Глава 10
Несколькими месяцами раньше Владимира Ульянова сослали в село Шушенское Енисейской губернии.
Вот уж и лето минуло, Крупские возвратились в Санкт-Петербург, а решения по делу Надежды Константиновны все нет и нет. И тогда Наденька, зная на что она ПОЖИЗНЕННО обречена силами, которым она не может сопротивляться, подает в департамент полиции прошение с просьбой разрешить ей отбывать наказание, если таковое воспоследует, в селе Шушенском, что в Минусинском уезде. Указывая при этом, что там находится ее жених — Владимир Ильич Ульянов.
В апреле 1898 г. состоялся суд, вынесший Крупской приговор: три года ссылки в Уфимской губернии с правом отбывать наказание там, где находится ее жених.
Итак, просьба удовлетворена. И она едет в далекие сибирские края в сопровождении матери с заездом в Москву, где обе посетили могилу Константина Игнатьевича, покоившегося на Новодевичьем кладбище. Побывали они и у родственников Володеньки, проживавших на Собачьей площадке в доме Романовского № 18, кв. 4. «Вечером в маленькой квартирке на Собачьей площадке собралась вся семья Ульяновых — вся, кроме Дмитрия Ильича, сидевшего в тюрьме» (Л. Кунецкая, К. Маштакова, с. 56); правда, никаких «маленьких квартирок», где разместилась бы большая семья Ульяновых, в названном доме никогда не было; это при большевиках люди были «уплотнены» в маленькие квартирки и комнатки!
Уже подъезжая к месту назначения, Надежда Константиновна стала встречать и узнавать о знакомых, которым на время также были определены сибирские места для «проветривания мозгов»: Сильвин, Ленгник, Старков, Мартов (последний — отправлен в Туруханский край), др.
Порыв Наденьки жить подле жениха, конечно же, истолковывался как величайшая и беспримерная любовь Крупской к «гению всего человечества» товарищу Ульянову-Ленину.
Но следует принять во внимание, что активный резидент, впоследствии видный деятель партии большевиков Глеб Максимилианович Кржижановский также находился в ссылке. И деятелям Ордена крайне важно было видеть и знать, чем занимались их не всегда благонадежные резиденты, находясь не только на передовой революционной борьбы, но и на периферии, вдали от их пристальных глаз и цепких масонских рук… У Нади был прекрасный повод: она ехала к месту ссылки своего так называемого жениха. По пути следования ей стало известно от одного из агентов, что ее не очень-то жалуют родственники Ульянова. Это больно оскорбило ее женское самолюбие, и по прошествии некоторого времени она с обидой сообщала сестре Володи Марии Ильиничне: «Поцелуйте А. И. и скажите ей, что нехорошо она поступает, что меня так везде рекомендует. Володе о моем селедочном виде написала…» Известно, что уже в то время у Надежды начала обостряться базедовая болезнь (этот диагноз поставят позже), отчего и глаза стали у нее чуть навыкате, как у рыбы. Володя иронично стал звать ее Рыба и Минога, причем все чаще делая это прилюдно. Но как бы ни складывались их личные взаимоотношения, ни Владимир, ни Надежда не забывали своих обязанностей перед Орденом — страшной и бесчеловечной силой, взявшейся сокрушить самую могущественную страну мира, Российскую Империю.
И вот Наденька в Шушенском у Владимира Ильича, — так свидетельствуют все источники. Но в чем же здесь подвох? До этого Володя уже находился в подобной ссылке в Кокушкино, теперь вот в Шушенском. И, что самое любопытное — и Кокушкино, и Шушенское были его родовыми имениями (возможно, последнее было получено Ильей Николаевичем в обмен на женитьбу на Бланк, имевшей двоих детей от императора?). Чего же еще не указывают советские авторы? К примеру, то, что суммарный годовой доход двух имений в год мог составлять в урожайный год — до 17 000 руб., в неурожайный (крайне редко) — до 8 000 руб. По ценам конца XIX — начала XX века это было огромное состояние, на которое не только Владимир Ильич, но и все остальные домочадцы жили совсем безбедно! Но сумасбродному ненавистнику Ульянову надо было всю великую Россию превратить в голодную и медленно вымирающую, кладбищенскую страну… Да, вот самый любопытный факт: в одной из деревень, принадлежавших Ульяновым, в советское время была обнаружена нефть, и если бы не революция, В.И. Ленин, как и его родственники, стали бы богатыми нефтепромышленниками.
Что же касается русской Сибири, то страшным местом ее также сделали большевики, которые ну так натерпелись от «изуверского царского режима»; ну так натерпелись, что все оставшиеся в живых после их прихода к власти могли только мечтать о том канувшем в никуда времени… До революции 1917 года никто в России не считал Сибирь диким местом, а — самым богатым и благодатным краем Империи!
В середине апреля 1898 г. Надежда с матерью Елизаветой Васильевной отправились в далекий путь. К месту ссылки они везли большую поклажу, где были личные вещи, книги и даже «лампа с зеленым абажуром, чтоб Владимиру Ильичу было удобнее работать по вечерам» (а то у ссыльного барина ламп в родовом имении не нашлось. — Авт.).
А теперь что касаемо распорядка дня «отбывавшего тяжелую ссылку» Ульянова.
Из 7 дней 5 дней в неделю Владимир Ильич проводил на охоте. Зверюшек ему выгоняли местные егеря, и барин с удовольствием «валил» их, целясь и беспрерывно стреляя, пока не попадал. Из воспоминаний Надежды Константиновны: «Мы приехали в сумерки; Владимир Ильич был на охоте. Мы выгрузились, нас провели в избу…».
Вставал Владимир Ильич, как обычно, между 10 и 11 часами утра. На стол сразу же подавался завтрак — дичь с охоты, двухлитровая крынка парного молока, а также всякие разносолы и варенья.
На обед, который проходил в 16–17 часов дня, он съедал свежего молочного поросенка, или индюшку, или курицу (очень любил Володя это дело — сытно поесть). Вечером на столе обязательно стояло вино, пиво и медовуха, а также в изобилии разные мясные блюда.
Расход продуктов таков: раз в неделю для барина забивали одного барана (овцу), одного взрослого кабана, птицу (индюшек и кур) — 3–5 штук. Из воспоминаний Надежды Константиновны: «Правда, обед и ужин был простоват — одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день пока всего не съест, как съест — покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте… рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на неделю… В общем, ссылка прошла неплохо… По-моему, он ужасно поздоровел, и вид у него блестящий… Одна здешняя обитательница полька говорит: «Пан Ульянов всегда весел». Увлекается он страшно охотой, да и все тут вообще завзятые охотники…» Вот ведь ужасы царского режима и царской ссылки! И — опять ее тайная хитреца, ее ребус: читайте, думайте, сопоставляйте, советские дураки… э-э, граждане-товарищи!!! Володенька в письме признавался матери: «Все нашли, что я растолстел за лето, загорел и высмотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь!»
Ссыльному платили по одним сведениям 9 руб. 24 коп., по другим — 8 руб. 17 коп. в месяц. Это небольшая сумма, но если считать, что в Сибири баран стоил (в зависимости от возраста) от… 20 до 30 коп., то приходит разумение, что это просто огромная сумма за безделье и охотничий азарт. Да и нужны ли были там Ульянову, по сути, хозяину имения, казенные деньги? Большевистские историки суммы, причитавшиеся ссыльным, указывают, только вот не сравнивают выплаты с существовавшими тогда ценами на продовольственном рынке. А если эти суммы да сравнить с расценками в советском рае? Например, к названным 8–9 рублям при царизме близка сумма в 12 рублей при социализме (но, право, не по номинальной стоимости!), — такова самая низкая советская пенсия в 70-80-е гг. XX века; колоссальная разница состояла в том, что в СССР продовольственные прилавки были пустые, а если продукты и появлялись, то далеко не по смехотворным ценам и только «по блату», для «своих», — с черного хода или из-под прилавка…
Так что невзрачный коротышка из семьи Ульяновых в благословенной русской Сибири роскошествовал от пуза. И говорить, что он находился в страшной ссылке, все равно что сказать, будто советский курорт (чудесные сибирские санатории «Дарасун» в Забайкалье, «Уссурийский» и «Седанка» в Приморье, «Столбы» в Хакасии, — последний совсем рядом с имением Владимира Ильича) для советского человека — это тяжкое телесное и нравственное испытание…
Через два месяца после прибытия, в июне 1898 г. Владимир Ульянов и Надежда Крупская объявили себя мужем и женой.
«Надежда Константиновна глубоко любила Владимира Ильича, но, будучи человеком очень сдержанным в проявлении своих чувств… ответила фразой: «Ну что ж, женой так женой» («Биография», с. 28).
Никакого официального венчания — священного, перед Богом — в церквушке не было. Советские авторы предусмотрительно отмечали, что якобы начальство не разрешило приехать на свадьбу никому из ссыльных, даже живших поблизости; также предусмотрительно свидетелем церемонии представляют некоего чахоточного С.Н. Журавлева, которого скоро болезнь свела в могилу. Но все же… «Пришлось венчаться, проделать эту комедию, вспоминала Надежда Константиновна. От венчания зависело и получение пособия, полагавшегося ссыльным. После оформления брака Крупская в период сибирской ссылки получала пособие в размере 8 рублей в месяц» («Биография», с. 30).
Надежда поехала к Ульянову как невеста, а вскоре назвалась женой. Нравственные устои русского общества были таковы, что ни одна здравомыслящая девушка НИКОГДА не назовет себя невестой, коли таковой не является и НИКОГДА не назовет себя женой, коли не венчана. Невестой русская девушка называлась только после того, как была помолвлена! Большевики успешно играли на чистоте нравов и правдивости характеров русских, извращая все донельзя! Вот и на свидания в тюрьмы к своим сотоварищам революционерки-безбожницы ходили под видом невест, и никто никогда никаких документов подтверждающих НЕ требовал… Слово произнесенное для русского человека было свято, ибо общество верило в христианского Бога и греховность лжи…
Итак, Крупская выполнила задание Ордена, она стала официальной сожительницей (супругой, женой — называйте, как хотите) Ульянова, планируемого при определенном раскладе на первую роль в новомасонском государстве.
Первым, кто поздравил «новобрачных», был Глеб Максимилианович Кржижановский, немедленно через связного информировавший европейскую резидентуру Ордена о свершившемся факте. Вместо золотых колец супруги получили кольца из медных пятаков, сделанные ссыльным мастером, «путиловским рабочим» Оскаром Александровичем Энгбергом, которого одни авторы называют финном (Л. Кунецкая, К. Маштакова, авторский коллектив «Биографии») или эстонцем (Б. Соколов), тогда как другие указывают, что тот был евреем. Сказка о грошовых кольцах трогательна только сердцам дураков; Надежда Константиновна ни разу в жизни не надела на палец подобного кольца! Ее единственным и самым ценным украшением был бриллиант, носимый на золотой цепочке на груди; на бриллианте был выгравирован вензель сына Павла I. Этот многозначительный и бесценный подарок, доставшийся ей от матери, исчезнет перед смертью обладательницы (однако есть предположение, в чьих руках он окажется).
Молодые люди провели прекрасное время в Шуше; окрестности завораживающе красивы: Енисей не очень широк, сиди часами, любуйся с живописнейшей Журавлиной горки на леса, луга, озера, лесные старицы, наблюдай за полетом диких лебедей и уток, которых здесь видимо-невидимо… Опять же — рыбалка, бесконечная охота.
Страсть «вождя мировой революции» к охоте с нескрываемым удовольствием описывают разные авторы; к примеру, возьмем толстенный том «Воспоминания о В. И. Ленине», М., 1957, т. 2.
Автор Н.В. Крылов утверждает, что даже «в последние годы своей деятельности Владимир Ильич часто искал отдыха от непрерывной работы на охоте» (с. 425); он вспоминает, как они ходили недалеко от Москвы, в окрестностях Люберецкого завода, охотясь на лису с флажками; как с Лениным и Е. Преображенским выслеживают они фазанов, но прежде километров сорок едут на телегах, и при этом автор умиляется, как это — «вождь мировой революции, сам Ленин, председатель Совета Народных Комиссаров, гроза мировой буржуазии, «диктатор», как его изображала буржуазная пресса, трясется в простой крестьянской телеге рядом с возницей» (с. 427); то у деревни Заболотье сбились они с пути, охотясь на уток; то вот «великий и простой» Ильич «чрезвычайно полно отдается процессу самой охоты» на тетеревов под Москвой около Горок и за 90 км от Москвы у станции Решетниково; но «на крупного зверя пришлось ходить с Владимиром Ильичем только на волков. К сожалению…заветная мечта Владимира Ильича — убить волка — не осуществилась» (с. 428).
Я.Э. Рудзутак вспоминает, что также с любимым вождем походил по лесам, по заснеженным полям в поисках дичи; «иногда, в субботу вечером, сговаривались с ним поехать в праздник на охоту» (с. 430).
И С.К. Гиль исповедался перед читателями будущих поколений: «Поехали мы однажды на утиную охоту по направлению к Кашире, не доезжая Михнева. Это было… осенью 1920 года. С нами были Дмитрий Ильич Ульянов, егерь и еще трое товарищей» (с. 432); а то был случай: «Как-то мы поехали с Владимиром Ильичем на охоту в Завидово. Там нас по обыкновению ожидал егерь Порошин. Это было… весной 1920 года. Охота на глухарей приходила к концу» (с. 433).
Так что «непосильный» умственный труд всегда сочетался с трудом физическим, в данном случае… охотой, ничего более тяжелого в жизни Ильич не испытал: кирку и лопату не держал, не пахал, не сеял, не строил…
Зато в самые трагические, самые голодные годы, годы разрухи и ненависти в еще недавно великой стране этот фартовый хват, этот жестокосердный вздорщик Ульянов-Ленин находил массу времени для развлечений и воплощения всяческих распутных искушений…
В ссылке они продолжают переводить присылаемую из-за границы подрывную литературу: с немецкого — Марксов «Манифест Коммунистической партии» и «Капитал», Каутского «Бернштейн и социал-демократическая программа. Антикритика»; с английского — Сиднея и Беатрисы Вебб «Теория и практика английского тред-юнионизма» и пр.
Почти каждый день к парочке Ульяновых похаживали ссыльные товарищи; вместе отмечали они и свои праздники, например, «1 Мая 1899 г. пели революционные песни, а вечером Владимир Ильич с Надеждой Константиновной не могли долго заснуть, мечтая о мощных рабочих демонстрациях, в которых когда-нибудь примут участие» («Биография», с. 32). Им даже удавалось свободно проводить политические собрания (!); в августе 1899 г. в село Ермаковское съехалось 17 ссыльных, чтоб обсудить позицию отечественных «экономистов»-оппортунистов (среди приехавших Сильвин, Лепешинские, Кржижановские, Ленгник, Барамзин и др.) и принять резолюцию протеста. Чета Крупских и сама разъезжала по округе, чтобы встречаться с товарищами; «Володя укатил в Красноярск и без него стало как-то пусто»; «Несколько раз ездили в Минусинск, в села Тесинское, Ермаковское, деревню Ивановку. Во время встреч с товарищами обсуждали животрепещущие вопросы революционного движения, вели дискуссии по теоретическим проблемам. Радушно встречали они у себя в Шушенском приезжавших к ним товарищей по ссылке» (там же, с. 36). «В ссылке она (Крупская. — Авт.) читала и перечитывала труды Маркса и Энгельса…изучала английский, немецкий и польский языки» (там же, с. 37; без комментариев).
Да, явно не перенапрягались в ссылке в Шуше ни Владимир Ильич, ни Надежда Константиновна, с ними была ее мать и помощница Елизавета Васильевна, по хозяйству подмогу оказывала вдова Петрова, стряпала да убирала платная прислуга Паша. Ле-по-та-а-а! — как сказал бы один известный киношный герой.
Новый 1899 год, последний год ссылки Ленина, ссыльные сотоварищи встретили у четы Кржижановских в Минусинске. Среди гостей все те же — Ульянов, Крупская, Лепешинские, Ленгники и т. д., человек 16. «Варили глинтвейн, пели, плясали под гитару… Организовали даже катание на тройках. Лихо мчались по степи, в морозном воздухе звенели студенческие революционные песни, смех, сыпались шутки. Катались на коньках… Долго потом вспоминали эту встречу Нового года» (Л. Кунецкая, К. Маштакова, с. 6970).
Подобный необременительный отдых продолжался вплоть до 1900 г., пока не закончился срок ссылки В.И. Ульянова.
Придя к власти, Владимир Ильич Ленин учтет, какие ссылки и тюрьмы были в царской России и, исправив «недостатки» «зловещей» царской системы, одним из своих первых(!) декретов создаст идеальные советские концентрационные лагеря и тюрьмы, где каторжным трудом на лесоповалах и рудниках, химическими газами и отстрелами будут уничтожаться миллионы русских людей и людей других национальностей бывшей Российской Империи…
