Глава 17 ШПИОНАЖ, ЗАМЕШАННЫЙ НА РОДСТВЕ, ПОСТЕЛИ И УКРАДЕННЫХ ЦЕННОСТЯХ
Американский материк также любила посещать и близкая родственница Уинстона Черчилля Клэр Шеридан. Двоюродная сестра британского политика слыла сторонницей свободной любви и побывала в объятиях многих выдающихся личностей. Биографические справочники свидетельствуют:
Клэр Шеридан (1885–1970) – английская журналистка, писательница, скульптор. Клэр Фревен родилась в семье англо-ирландского писателя и политика Моретона Фревена (1853–1924) и его жены Клары Джером. Сестра Клары Джером, Дженни Джером, была матерью Уинстона Черчилля, который, соответственно, был двоюродным братом Клэр Фревен.
В 1910 году вышла замуж за Уилфрида Шеридана, который был убит в 1915 году на фронте Первой мировой. Занималась скульптурой, сделав портреты многих знаменитостей. В 1920 году ездила в Москву, где сделала скульптурные портреты Троцкого, Ленина, Зиновьева, Каменева и Дзержинского.
В 1921 году ездила в Америку. Была корреспондентом американской газеты «New York World». Освещала Гражданскую войну в Ирландии, греко-турецкую войну, брала интервью у Ататюрка, Стамбулийского, Марии Румынской.
В 1923 году второй раз ездила в Советский Союз. В 1925-1930-х годах жила во французском Алжире. В конце 1930-х гг. некоторое время жила в резервации американских индейцев в Скалистых горах. После Второй мировой войны обратилась в католичество.
За этими скупыми данными кроется весьма любопытная личность. Которая, кроме всего прочего, активно снабжала своего высокопоставленного родственника первоклассными сведениями из разных стран мира.
В 1910 году Клэр Шеридан вышла замуж, у нее родилось трое детей: дочери Маргарет (1912–1980), Элизабет (1913–1914) и сын Ричард Бринсли (1915–1937). В 1914-м, после смерти малышки, убитая горем, Клэр вылепила фигуру ангела на могиле дочери и открыла в себе талант скульптора. А после гибели мужа на фронтах Первой мировой она серьезно занялась ваянием, стала проводить творческие выставки. Среди ее работ имелся, конечно же, и бюст Черчилля.
В 1920 году Клэр – без лишнего шума (по совету Черчилля) – совершила путешествие в Страну Советов, где царили красный большевистский террор и свирепствовал голод. Здесь она встречалась с Лениным и Троцким под предлогом создания их бюстов; позже британка опубликовала дневник своего пребывания в большевистской России.
«…прежде всего я художник, и поэтому меня интересует внутренний мир человека, а не его политические убеждения. Я люблю человечество таким, какое оно есть, со всеми своими сильными сторонами и слабостями, устремленностью и страхами, честностью и недобросовестностью, благородством и подлостью. Если я и увидела в большевистских вождях нормальных людей, способных к пониманию и проявлению доброты, то это, скорее всего, потому, что им не чуждо ничто человеческое. Они такие же люди, как и все», – без затей писала умная шпионка, называвшая преступника мирового масштаба Лейбу Троцкого «очень образованным и открытым человеком».
Из-за этой барышни, страстно желавшей вляпаться в большевизм, чтобы стать причастной к некой загадочной, а на деле заговорщицкой кровавой тайне, изменившей мир, как поговаривают, бросил свою большевистскую супругу один из лидеров порабощенной России. Такой неблаговидный поступок свершил зять Троцкого Л. Б. Каменев, с которым родственница высокопоставленного британского политика познакомилась в Лондоне.
Из дневника Клэр: «Начну описание событий с того дня, когда я встретила в Лондоне Каменева. <…> В августе я собиралась вместе с друзьями отправиться в путешествие на яхте. <…> Яхта уже стояла у причала. Вдень нашего отплытия мой друг предложил познакомиться с Каменевым и Красиным. Я с радостью восприняла это предложение, было очень любопытно встретиться с настоящими большевиками, поскольку не имела о них ни малейшего представления. Я часто думала, что если бы мне предложили на выбор сделать бюст, то я непременно бы выбрала Ленина, самого интересного, загадочного и такого недоступного человека! Даже не могла и мечтать, что мне представится этот шанс». Такой шанс предоставил ей лично Каменев, пригласивший даму прокатиться с ним в Москву. В Лондоне симпатичной скульпторше
голубых кровей величественно позировали новоиспеченные властители Русской земли и ее богатств – русские евреи-большевики, в спешном порядке, активно распродающие активы чужой страны, – грабили, на всякий случай подготавливая «запасной аэродром для социализма» в другой стране:
Лев Борисович Каменев (настоящая фамилия Розенфельд; 1883–1936) – советский партийный и государственный деятель, большевик, революционер. Член Политбюро ЦК ВКП(б) с 1919 по 1925 г. Первая жена Л. Б. Каменева – сестра Л. Д. Троцкого, Ольга Давидовна Бронштейн (1883–1941), с которой он познакомился в Париже в 1902 г. Брак распался в 1927 году в связи с частыми любовными связями Каменева.
Леонид Борисович Красин (1870–1926, Лондон) – советский государственный и партийный деятель. С июня 1920 по июль 1923 года – народный комиссар внешней торговли РСФСР.
Стоит присмотреться к этим людям, с которыми контактировала родственница Черчилля, обмениваясь информацией с политиком. Были ли эти взаимоотношения замешаны на торговле? – вполне вероятно, ведь по многим каналам в хранилища британской короны поступали великолепные сокровища убитых красными варварами русской царской семьи, бесценные сокровища из разоренных дворянских гнезд, разрушенных музеев, церквей и хранилищ. Причем продавалось все, в силу перенасыщенности рынка, по сниженным, бросовым ценам.
Так участвовала ли семья Черчиллей в выгодном гешефте? – А почему нет, если гешефт был выгоден короне.
Один из путей доставки был определен в Ревеле (Таллин), где большевиками был учрежден «выносной пост» Чрезкомэкспорта и куда назначили «уполномоченного Совнаркома по валютным операциям» М. М. Литвинова, он же торгпред РСФСР в Эстонии (в подчинении наркомвнешторга Л. Б. Красина).
Еще недавно, в годы Гражданской войны в России, миллионер и большевик Красин вел переговоры с делегацией Высшего экономического совета Антанты, а также заключил соглашение о торговом обмене с лигой кооперативов Италии. В мае 1920-го прибыл в Лондон и вступил в переговоры с британским правительством. Активно способствовал признанию Советской России со стороны Великобритании и Франции. В 1920–1923 гг. полпред и торгпред в Великобритании.
В 1923 г. Красин стал первым наркомом внешней торговли СССР. С 1924 полпред во Франции, с 1925-го – вновь в Великобритании. Сторонник восстановления и развития торговых отношений со странами Антанты, использовал для этого свои связи в деловых кругах Запада. Новоиспеченный деятель, говоря энциклопедическим языком, считал необходимыми привлечение иностранных инвестиций в экономику Советской России (в первую очередь в форме концессий); предлагал создавать крупные тресты по добыче нефти и угля с участием иностранного капитала, соглашаясь на привлечение иностранных акционеров к управлению трестами.
Вторым браком Л. Б. Красин был женат на Тамаре Владимировне Миклашевской, художнице, работавшей в созданной писателем М. Горьким комиссии по сохранению художественных ценностей, а затем в системе внешней торговли. Однако вместо «сохранения» Горький, словно старьевщик, стаскивал домой все ценное барахлишко, которое только мог «утянуть». Впрочем, почти все сотрудники этой «комиссии» осуществляли весьма специфические задачи по оценке, продаже и подмене раритетов и ценностей. За подробностями заглянем в уже упоминаемую книгу В. Сироткина. Уверяю – экскурс не будет лишним для понимания образа основного героя нашего повествования и его разветвленного семейства.
Как мы помним, встреча Клэр Шеридан и ее большевистского любовника Каменева состоялась в Лондоне в 1920 году. Выделим же самые важные, на наш взгляд, места в цитируемом тексте.
«И как раз в 1920 г. было прорублено маленькое „окошечко на Запад“– через Эстонию и ее морской порт Ревель. Там еще в 1918 г. обосновался бывший казначей РСДРП Исидор Гуковский в качестве торгпреда РСФСР де-факто (в 1920 г. его сменит М. М. Литвинов), постоянно крутились Ганецкий с Козловским [1] – словом, вся большевистская „финансовая рать“.
Одновременно с начавшейся еще в 1918 г. в Ревеле мелкой торговлей с европейскими спекулянтами золотом, бриллиантами, художественными раритетами шел поиск более широких возможностей.
Дело в том, что еще в 1918 г. большевикам удалось нащупать слабинку в едином антибольшевистском фронте Антанты – добиться признания своего „посла“ („уполномоченного НКИД в Лондоне“) М. М. Литвинова де-факто (Литвинов имел в Англии во время войны статус политэмигранта и работал техническим секретарем директора дореволюционного Московского кооперативного народного банка).
Этому предшествовал дипломатический скандал. За антивоенную пропаганду англичане арестовали и посадили в тюрьму другого политэмигранта – Г. В. Чичерина. После октябрьского переворота большевики потребовали выпустить из тюрьмы своего соратника. Англичане отказались. Тогда по команде Ленина и Троцкого чекисты заблокировали британское посольство в Петрограде, фактически посадив престарелого посла лорда Джорджа Бьюкенена под „домашний арест“, не позволяя ему и персоналу посольства выехать на родину. Фактически предлагался обмен Чичерина на Бьюкенена. Напуганный террором большевиков посол Британии отправлял в Лондон панические депеши. В итоге обмен состоялся: 3 января 1918 г. Чичерина выпустили из тюрьмы и выслали из Англии. Как только он приехал в Петроград, большевики отпустили Бьюкенена и персонал посольства.
Литвинов стал „уполномоченным НКИД“ не случайно. Сначала англичане послали неофициальную дипломатическую миссию во главе со своим „уполномоченным“ Брюсом Локкартом, бывшим британским генконсулом в Москве.
Литвинов в Лондоне сразу стал „расширять окно“. Пользуясь своим полудипломатическим статусом (право посылки шифрограмм и дипкурьеров, получения диппочты), уполномоченный предпринял атаку на своего „двойника“– посла „временных“ в Лондоне кадета Константина Набокова (родного брата Владимира Набокова, отца знаменитого писателя-эмигранта). Литвинов добился лишения К. Д. Набокова средств дипломатической связи („временному“ посольству отключили даже телефоны), а затем на бланке „уполномоченного НКИД“ направил в „Банк оф Ингланд“ официальное письмо: требую лишить посольство Набокова и военно-закупочную миссию (военный атташат) права распоряжаться денежными суммами, направленными царским правительством в 1914–1917 гг. для закупок оружия, наложив на их счета арест.
И, к великому изумлению уполномоченного, банк такой арест наложил, правда, не дав и Литвинову права распоряжаться этими средствами (совсем как в случае с генералом Подтягиным в Японии в 1925 г.).
<…> И хотя в 1920 г. Литвинов сидел уже „уполномоченным Совнаркома“ в Ревеле, в Лондоне он оставил своих заместителей и всю дипсвязь. Во всяком случае, когда Л. Б. Красину из Лондона надо было 22 октября 1920 г. дать шифрограмму о срочной присылке оценщика алмазов с небольшой партией бриллиантов на продажу, он беспрепятственно послал шифровку в Москву.
Миссия Красина в Лондон в мае-ноябре 1920 г. до сих пор окрашена флером таинственности. Ясно, что он имел поручение расширить „эстонское окно“ до „торгового моста“ в Европу. Важнейшим результатом этой миссии стало подписание 16 марта 1921 г. там же, в Лондоне, и именно Красиным, англо-русского торгового соглашения – фактически первой бреши в „империалистическом окружении“.
Без скандалов удалось ему реализовать и бриллианты через присланную из Москвы „оценщицу“ Марию Цюнкевич. Миссия Красина по своему профессионализму разительно отличалась от аналогичной миссии Л. Б. Каменева в Лондон в январе 1918 г. Ленин поручает Каменеву почти те же задачи – нащупать через Англию пути примирения с Антантой (как раз в это время наступил угрожающий перерыв в брестских переговорах с Германией). Было у Каменева и золотишко. Но вся миссия этого „уполномоченного“ кончилась грандиозным скандалом: бриллианты он не продал, а пытался подкупить на них депутатов-лейбористов, контакты не установил и с позором был выслан из Англии. Вдобавок на обратном пути через Швецию и Финляндию попал в руки белофиннов, те упрятали его в тюрьму и только в августе 1918 г., через восемь месяцев после начала своей неудачной миссии, он вернулся в Москву, будучи обмененным на партию заложников-белофиннов.
<…> Красин согласился на очевидно „антикоминтерновскую“ статью в соглашении от 16 марта 1921 г.:
Советская Россия берет на себя обязательство не вести революционную пропаганду в британской колонии Индии, а также в Афганистане и Персии (Иране). Особенно симптоматичным было отмежевание Красина от „Красной Персии“, где в 1920–1921 гг. была уже создана на севере Ирана в портовом каспийском городе Энзели (Пехлеви) первая „азиатская советская республика“ во главе с авантюристом Яковом Блюмкиным. <…> Демарш Красина привел к тому, что к концу 1921 г. Москва отозвала свои „добровольческие“ части из Северного Ирана, и войска шаха быстро ликвидировали остатки „красных персов“.
В обмен на Персию Красин добился снятия „золотой блокады“ в Англии (и, по английскому образцу, в США), что позволило ему отныне свободно торговать на Лондонской бирже золотом и бриллиантами не нелегально и не по бросовым (на 30–40 % дешевле), а по мировым ценам». Вот такой удачный гешефт большевиков с подельниками из Великобритании, тем самым давшей «добро» на полное и окончательное уничтожение РУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ.
Пространная цитата? Не спорю. Однако, думаю, читатель не посетует за это на автора. Ведь это дает нам повод прикоснуться еще к одной тайне семьи Уинстона Черчилля.
И если двоюродная сестра премьер-министра работала, как говорится, с первой волной советских правителей, то его супруга была напрямую связана со второй волной, а именно – с товарищем Сталиным. В каком качестве? Ну конечно же, всего только в качестве супруги премьер-министра и своего рода «посла доброй воли».
* * *
Не многим биографам известно, что Клементина Черчилль является кавалером ордена Трудового Красного Знамени. Эту высокую награду супруга британского лидера получила за помощь СССР во времена Второй мировой войны – так свидетельствуют документы. В то время, как по северным берегам нашей Родины ширилась сеть «борделей Черчилля», супруга британского премьер-министра Клемми возглавила фонд помощи России; она руководила сбором средств для советских граждан. К 1944 году была собрана солидная сумма в 5 млн. фунтов стерлингов (по другим сведениям, почти 8 млн. фунтов стерлингов (10,5 млн. рублей) в фонд Красного Креста).
Говорят, для прижимистых британцев это очень даже неплохо. Но не происходило ли это по принципу: пожалел волк кобылу? Что ж, вернемся к этой теме позже…
* * *
Новые знакомцы Клэр Шеридан, встреченные ею в Лондоне и с которыми она провела долгие часы за лепкой бюстов и милой беседой обо всем и о революции тоже, имели на нее свои виды. Подобное знакомство было весьма полезно, и открывало широкие горизонты для политической и экономической деятельности.
Еще с далеких дореволюционных времен большевистские эмиссары умело «раскручивали» капиталистов. Скажем, все тот же известный Владлен Сироткин писал: «Красин быстро свел знакомство с „белой вороной“ русского купечества – Саввой Морозовым, начав его „доить“ на нужды партии. Как писал позднее меньшевик-невозвращенец (в 1930 г., будучи советником торгпредства, он отказался вернуться в СССР) В. В. Валентинов (Вольский) в своих воспоминаниях „Малознакомый Ленин“, „большевики оказались великими мастерами извлекать – с помощью сочувствующих им литераторов, артистов, инженеров, адвокатов – деньги из буржуазных карманов во всех городах Российской империи. Большим ходоком по этой части был член большевистского ЦК инженер Л. Б. Красин“».
Сделаем отступление. Правда, очень короткое и весьма любопытное. Деньги Красину нужны были не только на революцию.
Как и все богатейшие люди планеты, большевик Красин мечтал жить вечно или хотя бы максимально долго. Красин верил в грядущее воскрешение покойных «великих исторических личностей» (о чем свидетельствуют мемуары старого профессионального большевика Михаила Ольминского). По мнению Красина, решающую роль в этом воскрешении должны были сыграть будущие достижения советской науки и техники.
Еще в эмиграции Леонид Красин был некоторое время близок к Александру Богданову (Малиновскому), занимавшемуся опытами по переливанию крови с целью омолаживания и даже возможного достижения бессмертия. Омолодиться и жить вечно мечтали многие из большевистской когорты: от Ленина, Троцкого, Красина, Семашко, Бухарина до Сталина и их наследников на «советском троне». Богданов возглавлял Институт переливания крови до самой смерти. А ведь это В. И. Ленин рекомендовал Александру Богданову всецело сосредоточиться на основной его идее – опытах по обменному переливанию крови. Позже этот ученый доктор (умрет после 11 – го переливания себе крови студента) назовет мозг своего товарища, умершего от сифилиса мозга, – В. И. Ленина – «прототипом мозга грядущего сверхчеловека». Хм… хм…
В 1922 году как сообщал Богданов, удалось «добыть необходимые средства и кое-какие приборы для этих опытов», причем оборудование получили из Англии. С 1923 года автор так называемой «теории „вампирской революции“» А. Богданов (как окрестили его современные авторы) и несколько врачей-энтузиастов ставили эксперименты, используя в качестве лаборатории частные квартиры.
Кто способствовал получению необходимого дорогостоящего оборудования из Англии? Конечно же, знакомый Клэр Шеридан товарищ Красин. Подобные эксперименты были выгодны и ученым Британии, которые желали получить как можно больше статистики результатов от реальных опытов на живых пациентах. И Россия стала самым широким плацдармом для опытов в начале XX века. Увы… Тот же Красин являлся одним из инициаторов сохранения тела В. И. Ленина и возведения мавзолея на Красной площади. Сам же он, все еще будучи советским полпредом, скончался в Лондоне в 1926 году. После смерти был кремирован, прах помещен в урне в Кремлевской стене на Красной площади в Москве.
