ЧАСТЬ 2
НЕИЗВЕСТНЫЙ СОЛДАТ

Сияло солнце, и Мэри Террор бежала по лесу. На подкашивающихся ногах она бежала через чащу, пар вырывался у нее изо рта в прохладном воздухе, серый лыжный костюм впитывал влагу ее тела. Она уже давно не бегала и ее ноги отвыкли от таких нагрузок. Ее злило, что она позволила себе выйти из формы; слабость ума и недостаток воли — вот что это такое. Она бежала сквозь испещренный солнцем лес Джорджии в трех милях от своего дома, сжимая в правой руке «кольт» тридцать восьмого калибра, держа указательный палец на скобе спускового крючка. Лицо покрыли капли пота, легкие жадно хватали воздух, хоть она едва ли пробежала треть мили легкой трусцой. Бугры и ямы жестко отдавались в коленях, но она была на учениях, и потому она стиснула зубы и радовалась боли, как старому любовнику.

Было почти два часа дня, воскресенье. Четыре дня, как она нашла послание в «Роллинг Стоун». Свой пикап она припарковала в конце старого шоссе. Здешние леса она знала и часто приезжала сюда поупражняться в стрельбе. Она решила потренироваться в беге, согнать пот и заставить проветриться легкие, потому что впереди лежала дорога к Плачущей леди. Она знала опасности этой дороги, знала, как уязвима на открытых проселках этого Государства Компостирования Мозгов, где легавые всех мастей рыщут в поисках добычи. Для достижения цели она должна быть жесткой и сообразительной, а она слишком долго жила под маской этой деревенщины Джинджер Коулз, чтобы можно было легко подготовиться. Тело просило отдыха, но она заставляла себя бежать. Поднимаясь на холм, она увидела вдали ведущее к Атланте шоссе, мелькнули вспышки солнца на стекле и металле мчащихся автомобилей, и снова вниз сквозь сосновую поросль, где тени покрывали землю. Дыхание жгло в груди, лицо пылало. «Быстрее! — подхлестнула она себя. — Быстрее!» Ноги вспоминали радость скорости на школьной беговой дорожке, когда она рвалась к ленточке, оставляя соперниц за спиной. Быстрее! Быстрее! Она пробежала по дну заросшего оврага, толкая себя вперед и вперед, и тут ее нога зацепилась за корягу, и она упала на живот посреди опавших листьев. На резком выдохе она врезалась подбородком в землю и замерла, тяжело дыша и слыша, как белка сердито стрекочет на дереве.

— Черт! — сказала Мэри.

Она присела, потерла подбородок, поняла, что кожа оцарапана, но не кровоточит, и попыталась подняться. Ноги не слушались. Она сидела, тяжело дыша, темные пятнышки плясали перед ее глазами в холодном солнечном свете. Падение — это часть тренировки.

Падение — вселенский учитель. Так говаривал Лорд Джек. Когда ты знаешь, как падать, вот тогда ты знаешь, как устоять. Она лежала на земле, регулируя дыхание, припоминая приемы тренировки. Штаб-квартира Штормового Фронта пряталась в таких же лесах, только восточнее, ближе к морю. Лорд Джек был крутой учитель. Иногда он будил их шепотом в четыре часа утра, а иногда выстрелами в полночь. Потом он вел своих солдат на полосу препятствий, следя за временем по секундомеру, выкрикивая ободрения и угрозы. Мэри припомнила военные игры, когда две команды охотились друг за другом в лесах, вооруженные пистолетами, стреляющими красящими шариками. Порой охотились один на один, и это были испытания, которые ей больше всего нравились — ее ни разу не пометили во всех бесчисленных охотах, в которые ее посылал Лорд Джек. Ей нравилось заходить со спины своего противника, бесшумно подкрадываться и стрелять, завершая игру. Никто не мог победить ее в этой охоте. Никто.

Мэри заставила себя подняться. Боль в костях напомнила ей, что она уже не такая молодая и крепкая, но тихие угли дольше горят… Она опять пустилась бежать длинными ровными шагами. Бедра и икры болели, но она отключила разум от восприятия боли. «Подружись с болью, — вот что говорил Лорд Джек. — Обними ее, целуй ее, поглаживай. Люби боль — и ты победишь». Она бежала, сжимая пистолет; белка метнулась из куста и вскарабкалась на дуб справа, прыгнула на ветку и упала… Мэри сняла револьвер с предохранителя и прицелилась. Треск выстрела и разлетевшейся головы белки послышались одновременно. Тело белки упало в листья, несколько секунд оно извивалось, а затем затихло.

Мэри опять побежала, вдыхая запах пороха из револьвера. Ее глаза осматривали лесные тени. «Легавый слева!» — дала она себе вводную, остановилась и повернулась, держа револьвер наготове, целясь в корявую сосну. Опять побежала, на холм и снова вниз. Легавый справа! Она бросилась на землю и поползла на животе, подняв пыль. Затем быстро прицелилась и выстрелила в другое дерево, перерезав верхнюю ветку. Голубая сойка с резким криком вспорхнула в небо. Мэри опять поднялась на ноги. Быстро! Быстро! Вперед, быстро! Ее кроссовки лупили землю. Еще одна белка мелькнула на солнце и метнулась через тропу. Мэри пустилась за ней, та бежала к группе сосен. Белка летела быстро, обезумев от страха. Мэри выстрелила, когда белка бросилась вверх по стволу сосны, промахнулась на пару дюймов влево, но второй выстрел перебил белке позвоночник, и та заверещала, оставляя на стволе дерева кровавый след.

Легавый справа! Она опять пригнулась, целясь в воображаемого противника. В лесу перекликались вороны. Она уловила запах дыма и поняла, что поблизости должны быть дома, а потом увидела густые перепутанные заросли и начала пробираться сквозь них, локтями отбивая в сторону ветви, сухие листья застревали в ее волосах. И ей казалось, что Джек стоит у нее за спиной со свистком и секундомером. Это он написал послание из подполья, вне сомнения. Он вновь созывал фронтовиков Штормового Фронта, созывал после всех этих лет. Он звал ее, свою истинную любовь. И у этого призыва должна быть цель. Государство Компостирования Мозгов все еще нашпиговано легавыми, а от того, что Революция успела сделать, они только стали злее. Если Штормовой Фронт воспрянет и Лорд Джек поднимет его красное знамя, она станет счастливейшей женщиной на земле. Она рождена, чтобы драться с легавыми, давить их сапогами и вышибать им мозги. Это ее жизнь, настоящая жизнь. Когда она вернется к Лорду Джеку и Штормовой Фронт снова поднимется, легавые будут дрожать от одного имени Мэри Террор.

Она бросилась сквозь листву, колючки царапали лицо. Легавый слева! Она нырком бросилась на землю, ударилась о глинистую грязь плечом, перекатилась сквозь бурьян, бросилась влево, прицеливаясь в…

Мальчишку.

Он стоял шагах в пятнадцати в пятне солнечного света, одетый в джинсы с заплатами на коленях, камуфляжную ветровку, а на голове у него была темно-синяя шерстяная шапочка. Глаза у него были большие и круглые, а в руках он держал небольшую, детского размера винтовку.

Мэри Террор осталась лежать, револьвер ее был направлен на мальчишку. Время застыло, и снова двинулось, когда мальчик заговорил.

— Вы не ушиблись, леди?

— Я упала, — сказала она, пытаясь собраться с мыслями.

— Да, я видел. Вы не ушиблись? Мэри оглянулась. Он здесь один? Никого больше не видно. Она спросила:

— С кем ты здесь?

— Сам по себе. Мой дом вон там. — Он показал головой. Дом был примерно в полумиле, скрытый за холмом.

Мэри встала. Она увидела, что глаза мальчика прикованы к револьверу в ее руке. Ему было лет девять или десять. Щеки разрумянились от холода. Винтовка двадцать второго калибра с оптическим прицелом.

— Со мной все в порядке, — сообщила она ему и обшарила глазами кусты. Пели птицы, на далеком шоссе гудели автомобили, и Мэри была наедине с мальчиком.

— Я споткнулась, — сказала она. — Глупо, правда?

— Вы меня чуть до смерти не напугали, когда вот так вылетели из чащи.

— Прости. Я этого не хотела. — Она слегка подняла голову и втянула в легкие запах дыма. «Может, это огонь в камине, в доме этого пацана», — подумала она.

— Что вы здесь делаете? От дороги вроде бы далеко? Винтовка его смотрела в землю. Первое, чему учил его отец: никогда не наводи оружие на человека, если ты не намерен его использовать.

— Просто так брожу. — Она увидела, как он снова посмотрел на ее револьвер. — И тренируюсь в стрельбе.

— Я слышал выстрелы. Значит, это вы стреляли?

— Я.

— Я охочусь на белок, — сказал мальчик, улыбаясь щербатой улыбкой. — Мне вот эту винтовку подарили на день рождения — видите?

Мэри никогда здесь ни с кем не сталкивалась, и это ей не понравилось. Совсем не понравилось. Одинокий мальчик с винтовкой на белок. Очень не понравилось.

— А почему с тобой никого нет? — спросила она.

— Папе пришлось остаться на работе. Он сказал, что я могу пойти один, если буду осторожен, только предупредил, чтобы я не слишком далеко уходил от дома.

У нее пересохло во рту. Она продолжала тяжело дышать, пот подсыхал на ее лице. Ей это не нравилось. Она представила, как этот мальчик идет домой и говорит родителям:

«Я сегодня в лесу видел женщину. У нее был револьвер, и она сказала, что просто бродит. Большая такая, высокая женщина, я могу нарисовать, как она выглядела».

— Твой папа полисмен? — спросила Мэри.

— Нет, мэм. Он строит дома.

— «Па, она спросила, не полицейский ли ты». — Она мысленно слышала, как мальчик говорит: «Я помню, как ма выглядела. Па, а почему она спросила, не полицейский ли ты?»

— Как тебя зовут? — спросила она его.

— Кори Петерсон. Вчера у меня был день рождения. Видите, мне винтовку подарили.

— Понимаю.

Она видела, как мальчик еще раз взглянул на ее револьвер. «Па, а почему у нее револьвер? И почему это она в лесу одна, если даже не живет поблизости»

— Кори, — сказала она и улыбнулась ему. Солнце пригревало, но тени еще удерживали зиму. — Меня зовут Мэри, — сказала она, и в ту же секунду решила, что это надо сделать.

— Рад познакомиться. Что ж, пожалуй, я теперь двинусь. Я сказал, что пойду ненадолго.

— Кори! — позвала она. Он остановился. — А можно мне поближе рассмотреть твою винтовку?

— Да, мэм.

Он пошел к ней, и ботинки его хрустели на опавших листьях.

Она смотрела, как он подходит, и ее сердце сильно колотилось, но она была спокойна. Этот пацан может вздумать ее выследить, если она его отпустит. Проследит ее до самой машины и запомнит номер. Он может оказаться куда смышленее, чем кажется, а у его отца может быть знакомый, который на самом деле легавый. Она собирается уезжать, и все уже приготовлено, и если оставить этот хвост, ей потом покоя не будет.

«Па, я видел женщину в лесу и у нее был револьвер, и ее зовут Мэри».

Нет, это может развалить все дело.

Когда Кори подошел, Мэри протянула руку и взяла винтовку за ствол.

— Можно подержать? — спросила она, и он кивнул и выпустил винтовку.

Оружие почти ничего не весило, но Мэри заинтересовал оптический прицел. Такая штука может сэкономить ей кое-какие деньги, если она решить покупать дальнобойную винтовку.

— Отличная штука, — сказала она, сохраняя улыбку без тени напряжения на губах. — А знаешь что?

— Что?

— Я тут видела место, где белок полным-полно. — Она кивнула на заросли. — Вон там. Это недалеко, если хочешь посмотреть.

— Я не знаю. — Кори посмотрел в сторону дома, потом снова на нее. — Мне бы пора уже идти домой.

— Это недалеко, всего несколько минут ходьбы. Она думала про лощину с укрытым листьями и лианами дном.

— Не. Но все равно спасибо. Винтовку мою мне не отдадите, мэм?

— Решил мне палки в колеса вставлять? — спросила она и почувствовала, как ее улыбка пропадает.

— Извините, мэм? — Мальчишка озадаченно мигнул темно-карими глазами.

— А мне все равно, — сказала Мэри и наставила «кольт» точно в середину лба» Кори Петерсона.

Он судорожно вдохнул.

Она спустила курок, и при треске выстрела голова мальчишки качнулась назад. Рот его раскрылся, показав серебристые пломбы в зубах, тело дернулось вслед за шеей, сделало пару неуверенных шагов назад, дыра во лбу заалела, а мозги разлетелись сзади по земле. Веки его затрепетали, обращенное к Мэри лицо сморщилось, будто мальчишка хотел чихнуть. Он пискнул, как белка, и свалился на спину в оставшийся от зимы гниющий мусор. Ноги его несколько раз дернулись, будто он пытался встать, и он умер с открытыми глазами и ртом и освещенным солнцем лицом. Мэри стояла и ждала, пока не перестанут трепетать его легкие. Не было смысла тащить тело, чтобы спрятать. Она обвела взглядом ближайший лес, ловя всеми чувствами звуки и движения. Выстрел распугал птиц, и единственными звуками были биение ее сердца и капанье крови с листьев. Убедившись, что поблизости никого нет, она прокралась обратно через заросли и пустилась бежать в том направлении, откуда пришла, с кольтом в одной руке и детской винтовкой в другой.

Ее пробило холодным потом. Сделанное ею обрушилось на нее, и она зашаталась. Но Мэри взяла себя в руки, губы ее сурово сжались, глаза вперились в дальний горизонт. Это была его карма, что он попался ей на дороге. Она не виновата, что мальчик там оказался, — это была просто карма, и все. Мальчик был лишь маленьким кусочком большой картины, и эту картину надо учитывать в целом. Его папочка может поинтересоваться, чего это женщина блуждает в воскресный день в лесу с револьвером. У него мог быть знакомый легавый, даже федеральный легавый. Один телефонный звонок — и вся эта легавская машина заработает, а она слишком давно пряталась и была слишком хитра, чтобы это допустить. Мальчишку следовало убрать. Точка. Мэри почувствовала легкий приступ гнева. «Блин! Какого черта этот пацан там оказался?» Потом она поняла: испытание. Кармическое испытание. Ты падаешь и опять встаешь. Ты продолжаешь идти, несмотря ни на что. Ей захотелось, чтоб была весна, чтоб в лесу росли цветы. Если бы были цветы, она вложила бы их в руки мертвому мальчику.

Теперь она знала, почему убила. Конечно, знала. Мальчик видел Мэри Террор без маски. Это достаточная причина для ликвидации.

Выдержать бег до самой машины она не смогла. Последние триста ярдов пришлось идти шагом, легкие горели, одежда пропиталась потом. Винтовку она прислонила к сиденью, револьвер положила под сиденье себе под ноги. На земле остались следы других шин, так что можно не заметать следы. Легавые найдут один-другой след ноги, так что? Примут их за следы мужчины. Она завела мотор и задним ходом выехала с просеки на асфальтовое шоссе, где висел знак МУСОР НЕ БРОСАТЬ и повсюду валялся мусор. Мэри поехала домой, думая, что ей придется много тренироваться, но полностью уверенная, что она еще в форме.