В официальной биографии Надежды Константиновны Крупской, жены первого большевистского правителя Владимира Ленина, растиражированной для широких советских масс, обязательно рассказывается о встрече юной Наденьки с некоей народоволкой Тимофейкой.

Известно, что в 1880 году Константин Игнатьевич Крупский получил приглашение проверить договора и отчеты о сделках на писчебумажной фабрике помещиц Косяковских, проживавших в Псковской губернии. И оттого летние каникулы Надя провела в чудесном имении доброжелательных и заботливых помещиц, пригласивших приехать погостить всю семью Крупских. Позже, вспоминая о тех сказочных днях, когда 11-летней девочкой она взахлеб слушала соловьиные трели, любовалась луговым раздольем, вдыхала аромат садовых цветов, «спала в шикарной комнате на шикарной постели» с открытым настежь в звездный мир окном, Надя припомнит и выделит свою встречу с 18-летней местной учительницей Александрой Тимофеевной Яворской, «Тимофейкой», обучавшей крестьянских детишек. И вновь же странно: в «темной и забитой России», — как объявят впоследствии большевики, — где «потребовалась большевистская программа ликвидации неграмотности», практически в каждом имении имелись школы для крестьянских детей! Тогда же сама Крупская решила раз и навсегда стать народной учительницей…

Но обратимся к воспоминаниям Крупской, которая говорит, что у девушки-народоволки А. Яворской, повлиявшей на ее выбор будущей профессии, «во время обыска полиция нашла запрещенную литературу и портрет царя, на котором было записано решение какой-то задачи», вследствие чего та «два года провела в Псковской тюрьме, в камере без окна». Конечно, мы, воспитанные в советской стране, привыкли безоговорочно верить всем советским идеологическим источникам. Однако в них-то изначально и заложена ложь, уничтожающая мышление Человека мыслящего, ищущего, праведного. И прежде чем найти строчки, хоть немного приоткрывающие истинное положение дел, пророненные словно случайно, нужно перелистать множество книг.

Откроем, к примеру, трехтомный труд заслуженного Деятеля науки, лауреата Сталинской премии второй степени (1947), профессора М. Гернета «История царской тюрьмы», где на страницах 3-го тома говорится о состоянии провинциальных мест лишения свободы и, в частности, тюрем губернского города Пскова в период с 1870 по 1900 гг. В городе имелись: арестный дом, городской тюремный замок и временная каторжная тюрьма. Арестный дом представлял собой пять камер в подвальном этаже, одна из них отводилась для женщин; во всех были небольшие окна (можно рассматривать ноги и подол платьев прохожих). Кухня была домашняя, за обеды отвечала жена смотрителя этого дома. Тюремный замок г. Пскова располагался в центре города и был рассчитан на 161 человека, имел общие и одиночные камеры, все с окнами. Здесь же, в четырех башнях замка находились кухня, баня, прачечная, пекарня, мастерская. В случае надобности «заболевавших арестантов переправляли в земскую больницу. Занятия трудом в замке не были организованы, и заключенные отпускались на работы к частным лицам вне тюрьмы». Третьей тюрьмой в Пскове была временная каторжная тюрьма, расположенная за городом и где также имелись мастерские, столовая, пекарня. Впрочем, находиться в этом последнем заведении «Тимофейка» не могла, так как к каторге ее не приговаривали, да и не проводят во временных тюрьмах два года, впрочем, как и в арестантских домах. За такую провинность как нахождение запрещенной литературы и исписанного портрета императора дать наказание в два года в Российской Империи НЕ МОГЛИ! — для такого наказания нужны были более веские причины. Так что никакой Тимофейки-народоволки в жизни Наденьки Крупской не было, а была лишь юная девушка, народная учительница, которой впоследствии сотворили большевистскую легенду. И таких народных учителей в России было множество, потому что так называли тех, кто работает в сельских школах, имеющихся в большинстве крупных сел необъятной страны, не говоря о городах — больших и малых; правда, некоторые все же попадали в сети провокаторов-социалистов и, шантажируемые, начинали исполнять чужие приказы.

Но фальшивая история, раз начавшись, не могла прекратиться. «Исследователи» жизни будущей «жены вождя всех униженных и оскорбленных» придумали, что вернувшись из Псковской губернии, где в имении Косяковских Надя провела чудесное лето, она возвращается не в привилегированную гимназию, где училась до этого, а… в Литейную, расположенную на углу Бассейной улицы и Литейного проспекта, где занималась и некая Маша Юрковская, в будущем советская артистка Художественного театра Андреева; «через много лет Надежда Константиновна и Мария Федоровна удивлялись, что не познакомились еще в гимназии» (встречаем в пересказах биографов Н. Крупской).

Впрочем, чему удивляться, — Наденька никогда не училась в Литейной гимназии. Хотя бы потому, что учились здесь в основном дети рабочих с Обуховского металлургического завода. Но этот несуществующий переход Н. Крупской в иные учебные заведение, как и оставление оных — будет не раз сфальсифицирован в официальных источниках!

И только в наши дни благодаря немногим авторам, воспроизводящим редкие документы, уцелевшие в большевистских архивах и не вывезенные по некой удивительной случайности за рубеж, можно констатировать: в царской России существовала уникальная система просвещения. Известно, к примеру, что каждая отрасль российского хозяйства позволяла иметь гимназии. Например, гимназии кожевенников, скорняков, железнодорожников, коннозаводчиков, скобяной торговли и проч. В царской России имелись сословные учебные заведения; подведомственные учебные заведения, т. е. находящиеся в ведении всех и каждого министерства; учебные заведения в ведении Святейшего Синода, к примеру, архиерейские школы; учебные учреждения императрицы Марии и т. д. и т. п. — что свидетельствует об индивидуальном подходе к просвещению каждого члена общества. Где, в каком государстве мира на сей день можно найти подобную просветительскую систему индивидуального обучения?! А нам почти весь XX век говорили: безграмотная Россия, забитая Россия… забитая кем?! Тема просвещения уникальна и объемна, она требует иного подхода, чем тот, который заложен в этом материале. Лишь укажу, что всеобщее начальное образование появилось не благодаря приходу к власти большевиков, а — еще во времена Российской империи, в самом начале XX века. С 1908 года в империи вводится обязательное бесплатное начальное обучение для всех слоев населения. Одновременно было открыто более 10 000 имперских школ, к 1913 году их стало 130 000. Следует заметь, что уровень и качество знаний начального образования были куда как выше, чем те, которые спустя 20 лет предоставит образование советского образца.

Но вернемся к еще одному действующему лицу из официальной биографии Надежды Константиновны Крупской, с которой жена будущего «вождя мирового пролетариата» якобы училась в Литейной гимназии.

Относительно Маши Юрковской (по мужу Желябужская, сценический псевдоним Андреева) можно сказать, что определенный интерес представляет и та краткая информация, которая имеется в академических изданиях, таких, как «Энциклопедический словарь», изданный в 1953–1955 гг., и БСЭ, изданная в 70-е гг. XX ст. В первом источнике, к примеру, говорится, что родилась Андреева Мария Федоровна в 1872 году; член КПСС с 1904 г.; играла на сцене Общества искусства и литературы с 1894 г.; в Московском художественном театре и в др. Была одним из организаторов Большого драмтеатра в Петрограде (1919). В 1931–1948 — директор Московского дома ученых. Награждена орденом Ленина.

Второй источник дает более полную информацию и указывает, что Мария Федоровна Андреева 1868 года рождения (не то, что в прижизненном издании, где она моложе на 4 года!), из Петербурга, умерла 8.12.1953 г.; член КПСС с 1904 г.; подруга и соратница Максима Горького. Начала сценическую деятельность в 1894 г.; в 1898–1905 актриса МХТ. В 1905 г. — издатель большевистской газеты «Новая жизнь». В 1918–1921 гг. — комиссар театров и зрелищ Петрограда. В 1931–1944 гг. — директор Московского дома ученых. Награждена орденом Ленина.

Ну и для достоверности заглянем еще и в «Театральную энциклопедию» (М., 1961, том 1); там уточняем, что родилась Андреева (наст. Мария Федоровна Юрковская; фамилия Желябужская в этом источнике «утеряна») все-таки в 1868 году. «Будучи другом А. М. Горького, находясь в эмиграции, свыше 6 лет была его секретарем, переводчиком и ближайшим помощником», — любопытно, очень даже любопытно… В 1913 году вернулась в Россию. Но поразительно го, что составители энциклопедии постарались уменьшить ее «послереволюционную» роль, указав, что в 1919–1921 гг. она была только заместителем комиссара просвещения по художественным делам в Петрограде.

Правда, ни в первом, ни во втором, ни в третьем источниках не указывается, что комиссарша (все-таки — была комиссаром!) в силу своей должности способствовала убийству русских актеров и уничтожению русского сценического искусства в пользу новых, советских, «людей завтрашнего дня», таких, как «режиссер-новатор» Всеволод Эмильевич Мейерхольд и другие. Кстати, Юрковская-Желябужская-Андреева играла с ним в спектаклях еще во МХАТе, где тот служил актером с 1898 по 1902 г. Разрекламированный советской властью Мейерхольд (в дарование которого Советы нас принудили поверить, как поверить в исключительный талант Малевича, автора примитивного «Черного квадрата») осуществлял постановку пьес М. Горького; «лирической драмы революционного романтика» А. Блока об исканиях психопатов «Балаганчик» и постановку в 1920 году пьесы Э. Верхарна «Зори». Последнюю как «псевдореволюционную» разоблачала в газете «Правда» Н. Крупская. Кроме горьковских пьес «Мещане» и «На дне», соратник Андреевой Мейерхольд выступил постановщиком таких «сверхзначимых» для развития театрального искусства постановок, как «Действо о III Интернационале» (1 мая 1919 г.), «Гибель Коммуны» (18 марта 1920 г.), «Мистерия освобожденного труда» (1 мая 1920 г.), «Блокада России» (20 июня 1920 г.), «К мировой Коммуне» — «массовая постановка в честь второго конгресса III Интернационала» (19 июля 1920 г.) и других. Все эти массовые празднества и инсценировки к ним проходили в Петрограде в бытность М. Ф. Андреевой комиссаром театров и зрелищ. Для участия в этих театральных шабашах, примитивных и дегенеративных зрелищах, убогих театрализованных розмыслах, поданных как мировые искания угнетенного буржуями Пролетария, принимали участие только те актеры, которые за кусок хлеба, чтоб выжить, пошли служить новой власти… и те, кто только-только вступал в жизнь, еще не имея никаких моральных ориентиров.

В 20-х годах XX века началось театрализованное убожество и театроубиение истинно Русского театра… а нам до сих пор говорят: тогда «началась новая эра становления и расцвета сценического искусства»…

Как известно, Надежда Константиновна получила от своего мужа Ульянова-Ленина ряд насмешливых прозвищ. Просиживая короткие отрезки времени в тюрьме, Ильич в письмах к товарищам почти каждый раз спрашивал, как дела у «Миноги», не случилось ли чего с «Рыбой». Впоследствии нам скажут, что это были партийные клички Надежды Константиновны. Однако при зрелом размышлении можно понять, что в эти определения закладывалась и ее личностная характеристика, и презрение к ее женственности из уст внука Израиля Мойшевича Бланка Володеньки Ульянова… Однако сами большевики величали себя ласково, многозначительно подписываясь: Правдист, Петербуржец, Наблюдатель, Фрей (Ульянов-Ленин); Гамма, Нарцис (с Одним «с», — Ю. Мартов, наст. Цедербаум); Ушаков, Волгин, Один из приверженцев (Г. Плеханов); Русалка (М. Лядов, наст. Мандельштам); Важный, Фавн, Кентавр, Тарантул, Черномор (В. Воровский); Астроном (Ф. Дзержинский); Романов (!!!), Чужестранец (М. Калинин); Анютин, Александр Барсов (А. Луначарский); Верин, Клавдии, Марианна (Е. Ярославский, наст. Губельман); Матрена (П. Смидович); Жозефина (Орловский); Ъ (Я. Свердлов) и т. д. и т. п.

Настанет час, когда все эти фреи, нарцисы, фавны, русалки, жозефины и матрены будут услужливо пресмыкаться перед коварной Миногой, восседающей в Кремле.

Во второй половине 1895 года Владимир Ульянов и Юлий Мартов напрямую от Плеханова получили задание создать в Санкт-Петербурге подразделение «Союза борьбы за освобождение рабочего класса России». Плехановский «Союз» раскидывал сети по всей огромной стране; в основных промышленных центрах России создавались преступные подразделения и структуры, выявлялись возможные лидеры «рабочего движения», совращались (и в прямом смысле слова тоже) и «просвещались» юные приверженцы социалистических идей.

«Большая Советская энциклопедия» утверждает, что «…Петербургский «Союз борьбы…» явился зачатком большевистской партии»; впоследствии были созданы: Киевский, Екатеринославский, Уральский, Пермский, Харьковский союзы (отделения, группы). «В союзах воспитывались политически и получали первый опыт нелегальной пролетарской борьбы будущие видные деятели партии», среди них: Николай Эрнестович Бауман, Вацлав Вацлавович Воровский, Михаил Иванович Калинин, Глеб Максимилианович Кржижановский, Фридрих Вильгельмович Ленгник, Мартын Николаевич Лядов, Николай Александрович Семашко, Дмитрий Ильич Ульянов, Анна Ильинична Ульянова-Елизарова, И. В. Бабушкин, И. X. Лалаянц, Б. Л. Эйдельман и прочие. Эти люди перемещались из города в город, из кружка в кружок, создавая свои преступные шайки. В уставе союза указывалось, что члены союза могут быть (КЕМ и ЗА ЧЕЙ СЧЕТ?!) командированы в другие местности для руководства стачками, развертывания революционной пропаганды и создания так наз. рабочих кружков. Дело развала русской государственности и Российской империи было поставлено на широкую ногу и обеспечивалось безграничным денежным потоком!

Заглянем, к примеру, в книгу авторов, которым в свое время партия доверила жизнеописание Надежды Константиновны, предоставив лишь выгодные новой власти документы и свидетельства, Л. Кунецкой и К. Маштаковой «Воспоминания о Крупской»; «…Владимир Ильич собрался в Женеву к Плеханову. Он настаивал, что связи на время его отъезда должны быть переданы совершенно «чистому человеку»- Долго обсуждали все кандидатуры и выяснили, что только за Надеждой Константиновной никогда не было никакой слежки… /Это заседание активных членов будущего «Союза борьбы» состоялось в Царском Селе в скромной комнатке Сильвина, который давал уроки в семье известного писателя Гарина-Михайловского. Собралось шесть человек… Поездка Владимира Ильича имела большое значение. Социал-демократы России хотели установить более тесный контакт с группой «Освобождение труда»… Вначале сентября вернулся из-за границы Владимир Ильич… Работа продвигалась семимильными шагами… Одной из первых организованных «Союзом» забастовок была забастовка 500 ткачей фабрики Торнтона, вспыхнувшая в ноябре 1895 года. «Союз» распространил две листовки, обращенные к забастовщикам: «Чего требуют ткачи» и написанную Ульяновым «К рабочим и работницам фабрики Торнтона»…».

Вот, оказывается, как запросто: поехали за границу к Плеханову, получили инструкции, получили деньги на забастовки и листовки, заодно развеялись в любимых пивнушках и ресторанах…

Но вскоре последовали аресты. Наряду с В. И. Ульяновым были взяты Г. Кржижановский, Лепешинский, Шата и другие; у арестованных была найдена обширная литература преступного содержания: воззвания к рабочим фабрики Кенига и Путиловского завода, статьи, относящиеся к стачкам в механической мастерской обуви в Иваново-Вознесенске, Ярославле, на фабриках Торнтона, изъято собрание рукописей, предназначенных для первого номера предполагавшейся к изданию подпольной газеты «Рабочее дело». Вся эта подрывная макулатура появилась после поездки Ульянова к подельнику Плеханову, а там ТЕ, КОМУ НАДО уже давно разработали планы: какие и где фабрики и заводы всколыхнуть, где расстроить созидательный процесс; все — для подрыва передовой российской экономики.

У тех, кто оставался на свободе, были деньги и было задание от заграничных хозяев. Для успешного осуществления преступных планов нужны были типографии, которые бы согласились печатать подрывную литературу. Такие, естественно, нашлись. С помощью народоволок Л. М. Книпович и П. Ф. Куделли была задействована нелегальная типография на Лахте, в которой были отпечатаны некоторые брошюры антиправительственного содержания. К посредничеству в этом деле, — как пишут официальные биографы Крупской, — подключили и некую юную Марию Ветрову. Однако подробнее рассказать об этой «мученице большевизма» почему-то забыли.

Девушка родилась в 1870-м и была внебрачной дочерью нотариуса и крестьянки, воспитывалась в сиротском доме, затем получила образование в гимназии (и это внебрачная крестьянская дочь!), по окончании которой работала народной учительницей. Часто хочется задать простой вопрос: а как же крепко вбитый в головы штамп из советских учебников о неграмотной царской России? В 1894 она поступила на… Высшие женские курсы в Петербурге, но попала в преступные лапы, как результат — арестована в декабре 1896 г. по делу тайной типографии в Петербурге, с 23 января 1897 находилась в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Там, в Петропавловской крепости, в это время находилась и Надежда Константиновна Крупская.

Это случилось в августе 1896 года, когда «учительницу Варгинской воскресной школы Надежду Константиновну Крупскую» арестовали, а вместе с ней взяли библиотекаршу при читальне «Невского общества народных развлечений» Анну Чечурину, неких Лирочку Якубову и Михаила Сильвина. Крупская все отрицала, и, так как у полиции не было веских доказательств ее революционной деятельности, то спустя месяц ее освободили.

Но тут произошло неожиданное. Один из филеров вечерней школы написал донос, где называл Надежду организатором революционного кружка. И Крупскую вновь арестовали. Тогда же Елизавета Васильевна, мать арестантки написала прошение, чтобы ее дочь освободили из заключения по причине ухудшившегося состояния здоровья. Это был веский аргумент!!! Обычно, когда родные сетовали на резкое ухудшение здоровья находящегося под арестом, человека чаще всего… освобождали (если он не отбывал наказание за убийство)! Вот вам и карательная система «государства угнетенных масс»… Честно говоря, система наказаний и тюрем царской России требует не просто нескольких строк в главе, а целой книги, — настолько она интересна своей неизвестностью широкому читателю.

Вскоре Надежду действительно освободили. Но не по причине необходимости обследования состояния здоровья (приказ еще не поступил). Причастной к этому оказалась одна несчастная, которая, облившись керосином в камере, подожгла себя. Поэтому МВД империи было принято решение (оберегая хрупкую женскую нервную систему остальных преступниц!) выпустить до вынесения приговора под надзор полиции находящихся в Петропавловской крепости женщин; и в апреле 1897 года Надя Крупская оказывается на свободе.

Но отчего произошла та чудовищная дикость, кто довел бедняжку-заключенную до подобного состояния? Читаем упоминаемого М. Гернета, том 3: «Самым крупным событием в истории Трубецкого бастиона за 90-е годы было самоубийство Марии Ветровой. В 6 часов вечера 8 февраля 1897 г. в камере № 7 второго этажа запылал живой факел: заключенная Ветрова, облив себя керосином из лампы, принесенной в ее камеру, подожгла себя. Она умерла в страшных мучениях лишь на четвертые сутки — 12 февраля… В архивном деле департамента полиции отмечено посещение Ветровой заведующим арестантским отделением штаб-ротмистром Подревским в первый же День перевода сюда заключенной. Он предложил ей выбрать книги для чтения… По официальным документам, Ветрова не проявляла душевного расстройства до 4 февраля. В указанный день дежурный унтер-офицер доложил Подревскому, что заключенная № 3 кажется ему сильно расстроенной и ненормальной. Тюремный врач Зибольд, посетивший вместе с двумя жандармами заключенную 4 февраля, показал, что Ветрова гнала жандармов и кричала… Акушерка Шахова подтверждала предположение врача о психической ненормальности заключенной». Так кто помог проявиться дегенеративным задаткам сироты, заботливо опекаемой, охраняемой и просвещаемой родным государством?! — эх, если бы не так называемые революционеры и революционерки, втянувшие заблудшую душу в политические игрища!

А Надежда Константиновна, отпущенная «под надзор полиции», вместе с матерью на все лето уезжает в Новгородскую губернию, отдыхать и поправлять здоровье… «Рыба» антирусской революции еще пребывает в поиске, полная замыслов по превращению всех будущих советских мальков в инкубатор социалистических рабов…. э-э, рыбок…

Как свидетельствует история, в 1897 году Владимира Ульянова сослали в село Шушенское Енисейской губернии. В Санкт-Петербург возвратилась и «находящаяся под надзором полиции» изрядно отдохнувшая Надежда Константиновна. Минуло лето, проведенное в Новгородской губернии, а решения по ее делу все нет и нет. И тогда Наденька подает в департамент полиции прошение с просьбой разрешить ей отбывать наказание в селе Шушенском, что в Минусинском уезде. Указывая при этом, что там находится ее жених — Владимир Ильич Ульянов.

В апреле 1898 года состоялся суд, вынесший Крупской приговор: три года ссылки в Уфимской губернии с правом отбывать наказание там, где находится ее жених. Каковы порядки?!

Итак, просьба удовлетворена. И она едет в далекие сибирские края в сопровождении матери с заездом в Москву, где обе посетили могилу Константина Игнатьевича Крупского, покоившегося на Новодевичьем кладбище. Побывали они и у родственников Володеньки, проживавших на Собачьей площадке в доме Романовского № 18, кв. 4. «Вечером в маленькой квартирке на Собачьей площадке собралась вся семья Ульяновых — вся, кроме Дмитрия Ильича, сидевшего в тюрьме» (обычная цитата из советских источников; даже авторов можно не указывать: все доверенные биографы советских вождей тщательно переписывали сведения с первоисточника и друг у друга). Но никаких «маленьких квартирок», где разместилась бы большая семья Ульяновых, в названном доме никогда не было; это при большевиках люди были «уплотнены» в маленькие комнатки.

Уже подъезжая к месту назначения, Надежда Константиновна стала узнавать о знакомых, которым на время также были определены сибирские места для «исправления»: Сильвине, Ленгнике, Старкове, Мартове (последний — отправлен в Туруханский край), др.

Порыв Наденьки жить подле жениха, конечно же, истолковывался как величайшая и беспримерная любовь Крупской к «гению всего человечества» товарищу Ульянову-Ленину.

Следует принять во внимание, что тогда же находился в ссылке ставший впоследствии видным деятелем партии большевиков Глеб Максимилианович Кржижановский, — активный резидент центра международной революции, взявшейся сокрушить самую могущественную страну мира, Российскую империю (эту организацию отдельные исследователи именуют Орденом, мировым масонским центром, Золотым миллиардом, Мировым правительством, Бнай-Бри-том и проч.). Деятелям международного центра крайне важно было знать, чем занимались их резиденты, находясь не только на передовой революционной борьбы, но и на периферии, вдали от их пристальных глаз и цепких масонских рук… У Нади был свой повод: она ехала к месту ссылки своего так называемого жениха.

И вот Наденька в Шушенском у Владимира Ильича — так свидетельствуют все источники. Но в чем же здесь подвох?

До этого Володя уже находился в подобной ссылке в Кокушкине, теперь вот в Шушенском. И, что самое любопытное — и Кокушкино, и Шушенское были родовыми имениями, полученными его отцом Ильей Николаевичем при обстоятельствах, которые мы не станем рассматривать в данной книге. О чем умалчивают советские авторы? К примеру, что суммарный годовой доход двух имений в год составлял в урожайный год — до 17 000 руб., в неурожайный (крайне редко) — до 8000 руб. По ценам конца XIX — начала XX века это было огромное состояние, на которое не только Владимир Ильич, но и все остальные домочадцы жили совсем безбедно! Но сумасбродному ненавистнику Ульянову надо было всю великую Россию превратить в голодную и медленно вымирающую, кладбищенскую страну… Да, вот любопытный факт: в одной из деревень, принадлежавших Ульяновым, в советское время была обнаружена нефть, и если бы не революция, В. И. Ленин, как и его родственники, стали бы богатыми нефтепромышленниками.

Ну а что касается русской Сибири, то именно большевики с их патологически лживой интерпретацией событий сделали ее страшным местом, местом «страданий, ссылок и изуверств царского режима». До революции 1917 года никто из благонадежных подданных России не считал Сибирь диким местом, а наоборот — самым богатым и благодатным краем Империи!

А теперь что касаемо распорядка дня ссыльного Ульянова. Очень показательно для понимания «ужасов» царских ссылок.

Из 7 дней 5 дней в неделю Владимир Ильич проводил на охоте. Зверюшек ему выгоняли местные егеря, и барин с удовольствием «валил» их, беспрерывно стреляя, пока не попадал. Из воспоминаний Надежды Константиновны: «Мы приехали в сумерки; Владимир Ильич был на охоте. Мы выгрузились, нас провели в избу…».

Вставал Владимир Ильич, как обычно, между 10 и 11 часами утра. На стол сразу же подавался завтрак — дичь с охоты, двухлитровая крынка парного молока, а также всякие разносолы и варенья.

На обед, который проходил в 16–17 часов дня, он съедал свежего молочного поросенка, или индюшку, или курицу (очень любил Володя это дело — сытно поесть). Вечером на столе обязательно стояло вино, пиво и медовуха, а также в изобилии разные мясные блюда.

Расход продуктов таков: раз в неделю для барина забивали одного барана (овцу), одного взрослого кабана, птицу (индюшек и кур) — 3–5 штук. Из воспоминаний Надежды Константиновны: «Правда, обед и ужин был простоват — одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день пока всего не съест, как съест — покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте… рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на неделю… В общем, ссылка прошла неплохо… По-моему, он ужасно поздоровел, и вид у него блестящий… Одна здешняя обитательница полька говорит: «Пан Ульянов всегда весел». Увлекается он страшно охотой, да и все тут вообще завзятые охотники…». Вот такие вот ужасы царского режима и царской ссылки. Володенька в письме признавался матери: «Все нашли, что я растолстел за лето, загорел и высмотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь!»

Ссыльному платили по одним сведениям 9 руб. 24 коп., по другим — 8 руб. 17 коп. в месяц. Это небольшая сумма, Во если считать, что в Сибири баран стоил (в зависимости от возраста) от… 20 до 30 копеек, то приходит осознание, что это просто огромная сумма за безделье и охотничий азарт. Да и нужны ли были там Ульянову, по сути, хозяину имения, казенные деньги? К слову: большевистские историки суммы, причитавшиеся ссыльным, указывают до копейки, только вот не сравнивают выплаты с существовавшими тогда ценами на продовольственном рынке. А если эти суммы нам взять да и сравнить с расценками в советском «раю»? Например, к названным 8–9 рублям (но не по номинальной стоимости!) при царизме созвучна сумма в 12 рублей при социализме (такова самая низкая советская пенсия в 70—80-е гг. XX в.); колоссальная разница состояла в том, что в СССР продовольственные прилавки были пустые, а если продукты и появлялись, то далеко не по смехотворным ценам и только для «своих», — с черного хода или из-под прилавка…

Так что невзрачный коротышка из семьи Ульяновых-Бланк в благословенной Сибири роскошествовал от пуза. И говорить, что он находился в невыносимо-страшной ссылке, все равно что сказать, будто советский курорт (к примеру, чудесные сибирские санатории «Дарасун» в Забайкалье, «Уссурийский» и «Седанка» в Приморье, «Столбы» в Хакасии, — последний совсем рядом с имением Владимира Ильича) для советского человека — это тяжкое телесное и нравственное испытание…

Через два месяца после прибытия, в июне 1898 года Владимир Ульянов и Надежда Крупская объявили себя мужем и женой. Некоторые современные историки категоричны: это Крупская насильно женила несчастного Ульянова на себе! Мол, сам «вождь мировой революции» ни сном, ни духом, — не помышлял о женитьбе на квелой Рыбе! Кто утверждает, что никакого венчания в церквушке не было. Однако документы на сей счет существуют; правда, качественная подделка документов задним числом — это любимый конек советских спецотделов и институтов на начальном этапе становления революционной власти. Была или нет Крупская официальной женой Владимира Ильича? — это загадка на сегодня. Если вспомнить, что однажды, уже после смерти Ленина, зловещий шутник товарищ Сталин пообещал назначить вдовой вождя вместо Надежды Константиновны других «верных партиек»: либо Стасову, либо Коллонтай. «Партия все может!» — доступно пояснил он престарелой больной женщине. И ведь был прав!!! 26 февраля 1939 года ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР, поздравляя Крупскую с 70-летним юбилеем, называли ее только «другом Ленина». Впоследствии в ходу были такие определения: соратница, подруга, помощница Ильича, и никогда — законная жена, супруга, вдова! Впрочем, важно указать, что большая часть документов об этой «семейной» паре, как и о подготовке революции 1905 и 1917 гг., находится в библиотеке конгресса США, часть — в Йельском университете, часть — в засекреченных архивах Коминтерна; часть — в сверхзакрытых архивах, некогда принадлежавших наследнику Коминтерна, штабу Международного и Коммунистического движения, которые после горбачевской перестройки и «мирной революции 1991 года» вряд ли когда вообще станут доступны обывателю.

Но вернемся к пресловутому венчанию этой пары. Советские авторы предусмотрительно отмечали, что начальство якобы не разрешило приехать на свадьбу никому из ссыльных, даже живших поблизости; также предусмотрительно свидетелем церемонии представляют некоего чахоточного С. Н. Журавлева, которого скоро болезнь свела в могилу. Так что нет никаких свидетелей исторического события. И все же…

Надежда поехала к Ульянову как невеста, а вскоре назвалась женой.

Нравственные устои русского общества до 1917 года были таковы, что ни одна здравомыслящая девушка НИКОГДА не назовет себя невестой, если таковой не является и НИКОГДА не назовет себя женой, если не венчана.

А невестой русская девушка называлась только после того, как была помолвлена! О помолвке Надежды Константиновны и Владимира Ильича нет сведений ни в одном источнике (впрочем, ее действительно не было).

Большевики успешно играли на чистоте нравов и правдивости характеров русских, извращая все донельзя! На свидания в тюрьмы к своим преступным сотоварищам революционерки-безбожницы ходили под видом невест, и никто никогда никаких документов подтверждающих НЕ требовал… Почему? Да потому, что слово произнесенное для русского человека было свято, ибо общество верило в христианского Бога и греховность лжи…

Первым, кто поздравил «новобрачных», был Глеб Максимилианович Кржижановский. Вместо золотых колец супруги получили кольца из медных пятаков, сделанные ссыльным мастером евреем Оскаром Александровичем Энгбергом, которого одни авторы безосновательно представляют финном, другие эстонцем. В биографических источниках есть эпизод, касающийся поездки супругов Иордановых (Крупской и Ульянова, в целях конспирации запросто меняющих паспорта и фамилии), которые в конце марта 1902 года направляются через Кельн и Льеж в Лондон, где под именем супругов Рихтер снимают квартиру по адресу Пентоннвилл, Холфордсквер, 30. Только вот незадача, — хозяйка жилья миссис Йо «была совершенно шокирована тем, что «миссис Рихтер» не носит обручального кольца». Вот так, в случайных фразах и выплывает ложь о кольце из пятака, с которым Крупская якобы «никогда не расставалась»… зато подтверждается, пусть также косвенно, то, что она НИКОГДА не была официальной — по Божьему провидению — женой этого человека.

Сказка о грошовых кольцах трогательна только сердцам простаков; Надежда Константиновна ни разу в жизни не надела на палец подобного кольца!

…Молодые люди провели прекрасное время в Шуше; окрестности здесь завораживающе красивы: Енисей не очень широк, сиди часами, любуйся с живописнейшей Журавлиной горки на леса, луга, озера, лесные старицы, наблюдай за полетом диких лебедей и уток, которых здесь видимо-невидимо… Опять же — рыбалка, бесконечная охота. Страсть «вождя мировой революции» к охоте с нескрываемым удовольствием описывают разные авторы; к примеру, возьмем увесистый том «Воспоминания о В. И. Ленине» (М., 1957, т. 2).

Автор Н. В. Крылов утверждает, что даже «в последние годы своей деятельности Владимир Ильич часто искал отдыха от непрерывной работы на охоте»; вспоминает, как они ходили недалеко от Москвы, в окрестностях Люберецкого завода, охотясь на лису с флажками; как с Лениным и Е. Преображенским выслеживают они фазанов, но прежде километров сорок едут на телегах, и при этом автор умиляется, как это — «вождь мировой революции, сам Ленин, председатель Совета Народных Комиссаров, гроза мировой буржуазии, «диктатор», как его изображала буржуазная пресса, трясется в простой крестьянской телеге рядом с возницей»; то у деревни Заболотье сбились они с пути, охотясь на уток; то вот «великий и простой» Ильич «чрезвычайно полно отдается процессу самой охоты» на тетеревов под Москвой около Горок и за 90 км от Москвы у станции Решетниково; но «на крупного зверя пришлось ходить с Владимиром Ильичем только на волков. К сожалению… заветная мечта Владимира Ильича — убить волка — не осуществилась».

Я. Э. Рудзутак вспоминает, что также с любимым вождем походил по лесам, по заснеженным полям в поисках дичи; «иногда, в субботу вечером, сговаривались с ним поехать в праздник на охоту».

И С. К. Гиль исповедался перед читателями будущих поколений: «Поехали мы однажды на утиную охоту по направлению к Кашире, не доезжая Михнева. Это было… осенью 1920 года. С нами были Дмитрий Ильич Ульянов, егерь и еще трое товарищей»; а то был случай: «Как-то мы поехали с Владимиром Ильичем на охоту в Завидово. Там нас по обыкновению ожидал егерь Порошин. Это было… весной 1920 года. Охота на глухарей приходила к концу…»

Так что «непосильный» умственный труд всегда сочетался с трудом физическим, в данном случае… охотой, ничего более тяжелого в жизни Ильич не испытал: кирку и лопату не держал, не пахал, не сеял, не строил…

Зато в самые трагические, самые голодные годы, годы разрухи и ненависти в еще недавно великой стране этот фартовый хват, этот жестокосердный вздорщик Ульянов-Ленин находил массу времени для развлечений и осуществления всяческих распутных искушений…

Впрочем, не перенапрягалась в ссылке в Шуше и Надежда Константиновна, с ними была ее мать и помощница Елизавета Васильевна, по хозяйству стряпала да убирала платная прислуга Паша (а как же «святая» большевистская борьба против эксплуатации?!). Новый 1899 год, последний год ссылки Ленина ссыльные сотоварищи встретили у четы Кржижановских в Минусинске. Среди гостей Ульянов, Крупская, Лепешинские, Ленгники и т. д., человек 16. «Варили глинтвейн, пели, плясали под гитару… Организовали даже катание на тройках. Лихо мчались по степи, в морозном воздухе звенели студенческие революционные песни, смех, сыпались шутки. Катались на коньках… Долго потом вспоминали эту встречу Нового года» (те же биографы Л. Кунецкая и К. Маштакова). Подобный необременительный отдых продолжался вплоть до 1900 года, пока не закончился срок «ужасной ссылки» В. И. Ульянова.

Придя к власти, жестокосердный ненавистник Владимир Ильич Ленин учтет, какие ссылки и тюрьмы были в царской России и, исправив «недостатки» «зловещей» царской системы, создаст идеальные советские лагеря и тюрьмы. Эксклюзивным новогодним подарком от Ильича станет специальное распоряжение большевистского правительства «О концентрационных лагерях», опубликованное в «Известиях» 31 декабря 1918 года, в котором, в частности, говорилось: «Президиум Московского совета утвердил Положение о концентрационных лагерях для выполнения необходимых общественных работ». Получившие праздничный ленинский подарок «строители коммунизма», осчастливленные «самым передовым в мире учением» — марксизмом-ленинизмом, будут отныне беспрепятственно уничтожаться огромными массами; где каторжным трудом на лесоповалах и рудниках, где химическими газами и отстрелом будут умерщвлены миллионы русских людей и людей других национальностей, подданных бывшей Российской империи, в том числе— миллионы женщин… Женщин, которым в произволении Божьем испокон веков было дано зарождать и лелеять Жизнь.