Глава 2

— Джереми?

Джереми поднял голову, мысленно поморщившись. Ровенна Кавано. Писательница, историк, радиоведущая и исследовательница сверхъестественных явлений. Он, конечно, не читал ее книг, но знал, что они популярны. Она исследовала события, не поддающиеся рациональному объяснению, для чего посещала заброшенные тюрьмы, психбольницы, площадки исторических сражений и тому подобные места. Он был готов поспорить, что сама-то она верит в духов и прочие сказки, хотя вслух лишь осторожно замечала, что обратное пока не доказано. Джереми затем и пригласил ее в свою программу, чтобы обсудить паранормальные явления. Он решил, что это поможет привлечь внимание к благотворительному вечеру, приуроченному к Хеллоуину, в особняке Флиннов, который состоялся вчера. А сегодня был их последний эфир. Он гордился тем, что уже успел сделать для местного детского дома. Уволившись из полиции, Джереми стал частным детективом, а также активно помогал брошенным детям. Он и его братья унаследовали особняк на плантации близ Нового Орлеана, и дела у них пошли в гору. Его фонд собирал большие средства, и на днях он передал деньги местной благотворительной организации. Плантация, где поселились старший брат Эйдан с женой Кендалл, процветала. Младший брат Зак вернулся в их флоридский офис, а он… он подумывал об отдыхе. Податься бы на какой-нибудь остров в океане, понырять для удовольствия, а не по долгу службы, посидеть на пляже, потягивая сладкий фруктовый коктейль…

Он хотел было ответить Ровенне что-то резкое, но по привычке сдержался. И чего ей от него надо?

Ровенна была шикарной брюнеткой с янтарными глазами — не темно-карими и не светло-карими, а именно янтарными, цвета жидкого золота — в окружении густейших черных ресниц. Ее высокая и стройная фигура приятно округлялась там, где нужно. У нее был низкий с хрипотцой голос, говоривший о чувственности, — идеальный голос для радиоведущей. Жаль, что его программа выходит не на телевидении. Нет, слава богу, что это не так! Иначе никто не обращал бы внимания на него, как и на то, о чем они говорят. Зрители — по крайней мере, мужская их часть — пускали бы слюни, глядя только на нее.

«Ну а ты что же?» — иронически спрашивал он себя. Они встречались в эфире в течение двух недель, и все это время он намеренно сохранял дистанцию. Несмотря на то, что они с Ревенной были профессиональными бойцами, они могли бы подружиться, против чего она, похоже, не возражала. Они и раньше сталкивались на благотворительных приемах и просто вечеринках, где она всегда находилась в центре внимания, будучи очаровательной женщиной и остроумной собеседницей, Джереми не мог этого не заметить. Она тоже страстно ненавидела несправедливость и помогала нуждающимся. И все-таки что-то сдерживало его.

Возможно, память о прошлогодних событиях. Существовала легенда, что якобы их плантации населены привидениями. Раньше Джереми даже находил в этом пикантность, но потом все эти танцы вокруг привидений ему осточертели. Он обожал свою невестку и вовсе не собирался доказывать ей, что привидений не существует, помня, что приключилось с ней на старом семейном кладбище. Однако со знанием дела он мог утверждать, что зло в мире происходит вовсе не от вудуистов, летающих тарелок или призраков.

Джереми верил в силу честного труда, науки, логики и следственных методов. А также в плодотворное сотрудничество судебных экспертов и детективов, которые прочесывают местность, часами ведут слежку и мастерски вживаются в чужую психологию. Вот что помогало бороться со злом. Обследовать место преступления было проще всего, потому что убийца всегда что-то прихватывал с собой и что-то оставлял. Конечно, не все преступления удавалось раскрыть, но те, что удавалось, были раскрыты в результате последовательности простых, в сущности, действий.

Если следствию вдруг помогал ясновидящий, то лишь потому, что ему либо чертовски везло, либо он был достаточно умен, чтобы выявить и проанализировать улики. Жаль только, что с помощью логики Джереми никак не удавалось избавиться от ночных кошмаров, что уже давно преследовали его. Ему снились плывущие под водой трупы. Детские трупы.

Когда он служил водолазом в полиции, ему часто случалось находить в воде разные неприятные вещи. Но только не детей. А однажды их команду срочно вызвали на место происшествия, где под воду ушел фургон, проезжавший по мосту. Река Сейнт-Мери была грязной и порожистой, и фургон утонул в самом глубоком месте. Он первым добрался до цели, открыл заднюю дверь и увидел… детей, крепко пристегнутых к сиденьям, даже не пристегнутых, а привязанных веревками. Все они захлебнулись. Их было шесть человек, от двух до пяти лет, и они жили у приемных родителей, которых интересовали только крупные денежные пособия. Один мальчик с огромными вытаращенными карими глазами особенно ему запомнился. Потом он узнал, что его звали Билли. С тех пор глаза Билли часто снились ему. Иногда Билли снился ему живым — будто Джереми водит его за руку по каким-то холмам и что-то ему рассказывает. Может быть, Билли — его неродившийся сын, которого у него в действительности, возможно, никогда не будет. Или, может быть, Билли укоряет его в недостатках работы попечительских служб? Он не стал ломать голову, но ушел из полиции в частные детективы и решил помогать детям, оставшимся без родителей. И он надеялся, что ночные кошмары со временем оставят его, если не навсегда, то хотя бы на неделю, на месяц, на год… А вообще, на будущее он не загадывал. Он не ходил к гадалкам, не веря ни кофейной гуще, ни линиям на руке. У него не было никаких планов, пока он не приехал сюда.

— Джереми? — повторила Ровенна, и морщина пролегла меж ее идеально-округлых бровей. — Простите, но у нас сейчас эфир.

Режиссер за стеклом начал обратный отсчет. Они опять представились и гладко перешли к диалогу, как обычно. У нее была легкая и убедительная, впрочем без фанатизма, манера излагать свою точку зрения, что вызывало симпатию. Он и сам иногда ловил себя на мысли, что готов поверить ей. Она говорила, как и писала, — не увлекаясь байками о привидениях, а приводя факты и давая возможность слушателям делать самостоятельные выводы.

Материалист Джереми отстаивал рационалистическое устройство мира, в котором все сущее можно увидеть, ощутить, потрогать.

— А пульт дистанционного управления?

— Ну, это как радио, он работает на определенных частотах.

— Но ведь частоты мы не видим и не осязаем, а они есть.

— То есть вы утверждаете, что призраки или духи существуют, пусть даже мы их не видим?

— Я ничего не утверждаю, но давайте, например, вспомним случай братьев-близнецов Макдональд. — И она рассказала о том, как одного брата ранило в Ираке, а второй брат в Америке это тут же почувствовал и даже показал место, куда угодил осколок. — Это документально подтверждено. — И она выжидающе посмотрела на него.

Джереми выбрал обтекаемый ответ.

— Как страшно становится, — сказал он, — когда люди начинают верить в магию и всякие порчи. Даже когда случаются якобы чудеса — внезапное излечение от болезни, например, — то это всегда является результатом предварительной работы специалиста, которую мы, как и частоты, не имеем возможности видеть.

— Нет, подождите! Даже врачи признают, что положительный настрой помогает выздоровлению, что воля больного к жизни очень важна, — возразила она.

Так они и продолжали, пока не настало время для рекламной паузы, после чего в студии стали раздаваться звонки, большинство из которых были адресованы Ровенне. Мужчины признавались, что находятся под впечатлением от ее фотографий, размещенных в Интернете, но были и такие, кто действительно интересовался паранормальными явлениями. Слушатели также обращались к Джереми, благодаря полицию за важную работу по раскрытию преступлений. К досаде Джереми, Ровенна радовалась и таким звонкам, соглашаясь с каждым из звонивших.

Так в чем же его проблема? Чего он боится? Он совершеннолетний, обеспеченный и холостой. Он любит женщин. Он не ловелас, но в то же время пока не встретил женщину, с которой хотел бы связать свою судьбу. Да, но сначала он хотел бы посмотреть на особу, которая согласилась бы делить с ним ужасы, которых он навидался за свою жизнь. При этой мысли он едва не рассмеялся, искоса взглянув на Ровенну. Она была неотразима. Если на то пошло, в ней было какое-то волшебство, как будто она знала секрет, как завладеть его душой. И она, черт побери, этот секрет не только знала, но и пользовалась им!

Нет, она ни разу не попыталась соблазнить его. Она держалась по-дружески, не более. Казалось, ее не достигают искры, которые всегда электризовали его в ее присутствии. Эфир наконец подошел к концу, и они уже смеялись над своими разногласиями. Джереми даже процитировал Вольтера: «Я не согласен с вашим мнением, но готов жизнь отдать за то, чтобы вы его высказали».

Режиссер махнул, впуская в студию диктора новостей. Они вместе вышли в фойе, и вдруг Джереми остановился как вкопанный, пристально глядя в газету, которую кто-то оставил раскрытой на кофейном столике.

— Что случилось? — удивилась Ровенна.

— Ничего, — солгал он, поднимая голову. — Пустяки.

— Ах вот как, — не поверила она, но допытываться явно не собиралась. — Что ж, сегодня был наш последний эфир. Предлагаю по такому случаю выпить. — Она улыбнулась. — Ведь мы больше не увидимся.

Услышав это, он, против обыкновения, покраснел. Ему хотелось выпить с ней, да и не только выпить… Но сегодня, как оказалось, у него были очень важные дела. Гораздо важнее вечеринки.

— Я был бы рад пригласить вас куда-нибудь, — ответил он, — но… дело в том, что… исчезла одна моя подруга, — он кивком указал на газету, — и мне необходимо срочно выяснить подробности.

— У меня ноутбук в машине, — сказала Ровенна, — воспользуемся Интернетом.

Он заколебался. У него не впервые возникло чувство, что он стоит на перекрестке и что если он примет ее предложение, то вся его жизнь изменится. Дабы доказать себе нелепость своих страхов, он согласился:

— Хорошо. Спасибо!

Они попрощались с охраной и вышли. В машине он и вправду быстро нашел то, что его интересовало. Его бывший коллега и друг Брэд Джонстон и его жена Мэри приехали туристами в Салем, штат Массачусетс, и в сумерках отправились осматривать историческое кладбище, где Мэри необъяснимым образом исчезла. Когда прибыла полиция, Брэд колотил в закрытые ворота кладбища и звал жену. Осмотр места происшествия не дал особых результатов. Была найдена лишь сумочка Мэри и ее мобильный телефон, лежащие на одной старой могиле. В заметке сообщалось также, что недавно супруги находились на грани развода, но потом решили сохранить свой брак. Они надеялись, что поездка поможет им укрепить отношения. Брэд был выставлен в неприглядном образе неверного мужа. Хуже всего, что родители Мэри были уверены, что таким образом Брэд избавился от жены. Кто-то предположил, что Брэд, как бывший полицейский, ухитрился убить Мэри и спрятать ее тело где-то на кладбище, чтобы затем разыгрывать роль безутешного супруга.

Ровенна, читавшая из-за его плеча, сказала:

— Какой кошмар! Ужасные новости.

— Я проработал с ним не один год, и жену его хорошо знаю. Да что там, я был шафером на их свадьбе! У них не все шло гладко. Мэри — профессиональная танцовщица и часто уезжает на конкурсы. Но все знают, что ее партнер — гей, и между ними просто ничего не может быть, кроме танцев. Наверное, Брэд заскучал в ее отсутствие… Но, как бы там ни было, это все закончилось, и они решили остаться вместе. — Он на секунду замолчал, осознав, что вывалил перед ней гору информации, хотя она и не просила. — Я ни за что не поверю, что это сделал Брэд. Но по опыту я знаю, что, раз такое случилось, добром оно не кончится. Скорее всего, ее убили, а полиция только напрасно тратит время, копая под Брэда, когда надо искать настоящих преступников.

Она печально покачала головой.

— Какое все-таки странное исчезновение. В Салеме на Хеллоуин яблоку негде упасть. Неужели никто ничего не заметил?

— Вот как? А вы откуда знаете про Салем?

Она сухо улыбнулась:

— Я родилась в Салеме. Не в самом городе, а в маленькой рыбацкой деревне поблизости.

— Да? Я знал только, что вы из Новой Англии. Я, признаться, подумал, что из Бостона, когда читал биографическую справку. Перед вашим приездом ее подготовил ассистент.

— В Бостоне я училась. Да где я только не училась, — с улыбкой отвечала она. — Что поделать? Мне многое интересно.

Джереми в задумчивости провел рукой по волосам.

— Сколько же у вас дипломов, мисс Кавано?

— Два. По философии и коммуникациям. И я всегда брала кучу дополнительных курсов: легенды Древней Греции, верования и суеверия римлян, множество курсов по истории. Больше всего меня, конечно, интересовала история моих родных мест. В прежние времена люди верили, что среди них ходит Сатана, устраивали охоту на ведьм. В Европе были казнены тысячи, здесь до такого не дошло, но все-таки… — Она поморщилась. — Мои предки к тому времени уже успели перебраться сюда. Мой пра-пра… не помню какой дед угодил в темницу по обвинению в колдовстве. Семья нашла деньги, чтобы выкупить его, и он уцелел. Но современный Салем уже совсем не тот, что прежде, и ведьмы там изменились.

— Ведьмы? — усмехнулся Джереми. — Все понятно: Мэри утащили ведьмы.

— Нет, вы не поняли, — не сразу ответила она. — Современные ведьмы и колдуны практикуют виккианство или неоязычество. Нет никакой связи между их занятиями и тем, что, как считалось, делали средневековые ведьмы.

— Ох, я вас умоляю, да кто в это поверит? — отмахнулся Джереми.

— Между прочим, виккианство — официально признанная религия, — заявила Ровенна с нотками возмущения в голосе. — К примеру, если солдат погибает в армии и его привозят домой хоронить, то на гробу может быть изображен пятиугольник, равно как звезда Давида или крест. Среди моих друзей есть виккианцы.

— Ах, простите, — пробормотал Джереми. — Понимаете ли, суеверия только осложняют любое дело…

— Но в виккианстве запрещено причинять зло другим людям. Согласно этой религии, тому, кто причиняет зло другому, оно воздается в троекратном размере.

— Да, а христиане отправляются за убийство в ад. Однако многих это не останавливает.

— Я согласна, но…

Джереми вдруг почувствовал, что спорить ему осточертело.

— Послушайте, мы все равно сейчас ничего не решим. Почему бы нам не поехать в какой-нибудь бар во Французском квартале?

— Вы приглашаете? — спросила она.

Да, он приглашал ее, сам не зная почему. Ему нравился звук ее голоса. Ему было с ней интересно. Его тянуло к ней, как любого нормального мужчину. В глубине сознания сидела мысль, что необходимо сохранять дистанцию, но сегодня это было уже не важно. Их программы закончились, и сегодня она уезжала. Их пути больше не пересекутся.

— Ну да. Пора бы уже и пообедать, кстати.

Они поехали в тихий ресторанчик на Ройал-стрит, где Ровенна заказала себе чай и раков, а он выбрал джамбалайю.

— Итак, продолжаем, — сказал он, когда им принесли заказ. — Мне хочется подробнее узнать о современных ведьмах.

— Неужели?

— Да, правда.

Она недоверчиво хмыкнула, изогнув бровь, но затем стала рассказывать:

— Общество ведьм Салема возникло в 1970 году, когда в город приехала женщина по имени Лори Кэбот. Сейчас она носит совершенно официальное звание ведьмы. Во времена пуритан им было бы не жить. Однако виккианцы — если тогда были виккианцы — никогда не стали бы практиковать сатанизм, в чем обвиняли салемских ведьм. Дьявол — это христианская концепция, падший ангел. Виккианцы не могут поклоняться дьяволу, потому что в их религии такового не существует. То есть виккианцы не имеют отношения к сатанистам.

Джереми мрачно кивнул. Неужели он приехал сюда затем, чтобы выслушивать подобные лекции? Хотя — в каком-то смысле да. Брэд и Мэри поехали в Салем, и Мэри исчезла. Ему нужно было узнать о Салеме как можно больше. И потом — что бы Ровенна ни говорила, она оставалась красивой, очаровательной и сексапильной женщиной. От запаха ее духов у него кружилась голова и учащался пульс.

Пусть она никогда не приписывала себе умение читать чужие мысли, но он чувствовал, что она знает, о чем он думает: он не верил, что ведьмы или сатанисты, прошлые или настоящие, имеют отношение к исчезновению Мэри Джонстон.

Ровенна улыбнулась:

— Вы наверняка полагаете, что только законченные идиоты поклоняются древним и давно забытым богам?

— Да пусть молятся хоть банановой кожуре, лишь бы их религия не требовала грабить и убивать.

Она рассмеялась. А когда она смеялась, ее глаза были как жидкое золото.

— Значит, к виккианцам у вас нет претензий. Как я уже говорила, они не делают зла, потому что зло возвращается к ним в троекратном размере. — Она пожала плечами. — Сомневаюсь, чтобы кто-то знал ответ на вопрос, откуда во вселенной берется зло. Мы все хотим, чтобы преступник был наказан и справедливость восторжествовала — в этом мире или в следующем. По крайней мере, те, кто верит в жизнь после смерти.

— А вы, получается, не верите?

— Я этого не говорила, — помедлив, возразила она и слегка поежилась.

— Мне кажется, вы думаете о чем-то другом.

Ровенна с удивлением взглянула на него, а затем грустно улыбнулась:

— У нас в Салеме есть одна легенда… поверье о злом духе. Мы называем его Сенокосцем. Это воплощение нечистой силы, нечто вроде черта. Думаю, в нем соединились представления об источнике зла в языческих культах, а именно культах североамериканских индейцев, и в христианстве. Когда кто-то исчезает, когда случается нечто жуткое и необъяснимое, говорят, что это проделки Сенокосца. Согласно легенде, у него нет ни рогов, ни хвоста, он вообще с виду не страшен. Он носит венок из осенних листьев и плащ с капюшоном цвета земли. И он очень высокий, просто огромный.

— И он похищает молодых женщин? — спросил Джереми.

— Да… признаться, я не в курсе, когда возникла эта легенда. Наверное, несколько веков назад. Тогда, после первых расправ над ведьмами исчезли несколько красивых девушек. Их так и не нашли. И колонисты, наслушавшись индейских сказок, решили, наверное, что виноват Сенокосец, похищающий души людей.

— Только не говорите, что это Сенокосец утащил Мэри, — усмехнулся Джереми.

— О нет, ничего такого я не говорила. Просто, знаете… В Новой Англии существуют легенды на все случаи жизни. А если вы спросите моего мнения, то я вам скажу, что где-то там бродит настоящий убийца из плоти и крови, не менее жестокий, чем Сенокосец.

В этот момент у Джереми зазвонил телефон. Еще не взглянув на номер, он знал, что это Брэд. Так оно и было. Он извинился и вышел.

Ровенна сидела, поигрывая соломинкой в бокале и жалея, что не сообразила быстро попрощаться, когда раздался звонок. У нее было неприятное чувство, что это звонил Брэд. Неприятное оттого, что она догадывалась, как события будут развиваться дальше. Брэд попросит Джереми о помощи, и тот помчится в Салем.

При этой мысли сердце у нее в груди тяжело подскочило. Что ж, пусть приезжает, они все равно не встретятся. Она ему не нравится, и он не станет ей звонить и назначать свидания. Но это не поможет! Ей позвонит детектив Джо Брентвуд. Можно себе представить, какие глаза будут у Джереми, когда он ее увидит, и как он разозлится. И подумает или даже скажет: «Отлично! Мой друг попал в беду, а вы вместо того, чтобы вести расследование, обращаетесь за помощью к шарлатанам!»

— Что-нибудь еще, мэм?

Ровенна, погруженная в свои мысли, от испуга едва не подскочила, услышав голос официантки.

— Нет, спасибо. Принесите счет.

Расплатившись, она выскользнула на улицу и поспешила к машине. Ничего, с ним не случится удара, когда он увидит, что ее нет. К тому же ей было известно, что, будучи владельцем третьей части поместья Флиннов, Джереми там не живет, а предпочитает жить в городе. Отсюда до его гостиницы на другой стороне Джексон-сквера было рукой подать.

Сама она остановилась в конце Ройал-стрит, за несколько кварталов. По дороге она все думала, что отныне станет разрываться между мечтами о нем и страхом, что он приедет в Салем. И надеждой…

Поднявшись к себе в номер, она села на кровать, не зная, чем заняться. Все ее вещи были давно собраны… Когда зазвонил телефон, она от неожиданности вздрогнула. Наверное, это Джереми — хочет знать, почему она убежала от него даже не попрощавшись. Но это была Кендалл.

— Ты завтра уезжаешь и даже не позвонила? — с укором начала Кендалл.

Ровенна тут же устыдилась. Кендалл была ее давняя подруга, с которой она познакомилась в магазине «Чай и Таро». Кендалл недавно продала свой магазин коллеге, чтобы полностью посвятить себя семье и любительскому театру, о чем мечтала еще со студенческих времен.

— Я как раз собиралась звонить, — ответила Ровенна.

Она ведь не уехала бы, не позвонив, верно?

— Приезжай сегодня к нам на ужин.

Ровенна огляделась вокруг и хотела было соврать, что у нее не собраны вещи, что ей надо сделать еще тысячу дел перед отъездом, но… Отмахнуться от Кендалл она не могла. Пусть она замужем за братом Джереми, их дружба стоит дороже.

— А я только что пообедала, — сказала Ровенна.

— Не волнуйся, мы не станем насильно заставлять тебя есть, — пообещала Кендалл.

— Хорошо, — рассмеялась Ровенна, — спасибо. Тогда я приеду сказать вам последнее прощай.

— Эй, не говори так.

— Извини, я имела в виду — попрощаться перед отъездом.

— Здорово!

— А вы, кстати, выбирайтесь ко мне на День благодарения.

— Ой, сейчас это трудно. У меня маленькие дети как раз играют свой первый спектакль на День благодарения. Но мы с Эйданом приедем как-нибудь потом, обещаю! А сейчас давай к нам. Ты ведь, наверное, уже собрала вещи? У тебя ранний рейс?

— Нет, около двенадцати.

— Ну и хорошо, — обрадовалась Кендалл. — Двигай сюда. А еще лучше будет, если за тобой заедет Джереми. Он собирался о чем-то поговорить с Эйданом.

— Нет, нет! Я сама! Может быть, мне вообще лучше не ездить, а, Кендалл? Я не успела…

Но Кендалл уже положила трубку. Замечательно. Просто великолепно. Что ей было делать? Оставалось подчиниться судьбе.

Телефон снова зазвонил. Она страстно желала, чтобы это была Кендалл, но, конечно, ее желаниям не суждено было сбыться. Это был Джереми.

— Говорят, я должен за вами заехать. Через час вам подходит?

— Подходит. Но я не уверена, что поеду.

— Придется. Вы оплатили счет в ресторане, и я вам должен. Так что я оплачиваю машину. Извините, что я заболтался и вы меня не дождались.

Она молча поморщилась. Жаль, что он так поздно начал расточать ей любезности. Ах, если бы на пару недель раньше!

— Итак… через час? — уточнил Джереми.

— Хорошо, спасибо.

Завершив разговор, Ровенна подумала и позвонила Джо Брентвуду.

— Привет, — обрадовался он. — Так ты точно завтра возвращаешься? Я припас для тебя одно дельце.

— Джо, почему ты не скажешь, что очень по мне соскучился и рад моему возвращению?

— Я по тебе соскучился и рад твоему возвращению, и у меня для тебя интересное дело.

— Это дело о пропавшей жене одного туриста по имени Брэд Джонстон, верно? — спросила она с чувством обреченности.

— Черт побери, ты и впрямь ясновидящая, медиум!

Нет, она не была медиумом. Она не умела общаться с духами. Но иногда у нее бывали прозрения — когда она долго о чем-либо размышляла и пыталась понять. Может быть, было что-то в ее подсознании, отличавшее ее от прочих, обострившемся за время ее исторических и мифологических изысканий. И пусть она описывала разные необъяснимые случаи и отличалась особой проницательностью в том, что можно было объяснить, она бы не назвала это даром ясновидения. Что бы там о ней ни говорили, на самом деле она всего лишь задействовала все свои чувства и разум, чтобы увидеть возможности и сделать выводы на основании доступных фактов. Еще она тщательно следила за тем, чтобы об ее участии в расследовании преступлений не пронюхали журналисты.

— Ах, Джо, брось! Я прочитала об этом в газете. И я знаю… человека, который имеет к этому определенное отношение.

— Кто же это?

— Автор программы, который меня сюда пригласил. Раньше он работал с Брэдом Джонстоном.

— Детектив, значит? — Подобно большинству копов, Джо не любил частных детективов.

— Да.

Молчание Джо ясно говорило о его реакции.

— Он хороший парень, Джо.

— Да-да. Ладно, до завтра. Подожди-ка, а зачем ты мне звонила?

— Насчет дела Джонстонов.

— Но раз ты читала газету, тебе известно не меньше моего.

— Но…

— Ладно, до завтра. Приедешь — тогда поговорим.

— Идет.

Она дала отбой. Поскольку ее родители умерли, а братьев и сестер у нее не было, Джо был ей вместо семьи. Его жена давно умерла от рака, а единственный сын, жених Ровенны, погиб, служа в армии за границей. Хотя Джо был его отцом, именно он первым сказал ей, что жизнь не закончилась. Он был ей благодарен за память о Джонатане, но тот давно лежал под могильной плитой, зарастающей мхом. Он говорил ей, что она должна строить новую жизнь. Джо работал следователем в окружном отделении полиции.

Ее следовательская «карьера» началась одним холодным зимним вечером за чашкой кофе, когда они обсуждали недавнее убийство. Она попросила его показать место преступления, а по дороге он рассказал ей о жертве. Тридцатичетырехлетняя Санни Шумейкер пребывала в депрессии, поскольку ее недавно уволили из агентства недвижимости, где она последние годы работала. Они с несколькими бывшими коллегами пошли в бар. После нескольких порций спиртного она засобиралась домой, говоря, что с ней все в порядке. Ее нашли с ножом в спине у ограды старой тюрьмы. Поскольку ее сумочка исчезла, главным предполагаемым мотивом было ограбление. Преступник не оставил никаких улик, кроме нескольких волос на одежде жертвы, но от них немного толку, поскольку не было подозреваемых.

Ровенна, стоя там и закрыв глаза, попыталась представить, как все происходило. Жертва не слышала шагов нападавшего и потому не обернулась. Она не пыталась защищаться, не прижимала к себе сумочку. Но разве грабитель не постарался бы первым делом ограбить ее? Обычно похитители женских сумок не вонзают своим жертвам нож в спину.

Бар, где последний раз видели Санни, находился неподалеку. Местные жители часто заглядывали туда после работы. Ровенна отправилась в бар следующим вечером. Там она села на тот же табурет у стойки, что и Санни — как сказал ей бармен, и стала внушать себе, что она Санни. Мужчина в пиджаке и галстуке, сидевший за столиком вдвоем с приятелем, подошел и сел на соседний табурет.

Бармен приготовил ему коктейль, тот выпил и ушел, оставив бокал на стойке. Когда бармен отвернулся, Ровенна схватила бокал и сунула его в карман, в тот же вечер передав его Джо. Это было первое звено в цепи улик, и в конце концов Джо вышел на преступника. Им оказался брокер из конторы Санни, обворовывающий своих партнеров. Санни ничего не знала о его махинациях, но он подозревал, что знает, и сначала добился ее увольнения, а затем и убил, боясь, как бы она не заговорила.

После этого случая Джо и решил, что Ровенна — медиум, и, как она ни старалась, ей не удалось переубедить его. Правда, она обладала способностью влезать в чужую голову, но в этом не было ничего загадочного. Джо начал обращаться к ней за помощью в сложных случаях, причем она заставила его поклясться, что он ни словом не проболтается о ней журналистам. Некоторые из его коллег знали, что он советуется с девушкой, однако никто не знал о ее способностях. В полиции она всем нравилась, и, вопреки возможному гневу Джереми, она питала надежду помочь им найти пропавшую Мэри.

Ровенна встала и откинула волосы, пытаясь представить себя на месте Мэри Джонстон.

Она закрыла глаза. Она хорошо знала кладбище и могла вообразить его во всех подробностях. Она ощутила морской бриз у себя на лице — прохладный осенний бриз, увидела опавшие разноцветные осенние листья. Она стояла, внушая себе, что она Мэри, проникаясь атмосферой кладбища и красотой осеннего дня, как вдруг будто черная стена обрушилась. Возникшая в ее сознании картина подернулась дымкой и исчезла. А затем она снова очутилась среди кукурузных полей, среди кошмара, что приснился ей накануне. Но она не была ни ребенком, ни Мэри, она была сама собой. Она бежала и бежала, и пугала качались над полем. Она бежала к самому жуткому из них. А за шеренгой пугал маячило еще что-то. Нет, кто-то. Фигура в темном одеянии, темная тень… Сенокосец…

В дверь громко постучали. Она встрепенулась, будто заслышав звонок будильника. Ее глаза распахнулись, и кукурузные поля исчезли. Она тряслась как осиновый лист, руки по бокам сжались в кулаки, ладони вспотели.

— Ровенна?

Это Джереми приехал, чтобы забрать ее. Как она обрадовалась! И не только возможности побыть с ним, но и потому, что боялась добежать до пугал. Нет, она не просто боялась. Она боялась смертельно.