Глава 18
Даниэль Шерман был похоронен через три дня в присутствии семьи и нескольких друзей. Боб Бэлдон — друг детства Дэна — произнес речь. Мужчины вместе играли в школьной футбольной команде, а после окончания школы вместе поступили в армию. Мэрилин не понимала, насколько близки были Дэн и Боб в свое время. После Вьетнама ее отец позволил ему, как и всем остальным друзьям, отойти в сторону. А сам опустился в собственный ад.
Мэрилин вернулась с заупокойной службы истощенной, как морально, так и физически. Требовалось время, чтобы обдумать события прошлого года, поэтому Мэрилин припарковалась возле галереи, а затем спустилась к береговой линии.
В беседке, где в летнее время по четвергам проходили концерты, было пустынно. Сев посреди рядов скамеек, Мэрилин уставилась вперед, раздумывая над сложными отношениями, которые были у нее с отцом. Он любил ее, теперь она знала, так сильно, как только мог любить кого-нибудь. И Келли тоже, вероятно, даже больше. И он любил их мать.
Грейс тяжело восприняла смерть Дэна. Мэрилин относила невероятную скорбь матери на тот счет, что она не была подготовлена к такому шоку. Для матери было легче верить, что Дэн с другой женщиной, легче принять это, а не знать, что он сам забрал у себя жизнь.
Но в отношении своих чувств Мэрилин была сбита с толку. Это был ее отец, и она любила его, но Мэрилин привыкла избегать Дэна, когда он стал мрачным. Она уже в пять лет поняла этот термин — «мрачность». А теперь все это обрело смысл. Его отца преследовала вина со времен войны, вина, которую он не мог сбросить, которой не мог поделиться.
Мэрилин и сама понимала это, потому что жила с болью и сожалением. Она тоже боролась с прошлым. Все это время она верила, что у нее нет ничего общего с отцом, тогда как они были похожи куда более, нежели могли предположить.
По ее щеке скатилась слеза, а затем еще одна, застав Мэрилин врасплох. Мэрилин не была эмоциональной, она отказывалась быть такой. Просто не могла себе этого позволить. Она закрыла свои эмоции на замок, когда с браком было покончено. Ведь эмоции слишком дорого обходились.
Звук приближающихся шагов заставил ее выпрямиться и стереть с лица слезы. И она почему-то не удивилась, что непрошеным гостем был Джон.
— Я читал о твоем отце. Мои соболезнования.
Он стоял на некотором расстоянии от нее и смотрел на воду. Небо было безоблачным и ярко-голубым, практически не ощущалось ветра.
— Спасибо.
Паром, который путешествовал от Бремертона до Кедровой Бухты, направлялся к пирсу. Мэрилин сконцентрировалась на нем, вместо того чтобы смотреть на Джона. Он не уходил, а ей хотелось побыть одной. Если она не возобновит разговор, вероятно, он догадается и уйдет.
— Прости, что говорю об этом сейчас…
— Тогда и не стоит, — попросила Мэрилин.
— Ты не оставила мне выбора. — К чести Джона, надо сказать, что его голос звучал так, словно он извинялся. — Если бы ты сказала мне о ребенке, мы могли бы…
— Мы могли бы что?! — закричала она. — Избавиться от него?
Ее гнев поразил Джона. Он застыл, а затем поднялся по проходу, чтобы встать прямо перед Мэрилин.
— Нет, Мэрилин, мы смогли бы разобраться, как цивилизованные люди. А ты обманула меня. Ты позволила мне думать, что все хорошо.
Она склонила голову и посмотрела на свои ноги.
— Ты ошибаешься. Все в порядке. Я собираюсь растить моего ребенка.
— А вот здесь ты ошибаешься — это не твой ребенок, этот ребенок — наш.
— Нет. — По ее позвоночнику пробежал холодок.
— У отцов тоже есть права.
— Сколько это будет стоить? — Мэрилин похолодела внутри.
— Что? — Джон нахмурился, очевидно сбитый с толку.
— Сколько тебе нужно денег, чтобы оставить меня и моего… меня и ребенка в покое? — потребовала она ответа.
Джон смотрел на нее долгим, пугающим взглядом.
— Ты хочешь заплатить мне, чтобы я не участвовал в жизни ребенка? Именно это ты предлагаешь?
Мэрилин кивнула.
— Ни за что! — Голос Джона звучал зло и раздраженно. А затем он абсолютно озадачил ее, спросив: — Кто сказал тебе?
— Сказал мне что? — Должно быть, есть нечто такое, что она смогла бы использовать против него.
— Если ты не знаешь, тогда не думаю, что тебе стоит вручать еще одно оружие против меня.
Ее мысли бешено закрутились вокруг всего того, что она знала о Джоне, а информация была довольно скудна. Джон работал шеф-поваром, был талантливым фотографом и получил в наследство от дедушки невероятный участок земли. И это, пожалуй, все, что Мэрилин знала о нем — за одним маленьким исключением. Он поразительный любовник. Эта последняя мысль заставила ее живот напрячься.
— Когда ты сделал мою фотографию?
Джон не ответил, но продолжал стоять на своем месте.
— Я видела снимок в Сиэтле. Это я, Джон. Думал, я не смогу узнать себя?
Подняв глаза, она увидела, что Джон усмехается, будто смущенный тем, что Мэрилин узнала нечто нежелательное. Ну что ж, она узнала, и это ей не нравилось.
— Я не думал, что ты когда-нибудь увидишь тот снимок, — признался Джон, сунув руки в карманы.
— Конечно, ты не думал. Ты преследовал меня, Джон? Когда ты сделал фотографию?
Джон опустился на скамью в нескольких шагах от нее и неотрывно смотрел на водную гладь и выступающие вершины горы.
— Мы взрослые люди. И должны суметь прийти к соглашению по поводу ребенка.
— Если ты не хочешь денег, тогда что тебе нужно?
— Мой сын, — ответил Джон. — Или моя дочь.
— Почему? Почему мой ребенок важен для тебя? Это мужская гордость? Или месть? Или что?
Джон покачал головой:
— Ребенок есть ребенок, и это — куда больше того, что я ожидал от жизни. — Его голос излучал злость. — Я многое бросил за эти годы, но не собираюсь уходить от своей плоти и крови.
Вот теперь Мэрилин по-настоящему начала бояться. Его интерес к ребенку был не тем, чего она ожидала. Она абсолютно неправильно поняла его в тот раз перед Рождеством. Основываясь на своем прошлом опыте, она поверила, что Джон не захочет иметь с ребенком ничего общего.
— Хорошо, — с неохотой проговорила Мэрилин. — Давай поговорим. Как ты хочешь участвовать?
— Я хочу совместную опеку.
— Ни за что в жизни! — Ее реакция была бурной и немедленной. — Я не могу сделать этого.
— Почему?
— А что ты знаешь об опеке над младенцем?
— Так же много, как и ты. — Джон пожал плечами.
— Ты работаешь по ночам, — заспорила Мэрилин.
— А ты работаешь днем. Это отличная договоренность. Наш ребенок будет с родителем все время.
Желудок Мэрилин скрутился в огромный узел.
— Это слишком сложно, мы постоянно будем перевозить ребенка из одного дома в другой.
— Ты спросила, чего хочу, — я ответил, — продолжил Джон. — Совместная опека под номером один в моем списке, но еще я хочу присутствовать в больнице, когда ребенок родится.
— Ты хочешь быть там? И по какой это причине?
Он проигнорировал ее вопрос.
— Ты уже выбрала, кто будет присутствовать при родах?
— Моя мать.
— Хорошо, пусть твоя мать идет с тобой, но после того, как ребенок родится, я хочу первым взять его на руки.
— Нет!
Все становилось слишком сложным, слишком безрассудным. Мэрилин хотела, чтобы он оставил ее в покое. Сегодня она уже прошла через одно тягостное событие и не была готова разбираться со вторым. Она устало спросила, добавив в голос нотку сарказма:
— Ты хочешь чего-нибудь еще?
— О да, в моем списке еще несколько пунктов.
— Я этого и боялась.
— И твой ответ будет таким же, верно?
Оглядываясь назад, Мэрилин понимала, как была наивна, полагая, что Джон такой же, как Клинт, и потребует избавиться от ребенка. Она была еще наивней, считая, что Джон может захотеть не иметь к ребенку отношения.
— Почему ты не можешь быть таким, как другие мужчины? — с раздражением пробормотала Мэрилин. Как Клинт, например.
— Я? — отозвался он. — А почему ты не можешь быть такой, как другие женщины, которые используют ребенка в качестве инструмента и способа манипулирования мужчинами?
— У тебя достаточно искушенная точка зрения на женщин.
— Не искушеннее твоей на мужчин.
Тут он ее сделал.
— Ладно, — примирительно проговорила Мэрилин.
Он позволил разговору прекратиться на мгновение, а затем повернулся к ней.
— Мэрилин, мы можем прийти к компромиссу? Ты позволишь мне быть частью жизни ребенка? Быть отцом моему ребенку?
То, что он задал этот вопрос в тот день, когда она похоронила отца, было иронией, которую она никогда не забудет.
— Я должна принять решение прямо сейчас?
— Да, боюсь, что так.
— Почему?
— Потому что встречался со своим адвокатом. Если мы не сможем разобраться между собой, я обращусь в суд.
Грейс стояла с дочерьми у могилы мужа. Три женщины пришли попрощаться с Дэном. Кошмар закончился. Она получила ответы, в которых нуждалась. Вот только вместе с ними она не ожидала получить болезненное сожаление. Три дня Грейс страдала от ночных кошмаров. Вопросы и сомнения, которые донимали ее с момента исчезновения Дэна, разрешились благодаря письму. Теперь она знала, что он не винил ее в своем несчастье или в своем конечном выборе. Но Грейс понимала, что ответы могут преследовать так же, как и вопросы.
Дэн сделал выбор и решил покончить с собой. Он решил умереть, а не противостоять прошлому, разбираться с будущим или же искать профессиональную помощь. Написанное Дэном объясняло его мрачные настроения, но не предлагало искупления, которого искала Грейс. Письмо не объясняло, почему Дэн не смог поделиться с женой. Она подвела его, подвела их брак. Дэн так и не стал собой после Вьетнама, Грейс знала это и должна была оказать ему помощь.
В дни до похорон с ней рядом были семья и друзья, поэтому легко было выкинуть из головы волнующие вопросы, но теперь она осталась одна. Девочки вернулись к себе домой. Они достигли мира с отцом и вернулись к жизни. Но Грейс не была уверена, что сможет поступить так же. Последний поступок Дэна изменил ее отношение к браку и своей жизни.
Грейс вскипятила воду, поставила завариваться чайник, а сама отправилась переодеться. Ее глаза горели от слез, которые она пролила, но сейчас были сухими. И как только она налила себе чаю, послышался дверной звонок. Грейс едва ли ожидала увидеть Оливию, но поторопилась приветствовать свою лучшую подругу. Ее чувства были достаточно противоречивы — она не хотела оставаться одна, но и не хотела компании. Оливия все поняла бы.
За дверью стоял Клиф Хардинг с букетом прекрасных желтых роз.
Грейс моргнула, пораженная тем, что видит его, и сразу же, к своему смущению, разразилась слезами. Закрыв лицо руками, она громко разрыдалась. Клиф открыл сетчатую дверь, вошел внутрь и сразу же заключил ее в объятия.
Грейс изо всей силы прижалась к нему. Она чувствовала у своей спины розы, крошечные шипы рвали материал ее блузки, но она все равно прижималась к нему, плача и всхлипывая.
Клиф повел Грейс к дивану. Ее тело сотрясалось от рыданий.
Она не знала, как много прошло времени, но когда слезы закончились, Грейс подняла голову и извинилась:
— Я не… хотела… этого.
— Я рад, что это произошло, — тихо проговорил Клиф.
Не понимая значения его слов, Грейс подняла вопросительный взгляд.
— Быть нужным — хорошее ощущение. Я так долго не требовался никому.
Грейс положила голову на плечо Клифа и судорожно вздохнула. Она упивалась его теплотой, его невероятной силой.
— Я никогда не ожидала, что все так закончится, — прошептала Грейс.
— Знаю. — Клиф крепче обнял ее за плечи и поцеловал в макушку. — Мне так жаль, Грейс, ты даже не можешь представить, насколько сильно.
— Он написал мне письмо… Оно помогло объяснить. Все эти годы я думала… Я считала, что есть другая женщина, которая делает его счастливым.
Рука Клифа погладила волосы Грейс.
— А как же друг, который видел его в городе?
— Если верить шерифу, это не мог быть Дэн.
— Друг ошибся?
— Должно быть, — кивнула Грейс. Она высморкалась, думая, что выглядит ужасно. — Теперь становится понятно, почему он уничтожил рождественские подарки, которые я обнаружила в гараже.
Это был признак глубины его депрессии. Дэн чувствовал себя недостойным ничего хорошего до такой степени, что уничтожал все, что любил, включая подарки, которые дарила ему семья. Его мир был холодной, черной пустотой. Дэн чувствовал, что попал в ловушку, и не мог найти выход.
— Ты узнала, откуда он взял наличные, чтобы приобрести трейлер?
— Этого я не знаю. У нас никогда не было тринадцати тысяч долларов. Дэн работал только часть года, и часто получалось, что мы несколько месяцев жили на один чек с заработной платой, экономили, тянули от одного дня выплаты до другого. Мы вынуждены были брать ссуду, чтобы оплатить обучение девочек. Я не могу понять, как он смог отложить такую сумму.
— Он, должно быть, планировал это много лет.
Грейс тоже так думала.
— Не знаю, с самого ли начала планировал он убить себя… Думаю, он просто хотел убежать. Дэн любил лес. Там он чувствовал себя спокойно, как ни в каком другом месте. Его настроение на порядок ухудшилось, когда он потерял свою работу в лесу. Я просто полагала…
— Ты полагала, что депрессия вызвана потерей работы, что вполне естественно.
— Верно, — согласилась Грейс. — Теперь я понимаю, что он потерял последнее ощущение мира, когда покинул лес. Поэтому он купил трейлер. Он намеревался провести там некоторое время, поразмыслить над своей жизнью. — Грейс вздохнула. — Я бы хотела так думать, но правда в том, что теперь нет никакого способа узнать. Однажды он приходил домой. Я уверена.
И все равно Грейс не понимала, почему он приехал домой так скоро. Она вновь пожалела, что не была более проницательной.
— Я могу чем-нибудь помочь тебе? — спросил Клиф.
— Я так устала. — Грейс покачала головой. — С того момента, как нашли Дэна, я спала максимум два или три часа.
— Поспи сейчас, — убеждал Клиф, целуя ее в висок.
— Я не хочу, чтобы ты уходил, — проговорила Грейс, взяв руку Клифа.
— Я не уйду. Я буду здесь, когда ты проснешься.
— Обещаешь? — Это было важно для Грейс по причинам, которые она не желала анализировать.
— Обещаю.
Клиф повел ее в спальню и, когда она легла на кровать, накрыл одеялом, наклонился и поцеловал в щеку. Затем выключил свет и тихо вышел из спальни.
Грейс прикрыла глаза и услышала, как дверь спальни закрылась с тихим щелчком. Ей нужно лишь немного отдохнуть. Но Грейс сразу же провалилась в сон. Она проснулась тремя часами позже, когда ночь взяла свое и ее окружила тьма.
Грейс потребовалось немного времени, чтобы сориентироваться, и она услышала звуки на кухне. Откинув шерстяное одеяло, которым Клиф накрыл ее, Грейс встала с постели и вышла в коридор.
— Клиф?
— Я здесь, — показался он в дверях кухни. На Клифе был надет фартук, а губы его растянулись в улыбке. — Я приготовил нам ужин.
— Ты готовишь?
— Не ожидай ничего фантастического, — пожал плечами Клиф.
Стол был накрыт, и все стояло точно на своих местах. А со стороны плиты тянулся манящий аромат. Клиф поставил розы в вазу на столе и использовал ее лучший фарфор и скатерть. Грейс почувствовала, как внутри все согрелось от его заботы.
— Оливия звонила, — сказал Клиф. — Мы немного поговорили. Еще звонила Мэрилин. Ты, вероятно, захочешь перезвонить ей.
— А Оливия? Я должна ей перезвонить?
— Только если захочешь. Ее больше волновал тот факт, чтобы ты не оставалась одна, но я заверил ее, что останусь с тобой. Я никуда не поеду, Грейс.
Слова Клифа успокоили Грейс. Она чувствовала себя невероятно одинокой с тех пор, как нашли тело Дэна. Даже после его исчезновения Грейс не испытывала такого ледяного одиночества.
Клиф вытащил из печки запеканку:
— Надеюсь, ты любишь картофельную запеканку с мясом?
Грейс не особо хотелось есть, но она кивнула. Клиф сделал так много, и она, по крайней мере, может попытаться выказать свое признание. И только сев за стол, Грейс поняла, насколько голодна.
— Ты превосходный повар.
— Спасибо, — Клиф улыбнулся, очевидно довольный похвалой. — Мой ассортимент достаточно узок.
Когда с едой было покончено, они сидели за кофе, а затем Грейс принялась убирать посуду, чтобы как-то занять руки. Клиф настоял на том, чтобы помочь ей, и не принял отказа.
— Знаешь, я имел в виду именно то, что сказал Оливии, — проговорил Клиф, ставя в посудомоечную машину тарелку.
— То есть?
— Я не оставлю тебя. Не волнуйся, я не собираюсь разбивать лагерь в твоей гостиной, но хочу, чтобы ты знала — я здесь на долгий срок. — Клиф поставил локти на стойку и вздохнул. — Сегодня, в день, когда ты похоронила мужа, вероятно, не лучшее время для этих слов, но ты глубоко волнуешь меня, Грейс.
Его слова повисли в воздухе между ними.
— Ты тоже меня волнуешь, — тихо произнесла Грейс.
Она знала, что Клиф хочет быть частью ее жизни, так же точно, как то, что солнце светит на небе.
— Ты чувствуешь то же самое?
— Не делай вид, что так удивлен!
— Просто… Ты не можешь говорить подобных вещей мужчине, у которого в руке полотенце.
— Конечно могу, — поддразнивала Грейс. — И знаешь, почему? Потому что не планирую, что ты уедешь в ближайшее время.
И вновь они оказались в объятиях друг друга. Они не целовались — было еще рано, сегодня ведь день похорон Дэна. Но время придет, и они оба поймут, когда это должно случиться.
— Ты уверена, что твой друг не будет возражать, если я останусь с тобой в пятницу? — спросил Стэн у Оливии, когда они стояли в очереди в кинотеатре.
— Джек занят.
Он позвонил и пригласил ее пойти вместе на собрание школьного отдела, но она отказалась. Оливия не стала упоминать, что собирается в кинотеатр со своим бывшим мужем, потому что Джек рьяно выступает против Стэна. Потом она все равно скажет ему, просто не хотела спорить по этому поводу.
— Почти как в старые времена, — проговорил Стэн.
— Не совсем. Ты купишь попкорн или я?
— Ты, — ответил он.
— Что ж, в этом отношении все точно как в старые времена.
При троих маленьких детях вечера, отведенные для них двоих, были редки. А уж поход в кинотеатр каждые полгода был большим событием. Чтобы сэкономить время, Стэн обычно покупал билеты, а Оливия стояла в очереди в кафе.
— Ну и где же твой Кларк Кент? — спросил Стэн, когда они входили в кинотеатр.
Значит, ему все же интересно.
— Ему необходимо посетить одно мероприятие.
— А ты расскажешь ему об этом? Я не хочу быть источником проблем в ваших отношениях.
— Конечно, я расскажу ему.
Оливия была не из тех, кто хранит секреты, и Стэн должен был знать это. И его вопросы раздражали Оливию.
Они сели на заднем ряду. Оливия взяла пригоршню попкорна.
— Тебе ведь нравится этот парень?
Ее рот был полон, поэтому она просто кивнула. И это была правда. Джек умен и любит поспорить, а кроме того, у него есть чувство юмора, он бросал ей вызов и заставлял ее смеяться. Пусть Джек немного неуверен, но она не обращала на это внимания.
Стэн, похоже, собирался задать ей еще один вопрос, но началась реклама, за что Оливия была крайне благодарна. Она не желала весь вечер обсуждать свои личные отношения.
После фильма они заехали в «Блинный дворец» попить кофе и отведать десерт. Это также было частью их старой привычки. Но когда они сели в кабинку друг напротив друга, Оливия была намерена не позволить Стэну отвлечь ее как воспоминаниями о прошлом, так и вопросами о Джеке. Он пригласил ее, желая получить советы по поводу брака. А значит, именно это они и будут обсуждать.
— Ты с Джеком…
— Подожди-ка. — Оливия подняла руку. — Сегодня будем говорить о тебе или обо мне?
Стэн опустил взгляд.
— Победа никогда не доставалась мне легким путем.
Оливия вынуждена была прикусить язык, чтобы сдержаться и не напомнить ему, что именно он собрал вещи и переехал из их дома. Именно он подал на развод и настоял, чтобы их брак был расторгнут.
— Что случилось? — спросила Оливия.
— Мардж хочет поставить точку. — Стэн покачал головой.
— Почему?
— Она говорит, что больше не любит меня, что когда-то у нас было нечто особенное, но теперь этого нет. Она уже подала на развод.
— И как ты себя чувствуешь? — Затем, потому как собственный опыт помог ей кое-что понять о Мардж.
Оливия спросила:
— Думаешь, она познакомилась с кем-то еще?
— Да, я уже некоторое время так думаю. — Их взгляды встретились, а затем Стэн медленно кивнул.
Оливия не чувствовала радости от своей правоты. Она ощущала грусть за своего бывшего мужа и его вторую жену. У Стэна и Мардж был крепкий брак, но, очевидно, старые связи вновь заявили о себе. Она вспомнила, что и Мардж, когда встретила Стэна, была замужем.
— Мне жаль.
Он пытался легкомысленно отнестись к этому всему, но Оливия знала Стэна достаточно хорошо, чтобы распознать в его глазах боль. И в первый раз она смотрела на него и не видела того поразительно привлекательного мужчину, которым он когда-то был. Стэн казался старым и усталым, его кожа пожелтела и покрылась морщинами.
Они говорили почти час, и Оливия была поражена, что, когда они заплатили за кофе и пирог, было уже почти девять.
— Я плохо сплю, — признался Стэн, когда они ехали к дому на Лайтхаус-Роуд. — Я должен сказать тебе, Оливия, что развод сильно повлиял на меня.
— У жизни есть свой способ все привести в порядок. — Оливия погладила его руку. — Не отказывайся пока от Мардж.
Стэн свернул на боковую дорогу. Солнце как раз садилось, и последние лучи золотили мерцающие воды бухты.
— Мне всегда нравился вид дома отсюда, — проговорил Стэн, выключая двигатель.
Оливии тоже он нравился. Она вспомнила, когда в первый раз увидела этот старый дом с вывеской «На продажу». И почувствовала, как по ее позвоночнику побежали мурашки. Ей даже не требовалась прогулка внутрь дома, чтобы понять — она хочет его для своей семьи. Хотя цена была для них высокой, вместе они смогли осилить первый взнос и получить ссуду. Тогда близнецам было четыре года, и в первый раз у них появились свои собственные комнаты. Но, к сожалению, дома оказалось недостаточно, чтобы удержать их всех вместе после смерти Джордана. И все равно Оливия во многом смотрела на дом как на символ всего лучшего, что было в их браке.
— Мардж переехала на прошлых выходных, — признался Стэн. Он вздохнул и отвел взгляд. — Спасибо, что не злорадствуешь. Ведь я заслуживаю именно этого?
— Мы разведены уже много лет.
— Да, знаю, но ты была так сдержанна, невероятно сдержанна.
Но Оливия не была уверена, что это вся правда.
— Не думаю, что смогу вернуться в дом. Только не сегодня, — сказал Стэн, его голос звучал устало и сломленно.
— Что ты собираешься делать?
— Сниму комнату в отеле.
Оливия знала, что это может быть уловкой, но не хотела чувствовать свою вину перед Стэном и понимала его нежелание вернуться в пустой дом.
— Нет причины делать это. Ты можешь поспать в комнате Джеймса и поехать в Сиэтл завтра утром.
Его лицо просветлело.
— Ты не будешь возражать?
— Нет, но завтра у меня встреча. Я должна уехать до девяти.
Они с Джеком поедут в национальный парк «Хот-Спрингс», чтобы он смог собрать материал для статьи. И так как у Оливии машина была лучше, она заедет за ним.
— Нет проблем, я уеду к восьми. Могу и раньше, если хочешь.
— Меня устраивает любое время до девяти.
Стэн припарковал свой БМВ багажником к гаражу, и до того, как он поднялся по лестнице, Оливия дала ему свежий комплект полотенец.
С момента развода это был первый раз, когда они спали в одном доме. Готовясь лечь спать, Оливия задалась вопросом: правильно ли она поступила, пригласив Стэна остаться?
Утром ее сомнения исчезли. Она проснулась в семь и, пока варила кофе, слышала шум воды в душе наверху. Оливия была поражена, услышав дверной звонок, и поспешила открыть дверь.
— Д-Джек? — заикаясь, проговорила она, испугавшись, что он услышит Стэна и предположит худшее.
— Я привез дары. — Он держал кофе и белый пакет из булочной. — Кленовые брикеты. Твои любимые. Я подумал, что, прежде чем отправиться, нам необходимо позавтракать.
— Я…
— Оливия, — послышался голос Стэна, спускающегося по лестнице.
Он замер, когда увидел Джека. На нем был старый халат Джастин и пара пушистых тапочек.
— Ты ведь помнишь Стэна? — пробормотала Оливия, и это, вероятно, было самой бессмысленной фразой, которую она только могла сказать.
— О да, я помню Стэна. — Глаза Джека сузились и были холодны.
Стэн, прилагая все силы, чтобы выглядеть величаво, плотнее запахнул халат вокруг себя.
— Очевидно, я выбрал не лучшее время.
— Наоборот, — сказал Джек. — Выбор времени не мог быть лучшим.
— Прости. — Стэн кинул извиняющийся взгляд на Оливию и поспешил подняться по лестнице.
Джек и Оливия остались одни.
— Ты, надеюсь, не думаешь, что мы со Стэном… спали вместе.
— Не знаю, Оливия. — Это был такой детский ответ, что она даже не знала, как реагировать. — Он хочет вернуть тебя.
Она слышала это ранее. Но Джек не знал, насколько больно сейчас Стэну.
— Можешь верить мне или нет, — продолжил Джек. — Это твое дело. Но я скажу тебе кое-что. Либо я, либо он. Тебе решать.
— Ты хочешь, чтобы мы с моим бывшим мужем больше никогда не встречались?
Определенно даже Джек должен понимать, что у него нет права требовать подобного.
— Я хочу именно этого, или наши отношения будут закончены.
— Я не разбираюсь с ультиматумами, — отрезала Оливия.
Джек поставил кофе и кленовые брикеты на стол.
— Этим ты сказала все, что мне нужно было знать.
Он повернулся и направился к двери.
Оливия была так шокирована, что не знала, как поступить. Шокирована и зла. Ей потребовалось десять секунд, чтобы решиться и последовать за ним. К тому моменту Джек уже дошел до своей машины.
— Ты говоришь, что Стэн хочет вернуть меня?
— Он четко дал понять это еще несколько месяцев назад. — Рука Джека лежала на ручке дверцы.
Как он смеет уходить подобным образом! Если то, что он сказал, правда, меньшее, что он может сделать, — так это продемонстрировать немного здравого смысла.
— Джек Гриффин, я тебе совсем не важна?! — закричала Оливия.
Он повернулся и посмотрел на нее:
— Либо я, либо он. Тебе придется решить.
Значит, мистер горячая голова все еще играет в эту игру.
— Ты ошибаешься. Не я здесь принимаю решения, а ты. Ты бежишь поджав хвост. Ты разбрасываешься ультиматумами.
— А что, по-твоему, я должен делать?
Наконец он задал вопрос, на который Оливия могла ответить.
— Я хочу, чтобы ты боролся за меня, Джек Гриффин. Докажи мне, что ты стоишь всей той веры в себя, которая у меня есть.
