боялась его. Он рассказал ей самое страшное, но она осталась на его стороне. С ней он мог бы начать новую жизнь и навсегда закрыть дверь в кошмарное прошлое. Однако, если они проведут слишком много времени вместе, он может причинить ей боль.
— Жаль, что другие чувствуют не так, как ты. Нет, я не упрекаю людей в том, что они бывают подозрительны. Если что–то случилось однажды, хоть и осталось недоказанным, человек имеет право на сомнение. Но в следующий раз, пусть тебя и признали невиновным… Понимаешь, меня бы тоже охватили сомнения.
Он прижал ее к себе. Она не сопротивлялась. Будь у него желание поведать ей, как она исцелила его душу, он не знал бы, как это сделать… Вместо этого он коснулся губами ее шеи.
— Пока Мишель не найдут, тебе покажется, что все начинается сначала… — Ее голос звучал напряженно.
Она озвучила его страхи, и отчаяние нахлынуло снова.
Макс сделал попытку встать, однако реакция Энн была мгновенной. Ее правая рука легла на его затылок, а губы прижались к его щеке.
— Пообещай мне, что мы будем друзьями.
Его дыхание коснулось ее щеки. Он прижал ее к себе — и задержал в объятиях.
Он чувствовал тяжесть в теле, и, хотя крепко обнимал Энн, по его телу волнами пробежала дрожь. Откровенность, с которой он рассказал ей о себе, обошлась ему слишком дорого. Он–то думал, что Энн в ужасе отшатнется от него. И теперь, когда этого не случилось, ему следовало убедить себя в том, что она верит ему.
— Мы ведь друзья, Макс?
— Ты и представить себе не можешь, как я хочу этого, — сказал он. — Но что я могу сделать, чтобы это стало реальностью? Правда состоит в том, что ты не можешь доверять человеку, которого толком не знаешь, притом что этого человека обвиняют в убийстве двух женщин.
Что же, в том, что он говорил, была своя правда, однако она знала, что ее чувство не может подвести ее. Она видела Макса вместе с его братом и знала об их планах, связанных с Грин–Вейл. Такие люди, как Макс, не способны на злодеяние.
— Как бы там ни было, я здесь, и я на твоей стороне. — Энн взвешивала каждое слово. Она все сделает, чтобы помочь ему.
— Даже если Мишель найдут мертвой?
Сердце Энн сжалось. Она держала голову Макса двумя руками и смотрела в его глаза. И хотя на его лицо падала тень, она видела его боль и его решимость. Макс пришел, потому что хотел видеть ее, чтобы сказать ей правду о себе. Потому что ее мнение значило для него слишком много. Она прикоснулась губами к его бровям и затаила дыхание.
Макс заботился о ней, подумала Энн. Почему он сказал ей о вещах, которые любой другой мужчина предпочел бы скрыть?
— Я буду молиться о том, чтобы Мишель нашли, — сказала она. — И я никогда не изменю своего мнения о тебе.
— Есть нечто, что могло бы изменить его. Ты знаешь. Я — нет, Энн, это несправедливо.
Он прикоснулся губами к ее щеке, затем поцеловал в шею долгим чувственным поцелуем. Взял за плечи и притянул к себе.
— Жизнь редко баловала меня удачами, — сказала она, — иногда мне кажется, что по–другому и быть не может. Зато я нашла работу, о которой всегда мечтала, когда жила с мамой. А потом я встретила тебя. Думаю, нас разделяет пропасть, ведь ты совсем из другого мира. Ты и вправду необыкновенный.
— Ничуть не более, чем ты, — он нежно встряхнул ее, — но, Энн, я должен вернуться в Роузбэнк.
— Не хочу, чтобы ты уезжал. — Эти слова вырвались у нее помимо воли. — У меня нет никого, кроме тебя, и я не хочу быть ни с кем другим.
Он помолчал какое–то время, затем откинулся на спину и вытянулся на ковре.
— Я хочу остаться, — сказал он, закрывая рукой глаза. — Ты ведь знаешь, мне хорошо здесь с тобой — беседовать при праздничных свечах? — И он улыбнулся.
— Раз так, останься и поговори со мной. Ты даже не допил вина.
— Моя жажда не утоляется вином.
Энн села рядом с ним. Ей казалось, она знает, что он имеет в виду, чего он хочет. Она медленно положила руку на его плоский живот и почувствовала, как сжались его мышцы. У нее были свои секреты, и мысль о том, как она раскроет их Максу, парализовала ее. Сможет ли она последовать туда, куда поведет ее эта стихия? Как ей себя вести, если Макс захочет заняться с ней любовью? Она не должна была так рисковать. Больше всего она боялась оттолкнуть его.
— Мне будет одиноко, если ты уйдешь.
Она думала именно так. Но произносить этого не следовало. Макс накрыл своей ладонью ее руку, лежащую у него на животе.
— Женщины, которые сближались со мной, плохо кончали, — проговорил Макс.
— Я заведу оружие, куплю классную пушку, — сказала Энн и неестественно засмеялась. — Посмотри на меня. Со мной и так шутки плохи, а уж если вооружусь…
Он осторожно взял ее руку и прижался ртом к ее ладони.
— Как же так вышло, что ни один мужчина тебя до сих пор не похитил? Ты такая обольстительная, с ума сойти…
Причиной того, что она была одна и, возможно, осталась бы одна, было нечто, что Энн скрывала много лет. Но теперь она чувствовала желание, даже необходимость быть с мужчиной. Она только не знала, как сделать так, чтобы они не причинили боль друг другу.
Макс взял ее указательный палец, положил его в рот и осторожно втянул в себя.
Она склонилась над ним, поцеловала его, в то время как он держал ее голову, а его пальцы утонули в ее волосах…
Истома прошла. Его язык и губы были напряжены, поцелуи становились все более глубокими — это было послание Энн, которое призывало ее безотлагательно откликнуться. Энн услышала, и этот миг изменил ее. «Секс — это не то, что привязывает людей друг к другу, а то, что оставляет след в их жизни», — подумала она… Он взял ее грудь, мягко нажимая большим пальцем на сосок.
Запомни меня. Они уже не были детьми. Мужчина не может утолить свое желание, предаваясь невинным ласкам в полутемной комнате. И Энн не сможет пережить полноты ощущений, пока не откроет для себя, что значит абсолютная близость с Максом Сэведжем.
Тысяча причин, по которым ей следовало остановиться, приходили на ум, напоминая, предупреждая, взывая подобно вою сирены — то, что случится, отбросит ее назад, в прежнюю смутную жизнь. Хватит с нее страхов, сказала она себе и прижала его руки к своей груди. Она глубоко вздохнула, освобождаясь от прошлого. Она хотела слиться с Максом, стать с ним одним целым.
— Энни, — тихо сказал Макс. — Мы не должны делать ничего такого, о чем пожалеем. — Мне нужна твоя помощь.
— О чем ты? — Другие женщины целовали мужчин просто потому, что они хотели этого.
— Нам надо расстаться. — Слова давались ему с трудом. — Позволь мне уйти. Пожалуйста.
— Можешь уйти, если хочешь.
— Я не хочу. — Он отвернулся от нее и убрал руку, которая лежала в ее руке, встал, закрыл руками лицо, затем запустил руки в волосы, пытаясь пригладить их. — Я чувствую себя полным идиотом, — пробормотал он.
Сквозь полуоткрытые губы Энн вырывалось частое дыхание, она выдернула блузку из джинсов и неловко стала расстегивать пуговицы, словно делала это впервые в жизни. Нетерпение овладело ею, и жгучая боль заполнила ее тело.
Макс смотрел на нее, не сводил глаз с ее пальцев, расстегивающих блузку. Он понимал, что она напугана и делает это, превозмогая себя. Он не мог не видеть, как она страдает, и одновременно был не в силах прийти ей на помощь.
Будь обстоятельства несколько иными, Макс понял бы, что сбываются его мечты и самые необузданные фантазии, и он поспешил бы им навстречу. Раньше Энн не спешила, а теперь требовала близости, но Макс не знал почему. Имело ли это хоть какое–то значение? Но что имело значение, так это его страх — за Энн и за себя.
— Помоги мне, — пробормотала она. — Перестань анализировать, что происходит или что может произойти. Просто отдайся течению. — Ее голос был необычно высоким, в нем звучало отчаяние.
— Проклятье, — произнес Макс. Устоять перед ней было выше его сил. — Ты — такая прелесть.
Она сняла блузку и отбросила ее в сторону. Он не мог отвести глаз от нее.
Энн была стремительна… Она присела, охватив ногами его бедра. Он сидел напротив нее, опираясь на руки.
— Теперь моя очередь, — сказала Энн. — Ты говоришь, чтобы я оставила тебя в покое.
— Я не знаю. То, что может случиться… — Макс не договорил. Она расстегивала пуговицы на его рубашке. — Энни!
— Энни, — передразнила она его, — тогда выгони меня вон, или… я пойду до конца.
Невероятно. Эта необузданная пылкая женщина, казалось, ничем не напоминала прежнюю Энн.
— Я слушаю тебя, — бросила она. Ее голос дрожал. Она покончила с его рубашкой. — Сними ее, пожалуйста.
— Послушай, у тебя есть последний шанс отступить, — сказал Макс. — Когда мы будем вместе, я не смогу… — Ее поцелуй заставил его замолчать. Она толкнула его, и он откинулся на спину. Энн легла сверху, их губы слились в поцелуе. Она захватила своими губами его нижнюю губу, слегка покусывая ее и отпуская…
Затем она оторвалась от его губ и снова присела на его бедра. Энн ощутила, как самый трудолюбивый орган его тела коснулся ее. Она почувствовала его восторг.
Энн расстегнула лифчик и сняла его. Из ее горла вырвался сдавленный крик. Энн щипала его соски — Макс вздрагивал, постанывал и не отводил взгляда от ее грудей, потом стал ласкать их губами, что побуждало Энн вскрикивать от восторга. Когда она склонилась над ним и прижалась всем телом к нему, ему показалось, что их окутал полумрак.
— Пожалуйста, — проговорил он, — не исчезай, я тысячу раз прокручивал это в сознании.
— А я была там, в твоих фантазиях?
Он улыбнулся:
— Да, была. — У него было такое чувство, что в его животе разгорается пламя. — В моих фантазиях я занимался с тобой любовью всеми мыслимыми способами. И я понял одну вещь — ты хочешь этого так же сильно, как и я. И мы больше не играем в это. — С этими слонами он приподнял Энн так, что ее груди почти касались по лица. А он продолжал сражение, пытаясь остановить себя.
Впрочем, он проигрывал битву безнадежно.
Энн просунула руки под его голову и притянула его лицо к своей груди. Макс ласкал ртом ее грудь, прижимая языком ее соски, в то время как Энн извивалась от восторга.
Она застыла на его груди, и Макс освободил плечи, сбросив рубашку. Энн слегка приподнялась и вытянулась рядом с Максом. Она держала его член, сжимала его снова и снова. Он расстегнул «молнию» на ее джинсах, и она ощутила движение его руки.
Энн думала о том, что они запомнят эту ночь. Так ей казалось. Она убрала его руку и, встав на колени, попыталась расстегнуть его джинсы. Он был так возбужден, что сделать это было нелегко.
Каждый раз, когда он пытался «поучаствовать», она отодвигала его руку и предпринимала очередную попытку спустить его трусы. Ее взгляд был прикован к восхитительной выпуклости под его белой майкой. Энн прижалась к ней щекой, и ее сердце словно провалилось куда–то. Она чувствовала его дыхание и безуспешные усилия сдержать себя.
Словно исследуя его тело, она положила руку на мускулистое бедро. Ее рука медленно продвигалась все выше. Она ощущала его напряженную плоть, и все было естественно, как если бы она никогда прежде не касалась тела мужчины и не проявляла инициативы в подобных ситуациях.
Энн засмеялась и поцеловала его сквозь ткань, которая стала влажной. Между ног она чувствовала его член, горячий и упругий. Ей хотелось, чтобы он коснулся ее, но она не решалась отдать ему инициативу.
Его тело выгибалось, и своими сильными руками он пытался убрать ее руки.
Энн вскочила на ноги. Она медленно отошла от него.
— Иди сюда, — сказал он, приподнимаясь. Его голос обрел уверенность. И в нем не было мягкости.
Энн ринулась в гостиную и оттуда услышала его голос. Окна в комнате были занавешены, и темнота была почти полной.
Макс остался в одиночестве, впрочем ненадолго. Он встал и приблизился к ней. На этот раз белые трусы исчезли.
Ее била дрожь, лицо пылало. Я сумасшедшая. Сойти с ума — этого она желала так сильно. Сойти с ума вместе с ним.
Он приблизился к ней, и она прислонилась к стене, разбросав руки в стороны. Так, словно она хотела взлететь.
— Я собираюсь предаться любви с тобой, — сказал он, — нет возражений?
Его голос казался незнакомым. Что бы она ни ответила, он решил идти до конца.
Расставив ноги, он прижал ее бедра к стене и накрыл ее своим телом. Он щипал и покусывал ее рот, ее плечи, мочки ушей. Его страстные поцелуи точно оставят синяки на плечах, подумала девушка. Глаза Энн были закрыты. Все вокруг окрасилось сначала черным, затем слепящим красным цветом. Ее тело покрылось испариной. Она не чувствовала ни ясности, ни покоя. Звенящие диссонирующие звуки вторглись в ее мозг.
Все ее тело, каждый нерв вибрировали. Она пыталась достучаться до Макса, кричала, но не слышала собственных слов.
— А сейчас ты сделаешь то, чего хочется мне, — выкрикнула Энн. Вцепившись ногтями в тело Макса, она повернулась вокруг него, и теперь Макс стоял прижавшись спиной к стене и разбросав руки в стороны.
— Энни, — сказал он, — делай что хочешь. Ты злишься, и я не упрекаю тебя. Вымести свою злость на мне.
— Заткнись, — крикнула она, — ты ничего не понимаешь.
Нa фоне окна, которое было за ее спиной, она казалась ему лишь силуэтом, сотканным из света и тени. Стремительным движением она сбросила джинсы и трусики и вышла к нему.
Ее глаза горели. Она отбросила волосы назад, и он увидел сияние ее плеч и верхней части груди. Ее лицо было покрыто испариной. Он почувствовал мгновение, когда она переступила грань, отделяющую разум от мира, где о робости можно забыть. Она была словно в забытьи, опьяненная его присутствием, собственной наготой и жаждой обладания.
— Разреши мне тебя поддержать, — сказал Макс. Несмотря на то, что больше всего ему хотелось повалить ее на пол и овладеть ею, здравый смысл напоминал об осторожности. Он не хотел, чтобы она побуждала его делать что–то, но, если он не сможет ее «притормозить», все произойдет именно так.
— Трахни меня, — сказала она охрипшим голосом. — Трахни меня, балда. Я не хочу, чтобы ты меня поддерживал. — Она засмеялась странным смехом, и Макс подумал, что она плачет. Он потрясенно молчал.
Макс не заметил ее поднятую руку. И она отвесила ему чувствительную пощечину.
— Давай, покажи мне свое презрение. Я отвратительная. Я гадкая. Ты ведь не хочешь меня, тогда сделай мне больно. — Она снова ударила его по щеке и задела уголок глаза. — Давай, вмажь мне и оставь меня здесь, одну.
Все, что она делала и говорила, вызывало у Макса сильные чувства. Здравый смысл отдыхал. Если все это было сексуальной игрой, он будет в нее играть. Если кто–то ранил ее так сильно, что разрушил ее уверенность в себе, он должен это знать.
— Макс!
Он поймал ее кисть и удерживал какое–то время, одновременно пытаясь схватить другую руку. Энн уклонялась и наносила резкие удары костяшками пальцев в незащищенные места. Улучив момент, она двинула ему в диафрагму, затем поместила руку между его ногами и, охватив его «древко», стала сжимать и разжимать его. Она наклонилась вниз, и Макс, испугавшись, что она может вывихнуть руку, которую он все еще держал, отпустил ее. Стоя на коленях, Энн втянула в себя его член, одновременно нанося удары по его ягодицам. Затем она взяла паузу, ее рот был горячим и влажным.
Если бы он мог остановить ее…
Но он не мог этого сделать.
Пружинистым движением Энн вновь вскочила на ноги. То, что она чувствовала сейчас, было так не похоже на то, что она испытывала прежде. Те несколько раз, когда она была с мужчиной, она была в роли жертвы, переживала унижение, боль, однажды чудом избежала гибели. Но она никогда не подозревала, что в ней живет такой букет сексуальных желаний.
Ее била дрожь. Проступавшие в слабом свете резко очерченные линии лица Макса выглядели пугающе. Лицо было искажено. Он был напряжен. Он словно собирался напасть на нее. Энн слышала, как из ее горла вырываются сдерживаемые рыдания, — пора ей было «сваливать».
— Нет, пожалуйста, не уходи, — сказал Макс, — ты ведь хочешь этого. Ты просила об этом. И ты получишь это, потому что ты знаешь теперь — у меня нет выбора.
Он сжал ее талию, просунул колено между ее бедер и пошел в ее плоть, которая была влажной и жаждала разрядки и освобождения.
Она подняла руки, показывая, что сдается.
— Что с тобой? — прошептал Макс. — Как в одной женщине могут соединяться два таких разных существа? — Держа в руках ее груди, он большими пальцами очерчивал круги вокруг ее сосков, приближаясь, но не касаясь их.
— Пожалуйста, — бросила Энн. — Сделай это. — Она хотела, чтобы он продолжал эту игру с ее сосками и взял их.
Внезапно он вошел в нее, обхватил ее за колени и повалил на ковер. Волна ужаса накрыла ее…
— Макс, — выдохнула она…
Его поцелуй лишил ее возможности продолжить, он повторил его и, расположившись сверху, резко вошел в нее снова. Ее тело сильно вибрировало, она открывала рот для крика, но его рев заглушал ее слабый голос. Один, два, три раза он входил в нее, словно испытывая ее, ища свой ритм, и с каждым его движением Энн кусала нижнюю губу, пытаясь приглушить вырывавшиеся из горла стоны.
Ее руки были раскинуты, в глазах стояли слезы. Макс ускорил движения, он стонал от удовольствия.
На него нахлынуло ощущение, сладостное и непереносимо острое, он словно пронзал ее, вспыхивая огнем в ее лоне. Ее тело глубоко вибрировало, отзываясь на последнее сильное движение Макса, — он выкрикнул ее имя и постепенно вышел из нее, продолжая держать в своих руках.
— Энни, Энни, — бормотал он, будто впадая в забытье, — чего бы мне это ни стоило, ты будешь моей.
Несколько мгновений она оставалась неподвижной. Боль отступила, но не покинула ее. И ей следовало уйти. Вначале ей показалось, что она сможет ускользнуть незаметно, но он коснулся ее лица:
— Останься.
Когда его объятия ослабли, она вскочила, сгребла свою одежду и ринулась в спальню. Миновав ее, она прошла в ванную и заперлась изнутри. Вентилятор ожил. А из душа ударила струя воды. Женщина может принять душ, когда ей хочется побыть одной. Разве не так? И в этом не было никакого двойного смысла. А пока она стояла под душем и не слышала шагов Макса, вздумай он последовать за ней.
Он откинулся на спину и положил руку под голову. Пытался осознать, что произошло. Та Энн, которую он знал, ничуть не напоминала Энн, которая провоцировала его, пыталась манипулировать им. При этой мысли он улыбнулся. Она, казалось, не понимала, что делает лишь то, что он позволяет ей. Каждое ее движение, каждое неподражаемое слово воспламеняли его до безумия. Макс вздохнул полной грудью. Он сказал ей то, что чувствовал.
Теперь, когда они соединились, словно два диких существа, он не остановится, пока не овладеет ей снова и снова. Он невольно улыбнулся. Или она не овладеет им.
Почему она вдруг сбежала? Он виноват в этом или она сама довела себя до нервного срыва?
Шум воды из ванной был слышен даже отсюда. Макс натянул на себя джинсы и, взяв свою одежду, отправился на кухню. Он включил свет и поискал стакан для воды. Затем наполнил стакан и осушил его залпом. Снял джинсы, бросив их на подоконник, и стал надевать трусы.
— Дьявол! — Он увидел следы крови на своем члене и пятно крови на трусах в том месте, где они соприкасались с пахом.
