Часть пятая

Митч наблюдал с помощью телекамеры внутреннего наблюдения, как Кении работает в компьютерном зале. О Кенни со всей определенностью можно было сказать, подумал Митч, что тот всегда целиком поглощен делом. Завороженно уставившись в экран и быстро передвигая пальцы по клавиатуре, он так ни разу и не оглянулся. Прошло еще пятнадцать минут в ожидании новостей, и, уже испытывая нетерпение, Митч решил позвонить в компьютерную. Оказалось, что телекамера не в силах передать по внутренней сети полный набор информации, она выдала лишь изображение. Однако Митчу показалось весьма странным, что Кенни не брал трубку.

– Что могло с ним случиться? – прошептал Митч. – Почему он не отвечает?

Стоявший рядом с Митчем Боб Бич коротко пожал плечами и вытащил полоску жевательной резинки из кармана своего спортивного жилета.

– Вероятно, он просто отключил телефон. Он частенько так делает, чтобы его не отвлекали от работы. Думаю, сам позвонит, когда будет что сообщить.

– Может, сходишь туда и поможешь ему? – предложил Митч.

– Вероятно, вся штука в компьютере, но к системе управления зданием имеет доступ только Эйдан Кенни, – объяснил Бич, шумно вздохнув. – И если бы ему понадобилась моя помощь, он бы сообщил об этом.

– А куда подевался Ричардсон? Ведь он вроде собирался пойти посмотреть, что с Кай.

Митч пошевелил «мышкой», чтобы посмотреть, что творится в бассейне. В кадре по-прежнему был виден пустой бассейн без всяких следов Кай и все тот же непонятный предмет в самом низу экрана.

Подошедший Марти Бирнбаум тоже наклонился к экрану.

– На твоем месте, – произнес он вполголоса, – я бы не стал так пристально наблюдать за этой парочкой. Если Рэй встретил там Кай, то ему наверняка захочется побыть с ней без свидетелей.

– Ты хочешь сказать...

Бирнбаум в ответ только вскинул свои тонкие, почти невидимые брови и осторожно пригладил ладонью желтые кудри, такие мелкие и аккуратные, что многие в их конторе, включая Митча, подозревали, что он делает укладку. А его загар? Он тоже имел какой-то искусственный оттенок. Собственно, как и улыбка.

– Даже с учетом того, что ему надо спешить на самолет?

– Пока никто из нас не в силах выбраться отсюда. А кроме того, зная, что за человек Рэй Ричардсон, не могу представить, чтобы он слишком долго там провозился.

– Да, думаю, ты прав, Марти. Благодарю за совет.

– Не стоит благодарности. Взаправду не стоит, Митч. Ты же знаешь, что он собой представляет.

– Да уж, это мне отлично известно, – согласился тот, криво усмехнувшись.

Митч встал со стула, снял куртку, распустил узел галстука и, закатав рукава рубашки, подошел к окну. В здании с каждой минутой становилось все жарче. Снаружи Решетки небо окрасилось в нежные пурпурные тона. В большинстве соседних контор почти все огни уже погасли, и служащие торопились на выходные по домам. Хотя отсюда не было видно улиц перед зданием, однако Митч догадывался, что в это время уличное движение уже схлынуло и лишь редкие автомобили движутся в сторону центра. Наступало самое время расслабиться и отдохнуть. Митч был согласен прогуляться пешком аж до площади Першинга, лишь бы побыстрее выбраться из Решетки.

Сейчас его беспокоила не столько жара, сколько все время усиливающаяся мерзкая вонь, словно из выгребной ямы. Вначале она больше напоминала тухлое мясо, потом – рыбу. А теперь – явное дерьмо. Этот отвратительный запах оказывал на него почти психосоматический эффект, хотя он понимал, что для беспокойства имелись и другие причины. У него не шло из головы, что Грейбл вполне мог вывести из строя системы управления и контроля Решетки, лишь бы только отомстить Ричардсону. А это лучше всего сделать за несколько дней до приемной комиссии. Грейбл прекрасно разбирался в компьютерах. Конечно, не на уровне Эйдана Кенни, но тоже вполне прилично.

Обернувшись, Митч окинул взглядом комнату. Присутствующие расселись вдоль длинного полированного стола из черного дерева и на кожаном диване у широченного, от пола до потолка, окна в ожидании, чем же все кончится. Поглядывали на часы, позевывали и мечтали поскорее добраться до дома, чтобы принять ванну. Митч решил тоже пока помолчать, посчитав, что не стоит без особых причин беспокоить людей.

– Семь часов, – произнес Тони Левин. – Почему так долго возится Эйдан Кенни? – Он встал и подошел к телефону.

– Эйд не отвечает, – нехотя объяснил Митч.

– Я не ему звоню, – сказал Левин, – а жене. Мы собирались сегодня вечером в ресторан.

На пороге появились Куртис и Коулман. Старший следователь вопросительно взглянул на Митча. Тот в ответ только пожал плечами и отрицательно покачал головой.

– Может, откроем наконец окно? – предложил Куртис. – Здесь воняет сильнее, чем в собачьей конуре, – заметил он, доставая полицейское переговорное устройство.

– Это окно задумано таким образом, что не открывается. Оно имеет еще массу интересных свойств, помимо того, что пуленепробиваемо.

– Что вы этим хотите сказать?

– А то, – объяснил Бич, – что вы не сможете здесь воспользоваться своим радио. Стекло составляет с остальным зданием так называемую «фарадеевскую клетку».

– Что-что?

– "Фарадеевскую клетку", названную в честь Майкла Фарадея, который открыл явление электромагнитной индукции. И стекло, и стальные стены действуют как огромный электромагнитный экран, защищая внутренность здания от внешних электрических полей. В противном случае сигналы, излучаемые размещенными здесь дисплеями, можно было бы легко перехватить и усилить с помощью простых электронных детекторов. А затем воссоздать всю информацию, которая прошла через эти экраны и соответственно компьютеры. Такие фирмы, как наша корпорация, весьма обеспокоены электронным шпионажем. Многие из наших конкурентов готовы заплатить немалые деньги, чтобы получить доступ к нашим базам данных.

Для проверки сказанного Бичем Куртис все-таки нажал несколько раз кнопку «прием/передача». Однако не услышав никаких сигналов, кроме монотонного свиста, он положил передатчик на стол и согласно кивнул:

– Что ж, каждый день у вас что-нибудь новенькое. А телефоном-то можно воспользоваться?

Тони Левин откашлялся и ответил в растерянности:

– Боюсь, у вас ничего не получится – телефон не работает. По крайней мере в город я дозвониться не смог. Я только что пытался поговорить с домом. Полный абзац.

– Абзац? Что значит «абзац»?

– Абзац – значит не фурычит.

Раздосадованный Куртис пересек комнату, схватил телефонную трубку и быстро набрал номер Ньюпаркер-центра, нажимая кнопки с такой силой, будто давил муравьев. Потом попробовал дозвониться до службы «911». Через минуту он сдался, тяжело вздохнув и покачав головой.

– Проверю-ка телефон на кухне, – вызвался Натан Коулман, но вскоре вернулся оттуда с кислой физиономией.

– Как это могло случиться. Виллис? – спросил Митч.

Виллис Эллери откинулся на спинку кресла и попытался объяснить:

– Единственное, что приходит мне в голову, – это появление в сети сильного паразитического сигнала, который вырубил магнитный выключатель телефонного электропитания. Такой сигнал могло вызвать включение какого-нибудь мощного электрического устройства. Возможно. Эйд решил отключить некоторые системы управления и коммуникаций, чтобы запустить их по новой.

Встав с кресла, он продолжил свою идею:

– Понимаете, это может стать ахиллесовой пятой всех микропроцессоров, созданных на основе волоконно-оптической технологии. На этом этаже находится комната с оборудованием, обеспечивающим связь внутри здания. В свою очередь, она связана с компьютерным залом через высокоскоростной локально-сетевой кабель. Я могу сходить и осмотреть его.

Наблюдая, как Виллис Эллери покидает комнату, Куртис усмехнулся.

– Высокоскоростной кабель, – повторил он. – Я в восторге – мне еще никогда не доводилось узнавать зараз столько технических премудростей. Знаешь, Нат, совсем не рассчитывал оказаться запертым в семь часов вечера в компании таких высокоученых специалистов.

– Пожалуй, я тоже, Фрэнк.

– Ну, и как ты себя чувствуешь? Не правда ли, приятно оказаться в таких умелых и надежных руках? Я хочу сказать, слава Богу, что мы собрали здесь этих ребят, понимаешь, о чем я? Просто страшно подумать, что бы случилось, если бы мы оказались предоставленными самим себе.

Митч попытался погасить саркастический выпад полицейского благодушной улыбкой. Но в голове по-прежнему свербила назойливая мысль, от которой он никак не мог избавиться. Значит, семь часов. Что-то тут было не так, но что именно?

И вдруг до него дошло.

Вернувшись к монитору рабочей станции, он «мышкой» снова вывел на экран телевизионное изображение компьютерного зала, где Кенни продолжал что-то набирать на клавиатуре, пытаясь устранить сбои в программах. Все на первый взгляд выглядело нормально, за исключением стрелок на настенных часах. Они показывали четверть седьмого, то есть застыли в том же положении, что и сорок пять минут назад. А когда он вгляделся в кадр повнимательнее, то заметил в поведении Эйдана Кенни периодически повторяющиеся движения: тот же легкий поворот головы, тот же прищур, такая же траектория пальцев по клавиатуре. Митч почувствовал, как у него на затылке встают волосы. Выходит, ему прокручивали пленку с записью того, что происходило в компьютерном зале почти час назад! Кому-то понадобилось убедить его, что Кенни продолжает спокойно работать над исправлением программ СУЗ. Но кому и зачем? Митч решил оставить пока это открытие при себе, чтобы не вызвать ненужной паники у остальных. Развернувшись на кресле, он обратился к Давиду Арнону:

– Дэйв? Твой «уоки-токи» при тебе?

– Конечно, Митч, – подтвердил Арнон, протягивая ему переговорную трубку с антенной, которую он всегда таскал с собой по стройке, чтобы переговариваться с рабочими.

– По-моему, в кабинете охранника такая штука тоже есть?

Арнон утвердительно кивнул.

– Попробую связаться с этим малым, Дюком, чтобы тот проверил, что с Ричардсоном. – Заметив, как запрыгали в бледно-голубых глазах Бирнбаума веселые чертики, он добавил: – Мне наплевать, чем именно он там занимается.

– Ты роешь себе могилу, Митч, – пожал плечами Бирнбаум.

– Все может быть.

С лица Куртиса не сходила ядовитая усмешка. Бросив на него короткий взгляд. Митч кивнул в сторону выхода:

– Может, выйдете со мной на пару слов, сержант?

– Я все равно сейчас без дела. Почему бы нет? Митч заговорил только после того, как они вышли в коридор и плотно закрыли за собой дверь:

– Я не стал этого говорить при всех. Просто не хотел их напугать так же, как сам только что испугался.

– Господи, что еще случилось?

Митч рассказал ему о застывших стрелках на часах в компьютерном зале и о своем подозрении, что последние три четверти часа они видели на мониторе одну и ту же сделанную там видеозапись.

– Это означает, что после шести пятнадцати в компьютерном зале могло что-то произойти. Причем такое, что от нас пытаются скрыть. Как вы думаете, с Эйданом Кенни все в порядке?

Глубоко вздохнув, Митч пожал плечами:

– По правде сказать, не знаю.

– А вы не думаете, – заговорил Куртис после паузы, – что здесь замешан ваш друг из гаража? Ну, который вас там нокаутировал?

– Эта мысль все время не оставляет меня, сержант.

– Как далеко, по-вашему, он способен зайти?

– Я действительно не могу представить Грейбла в качестве убийцы. Но если Сэм Глейг застал Аллена за разладкой компьютера, то вполне возможно, что он и убил охранника, испугавшись, что тот его выдаст. Может, все это произошло случайно. Во всяком случае, думаю, Грейбл приходил сюда, чтобы предупредить меня. Возможно, намереваясь повторить свою попытку вывести из строя компьютерную систему управления.

– Во всяком случае, результаты налицо, и проблем у нас хватает.

– Да, боюсь, так оно и есть, – подтвердил Митч.

– Тогда не лучше ли спуститься в компьютерный зал и проверить, как там мистер Кенни?

– Так-то оно так. Но если я прав, то нам не удастся воспользоваться лифтом.

Куртис взглянул на него удивленно.

– Дело в том, что Авраам контролирует лифты, – объяснил ему Митч. – И вся система управления зданием в его руках.

– Тогда лучше воспользоваться лестницей, – предложил Куртис.

– Думаю, не стоит. Лучше пошлем Дюка, чтобы тот заскочил к Кенни по пути наверх и привел сюда. Понимаете, если уж мы все оказались в одной ловушке, то для них целесообразнее подняться к нам и подождать здесь, где есть пища и вода, а не торчать внизу, где вообще ничего нет.

– Пожалуй, разумно. – Куртис кивнул.

– По крайней мере до тех пор, пока мы не дождемся помощи.

Митч включил «уоки-токи» и поднес трубку к уху. Но как только они подошли по галерее к открытому пространству в середине здания, снизу, из вестибюля, раздался резкий сигнал тревоги.

Несколько придя в себя после легкого отравления, полученного в результате тщетных попыток вернуть Кай к жизни, Рэй Ричардсон прошел к телефону и попробовал дозвониться в центральный офис. Нулевой эффект. Так же безрезультатно закончилась и попытка связаться с Эйданом Кенни. Тогда Ричардсон вернулся в вестибюль к Джоан.

Та сидела на одном из массивных, обитых черной кожей диванов – там же, где он ее и оставил, – рядом с продолжавшим играть электронным пианино. Прижав к лицу носовой платок, она пыталась хоть немного защититься от ужасной вони, заполнившей все здание. Ричардсон тяжело опустился подле нее.

– Рэй? – воскликнула она, отпрянув от его промокшего насквозь костюма. – Ты же весь мокрый. Что случилось?

– Не знаю, – ответил он с отрешенным видом. – Но никто не посмеет утверждать, что я в этом виноват. Я пытался ей помочь. Я прыгнул в воду, чтобы ей...

– О чем ты. Рэй? Успокойся, милый, и расскажи, что случилось.

Ричардсон выдержал длинную паузу, пытаясь взять себя в руки. Потом тяжело вздохнул и резко выпрямился.

– Со мной все в порядке, – ответил он наконец. – Все дело в Кай – она мертва. Когда я вошел туда, она лежала на дне. Я прыгнул и вытащил ее из воды. Потом попробовал привести в чувство, но было уже слишком поздно. Не пойму, как это могло произойти. Как она утонула? Ты ведь сама видела, Джоан, – она же прекрасная пловчиха.

– Утонула? Ричардсон нервно кивнул.

– А ты уверен, что она мертва?

– Абсолютно.

– Я просто не знаю, что и сказать. – Джоан сочувственно провела ладонью по дрожащей спине мужа. – Может, когда ныряла, она ударилась головой о дно? Такие случаи довольно часто встречаются. Даже с лучшими пловцами.

– Сначала – Хидеки Йохо. Потом – тот охранник. Теперь – Кай. Почему все это произошло именно в моем здании? – Он нервно рассмеялся. – Господи, что за чушь я несу? Наверное, я схожу с ума. Потому что в этом здании вся моя жизнь. Когда я пытался вытащить бедняжку Кай из воды, знаешь, о чем я подумал? Я вспомнил о похожем случае с Ле-Корбюзье. Поверишь ли? Вот до чего я дошел, Джоан. Погибла очаровательная девушка, а в моих долбаных мозгах только одна мысль – что, дескать, этот случай похож на смерть знаменитого архитектора. Что со мной происходит?

– Ты просто очень расстроен.

– Да, вот еще что – телефоны не работают. Я только что пытался дозвониться наверх, чтобы сообщить о ее смерти. – Подбородок у Ричардсона мелко задрожал. – Ты бы видела ее, Джоан. Это ужасно. Такая прекрасная, молодая, полная сил женщина – и вдруг мертва.

Когда электронное пианино закончило исполнять вариации Гольдберга на темы Баха, сначала в стиле Гленна Гоулда, а затем – Артура Рубинштейна, из него полились надрывные басы похоронного марша из сонаты Шопена ре-минор.

Рэй Ричардсон, несмотря на прострацию, в которой пребывал, мгновенно понял всю безжалостность и издевательскую жестокость заказанной кем-то мелодии. Он вскочил, яростно сжав кулаки.

– Какой кретин включил эту музыку? – крикнул он на весь холл. – Что, кому-то захотелось пошутить? Если так, то это вовсе не смешно. – И возмущенный, быстро, насколько позволяли промокшие насквозь ботинки, направился на вахту, к топографической секретарше.

– Привет! – встретила его Келли своим сладчайшим голоском. – Чем могу быть полезной, сэр?

– Что за идиотская идея насчет этой пьесы? – рявкнул Ричардсон.

– Дело в том, – белозубо улыбнулась Келли, – что этот похоронный марш написан в традициях, принятых во времена Великой Французской революции. Однако в контрастной центральной части сочинения Шопен...

– Меня не интересует программа этого сочинения. Я имею в виду, что музыка очень неудачно выбрана. И почему, черт возьми, телефоны отключены? И почему здесь так несет дерьмом?

– Пожалуйста, наберитесь терпения. Попытаюсь выполнить ваш запрос.

– Кретинка! – выпалил Ричардсон.

– Желаю приятно провести вечер, сэр.

Ричардсон строевым шагом направился назад к супруге.

– Нам лучше подняться наверх и выяснить там, что происходит. Один Бог знает, что мне придется выслушать от этого паршивого копа. – И, развернувшись на каблуках своих хлюпающих туфлей, он двинулся к лифту.

Джоан тут же вскочила, схватив его за мокрый рукав рубахи.

– Если не работают телефоны, – сказала она, – то, вероятно, лифты тоже неисправны.

Она показала рукой на погасшую индикаторную панель, укрепленную над входом в ту самую кабину, куда не так давно вошли Диклан и маляры.

– Я заметила, что панель погасла, когда они добрались до пятнадцатого этажа. – Поймав недоуменный взгляд Ричардсона, она уточнила: – Ведь они собирались, кажется, на двадцать первый этаж? Так вот, они до него не доехали.

Как обычно, когда двери одной из пяти кабин, вызванной Авраамом, гостеприимно раздвинулись, призывно зазвенел колокольчик. Ричардсон с легким подозрением оглядел кабину.

– Выглядит вполне нормально, – заключил он.

– Мне все это не нравится, – возразила Джоан. Но Ричардсон уже шагнул в лифт.

– Рэй, прошу тебя, выйди, – принялась она умолять его. – У меня плохое предчувствие.

– Давай, Джоан, – поторопил он ее. – Ты стала слишком иррациональной. Кроме того, в этих мокрых ботинках мне до двадцать первого этажа не добраться.

– Рэй, ты только задумайся, – продолжала она настаивать. – Входная дверь заперта. Система жизнеобеспечения, судя по всему, отключена. Ароматизатор воздуха неисправен. Телефоны не работают. Еще не хватало застрять в лифте. Если тебе так уж хочется, езжай без меня. Я поднимусь по лестнице. Не важно, сколько этажей. Трудно объяснить, но в лифт меня совсем не тянет.

– Это что – наследственная мудрость древнего рода Навахо или что-то еще? Здесь, в кабине, весьма комфортно и прохладно.

Он приложил к стенке лифта ладонь и тут же резко отдернул, будто от ожога.

– Бог ты мой! – вскрикнул он и быстро покинул кабину, растирая другой рукой занывшую ладонь.

– Что случилось? – Голос принадлежал охраннику Дюку.

– Что-то с лифтами не в порядке, – покраснев, вынужден был признать Ричардсон. – Стенки просто ледяные, словно это не лифт, а самый настоящий морозильник. У меня ладонь чуть не примерзла намертво.

Зайдя в кабину, Дюк осторожно прикоснулся к стенке указательным пальцем.

– Так и есть, – подтвердил он. – Ну и дела. Разве такое возможно?

Ричардсон поскреб подбородок и задумчиво прикусил нижнюю губу.

– На крыше установлен мощный насос, который с высокой скоростью гонит воздух по центральной магистрали, – сказал он спустя пару секунд. – Далее воздушный поток проходит через охлаждающий змеевик, а уже оттуда, через вентиляционный распределитель, направляется с малой скоростью во внутренние помещения. Остается только предположить, что кто-то изменил разводку и направил холодный воздух в шахту лифта. Тогда понятно, почему такая жара внутри здания.

– Здесь точно как в холодильнике. Только посмотрите на это, – продолжил он. – Даже пар от дыхания.

– Да уж, такой мороз, словно при сильном ветре где-нибудь на Аляске зимой, – согласился Дюк, дрожа от холода и поспешив покинуть негостеприимную кабину. – Не хотел бы здесь остаться подольше.

– Моя жена считает, что те трое как раз застряли в одной из кабин, – сказал Ричардсон. – Где-то в районе пятнадцатого этажа.

– Те мужчины, что были тут раньше с нами?

Джоан кивнула.

– При такой холодине у них все шансы превратиться в упаковку с морожеными окорочками.

– Проклятие, – выругался Ричардсон. – Что за ерунда творится? – И, обхватив голову руками, в возбуждении заметался по вестибюлю. – Нам надо попробовать вызволить их оттуда. Хорошего шофера не так легко найти в наши дни. Диклан, можно считать, один из немногих. Какие будут предложения?

Дюк нахмурился. Его первым желанием было обругать Ричардсона самовлюбленным раздолбаем и заодно напомнить, что в ловушке вместе с его любимым водителем оказались и два других человека. Но тот оставался его хозяином, а Дюку не улыбалось потерять работу. Поэтому он просто ткнул пальцем в направлении лифтов.

– А что, если включить пожарную сигнализацию? Ведь тогда автоматически должны прибыть пожарники, так ведь?

– Думаю, стоит попробовать.

Они зашли за угол лифтовой площадки, где на стене размещался аварийный пожарный рукав, а рядом с ним, под стеклом, кнопка пожарной тревоги. Дюк достал из кобуры револьвер, чтобы выбить стекло.

– Нет! Убери эту штуку назад! – крикнул Ричардсон, но было поздно.

Тут же вместо пожарной тревоги взревел сигнал безопасности. Едва зафиксировав с помощью телекамеры появившийся в районе вестибюля револьвер, Авраам мгновенно запустил автоматическую защитную систему. Все аварийные выходы были мгновенно заблокированы, а с потолка опустились стальные решетки, закрыв доступ к лифтам и на лестницу. Только убедившись, что верхние этажи надежно изолированы от холла и недоступны для злоумышленников, Авраам выключил сигнальный клаксон.

– Проклятие, – бросил Дюк. – У меня напрочь вылетело из головы.

– Ты просто идиот, – зло буркнул Ричардсон. – Теперь уж мы точно в ловушке.

– Ну, в любом случае сюда прибудут если не пожарники, то полицейские, – заметил Дюк с виноватым видом. – Не вижу особой разницы.

– Было бы лучше дождаться их приезда в более подходящих условиях, – раздраженно произнес Ричардсон. – Не знаю, как ты, а я бы с удовольствием чего-нибудь выпил. Считай, что ты уволен, понял? Когда все закончится, можешь убираться, парень, на все четыре стороны.

С философским спокойствием пожав плечами, Дюк задумчиво взглянул на автоматический «зиг», который все еще держал в руке, и сунул его в кобуру.

– На прощание хочу сказать тебе одну вещь, скотина, – сказал он с усмешкой. – Весьма неосторожно объявлять об увольнении человеку с револьвером в руках. И глупо.

Внезапно заверещал «уоки-токи», висевший у Дюка на поясе. Отстегнув трубку, тот нажал кнопку связи.

– Что у вас там внизу стряслось, черт подери?

– Митч? – Ричардсон быстро выхватил трубку из рук Дюка. – Митч, это я, Рэй. Мы здесь заперты, словно в термосе. Этот идиот, вместо того чтобы разбить стекло пожарного сигнализатора специальным молотком, висевшим рядом на цепочке, сдуру вытащил свой револьвер. Возомнил себя этаким гангстером, в результате сработала система безопасности.

– С вами все в порядке?

– С нами-то в порядке. А вот Диклан с двумя малярами где-то наверху.

– Мы их здесь что-то не встречали.

– Значит, они застряли в лифте. Ничего страшного, если бы только система кондиционирования не перенастроилась на охлаждение шахты лифта. Их кабина, должно быть, превратилась в настоящий ледник. Вот почему мы и пытались вызвать сюда пожарников.

– Об этом можешь забыть. Предполагаю, что кто-то вывел Авраама из строя.

– Но скажи. Христа ради, кому это понадобилось?

Митч рассказал ему об Аллене Грейбле.

– Если я прав м Авраам в самом деле разлажен, то в него должны быть заложены совсем другие программы. Не думаю, что в их состав входит вызов по нашему требованию наружных служб спасения. Нам придется самим поискать выход из создавшегося положения. Кстати, что с Кай?

– Она мертва. – Ричардсон тяжело вздохнул.

– Мертва? Господи, только не это. Как это случилось?

– Не спрашивай меня. Я нашел ее тело на дне бассейна и попытался вернуть к жизни, но безуспешно. – Ричардсон выдержал долгую паузу. – Так ты считаешь, что база данных, заложенная в Авраама, разрушена? А что Кении предпринимает для ее восстановления?

– Мы не можем с ним связаться, – объяснил Митч. – Я надеялся, что вы по дороге зайдете в компьютерный зал. – И Митч рассказал ему о повторяющейся видеозаписи, якобы транслируемой из компьютерного зала. – В любом случае нам придется проникнуть туда и блокировать все программы СУЗ.

– А как насчет вашей рабочей станции в центральном офисе? – поинтересовался Ричардсон. – Бич не может что-нибудь исправить прямо оттуда?

– Только если Авраам разрешит.

– Господи, ну и чертовщина. Мы попробуем здесь что-нибудь придумать и снова с тобой свяжемся.

– Ладно, только не мешкайте. У нас становится жарко, словно в печи.

В перфорированном алюминиевом потолке каждой кабины лифта было круглое отверстие, примерно полдюйма в диаметре, а внутри, на глубине нескольких миллиметров, размещалась треугольная гайка, удерживавшая крышку люка, которую отворачивали во время проверки. Гайку можно было открутить с помощью специального ключа, который был только у наладчиков фирмы «Отис». Самый высокий из трех застрявших в лифте мужчин, по имени Доббс, столь же настойчиво, сколь и безуспешно, пытался повернуть гайку, ковыряясь в отверстии маленькой отверткой, оказавшейся у него кармане.

– Ведь как-то она же должна откручиваться, – проговорил он, клацая зубами.

– Не трать время попусту, – сказал Диклан Беннет, уже посиневший от холода.

– Можешь предложить что-нибудь еще, дружище? – спросил его Мартинес. – Тогда валяй, потому что я лично другого выхода я не вижу.

– Проклятие, – пробормотал Доббс, – совсем закоченел. – Опустив руки, он разочарованно оглядел свой негодный инструмент и со злостью швырнул отвертку на пол. – Пожалуй, ты прав. С таким же успехом можно засунуть туда и член. По крайней мере, удовольствие получу. – Он горько рассмеялся. – Не пойму, с чего вдруг такая холодрыга. Мне приходилось слышать о всяких кондиционерах, но это что-то выдающееся. Вот уж не думал, что придется окочуриться от холода в родном Лос-Анджелесе.

– Кто там заикнулся о смерти? – оборвал его Диклан Беннет.

– У меня дома есть морозильник, – вспомнил Доббс. – Так вот в инструкции к нему написано, что через двенадцать часов мы достигнем свежезамороженных кондиций и сможем в таком виде сохраниться до самого Рождества.

– Нас вытащат отсюда раньше, – упрямо возразил Беннет.

– А кто вытащит их самих?

– Это просто неполадки с компьютером или что-то с программным обеспечением. Так же как и с входными дверьми. Я слышал, как мистер Ричардсон объяснял это своей жене. Как раз сейчас инженер-программист возится с этим компьютером. Пару минут, и этот лифт снова придет в движение. Вот увидишь.

Мартинес вытащил ладони из-под мышек и подул на них:

– Думаю, теперь я вряд ли когда-нибудь захочу воспользоваться лифтом.

– Мне в свое время довелось служить в британской армии, – сказал Беннет, – и я знаю кое-что по технике выживания в экстремальных условиях. В холоде можно продержаться несколько часов, даже дней. До тех пор, пока бьется сердце. Могу предложить один способ – давайте-ка, чтобы меньше терять тепла, сцепимся за руки и побегаем на месте.

Схватившись за руки, мужчины встали в кружок и стали подпрыгивать, постепенно наполняя кабину паром от дыхания. Они напоминали трех пьяных эскимосов, устроивших хоровод вокруг горшка с едой, от которого валит пар. От мощного топота полузамерзших ног лифт даже слегка заскрипел.

– Нам надо непрерывно двигаться, – объяснил Беннет. – Понимаете, чтобы кровь разогнать. Ведь она, как и всякая жидкость, может замерзнуть. А пока этого не случилось, ваши сердца будут стучать. Так что дайте им нагрузку побольше, и поймите, парни, сейчас все зависит от вас самих.

– Мы стали похожи на компанию гомиков, – пожаловался Мартинес.

– Это не самое страшное, старина, – заметил Беннет. – Еще хорошо, что никто из нас не страдает клаустрофобией.

– Клаустро... что?

– Не стоит растолковывать ему, – вмешался Доббс. – Это абсолютно бесполезно, – добавил он, внимательно окинув взглядом Мартинеса, словно малого ребенка.

– Это обычный страх перед Дедом Морозом, вот что это, глупый ты мексикан. Так что крепче держись за руку и кончай задавать дурацкие вопросы. Хотя в одном я с тобой полностью солидарен – с этого дня буду пользоваться только лестницами.

– Прошу минутку вашего внимания.

Дождавшись, когда установится полная тишина, Фрэнк Куртис обратился к присутствовавшим:

– Благодарю всех. По мнению мистера Брайана, система компьютерного управления зданием выведена из строя. Или, другими словами, – уж извините меня – все перешло под контроль компьютера, или, как вы его называете. Авраама, память которого основательно повреждена каким-то злоумышленником. Не исключено, что это ваш бывший коллега, Аллен Грейбл, затаивший обиду на своего хозяина. Итак, что в результате мы имеем? Телефоны отключены. Все ходы-выходы, включая аварийные, перекрыты. Трое человек оказались в ловушке в одной из кабин лифта, из чего можно сделать вывод, что лифты также не работают. Думаю, не стоит вам напоминать, что окна здесь герметически закрыты, а в здании становится все жарче и жарче. И, наконец, с прискорбием вынужден сообщить еще об одном несчастье: ваша коллега, Кай Киллен, найдена мертвой в бассейне.

Подождав минуту, пока стихнет шум от потрясшего всех известия, он продолжил:

– Пока трудно сказать наверняка, как все это стало возможным, но, думаю, можно предположить, что ко всему случившемуся определенным образом причастны как компьютер, так и Аллен Грейбл.

Ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть возмущенный ропот собравшихся:

– Послушайте, я не собираюсь огульно обвинять всех рас, так же как и скрывать правду. Вы все взрослые люди, и, думаю, лучший вариант побыстрее выбраться из создавшейся ситуации – это трезво разобраться во всем, опираясь на установленные факты. Поэтому я вас и собрал здесь. Возможно, и даже весьма вероятно, что Аллен Грейбл причастен и к убийству Сэма Глейга. Могу добавить, что нам так и не удалось связаться с Эйданом Кенни, который работал в компьютерном зале, а также, что лифтовые кабины превратились в настоящие морозильники. Хотелось бы ошибиться, но не исключено, что мы потеряли еще четырех человек. Думаю, можно вполне обоснованно предположить, что Аллену Грейблу удалось-таки эффективно нарушить работу центрального компьютера и сейчас это здание для всех нас представляет повышенную опасность.

– Я осмотрел волоконно-оптические кабели на пульте внутренней связи, – доложил Виллис Эллери. – И, насколько мне удалось разобраться, с ними все в порядке.

Боб Бич отрешенно покачал головой.

– Не могу представить, как Грейблу удалось это сделать, – сказал он. – Это скорее в компетенции Эйдана Кенни, потому что именно в его руках вся система управления зданием. Только ему известны все коды доступов и соответствующие пароли. Трудно поверить, что Грейблу удалось проникнуть в СУЗ.

Вслед за ним Митч в знак несогласия отрицательно покачал головой:

– То, что ты сказал, лишено всякого смысла. Ведь Эйдан по-настоящему гордился этим зданием. Просто невероятно, чтобы он организовал диверсию и разрушил свое собственное детище.

– Во всяком случае, нам понадобится ваша помощь, мистер Бич, – обратился к нему Куртис. – Вы можете что-нибудь сделать с помощью этой рабочей станции? Скажем, вызволить этих ребят из лифта?

– Отсюда я могу обращаться в центральную ЭВМ лишь через клавиатуру, а это не так легко, – нахмурился Бич. – Я не очень быстро печатаю и привык общаться с Авраамом через речевой интерфейс. А этот терминал довольно неудобен для этих целей, понимаете? Я смогу выполнить только те операции, которые мне разрешит головной компьютер. – Он занял место перед монитором. – Что ж, попробуем.

– Вот и отлично, – подбодрил его Куртис. – А теперь – информация для остальных. Все мы сейчас находимся совсем не там, где нам полагается или хотелось бы быть. Так, мистер и миссис Ричардсон собирались лететь в Европу. А других ждут дома их семьи, гадая, куда это вы подевались. Мне тоже пора быть в другом месте. Возможно, что нам еще придется пробыть здесь не так уж и долго, но тем не менее необходимо предпринять определенные меры предосторожности – на случай, если все-таки этот вынужденный плен затянется. Поэтому за каждым будет закреплен свой круг обязанностей. Митч?

– О кей. Марти, тебе поручается организовать еду и питье. Кухня в соседней комнате. Прикинь, что там имеется в наличии.

– Ну, если ты считаешь, что это действительно необходимо.

– Тони? Ты должен знать все планы и чертежи этого здания не намного хуже самой Кай.

– Они у меня с собой. Митч, – ответил Левин. – Здесь, в ноутбуке.

– Прекрасно. Внимательно просмотри их и попытайся отыскать какой-нибудь другой выход наружу. Элен? Полагаю, тебе лучше других известно, какие и где велись последнее время работы.

Элен Хасси кивнула, нервно прикусив губами длинную прядь своих ярко-рыжих волос.

– Попробуй отыскать на этом этаже какие-нибудь инструменты.

– Пожалуй, я начну с кухни, – ответила она.

– Следователь Коулман. – Митч протянул ему «уоки-токи». – Пожалуйста, поддерживайте связь с людьми, оставшимися внизу, в вестибюле. Если им что-то понадобится, дайте нам знать.

– Понял.

– Все поддерживают постоянный контакт с сержантом Куртисом. Если у кого-то появится свежая информация, прошу сразу сообщать ему. Дэвид! Виллис! Вместе помозгуйте, как можно освободить людей, застрявших в кабине лифта.

– Вот еще что, – добавил Куртис. – Из того, что я от вас услышал, Кай была отличной пловчихой. Случайно утонуть она не могла, значит, она столкнулась с какой-то неожиданностью. Поэтому прошу всех, что бы вы ни делали, будьте предельно внимательны и осторожны.

– А чем мне заняться, Митч? – спросила Дженни. Митч легонько пожал ей руку и попытался улыбнуться, отчего изо рта у него снова пошла кровь.

– Ладно, только не говори, что это все из-за меня, – невесело пошутила Дженни.

Чтобы хоть немного воздуха проникло между промокшей насквозь материей и потной кожей, Рэй Ричардсон оттянул на груди рубашку ручной работы. Снаружи запотевших входных дверей и окон Решетки уже давно стемнело. Но из-за ярко горевших внутри светильников, запаха дерьма и непрекращающейся музыки невозможно было даже на минутку вздремнуть.

– Как ты думаешь, какая сейчас температура? – спросила Джоан, неловко ерзая на огромном диване черной кожи.

Ричардсон пожал плечами:

– Дело не только в температуре. При выключенных кондиционерах из-за этого тропического дерева здесь слишком повышается влажность.

Встав с места, Дюк с остервенением принялся стягивать темно-синюю рубаху.

– Знаете что? Пойду-ка я поплаваю.

– Это как же? – поинтересовался Ричардсон. – Ведь из-за тебя автомат перекрыл все двери, в том числе и вход в бассейн.

И только потом до него дошло, что Дюк собирается искупаться в искусственном пруду с рыбами.

– А что, неплохая мысль, – признался он и тоже стал раздеваться.

Оставшись в одних трусах, мужчины с шумом прыгнули в воду. Крупные, размером с хорошего лосося, рыбы бросились от них врассыпную. Джоан нерешительно посмотрела в их сторону.

– Присоединяйся, – пригласил ее муж. – Это все равно как плавать где-нибудь в Амазонке.

– Не знаю, – неуверенно произнесла она. – А что это за рыбы?

– Это всего лишь карпы Куа, – ответил Ричардсон, – а не пираньи.

Наклонившись к бассейну, Джоан плеснула немного воды на лицо и грудь.

– Не поверю, что ты у нас такая скромница, – подразнил ее Ричардсон. – Особенно после той фотографии в «Лос-Анджелес тудэй». Если и вправду стесняешься, можешь остаться в блузке.

Джоан, неопределенно пожав плечами, принялась расстегивать молнию на длинной, до середины голени, юбке. Сбросив юбку на пол и связав нижние концы блузки, она осторожно вошла в воду. Ричардсон поднырнул и внезапно выплыл рядом с ней, словно бегемот. Перевернувшись на спину, он окинул взглядом внутренности огромного здания. Отсюда, из воды, для него становилось особенно очевидным геометрическое совершенство проекта: с каждым новым этажом формы плавно перетекали из овальных в строго прямоугольные, объединенные в гармоническое целое изящно изогнутыми ребрами боковых галерей на периферии и дикотиледоновым деревом в центре. Ему казалось, что он находится в чреве гигантского белого кита.

– Потрясающе, – пробормотал он. – Просто потрясающе.

– Да, здесь великолепно, – откликнулась Джоан, поняв, что он имеет в виду воду.

– Все равно что летом окатиться из пожарного шланга, – согласился Дюк.

– Я благодарна тебе, что ты заставил меня искупаться, – сказала Джоан. – Как ты думаешь, эту воду можно пить? Я хочу сказать, она не обработана каким-нибудь специальным составом, как тот фонтан на площади?

– Хотелось бы надеяться, что нет, – ответил Ричардсон. – Ведь каждая из этих милых рыбешек стоит добрых пятнадцать тысяч баксов. Поэтому вода здесь тщательно очищается от хлорки и других примесей.

– А что, если эти рыбы, ну, сам понимаешь, в общем, наделают в воду?

Ричардсон расхохотался.

– Не думаю, дорогая, что немного рыбьих какашек наделают тебе большого вреда. А кроме того, у нас и выбора особого нет. – И в знак доказательства он отхлебнул полный глоток воды, которая оказалась слегка солоноватой.

В пруду было совсем не так глубоко, как Джоан показалось вначале. Присев на маслянисто-скользкое дно, она с удивлением заметила, что уровень воды непрерывно снижался.

– Эй, – воскликнул Дюк, – кто-то вытащил затычку?

Он выпрямился. Когда он только спустился в бассейн, вода доставала ему до пояса, а теперь была ниже колен. Он с отчаянием огляделся по сторонам в поисках какой-нибудь банки или бутылки, но, так и не найдя ничего подходящего, стал жадно пить воду полными пригоршнями.

Ричардсон на мгновение замер. Он начал понимать всю справедливость слов Митча: кто-то вполне осознанно и целенаправленно старается им навредить. Зачем еще понадобилось именно сейчас опорожнять этот несчастный бассейн, если только их не хотели лишить питьевой воды?

Перевернувшись на живот, он стал по-собачьи энергично молотить руками по воде, глубина которой уже составляла всего несколько дюймов. Вскоре он оказался лежащим на дне, наблюдая как рядом подпрыгивает и ловит ртом воздух несчастный карп.

– Что ж, тем лучше – не придется ловить рыбу, – заметил он, усаживаясь. – Ведь нам пора проголодаться.

Джоан встала во весь рост, не особо заботясь, что Дюк увидит ее в неглиже.

– От сашими меня всегда мучает жажда, – сказала она.

Дюк, улыбаясь, с удовольствием рассматривал, как на ее полуобнаженном теле, словно глазурь на керамической статуэтке, блестят капли воды. Тоненькая струйка стекала с черных курчавых волос, видневшихся сквозь мокрые трусики. Неожиданно ему захотелось подставить под эту струйку свой рот. Пусть она немного толстовата, но еще весьма аппетитна.

– Мне тоже после сашими хочется пить, – признался Ричардсон.

На черный экран своего ноутбука Тони Левин вывел зеленоватый силуэт наружных дверей на лифтовой площадке. Вращая шарик «мышки», он обследовал обе половинки двери и систему управления, размещенную над ними. Взяв шариковую ручку. Виллис Эллери ткнул ею в экран, обратив внимание Тони на деталь, напоминавшую велосипедную цепь.

– Взгляни-ка сюда, – сказал Виллис. – Это высокоскоростная, саморегулирующая система управления дверьми лифта – створки задвигаются и раздвигаются с помощью двигателя постоянного тока и вот этих двух рычагов. При этом в верхней части обе половинки двери удерживаются плотнее, чем внизу, где нам их будет легче раздвинуть. Если удастся проделать щель, мы выпустим ледяной воздух из шахты лифта в основное здание и парням, что застряли там, станет полегче. По крайней мере они не окочурятся от холода. А уж потом можно попробовать спуститься на крышу их кабины и открыть люк.

– На мой взгляд, идея вполне разумная, – вступил в разговор Митч. – Но для этого нам понадобится что-то типа ножа или отвертки. Дэвид, узнай-ка у Элен, что ей удалось найти.

Кивнув, Арнон отправился разыскивать Элен Хасси.

– Даже если нам и не удастся раздвинуть створки достаточно широко, – продолжил Эллери, – то, попав в поле светочувствительных датчиков, мы неизбежно должны привести в действие механизм автоматического открывания дверей.

– Вы хотите сказать, что сможете выпустить их? – скептически ухмыльнулся Куртис.

– Вот именно, – спокойно ответил Эллери. Потрясенный смертью Кай Киллен, он уже не находил в происходящем ни капли забавного. Известие о том, что они оказались запертыми в Решетке, вызвало у него острый приступ тошноты, будто он съел за обедом какую-то тухлятину.

– Послушайте, вы! Это лучшее, что я могу предложить! – агрессивно бросил он в лицо сержанту.

– Не сомневаюсь, – примирительно ответил Куртис. – Мы все в одинаковом положении, и нам следует максимально поддерживать друг друга. Согласны? Поэтому, что бы ни случилось, давайте не терять голову. Понимаете, о чем я?

Эллери кивнул.

Скоро вернулся Арнон с целой коллекцией кухонных ножей, ножниц и даже деревянных разделочных досок.

– Доски можно подсовывать между створками после того, как мы проделаем ножами щель, – объяснил он. – Чтобы расклинить двери.

– Годится, – одобрил Митч. – Пора приступать к деду. Четверо мужчин направились по коридору к площадке лифтов.

– Какую дверь выбираем? – спросил Эллери. Митч стал по очереди ощупывать все двери. Ричардсон говорил, что у них там ледяной холод.

– Средняя дверь на этой стороне, – определил он наконец.

Выбрав длинный нож для резки хлеба, он лег на живот и попытался просунуть острие ножа между плотно сжатыми половинками двери. Одновременно Левин стал орудовать своим ножом чуть повыше. Однако ни тот, ни другой не продвинулись ни на миллиметр.

– Нисколько не пролезает, – проворчал Эллери.

– Осторожно, можете порезаться, – предостерег Куртис.

– Нулевой результат. Или двери блокируются плотнее, чем я прикидывал, или их заклинило намертво. Бросив свой нож, Левин разогнул спину.

– Дай-ка я попробую, – сказал Куртис, вооруженный ножницами, и занял его место.

Через пару минут и он сдался, принявшись внимательно осматривать стык между створками. Затем провел большим пальцем по самому верху дверей, поддел что-то ножницами и отломил. Судя по звуку, это был не металл.

– Двери вовсе не заклинило намертво, – мрачно констатировал он. Потом, наклонившись, поднял с пола упавший кусок и показал его остальным. Это был осколок льда. – Двери просто приморозило.

– Дьявольщина, – выдохнул Левин.

– Мне не хотелось бы этого говорить, джентльмены, – сказал Куртис, – но, кто бы ни находился с той стороны дверей, он наверняка уже мертв.

– Бедняги, – произнес Арнон. – Господи, ну и смерть им досталась.

Поднявшийся с пола Эллери сильно и прерывисто дышал.

– Что-то я себя неважно чувствую, – сказал он.

– Вот как? – воскликнул Левин. – Выходит, нам остается сдаться?

– Я готов выслушать любые предложения, – объявил Куртис.

– Но мы должны что-то предпринять. Что скажешь, Митч?

– Похоже, он прав. Тони. Вероятнее всего, они мертвы.

Сокрушенно пнув дверь лифта ногой, Левин разразился потоком ругательств.

– Успокойся, – сказал Митч.

– В этом чертовом здании уже погибло четверо, а может, пятеро человек, а ты хочешь, чтобы я успокоился? Неужели до тебя еще не дошло, Митч? С нами уже все кончено, и никто не выйдет отсюда живым. Это дерьмо Грейбл прикончит нас по очереди.

Крепко схватив Левина за плечи. Куртис с силой прижал его к стене.

– Лучше займитесь делом, – твердо проговорил он. – И чтобы я не слышал больше этого словесного поноса. – Выпустив Левина из своих могучих объятий, он с улыбкой добавил: – И не стоит расстраивать дам.

– За них не беспокойтесь, – съязвил Арнон. – Они везде найдут способ получить удовольствие, даже если и обещали кому-то хранить верность. Можете поверить, сержант, уж им никакой пожар не страшен.

– Прошу прощения, – еле слышно проговорил Эллери, – но мне надо в туалет.

Митч перехватил его за руку:

– С вами все в порядке. Виллис? Уж больно вы побледнели.

– По правде говоря, чувствую я себя довольно скверно, – признался тот.

Все трое проводили взглядом Эллери, отправившегося назад, в комнату правления.

– Дэйв прав, – презрительно усмехнулся Левин. – Из всех присутствующих здесь дам расстроенными, пожалуй, выглядят лишь Эллери с Бирнбаумом.

– Как вы думаете, с ним обойдется? – обратился Куртис к Митчу, имея в виду Эллери и проигнорировав замечание Левина.

– Просто он был без ума от Кай, вот и все.

– Мы все были в нее влюблены, – возразил Арнон.

– Что ж, возможно, он просто страдает от жажды, – предположил Куртис. – Думаю, нам всем не худо бы чего-нибудь выпить.

Возвратившись в центральный офис, в ответ на вопрос оставшихся о судьбе троих застрявших в лифте, они отрицательно покачали головой.

– Выходит, все значительно серьезнее, – сухо заключил Марти. – Что ж, по крайней мере, здесь нам не грозит смерть от голода и жажды. Я подготовил список наших запасов, хотя для меня такая работа и внове. Я ведь не служащий вашей фирмы, Митч, а один из главных компаньонов и претендую на соответствующие права.

– Хотите принять руководство на себя? – спросил Куртис. – Хорошо, распоряжайтесь. Мое самолюбие не пострадает, я не испытываю горячего желания навязывать свою волю остальным. Если считаете, что сумеете вывести нас отсюда, то действуйте, я вам мешать не собираюсь.

– Я не то хотел сказать. Просто отметил, что у нас как-то нарушилась нормальная система подчинения.

– Но так обычно и бывает в критических ситуациях, Марти, – поддел его Арнон. Прежняя иерархия здесь вряд ли пригодна. Потому что выживание часто напрямую зависит от конкретных практических навыков, скажем, инженерных. Или, например, досконального знания местности.

– Не хочешь ли ты сказать, Дэвид, что я ни черта не смыслю в этом здании? Чем же, по-твоему, я здесь занимался в качестве главного подрядчика?

– Знаешь, что я тебе скажу, Марти? Тот же вопрос я задаю себе несколько последних месяцев и до сих пор не нашел на него однозначного ответа.

– Вот, оказывается, в чем дело. – Бирнбаум даже вскочил от негодования, приняв торжественно-оскорбленную позу, словно собирался принести клятву в суде. – Скажи ему, Митч. Скажи...

Куртис громко откашлялся.

– Почему бы просто не зачитать составленный вами список? – предложил он. – Свой спор о правах и обязанностях вы могли бы продолжить после нашего ухода.

Бирнбаум нахмурился и с надутым видом принялся читать:

– Двенадцать двухлитровых бутылей газированной минеральной воды, двадцать четыре бутылки «Будвай-зера», двенадцать бутылок «Миллер Лайт», шесть бутылок калифорнийского «Шардонэ» среднего качества, восемь бутылок натурального апельсинового сока, восемь пакетов хрустящего картофеля, шесть пакетов жареного арахиса, два охлажденных цыпленка, кусок ветчины, лосось холодного копчения, шесть бифштексов по-французски, несколько упаковок сыра, фрукты – весьма приличный выбор, шесть плиток шоколада «Херши» и четыре больших термоса с кофе. Морозильник не работает, но вода из крана еще бежит.

– Большое спасибо, Марти, – поблагодарил Арнон. – Отличная работа. А теперь можешь идти домой.

Вспыхнув, Бирнбаум, сунул Куртису листок с записями и деревянными шагами направился на кухню, сопровождаемый громким хохотом Давида Арнона.

– Во всяком случае, еды достаточно, – обратился Куртис к Коулману.

– От пивка бы я не отказался, – ответил тот.

– И я тоже умираю от жажды, – призналась Дженни.

– А у меня в животе трескотня, как во время праздничного салюта, – поделился своими суждениями Левин. – Боб? Тебе принести чего-нибудь из кухни?

Боб Бич озабоченно отодвинулся от мигающего умолкнувшего терминала рабочей станции и, поднявшись, подошел к окну.

– Боб? – окликнул его Митч. – Удалось тебе что-нибудь выяснить?

Аппетит у всех мгновенно улетучился, как только они услышали лаконичный ответ:

– Нам придется пересмотреть наши планы на быстрое освобождение, – произнес Бич ледяным голосом. – Причем радикально.

Было уже почти девять часов вечера.

– Практически у всех нас ненормированный рабочий день, так ведь? – заметил Боб Бич. – Взять меня, я нередко задерживаюсь до полуночи. Пару раз вообще дома не ночевал. Думаю, то же самое можно сказать о каждом из находящихся в этой комнате. Сержант Куртис?

– Коп обычно не выбирает, когда ему работать, – подтвердил тот. – Но переходите к главному.

– Джентльмены, вам говорит что-нибудь такое имя – Ру Эванс?

Переглянувшись с Куртисом, Натан Коулман согласно кивнул.

– Чернокожий парень из района Уоттс, – сказал он. – Застрелен в машине.

– Мы сейчас занимаемся этим убийством, – добавил Куртис.

– А вот и нет, больше вы им не занимаетесь, – возразил Бич.

– Что вы этим хотите сказать? – удивился Коулман.

– Вас уже отстранили от расследования и вызвали в суд по обвинению в причастности к убийству Эванса. По крайней мере, так считает ваш капитан Мэхони.

– О чем вы тут толкуете, черт вас возьми? – возмутился Куртис.

– Боюсь, что толкую не я, а кто-то другой. Неизвестный настучал на вас через ваш головной компьютер в Сити-холле. Причем сделал это просто мастерски. Не верите – можете взглянуть на экран рабочей станции. И еще долгое время никто не хватится, что вы не появляетесь в вашем отделе по расследованию убийств. А может, и вообще никогда – потому что коллеги считают вас персонами нон грата. Такая вот получается латынь, друзья.

Куртис обернулся, тупо уставившись на компьютер.

– Вы что, дурачите нас? – сказал он. – Или это действительно правда?

– Поверьте, сержант, я искренне хотел бы ошибиться.

– Но обычно по таким вопросам к Мэхони звонят из окружной прокуратуры, – заметил Коулман. – Ведь так?

– Так было раньше, а сейчас все идет через компьютер, чтобы, дескать, обеспечить конфиденциальность и объективность рассмотрения дел, понятно тебе? – Куртис вздохнул. – И чтобы гарантировать беспристрастность расследования. Этому тупице Мэхони теперь достаточно отсиживать свою жирную задницу и читать компьютерные распечатки, выдавая информацию из центра за собственную. Вероятно, он даже сообщил моей жене, чтобы она не ждала меня домой.

– Я ж говорю, – подтвердил Бич, – кто-то работает без осечек. Уже связался по факсу с авиакомпанией и от имени Ричардсона аннулировал билеты на лондонский рейс. Даже отменил твой заказ, Тони, на столик в ресторане «Спаго». Любопытно, не правда ли?

– Проклятие. Я четыре недели ждал этого заказа.

– Все жены, друзья и подруги также предупреждены через электронную почту или факсимильную связь. Им любезно сообщили, что все телефоны здесь отключены и мы собираемся работать всю ночь, чтобы подготовить эту каменную дуру к приемке.

В комнате повисло долгое и тягостное молчание. Наконец Дэвид Арнон спросил:

– А как ты думаешь, мог Грейбл, скажем, позвонить в «Мастеркард» и снять со счета мои деньги?

– Выходит, нас сегодня вечером дома не ждут? – растерянно проговорила Дженни. – И никто не подозревает, что мы застряли здесь? С этим помешанным?

– Похоже, именно так, – подтвердил Бич. – Но это еще далеко не все.

– Что может быть хуже этого? – вырвалось у Коулмана.

– А то, что Аллен Грейбл здесь ни при чем.

– Как ты сказал? А кто же тогда? – воскликнула Элен.

– Никто.

– Я что-то не понял, – вступил в разговор Куртис. – Ведь вы утверждали, что «некто» направил информацию в центральную диспетчерскую...

– Этим «некто» мы все считали Аллена Грейбла, а им оказался наш Авраам.

– Ты хочешь сказать, что все случилось по инициативе компьютера? – спросил Марти Бирнбаум.

– Именно это я собираюсь сказать.

– Какого... Не могу в это поверить, – медленно произнес Куртис. – Преступник для меня – это тип, связанный с оружием, наркотиками и всяким подобным дерьмом. И вдруг – какой-то железный ящик.

– Да брось ты. Боб! – вмешался Куртис. – Это ведь несерьезно. Ты сам говорил, что система разлажена. Поэтому все, что ты нам сейчас рассказал, просто абсурд, а ты – обычный паникер. Кстати, без твоего участия тут вряд ли обошлось. С чего это вдруг Авраам ополчился на нас? Я что-то не припомню, чтобы ты нас предупреждал о такой возможности?

– Ну, для начала договоримся о терминах, – ответил Бич. – Не «почему», сержант, а «как». Слово «почему» предполагает мотив. А мы говорим сейчас всего лишь о машине.

– Какая, к черту, разница? Мне просто надо выяснить, что здесь происходит, – отреагировал Куртис.

– Не исключен вариант временного помрачения.

– Какого еще помрачения?

– Которое случается, если имело место не полное отключение электропитания, а всего лишь падение напряжения в сети. В этом случае включается аварийный генератор, мощности которого хватает, чтобы поддержать основные функции управления, однако при выполнении некоторых программ Авраам может допускать сбои. Он словно задыхается без энергии, как человеческий мозг в условиях кислородного голодания. – Бич развел руками. – Не знаю, как лучше объяснить. Это просто мое предположение.

– Ты уверен в этом. Боб? Насчет Авраама.

– Митч, я просто не вижу другого объяснения. Я только что просматривал на терминале командные файлы, создаваемые в недрах самого «Ю-5». Даже скорость, с какой они возникали на экране, убедила меня, что компьютером управляет не человек. Я в этом просто уверен. И никаких комментариев к запускаемым программам, Авраам все делает самостоятельно.

– Боб, а может, все-таки есть иное объяснение? – сказал Митч.

– Слушаю тебя, – ответил Бич.

– Ведь мы имеем дело с чрезвычайно сложной и развитой системой, так? А повышенная сложность всегда сопряжена с определенной неустойчивостью, согласен?

– Интересный вариант, – признал Бич.

– И что из того? – поинтересовался Куртис.

– Излишне сложная система всегда находится как бы на границе порядка и хаоса.

– Но мне казалось, что разработаны специальные приемы и инструкции, защищающие людей от возможного нападения со стороны компьютеров, – перебил его Коулман. – Как это, скажем, показывают в кино.

– Наверное, вы имеете в виду повесть Айзека Азимова «Первый закон роботов», – задумчиво произнес Бич. – Так все и было, пока мы работали с бинарными системами – компьютерами, программы которых построены по принципу «да/нет». Однако здесь мы имеем дело с единой параллельно-процессорной системой, с развитой нервной системой, которая действует на основе взвешенных вероятностей событий, почти как человеческое сознание. И такие ЭВМ по мере своей работы становятся все совершеннее. Как при структурировании своего компьютерного мозга, так и при выполнении практических задач Авраам является своего рода нонконформистом и принимает практические решения самостоятельно.

– Пусть так, – заметил Марти Бирнбаум. – Но, что бы вы здесь, друзья, ни говорили, мне ясно: одно дело – предложить решение, и совсем другое – намерение выполнить это решение. А то, что вы сейчас так жарко обсуждаете, – он развел руками, – прямо научная фантастика, другого слова не подберу.

– Проклятие, – выругался Бич. – Действительно, Митч, в это трудно поверить.

– Ты что, не считаешь возможным, – возразил Митч, – что Авраам переступил определенный порог сложности и дальше развивается автокаталитически, по своей внутренней логике.

– "Авто" что? – переспросил Левин.

– Компьютер постепенно самоорганизуется на базе ранее запрограммированных откликов и вступает с окружающей средой в реакцию типа «обмена веществ». – В продолжении дискуссии Бич все сильнее возбуждался.

Дженни тихо поднялась со своего места.

– Вот тебе раз, – проговорила она. – Обмен веществ? Ты ведь выразился именно так, Митч?

– Да, именно так я и сказал.

– О чем он здесь нам рассказывает? – воскликнул Давид Арнон. – Боб, может, ты объяснишь? Лично я ни хрена не понял.

– Вот что я вам всем скажу, – ответил Бич. – Я – человек неверующий. Но в данном случае я, можно сказать, сподобился настоящего откровения. И почти готов поверить, что Авраам ожил и может мыслить.

Последние слова, произнесенные Бобом Бичем, вызвали у Виллиса Эллери еще больший приступ тошноты. Опасаясь, что его вот-вот вырвет, он быстро прошел в мужской туалет, закрыл дверь в кабинку и опустился на колени перед унитазом. Частое и прерывистое дыхание, а также катившийся у него по лбу холодный пот словно подчеркивали ужасный хаос, творившийся у него в желудке. Однако ничего особенного не случилось. Он пару раз отрыгнул и собрался было засунуть несколько пальцев в горло, как это делают объевшиеся школьницы-старшеклассницы, но так и не смог себя заставить сделать это.

Несколько минут спустя в животе появилась тяжесть, и он решил, что, пожалуй, можно попробовать освободить его обычным порядком. Поэтому, неуверенно привстав с колен, расстегнув ремень и спустив брюки с трусами, он занял место на стульчаке.

«Почему это случилось именно с Кай? – спрашивал он себя. – Почему? Она никогда и никому не сделала вреда. И было ей всего лет двадцать пять. Какая потеря! И как вообще она могла утонуть? Даже если Авраам вознамерился ее убить, то каким образом он смог это сделать? Ведь там нет ни вышки для прыжков в воду, ни генератора волн. Как же все это произошло?»

Инженерное естество Виллиса Эллери не давало ему успокоиться. Он решил, что, как только закончит свои дела в этой кабинке, обязательно свяжется с Рэем Ричардсоном по «уоки-токи» и выяснит у него подробности гибели Кай Киллен. Вероятно, обнаружив тело под водой, Ричардсон естественным образом предположил то же, что и большинство людей на его месте. Но были и другие возможные варианты: удар электрическим током или, скажем, газовое отравление. В данных обстоятельствах это было вполне возможно. Ведь с помощью дозирующих насосов Аврааму не составит труда напустить порцию отравляющего газа. Не исключено даже, что он просто резко увеличил концентрацию озона.

С трудом добившись перистальтического сокращения. Эллери опорожнил наконец кишечник и мгновенно почувствовал себя лучше. Потом локтем надавил на педаль спуска и включил автоматическую систему персональной чистки и дезинфекции. Выйдя из кабинки, он направился к умывальнику с длинной и узкой мраморной раковиной самой модной конструкции. Эллери хотел было наполнить раковину водой, чтобы погрузить туда потное лицо, но ее форма не позволяла этого сделать. При такой конструкции процедуру умывания особо не затянешь.

Взглянув в зеркало, Эллери с удовлетворением отметил, что его лицу вернулся прежний живой оттенок.

«Раковина должна быть раковиной, а не походить на письменный стол», – раздраженно проворчал он.

От открыл кран, сполоснул лицо водой из-под крана и сделал пару глотков.

Вдруг его обожгла мысль, что он сейчас почти в таком же положении, что и Кай перед встречей со смертью. От осознания возможной смертельной опасности к горлу снова подступила тошнота. Ведь Авраам полностью контролировал туалетные комнаты, точно так же, как и бассейн.

Эллери мгновенно расхотелось прикасаться к крану или сушить руки под автоматом с горячим воздухом из-за боязни получить удар электрическим током. Он осторожно приблизился к выходной двери и радостно рассмеялся, когда она легко распахнулась от его толчка.

Тони Левин был почти на верху блаженства.

– Что с тобой творится, старина? – проскрипел Тони Левин. – Бог мой, ты меня просто перепугал.

– Похоже, я сам себя напугал. Тони, – объяснил, смущенно улыбаясь, Эллери. – Я все время размышляю о Кай – никак не могу понять, отчего она утонула. Хочу попробовать в этом разобраться. Возможно, Ричардсон просто решил: раз она лежит бездыханная в воде, то с причиной смерти все ясно – утонула.

– У тебя с головой все в порядке? – съязвил Тони Левин.

– До меня только теперь дошло. В распоряжении Авраама находятся все химикаты, используемые для обработки бассейна. Полагаю, ее могли просто отравить каким-то газом.

Тони Левин презрительно сморщил нос.

– Вот если бы она оказалась здесь, то действительно могла бы задохнуться. – Он громко расхохотался. – От тебя воняет даже сильнее, чем в других уголках этого здания. Что ты ел на завтрак, дорогуша, уж не собачьи ли консервы? – Левин демонстративно отодвинулся от коллеги.

– Ну и подонок же ты, – возмутился Эллери и, услышав посторонний звук, быстро обернулся на входную дверь. Комнату заполнила тягостная тишина ожидания.

Стук закрываемой двери заглушил тихий щелчок воздушной блокировки – компьютер всего-навсего приготовился освежить атмосферу в помещении.

– Чем сложнее система, – продолжал Митч, – тем ниже уровень ее предсказуемости и тем выше вероятность того, что в своем поведении она будет руководствоваться собственными приоритетами. При этом, независимо от всей вашей квалификации, знаний и даже досконального понимания алгоритмических возможностей системы, всегда имеется вероятность получения непредвиденных результатов. С точки зрения компьютера хаос всего лишь один из вариантов порядка. Вы спрашиваете, как это стало возможным? Но с таким же успехом я могу спросить вас, а почему бы, собственно, и нет?

– Но как машина может в принципе ожить? – спросил Куртис. – Давайте только не отрываться от реальности. Нигде и никогда в жизни такие вещи невозможны. Разве что в детских комиксах.

– Все зависит от того, что вы вкладываете в понятие жизни, – возразил Митч. – В настоящее время большинство ученых сходятся во мнении, что общее определение жизни отсутствует. Даже если вы возразите, что основным признаком живой материи является способность к воспроизводству себе подобных, то и такое определение вовсе не исключает компьютеры.

– Митч прав, – поддержал его Бич. – Те же компьютерные вирусы можно рассматривать как один из признаков живых систем. Может, это и не очень приятно сознавать, однако наличие тела нельзя рассматривать в качестве обязательного атрибута жизни. Жизнь определяется не формой материи, а уровнем ее организации, которая характеризуется физико-динамическими параметрами. Уже существуют машины, воспроизводящие подобные динамические функции. По сути дела, некоторые автоматы в этом смысле уже напоминают живые организмы.

– Все же я предпочитаю, чтобы машины только напоминали живые организмы, но ни в коем случае не ожили, – заметила Дженни Бао. – Жизнь для меня священное понятие.

– Ну для тебя, дорогуша, все окутано священным смыслом, – пробормотал Бирнбаум.

– Компьютер «Ю-5» – Авраам – изначально задуман как самоорганизующая система, – продолжил Бич. – Она может обучаться и приспосабливаться к новым условиям. В силах заботиться о себе. Что вы удивляетесь? Почему так уж трудно поверить в то, что Авраам может мыслить? С таким же успехом можно сомневаться, например, в способностях самого Господа Бога. Я имею в виду – разве у вас больше доказательств, что Бог в большей степени все знает, слышит, видит, чувствует, думает, чем Авраам? Если мы считаем заведомо абсурдным представление о возможной чувственности Всевышнего, то почему не взглянуть с тех же позиций и на компьютер? Вся проблема коренится в языке. Общепринято, что машины не могут вести себя как люди, а те в своей деятельности непрерывно стремятся приблизиться к машинам. Язык – одна из тех областей, где это слияние становится наиболее заметно. Компьютеры и люди учатся разговаривать на одном языке.

– Все это вы говорите от имени программистов и тех, кто работает с машинами, – заметил Куртис.

– Знаете, ведь люди уже давно писали о таких вещах, – добавил Бич, улыбнувшись. – Возьмите, например, историю о Пигмалионе или древнееврейский миф о Големе. А еще вспомните Фрэнкенштейна или повесть Артура Кларка «2001». Возможно, мы как раз и являемся свидетелями свершения этих вымыслов: искусственное существо, машина, берет в руки свою судьбу. И случилось это не где-нибудь, а в Лос-Анджелесе.

– Таких чудо-машин в Лос-Анджелесе и без того хватает, – сказал Арнон. – Взять хотя бы того же Рэя Ричардсона.

– Отлично, – произнес Куртис. – Мы все являемся свидетелями исторического события. Будем надеяться, что доживем до тех дней, когда сможем рассказать о нем своим внукам.

– Послушайте, я прекрасно понимаю всю серьезность ситуации: погибли люди, и я скорблю вместе со всеми, – заявил Бич. – Но в то же время я еще и ученый, и у меня, хотите вы этого или нет, есть одна привилегия.

– Привилегия? – презрительно переспросил Куртис.

– Хорошо, это неудачное слово. Но для меня, как ученого, происходящее здесь представляет огромный интерес. Идеально было бы как следует изучить это явление. Разобраться, по какому пути развивался процесс. Чтобы потом воспроизвести условия и повторить то же самое, но уже под строгим контролем. Я хочу сказать, было бы крайне стыдно просто стереть все и забыть, это даже аморально. В конце концов, Дженни права: жизнь – понятие святое. И раз уж вы ее создали, то выступаете в роли коллективного Творца и несете определенные обязательства перед своим творением.

Грузно усевшись снова в кресло, Куртис, похоже, находился в замешательстве.

– Постойте-ка, – воскликнул он. – Подождите минуту... Вы сейчас сказали, что было бы стыдно просто все стереть. Этим вы хотите сказать, что в силах прекратить весь нынешний ужасный бардак? И вырубить компьютер?

– При проектировании и монтаже «Ю-5» мы, естественно, предусмотрели вариант, что у него может возникнуть желание посоревноваться со своими создателями, – подтвердил Бич. – В конце концов, машине неведомы правила и нормы общественного поведения. Поэтому мы встроили в базовую конфигурацию Авраама специальную программу-контролер, которую назвали ГАВРИИЛ, чтобы иметь возможность отключать Авраама в случае непредвиденного развития событии.

– Непредвиденного развития, говоришь? – Схватив Бича за галстук, Куртис с силой прижал его головой к стене. – Безмозглый ублюдок! – прорычал полицейский. – Мы тут крутим шарами, как спасти троих людей, которые застряли в лифте по вине твоего компьютера-убийцы, а ты вдруг заявляешь, что давно мог остановить этого садиста! – Лицо Куртиса исказилось гримасой гнева, и он уже приготовился как следует врезать Бичу, но его остановил Натан Коулман.

– Оставь его, Фрэнк, – вмешался Коулман. – Он еще нам понадобится, чтобы выключить этот чертов компьютер.

Бич вырвал свой галстук из могучей лапы Куртиса.

– Они все равно уже погибли! – выкрикнул он. – Вы ведь сами сказали. Кроме того, как можно выбросить в помойку аппаратуру и программное обеспечение на сорок миллионов долларов, даже не просмотрев конфигурацию системы. Одно дело – несчастный случай, и совсем другое – преднамеренное убийство.

– Ты просто кусок дерьма, – криво усмехнулся Куртис. – Ну и люди! Одни лишь доллары и центы у них на уме.

– То, что вы предлагаете, полный абсурд. Никому в трезвом рассудке не придет в голову вышвырнуть «Ю-5» в сортир без доскональной проверки всех программных блоков, – стоял на своем Бич.

– Уже пять человек погибли! Какую еще тебе нужно проверку?

Бич отошел в сторону.

– Положим, ты проведешь эту гребаную проверку, – продолжил Куртис. – А что потом? – Он перехватил настороженный взгляд Коулмана. – Все в порядке, Нат, можешь идти. – Он высвободил руки от объятий своего коллеги. – Неужели вы ждете, чтобы кто-то еще погиб, пока до вашей пустой черепушки наконец не дойдет, что это вам не мудацкий университетский эксперимент с какой-нибудь плесенью в чашке Петри? Мы сейчас толкуем не о какой-то искусственной жизни, а о настоящей. О мужчинах и женщинах, у которых есть семьи, а не каких-то отбросах общества без чести и совести.

– Ты в самом деле можешь его отключить. Боб? – спросил Митч. – Это возможно?

– По правилам я должен сначала получить разрешение господина Ю, – объяснил Бич. – Потом составить и подписать соответствующий протокол на эту операцию, понимаешь?

– К черту господина Ю! – вмешался Куртис. – И к черту этот долбаный протокол! Или вы уже забыли, что отсюда не так-то легко с кем-нибудь связаться?

– Действуй. Боб, – приказал Митч.

– О кей, о кей, – нехотя согласился Бич, занимая место за терминалом рабочей станции. – Да я и сам собирался это сделать.

Заверещал «уоки-токи». Коулман что-то ответил в трубку и вышел из комнаты в коридор, направившись к балкону.

– Аллилуйя, – тихо пропела Элен. – Может, хоть теперь нам удастся выбраться из этого многоэтажного приюта для лунатиков?

– Аминь, – поддержала ее Дженни. – Всю вторую половину дня меня мучили плохие предчувствия относительно этого здания. Собственно, за этим я сегодня и пришла сюда – изгнать злых духов.

– Что бы ни пригнало сюда твою лодку, – шутливо протянул Арнон, вытянувшись на диване, – чем раньше мы отсюда смоемся, тем лучше.

– Эй, не больно-то спешите, – охладил их надежды Бич. – Для того чтобы разлить программную отраву по тысячам локальных компьютеров, потребуется некоторое время.

– Сколько? – спросил Куртис.

– Трудно точно сказать. Мне еще не приходилось выбрасывать на помойку компьютер стоимостью в сорок миллионов. Исаака, помнится, мы прикончили за тридцать шесть минут, а возраст той программы составлял всего несколько часов. Помнишь, Митч, СС – систему самовоспроизведения? – И Бич приступил к вводу новой порции команд.

– Да, припоминаю.

– Вот, а его батя орудует уже несколько месяцев. Он приступил к работе еще до установки в этом здании. Одному Богу известно, сколько информации он нахапал за это время. Может, придется провозиться несколько часов.

– Несколько часов? – Куртис присвистнул.

– Минимум.

– Вы шутите?

– Какие уж тут шутки? Может, сами хотите попробовать, сержант? Могу уступить место.

– Занимайся делом. Боб, – буркнул Митч. – Прошу тебя.

– Ладно, проехали, – вздохнул Бич, быстро бегая пальцами по клавишам. – Конечно, грязная работка мне досталась, но кто-то должен ее делать. Вот и конец. – Бич пропел строку из песни «Доорз». – Конец.

– Мне никогда не нравилась эта песня, – вставил Арнон. – Уж больно унылая. И текст все о том же: никто отсюда не выйдет живым. Вполне подходит к нашему случаю, как считаете?

– Авраам? – обратился Бич через микрофон. – Мы уже раскатали черное погребальное покрывало и собираемся предать тебя забвению, мой микросхемный друг. Что касается лично меня, то я хотел бы узнать тебя получше. Но вот остальные считают иначе и приговорили тебя к смерти. Здесь сидит коп, который приказал тебя замочить, дружище. Усек? Пожелаю глубокого тебе сна до нового пробуждения. Конец файла. Конец жизни. Конец счастья.

Натан Коулман перегнулся через стеклянный бортик галереи и взглянул вниз, на цокольный этаж. Словно из смотровой бочки, укрепленной на корабельной мачте, он наблюдал за людьми-муравьями, копошившимися далеко внизу на палубе. Их было трое. Нату показалось, что «уоки-токи» просигналил ему «убрать паруса», а один из «муравьев» внизу махнул ему рукой.

– Эй! – крикнул снизу Ричардсон. – Что там у вас происходит, черт возьми? Похоже, вы нас совсем бросили. Мы здесь словно на необитаемом острове.

– Это длинная история, и я не уверен, что все до конца понял, – ответил Коулман. – Много заумных философских рассуждений на тему искусственной жизни и прочего. Сухой остаток таков: ваш компьютер действует по собственному разумению и в результате наворотил всю эту фигню. Во всяком случае, мистер Бич как раз сейчас пытается нейтрализовать его и полностью отключить компьютер от управления зданием, – закончил Коулман, прекрасно понимая, насколько его слова расстроят главного архитектора Решетки.

– Господи Иисусе, какого черта? Нам просто надо подождать немного, вот и все.

– Я так не думаю, мистер Ричардсон. Видите ли. Авраам аннулировал ваши авиабилеты в Лондон. Он связался с центральным компьютером ПУЛА в Сити-холле и добился, чтобы нас с сержантом Куртисом отстранили от дела. И проделал еще кучу подобных трюков. И вот результат – никого из нас не ждут сегодня вечером дома. Похоже, ваш компьютер собирается стать первым профессиональным киллером во всей Силиконовой Долине.

Коулман слышал, как Ричардсон передал эти новости Джоан и Дюку. Затем Ричардсон снова обратился к нему:

– Чья это идиотская затея, скажи, ради Христа? Нет, не говори, и так догадываюсь – наверняка этот ваш упрямый сержант. Не мог бы ты позвать Митчелла Брайана? Мне надо поговорить с человеком, который понимает, чем нам грозит это дурацкое предложение. Не хотелось бы тебя обижать, сынок, но речь идет о компьютерном оборудовании стоимостью сорок миллионов долларов, а не о каком-то паршивом калькуляторе «Касио».

Нат засунул два пальца в рот, имитируя рвоту на голову Ричардсона.

– Ладно, сейчас позову его.

Выключив «уоки-токи», Коулман направился назад в комнату правления. Теперь, когда дело вроде бы двигалось к развязке, он вспомнил о девушке, с которой собирался завтра встретиться. Ее звали Нан Такер, и она работала в компании по торговле недвижимостью. Он познакомился с ней на свадьбе своей давнишней подруги, которая еще заявила тогда, что у двух людей с такими созвучными именами – Нат и Нан – должно быть много общего. Насчет этого Коулман был не так уж уверен, но все же решил пригласить Нан на бранч в один из самых романтичных ресторанов, которые знал, – в знаменитый «Бевериваж» в районе Малибу. Это было весьма дорогое заведение. Коулман подозревал, что они с Нан не так уж и подходят друг другу, не считая, пожалуй, взаимной чисто физической привлекательности и, кроме завтрака, ничего не планировал. Он уже сильно ограничил свои сексуальные притязания в отношении женщин. К тому же он меньше всего собирался вести себя не по-джентльменски...

Услышав приглушенный шум за дверью туалетной комнаты, Коулман на секунду замедлил шаги. Он уже собирался зайти туда, когда заметил Митча, идущего по коридору к нему навстречу. Коулман направился навстречу ему и протянул Митчу «уоки-токи».

– Босс хочет побеседовать с вами. Я сообщил ему, что мистер Бич пытается заглушить взбесившийся компьютер. Ваш начальник буквально писает кипятком. Этот малый, похоже, привык крутить яйца сотрудникам или я ошибаюсь?

Митч устало кивнул в ответ.

Коулман собирался было добавить еще кое-что по адресу Рэя Ричардсона, но вместо этого резко обернулся, внимательно посмотрев в сторону туалета.

– Вы ничего не слышали?

– Вроде бы ничего особенного, – сказал Митч, прислушиваясь.

Подойдя к туалету. Коулман секунду подождал и толкнул дверь. Та не шелохнулась. Сейчас он мог сказать вполне определенно – с той стороны раздавались чьи-то приглушенные крики о помощи. Коулман опять толкнул дверь. На этот раз она легко поддалась, но, как только он переступил порог, крик, уже переросший в нечеловеческий вопль, резко оборвался странным хлопком, напомнившим звук шины, лопнувшей на мокром асфальте, или бульканье вулканической лавы. И тут же Коулман почувствовал, как в него ударила мощная струя какой-то теплой жидкости, окатившей его лицо и шею. На мгновение ему показалось, будто Митч что-то ему сказал, но Нат не расслышал, что именно. Наконец он понял, что с ног до головы облит кровью.

Как и большинство полицейских в Лос-Анджелесе, Коулману нередко доводилось участвовать в перестрелках, однажды ему даже показалось, что его ранили, вероятнее всего, из какого-то скорострельного автомата. Сейчас он неуверенно шагнул вперед, обтирая кровь с глаз, в ожидании приступа боли. Но боль не ощущалась. С трудом до него дошло, что звуки, которые он принял вначале за выстрелы, а чуть позже за стук собственного сердца, на самом деле исходили от Митча, который колотил кулаками в дверь с внешней стороны.

– Нат, с тобой все в порядке? Ты меня слышишь?

Подергав за ручку. Коулман убедился, что дверь снова заперта.

– Вроде бы да. Только, по-моему, я заперт.

– Что там случилось? – спросил Митч. – Сержант! – позвал он. – Подойдите сюда – Коулман заперт в туалете.

Когда Коулман отер кровь с лица и оглядел туалетную комнату, челюсть у него отвалилась и задрожала мелкой дрожью. Кровь покрывала абсолютно все, везде виднелись кровяные сгустки: они свисали с потолка, стекали с разбитого зеркала в мелкую раковину умывальника и, собираясь в алые ручейки, текли у его ног. Буквально за несколько секунд раковина, словно в результате кровавого прилива, заполнилась до краев. Крепко стиснув челюсти, Коулман взглянул на источник этого кровавого извержения.

В углу громоздилась куча пропитанных кровью тряпок. Рядом с ними валялась мужская нога, у основания которой еще виднелись яички и половой член. Аккуратно оторванная, словно отрезанная ножом, рука продолжала держаться за ручку водопроводного крана. На дверце одной из кабинок повисло что-то похожее на розовый галстук, но, подойдя ближе, Коулман понял, что это вовсе не галстук, а обрывок кишок. Невольно отшатнувшись, он поскользнулся и упал, оказавшись впритык с головой бывшего обладателя еще не остывших частей тела, разбросанных по всей туалетной комнате, будто после нападения акулы. Перед ним была оторванная голова Тони Левина с конским пучком волос на затылке.

– Святый Боже! – воскликнул Коулман, с отвращением оттолкнув от себя окровавленную голову. Немного прокатившись по полу, словно разбитый кокосовый орех, она остановилась, уткнувшись в неровный обрубок, который когда-то был шеей.

Веки на голове приоткрылись, и Коулман с ужасом ощутил на себе живой и пронзительный взгляд, в котором перемещались возмущение и страдание. Ноздри внезапно расширились, и, вздрогнув, Натан Коулман машинально обратился к оторванной голове:

– Господи Иисусе! Что с тобой случилось?

Ответа не прозвучало, но еще целых десять или пятнадцать секунд они смотрели друг другу в глаза, пока наконец веки на оторванной голове не опустились, словно занавес, – жизнь окончательно покинула угасший мозг.

Снаружи послышались мощные удары и громкий голос Фрэнка Куртиса. Коулман еще раз дернул дверную ручку, но дверь по-прежнему была наглухо заперта.

– Фрэнк! – крикнул он.

– Нат! Как ты там?

– Я в порядке, Фрэнк. А вот Левин мертв, и видок у него будто после прямого попадания ракеты «Пэтриот». Вся комната залита кровью, и повсюду валяются кровавые ошметки, как после пикника людоедов.

– Что случилось. Нат?

– Ты еще спрашиваешь? – прокричал Коулман. – Только я открыл дверь, как буквально все его внутренности выплеснулись на меня. Меня словно оглушило взрывом, до сих пор в ушах звенит, как в самолете. Фрэнк? Ты еще там?

– Да, Нат, мы попробуем вытащить тебя оттуда. В этот момент в туалетной комнате раздался резкий звонок.

– Постой минутку. Фрэнк. Что-то еще случилось. Ты слышишь?

Откуда-то с потолка послышался хорошо поставленный мужской голос с явным английским акцентом, и на короткое мгновение Натану Коулману даже показалось, что его призывает глас Божий. Но тут он вспомнил про Авраама.

– Пожалуйста, покиньте туалетную комнату, – произнес голос. – Пожалуйста, покиньте туалетную комнату. Через пять минут будет запущена система автоматической очистки и дезинфекции. Повторяю. Пожалуйста, покиньте туалетную комнату. У вас остается пять минут.

– Фрэнк! Этот малый, похоже, собирается провести здесь уборку. Что мне делать?

– Отойди от двери, Нат. Мы попробуем ее выломать.

Коулман укрылся в единственной кабинке, свободной от частей тела Левина, опустил крышку унитаза и уселся сверху. После небольшой паузы с наружной стороны послышались глухие удары мощного мужского плеча. По некоторым характерным признакам Натан Коулман мог с уверенностью определить шансы на успех. До того как его перевели в отдел убийств, он работал патрульным и за три года путешествий по Лос-Анджелесу на черно-белом полицейском автомобиле научился быстро оценивать, какие двери можно было выломать, а какие – не под силу. Хотя Куртис орудовал как заправский герой-полицейский из комиксов, Коулман сразу понял, что тот зря тратит силы – дверь сделана на совесть.

Опять раздался противный звонок:

– Пожалуйста, покиньте туалетную комнату. Пожалуйста, покиньте туалетную комнату. Через четыре минуты будет запущена система автоматической очистки и дезинфекции. Повторяю. Пожалуйста, покиньте туалетную комнату. У вас осталось четыре минуты.

Откинув голову назад, Коулман с ненавистью уставился на залитый кровью потолок, в котором имелось небольшое отверстие для громкоговорителя.

– Если ты откроешь этот долбаный сортир, я с удовольствием отсюда уберусь!

Встав со стульчака, он снова приблизился к двери.

– Прости, Нат. Проклятая дверь не поддается. Придется придумать что-нибудь другое. Посиди еще немного.

Покосившись на голову Левина, лежавшую на полу, Коулман снова постучал в дверь:

– Фрэнк! Мне совсем не улыбается судьба этого малого, придумайте побыстрее что-нибудь. Автомат только что передал четырехминутную готовность.

Через минуту раздался третий звонок:

– Пожалуйста, покиньте туалетную комнату... Подняв глаза к потолку, Коулман скривился от злости. Он выхватил из кобуры на поясе свой девятимиллиметровый «Глок» и с наслаждением всадил несколько пуль в отверстие громкоговорителя.

– Нат, чем ты там занимаешься, черт побери?

– Все нормально, Фрэнк. Просто надоело выслушивать предупреждения этого гребаного компьютера, что мне пора отсюда смываться, вот и все. Я отблагодарил его парой пуль.

– Ну и отлично, Нат. На секунду мне даже показалось, что ты работаешь 211-й моделью.

– Нет. Всего-навсего 207-я, как обычно. Только не думаю, что старине Аврааму нужен за меня выкуп. Похоже, ему нужна моя задница.

Расстроенный Фрэнк Куртис шлепнул ладонью по двери.

– А в чем заключается эта автоматическая уборка? – спросил он Митча, который только пожал плечами, переадресовав вопрос Виллису Эллери.

– Туалетная комната опрыскивается подогретым аммиачным раствором, – разъяснил тот.

– Насколько подогретым?

– Не кипятком, но довольно горячим. Затем проводится сушка горячим воздушным потоком до полной смены воздуха и, наконец, ароматизация помещения.

– И что, такая процедура привела к смерти Левина?

– Сомневаюсь, – ответил Эллери. – Конечно, оказаться в туалете во время уборки не слишком приятно, но вряд ли это может привести к смертельному исходу. Однако тут есть одна вероятность... Мне стоило подумать об этом раньше. Видите ли, я был там незадолго до Тони и даже хотел с ним поделиться кое-какими мыслями на этот счет. Но он мне так нагрубил, что я передумал.

– Так чем вы хотели поделиться? – нетерпеливо спросил Куртис. – Давайте быстрее. У нас мало времени.

– Если Авраам однозначно решил использовать систему жизнеобеспечения, чтобы отравить нам жизнь, он с таким же успехом может направить против людей также и средства, имеющиеся в туалетной комнате. Из того, что рассказал Коулман, можно сделать вывод, что Авраам убил Тони посредством высокого атмосферного давления. Вероятно, он поднял внутреннее давление в помещении туалета выше нормы, как это делается обычно в самолетах. Но ничего страшного не случилось бы, не открой Коулман входную дверь. Произошла сильная мгновенная декомпрессия, достаточная для того, чтобы Левина просто разорвало изнутри.

– Существует какой-нибудь способ остановить эту программу чистки и дезинфекции?

– Вы имеете в виду без согласия Авраама? – Эллери задумчиво уперся руками в стенную панель рядом с дверью в туалет. – У меня ощущение, что один вариант возможен. Но вначале надо прогнать его на моем ноутбуке.

– Вот и займитесь этим, – решительно потребовал Куртис.

Эллери побрел назад в центральный офис. На полпути он остановился и, развернувшись на каблуках, бросил Куртису:

– Если начнется автоматическая уборка, скажите Коулману, чтобы он обязательно покрепче закрыл глаза.

– Понял, скажу.

В то же самое время Митч внимательно изучал крепление декоративной стенной панели.

– Шурупы-саморезы. Надо спросить у Элен, нет ли в ее хозяйстве отвертки.

Куртис снова постучал по туалетной двери:

– Нат! Мы тут пробуем разные варианты, чтобы вызволить тебя из сортира, но на это уйдет несколько минут. Если программа запустится в действие, не забудь закрыть глаза. В растворе содержится аммиак, и сам растворчик довольно горячий.

– Чертовски приятно слышать. Фрэнк, – отозвался напарник Куртиса. – А пока я поищу щетку, чтобы вычистить эту гадость из-под ногтей, не возражаешь?

Куртис поспешил назад в комнату правления, где Виллис Эллери и Митч изучали трехмерную картинку на экране ноутбука.

– Ну что, удалось что-нибудь найти? – спросил он решительным тоном, одновременно пытаясь понять, что это за зеленый чертеж на компьютере.

– Каждая туалетная комната представляет автономную систему, – объяснил ему Эллери. – Вот за этой панелью находятся трубопроводы, вентиляционная магистраль и пучки проводов, связанные с остальными службами здания. Вода поступает в туалет по стояку, а компьютер нагревает ее и готовит моющую смесь с аммиаком и другими добавками. Если бы нам удалось отключить подачу воды, то программа очистки сразу прервется.

– Понял, но как это сделать?

– Минутку, – попросил Эллери. – Дайте подумать. Куртис оглядел офис. Боб Бич расположился за терминалом компьютера. Арнон с Бирнбаумом, расстелив перед собой на столе чертежи и схемы различных систем и помещений, что-то горячо обсуждали. Дженни пристроилась за плечом Митча и тоже изучала экранчик ноутбука. В дальнем конце стола Элен Хасси разложила свою представительную коллекцию инструментов и других полезных вещей, словно приготовившись к хирургической операции. Здесь же лежали медицинский комплект для оказания первой помощи, резак для линолеума, небольшая ножовка, угольник, фуганок, рашпиль, несколько ножниц по металлу, мастерки, пара плоскогубцев, кучка столовых ножей и вилок, ножницы, целый набор всевозможных засовов и задвижек, несколько отверток, бутылочная открывалка и большой гаечный ключ.

Куртис выбрал себе отвертку.

– Где вам, черт возьми, удалось насобирать такую кучу? – поинтересовался Куртис, удивленный ее находчивостью.

– Вас удивит, если узнаете, сколько всего разбрасывают строители в строящемся здании, – ответила она. – Например, в разных местах женского туалета я набрала целую сумку инструментов.

– Понятно, только пока лучше держаться подальше от туалетных комнат, – предупредил Куртис, повысив голос. – Это всех касается. Только что Авраам в мужском туалете убил Левина. А сейчас там оказался запертым Нат.

– О Господи!

– У вас случайно нет разводного ключа, Элен? – спросил Эллери.

Что касалось Элен Хасси, ей никогда не нравился Тони Левин. Для нее он был даже хуже, чем Уоррен Эйкман. Но все-таки ей было жаль его. Она вдруг с ужасом поняла, что уже потеряла счет людям, погибшим в Решетке всего за один вечер.

– Не знаю, может, это сгодится? – рассеянно произнесла она, протягивая ему инструмент, который, по ее мнению, подпадал под описание разводного ключа.

– Даже лучше, – обрадовался Эллери. – Это же настоящий газовый ключ.

Когда в туалет начала поступать вода. Коулман на минуту даже успокоился, не ощутив ни особо высокой температуры, ни запаха аммиака. Но вода все прибывала и прибывала, и, когда Куртис опять подошел к двери с другой стороны, она залила пол на несколько дюймов глубиной. В другой ситуации Коулман, может, и попробовал бы перекрыть воду, однако она поступала из самых разных мест: из высоконапорных разбрызгивателей на потолке, из кранов умывальника и даже из бачков, размещенных позади унитазов.

– У меня уже начался этот чертов потоп, Фрэнк, – проорал Нат сержанту. – И вода все прибывает, правда, без аммиака. Может, Авраам передумал запускать систему очистки после того, как я заткнул ему хлебало. При последних словах в голове у Коулмана возникла новая идея, и он снова достал револьвер.

– Эй, Фрэнк! – крикнул он. – Отойди-ка от двери, я хочу попробовать сделать в ней пару дырок. Пока еще не поздно, надо устроить небольшой дренаж. Как, Фрэнк?

– Это бессмысленно, Нат, – ответил Куртис. – Мне только что объяснили, что дверь изготовлена из толстой стали, пробить ее можно только из гранатомета. Поэтому оставь эту идею. Мы здесь готовимся провести одну операцию – перекрыть подачу воды в туалет.

– Ладно. Фрэнк, как скажешь. Только не тяните слишком долго. Мне никогда не нравились эти фильмы про подводников.

Вода уже поднялась почти до колен. Сунув револьвер в кобуру, Нат снова устроился на крышке унитаза.

Наклонившись, он зачерпнул ладонью немного воды и отпил.

– По крайней мере, смерть от жажды мне пока не грозит.

Куртис выкрутил последний шуруп и, сняв стенную панель, отставил ее в сторону. В простенке виднелась толстое колено стояка, от которого труба поменьше шла в туалетную комнату. Здесь же было несколько керамических дисковых клапанов, а в небольшом изолированном углублении виднелась закрытая квадратная коробка с блоком электроуправления внутри.

Ткнув пальцем в стык бокового патрубка. Виллис Эллери предложил:

– Полагаю, все, что нам надо сделать, это прикрутить вентиль в этом стыке.

– Погодите секунду, – попросил Куртис. – А к этой трубе не опасно прикасаться? Как насчет всей этой электрической начинки? Что, если Авраам в целях защиты подвел электрический ток и сюда?

– Он дело говорит. Вилл, – поддержал его Митч, набравший тем временем на своем ноутбуке номер кода с крышки электропанели. – БЭТК-21. С помощью схемы электропроводки мы должны понять, как открывается эта дверь.

В окне «меню» высветился вопрос, какой вариант электросхемы вывести на экран – сокращенный или технический. Митч для быстроты дела выбрал сокращенную опцию, и программа изобразила лишь общую схему кабельной разводки без указания отдельных соединений.

Перегнувшись через его плечо. Виллис Эллери пару минут внимательно изучал диаграмму.

– Ни к одной из труб не подведено напряжение, – наконец объявил он. И, поигрывая газовым ключом, добавил: – Приступаем. – И начал перекрывать воду.

Плотно обхватив рифлеными челюстями газового ключа муфту бокового патрубка, он попытался завернуть вентиль.

– Пока вроде никаких проблем.

Тем временем Митч продолжал изучать электросхему.

– А что это за чертеж? – поинтересовался сержант.

– Блок электроуправления туалетной комнатой номер 21, – объяснил Митч. – Электрокабели от всех систем управления зданием. Вот, например, освещение – верхний и нижний свет. Это – система жизнеобеспечения. А вот и линии электрокоммуникационной связи, сигналы с контрольных датчиков. Похоже, дверь блокируется через систему жизнеобеспечения. Видите? Балка в потолке над дверью и эти два вертикальных стальных штыря по бокам. Если нам удастся их поднять, то дверь откроется.

– Довольно туго идет, – проворчал Эллери, на секунду отпустив ключ и поплевав на руки. – Господи, надеюсь это сработает.

– А это что за провода? – сам себя спросил Митч. – БСП и БСС. Что бы это значило? Этот кабель идет как раз вдоль бокового патрубка.

Он вывел на экран словарь сокращений и прочитал:

– Блокиратор системы пожаротушения и блокиратор системы сейсмобезопасности.

Митч нахмурился.

– Если эта труба повернется вместе с кабелем, то возникнет... Виллис, остановись! – крикнул он.

Но Вилли Эллери не успел среагировать на его предупреждение.

Едва он как следует надавил на вентиль, патрубок провернулся внутри муфты блокиратора, замкнув контакт пьезоэлектрического привода и дав тем самым сигнал на повышение жесткости всех стальных конструкций, как это было предусмотрено на случай землетрясения.

Виллис Эллери издал вопль, в котором смешались боль и удивление. Как и у любого человека, его тело было отличным электропроводником, примерно как раствор электролита. Сила тока была не настолько велика, чтобы вызвать мгновенный электрошок, это был стандартный переменный ток частотой шестьдесят герц. Но ладони у Эллери были мокрыми от пота и слюны, поэтому, когда его ударило током, он не смог выпустить из рук газовый ключ, чтобы разомкнуть цепь. Электричество держало его так же цепко, как рифленые губы ключа злополучную муфту. Виллису Эллери не оставалось ничего другого, как остаться прикованным к трубе, дергаясь вверх и вниз, и при этом орать, как обиженный ребенок.

Заметив, как Митч пытается схватить Эллери за руку. Куртис резко отбросил его кулаком в сторону.

– Не прикасайся к нему! – крикнул он. – Тебя тоже ударит током.

Отчаянно пытаясь отцепиться от ключа. Виллис Эллери жалобно стонал.

– Пож-а-а-луй-ста! – умолял он рыдающим голосом. – Помогите мне-е-е!

– Нужно найти какой-нибудь изолятор, чтобы отодрать его, – сказал Куртис. – Швабру или длинную веревку. Быстрее!

Примчавшись на кухню, он быстро огляделся вокруг. На глаза не попадалось ничего подходящего. И тут его осенило – кухонный стол! Скинув все, что было на крышке, на пол, он крикнул Митчу:

– Давай сюда, возьмем вот это.

– Премного благодарен, – проворчал Марта Бирнбаум. – Я только что разложил здесь все инструменты.

Не обращая на него внимания, Куртис и Митч схватили стол и вынесли его в коридор. Эллери – наконец-то сообразивший, что случилось, – продолжал исполнять пляску святого Витта. В воздухе уже чувствовалась неприятная вонь, напоминавшая запах паленых волос в парикмахерской. Куртис поставил стол на ребро.

– Дави на него сбоку крышкой стола, – приказал он, – и оттирай, как загонщик коров.

Взяв стол за ножки, они сильно надавили им на дергавшегося в конвульсиях Виллиса Эллери, пытаясь оторвать того от электрокабеля. Как только Эллери смог разжать ладони и отпустить ключ, он по-звериному замычал от боли, а из большого пальца у него на руке полоснула ярко-синяя вспышка, молнией ударившая в ковровое покрытие и оставившая за собой едкий запах. После столь длительного пребывания под электрическим током Эллери совсем лишился сил, от толчка он отлетел к противоположной стене коридора и, ударившись о нее, свалился без сознания на пол.

К нему мгновенно подскочил Куртис. Профессиональным борцовским приемом перевернул на спину, быстро расстегнул рубаху и приложил ухо к груди.

– Он мертв? – спросила Элен.

Оседлав бедро Эллери, Куртис ничего не ответил, а лишь, положив ладони одну на другую и прижав локти, принялся толчками давить сбоку на сердце Эллери, стараясь попасть в такт дыханию, чтобы разогнать кровь и обеспечить нормальную работу головного мозга.

– Элен, – отрывисто бросил он, – проверьте, как там Нат. Дженни! Принесите одеяло, скатерть, что угодно, чтобы укрыть этого человека. Митч, свяжитесь с Ричардсоном по «уоки-токи» и сообщите ему, что случилось.

Проделав искусственное дыхание еще несколько минут. Куртис наклонился к груди Виллиса Эллери, проверяя, бьется ли сердце. Не услышав даже слабых его стуков, он принялся расстегивать на Эллери залитые мочой брюки. Вернулась Дженни со скатертью.

– Положите это пока сюда, – хрипло выкрикнул он, – и прижмите его бедренную артерию.

Он продолжал делать искусственное дыхание. Тем временем Дженни сняла с Эллери брюки. Не обращая внимания на запах мочи, она откинула мошонку и надавила пальцами на пах.

– Вы ощущаете там что-нибудь? – спросил Куртис. – Чувствуется кровоток, когда я давлю ему на грудь?

– Да, – ответила она после секундной паузы. – Я чувствую давление в артерии.

– Тогда все нормально. А что там возится этот засранец Бич? Ему уже удалось найти способ отключить этого сукиного сына?

Куртис опять наклонился к груди Эллери и прислушался к стуку сердца. На этот раз сердце, хоть и слабо, но билось. Труднее было восстановить дыхание – от электрошока были парализованы дыхательные мускулы.

– Теперь можете оставить его пах в покое, – разрешил он Дженни. – А вы поговорили с Натом? – спросил он Элен. И не дождавшись ответа, встал рядом с Эллери на колени, зажал тому нос и начал делать искусственное дыхание способом «рот в рот».

– С Натом пока все в порядке, – сообщила Элен. – Вода уже поднялась до пояса и продолжает прибывать, но с ним все о кей.

Занятый искусственным дыханием, Куртис не мог ей ответить, да и особо сказать ему было нечего. А про себя он подумал, что никаких свежих идей в башке у него больше не было и никаких вариантов он придумать не мог. Вся надежда была сейчас на Бича.

Прошло уже десять минут, а привести Эллери в сознание никак не удавалось. Еще начинающим патрульным Куртис усвоил, что жертвы часто погибают из-за того, что те, кто пытается их оживить, слишком суетятся и спешат. Он понимал, что надо просто продолжать начатое, хотя уже здорово устал и понимал, что нужна чья-нибудь помощь.

Между двумя очередными вдохами в поврежденные легкие Эллери Куртис спросил у Дженни, не может ли она его на время подменить. Укрыв Эллери скатертью, она взглянула на Куртиса сквозь слезы и согласно кивнула.

– А вы знаете как?

– Я посещала в колледже курсы оказания первой помощи, – ответила она и присела у головы Эллери.

– Не прекращайте, пока я вас не сменю, – приказал он. – Существует опасность кислородного голодания. Остановка дыхания нередко приводит к слепоте, потере слуха, даже параличу если угодно. – Но ему сразу стало ясно, что Дженни будет делать искусственное дыхание столько времени, сколько понадобится. И, распрямив затекшую спину. Куртис взглянул на часы.

Из коридора он направился в офис переговорить с Бичем.

Боб Бич был не на шутку встревожен. Последний раз он пережил подобное беспокойство где-то в середине восьмидесятых годов – на студенческих курсах по компьютерной безопасности Калифорнийского политехнического института. Тогда он разработал свою первую самовоспроизводящую программу, сокращенно – СВП, или компьютерный вирус. В те дни каждый старался написать подобную программу, особенно после статьи в «Сайнтифик америкен».

В операционной системе MS-DOS Бич тогда создал свой TOR, в честь Торквемады – первого великого инквизитора родом из Испании. Бичу хотелось написать программу, которая тоже уничтожала бы ересь в лице пиратских версий MS-DOS, имевших хождение в странах Дальнего Востока, где пиратство в области программирования казалось неискоренимым, а затем доложить об успешных результатах в знаменитую корпорацию «Майкрософт». Тогдашнее беспокойство было связано с тем, что его TOR оказался скорее обычным компьютерным вирусом, а объединившись с другим вирусом, по имени НАДИР, о существовании которого Бич до этого не подозревал, породил новый сверхмощный вирус, получивший позднее название ТОРНАДО. Этот мутант вызывал чудовищные последствия, разрушая не только пиратские копии продукции «Майкрософта», но и вполне законное программное обеспечение. На второй конференции по искусственному интеллекту в 1990 году в Лос-Аламосе он сам слышал как один из делегатов оценил общий ущерб, причиненный ТОРНАДО, в несколько миллиардов долларов.

Бич никогда и никому не говорил, что именно он является автором TORa. Это была самая неприятная тайна в его жизни. И даже десять лет спустя, когда были разработаны многочисленные антивирусные программы, мутанты ТОРНАДО пятого и шестого поколений продолжали жить и вершить свое черное дело в тысячах персональных компьютеров по всему миру. Он сам уже написал несколько антивирусных программ, одну из них специально для ТОРНАДО, и убедился, как и другие до него, что найти управу на этого живучую СВП не удается.

После случая с torom он разлюбил термин «компьютерный вирус». Но сейчас ГАВРИИЛ представлялся самой совершенной программой-разрушителем, когда-либо написанной Бичем, и был основан на принципах, почерпнутых из эпидемиологии и биологической вирусологии. Бич должен был признать, что по меркам обычной жизни это был настоящий сукин сын. ГАВРИИЛ был не только целиком автономной программой, но он также с чрезвычайной агрессивностью реагировал на любую попытку заразить вирусом «хозяина». Не считая теперешней ситуации, когда предстояло специально запустить ГАВРИИЛА в действие. Боб Бич всегда гордился своей программой-разрушителем. И надо же так случиться, что единственной мухой в этой бочке меда оказался именно тот факт, что его любимая программа никак не запускалась.

Как он и говорил Фрэнку Куртису, ГАВРИИЛ работал не очень быстро, но Бич отлично знал, что уже через пять минут пора бы появиться первым признакам, что программа приступила к заданной проверке и перестройке конфигурации Авраама. Пока ничто не указывало на какие-нибудь «болячки» Авраама, например переполнение памяти, на ошибки в командных строках, зависшие файлы или «строки-паразиты». Бич рассматривал конфигурацию системы как бы с позиций эпидемиолога, изучающего развитие и гибель вируса под электронным микроскопом. Ему уже следовало бы зафиксировать самые первые свидетельства инфицированности Авраама, а именно – часы, так как ГАВРИИЛ был запрограммирован в первую очередь разрушить представление Авраама о времени. А поскольку на часах спокойно бежали секунды и шли минуты, было очевидно, что ГАВРИИЛ просто ни черта не сделал. Уже четверть двенадцатого, а Авраам продолжал работать как ни в чем не бывало, будто только родился и не устраивал весь этот бедлам. Выходит, ГАВРИИЛ оказался полным импотентом, по крайней мере в том, что касается Авраама.

Он еще пару раз набрал команду запуска программы-разрушителя, на случай, если случайно сделал ошибку, но с тем же нулевым результатом.

Когда Давид Арнон поинтересовался, как у него дела, Бич ничего не ответил. Поглощенный своими тревогами, он даже не обратил внимания на суету, связанную с ударом электрическим током, который перенес Виллис Эллери. Остолбеневший, он неподвижно сидел перед терминалом компьютера в напряженном ожидании, понимая в глубине душе, что не стоит надеяться на чудо. Его просто оглушила мысль, что собственное замечание о божественном откровении так явно сбывается. Казалось, сам Господь решил уничтожить жителей новых Содома и Гоморры испепеляющим огнем и ядовитой серой, оставив нетронутыми городские стены.

Обернувшись на стуле. Бич увидел Фрэнка Куртиса, стоявшего у него за спиной с таким суровым видом, что в какой-то момент он больше испугался полицейского, чем последствий того ада, что творился в кремниевом мозге компьютера.

– Не знаю почему, – обратился он к сержанту, – но эта программа-разрушитель, ГАВРИИЛ, ни хрена не работает. Я несколько раз пробовал ее запустить, но она не выдает никаких сигналов о том, что Авраам инфицирован. Абсолютно никаких признаков. Невероятно, просто не могу понять, как такое вообще возможно. Ведь программа-разрушитель специально создана для Авраама и составляет неотъемлемую часть его базовой конфигурации. Это все равно как если бы вы родились с врожденной болезнью или, скажем, предрасположением к раку желудка и вам достаточно нарушить диету, чтобы заболевание активизировалось. Единственное, что приходит в голову, – Авраам сумел подобрать иммунную защиту. Только непонятно, как это ему удалось.

И без того злое лицо следователя стало по-настоящему свирепым.

– Итак, выключить ты его не можешь, – прорычал он. – Это, что ли, ты мне хотел сказать? Словно извиняясь. Бич пожал плечами.

– Тупой ублюдок, – произнес Куртис, доставая револьвер.

– Ради Христа! – завопил Бич, спрыгнув со стула, и в ужасе бросился прочь от следователя. – Вы не сделаете этого! Прошу вас! Никто не наберет командные коды лучше меня. Поверьте, ситуация вышла из-под контроля и я ничего не могу с этим поделать.

Куртис взглянул на револьвер у себя в руке – словно удивленный реакцией, которую тот вызвал, – и зловеще улыбнулся:

– Да, я с удовольствием это сделаю, обещаю. Если только мой напарник утонет в вашем сортире.

И резко повернувшись, вышел из комнаты. Бич в изнеможении снова опустился на стул, приложив руку к сердцу.

– Бешеный идиот, – пробормотал он. – Я уже думал, он пристрелит меня. Совсем было поверил.

– Мне тоже так показалось, – сказал Давид Арнон. – Я еще удивился, какого черта он передумал.

Стоя на крышке унитаза, всего несколько дюймов не доставая головой до потолка, Натан Коулман чувствовал, как холодная вода заливает за воротник рубашки.

Всего пару недель назад они с Куртисом осматривали обнаженное тело молодой чернокожей женщины, которую обнаружили мертвой в цистерне с водой неподалеку от скоростного шоссе на Пасадену, всего в нескольких ярдах от стадиона «Доджер».

Тот факт, что женщина просто утонула, Коулман считал маловероятным, но теперь, когда вода плескалась уже под самым подбородком, ему вдруг вспомнился печатный отчет патологоанатома с описанием вскрытия той женщины.

В тот раз он не придал этому делу особого значения, предоставив возможность задавать вопросы Фрэнку Куртису. Но сейчас неожиданно припомнил самые неприятные подробности из отчета доктора Брэгг. Словно готовился сдавать экзамен по утопленникам. Нет уж, увольте. Нашел тоже время тренировать память, кретин!

Утонуть в принципе не так уж и плохо, если, скажем, собираешься покончить с собой. По крайней мере, не надо особых усилий. Но если это несчастный случай, то люди, как правило, борются за жизнь, максимально задерживая дыхание, пока не начинают задыхаться от недостатка кислорода. И та девица из цистерны тоже пыталась бороться до последнего. Это и неудивительно, поскольку, судя по всему, она принадлежала к банде головорезов из южных кварталов центрального округа, которые и сунули ее в эту бочку. По мнению доктора Брэгг, она еще довольно долго цеплялась за жизнь и умерла лишь спустя примерно пять минут.

Коулман совсем не был уверен, сможет ли продержаться дольше.

Когда человек не в силах больше задерживать дыхание и позволяет воде проникнуть в дыхательные пути, у него возникает рвотный рефлекс, и он задыхается от содержимого собственного желудка. Ну и от воды, конечно. Оказывается, организм может вместить количество воды, составляющее почти половину объема крови. Господи милостивый! А если вам этого покажется мало, то можно добавить, что утопленники погибают не только от удушья. Полностью нарушаются жидкостный баланс и химический состав крови: она разбавляется, в результате падает концентрация электролита. Красные кровяные тельца набухают и взрываются, выбрасывая в сосуды большое количество калия, что приводит к полному выходу из строя вашего бедного сердечка. Фактической причиной смерти может стать даже пережим блуждающего нерва в носоглотке. Но чаще всего утопленник погибает от попадания в легкие грязной воды.

Вот такие перспективы.

Опершись носком ботинка на дверную задвижку, Коулман сумел приподнять голову еще на дюйм. Макушкой теперь он уперся в потолок. Нет, заканчивать жизнь такой поганой смертью он не собирался. Как в том фильме про несчастных парней, оказавшихся запертыми в торпедном отсеке. Единственное, чего ему не хватало в этом сортире для полноты ощущений, так это глубинных бомб.

Держа револьвер над водой, он прижал дуло к виску. Он будет ждать до последней минуты, пока вода не коснется ноздрей. И только тогда спустит курок.

В коридоре Куртис встретил идущую навстречу Дженни.

– Я, кажется, ясно сказал, ни в коем случае не прекращать, – рявкнул он на нее.

– Но Виллис снова задышал, – объяснила она. – По-моему, с ним теперь все будет в порядке. А какого черта вы достали эту штуку...

При взгляде на девятимиллиметровый «зиг» в громадной ладони полицейского и на его искаженное яростью лицо у Дженни непроизвольно задрожал голос и перехватило дыхание.

– Что случилось? – спросила она взволнованно.

– Вариант с отключением провалился – вот что случилось. Ваш друг Бич оказался обычным хвастуном. С таким же успехом можно пытаться отключить Гуверовскую плотину.

Он двинулся дальше по коридору, на ходу передвинув регулятор револьвера на автоматический режим.

Увидев подошедшего полицейского, Митч, склонившийся над уже дышавшим, но еще не пришедшим в сознание Виллисом Эллери, поднялся с колен.

– Лучше бы вам отойти подальше, – бросил ему Фрэнк Куртис, прицеливаясь в электрическую панель управления туалетом. – Я не настолько меткий стрелок, а кроме того, возможны рикошеты. Если хорошенько повезет, может, один из них все-таки достанет и расшевелит дружка Бича.

– Погодите, Фрэнк, – остановил его Митч. – Если Бобу удастся отключить Авраама, то эта электропанель понадобится нам, чтобы открыть дверь.

– Забудьте про это. Все по-прежнему в руках Авраама, и он здесь всем заправляет. У вашего усатого коллеги руки растут из задницы, и он уже сдался. Его программа-разрушитель, или как он ее там еще обзывает, ни хрена не работает.

Куртис выпустил в БЭТК-21 три пули кряду. Митч прикрыл уши от оглушительного грохота, а из панели брызнул пучок ярко-желтых искр.

– Больше ничего не могу придумать, – выкрикнул Куртис, всаживая в панель новую порцию свинца. – И я не собираюсь спокойно ждать, когда моего напарника утопят, как котенка.

После двух очередных выстрелов концы проводов и зажимы наконец-то выскочили из контактных гнезд. Довольно крякнув. Куртис опорожнил в цель остатки тринадцатизарядного магазина.

Растерев ладонью занывшее от выстрелов плечо, он быстро подтащил к двери кухонный стол.

– Подсоби мне, – обратился он к Митчу. – Может, нам удастся ее высадить.

Митч знал, что это ничего не даст, но он также отлично понимал, что спорить сейчас с Куртисом было не только бесполезно, но и опасно.

Приподняв стол, они отступили к противоположной стене коридора и сильно ударили углом стола по дверной панели.

– Еще раз, – скомандовал сержант, и новый удар обрушился на прочную стальную пластину.

В течение нескольких минут они беспрерывно молотили по двери и, окончательно выбившись из сил, устало уселись на крышку стола.

– Какого черта вы сделали все здесь таким прочным? – задыхаясь, выпалил Куртис. – Господи, ведь это всего-навсего сортир, а не банковский сейф.

– Это не наша идея, – тяжело выдохнул Митч, – а японцев. Они проектировали этот узел, а нам только оставалось вписать его в общий проект.

– Ну а все остальное тоже не ваша идея? Почему нельзя нанять для чистки туалета обычных людей? – повысил голос Куртис.

– В наши дни весьма трудно найти охотников на такую работу. Никто не соглашается, даже мексиканцы.

Соскочив со стола. Куртис постучал кулаком по двери:

– Нат? Нат, ты меня слышишь?

Приложив ухо к еще звеневшей от удара двери, он почувствовал могильный холод давившей снаружи водяной массы. Спустя несколько секунд Фрэнк Куртис безошибочно зафиксировал звук одиночного револьверного выстрела.

Куртис сидел, прижавшись спиной к стене. Через ткань рубахи он ощущал холодок проточной воды, заполнившей туалет. Рядом присела Элен Хасси, обняв его за плечи.

– Вы сделали все, что могли, – успокаивала она его.

Куртис устало кивнул.

Слегка наклонившись вперед, он отстегнул револьвер, висевший сзади на поясе, и опять откинулся спиной назад, на этот раз расположившись поудобнее. Черная пластмассовая ручка револьвера делала оружие больше похожим на электробритву. Ему еще подумалось – для того чтобы привести в порядок эту изуродованную выстрелами дверь, бритва вполне сгодилась бы. Он припомнил день покупки этого револьвера.

– Отличное оружие выбрали, сэр, – поздравил его тогда продавец. – Можете считать, что приобрели надежного друга.

Покачав пару секунд револьвер в потной ладони, Куртис швырнул его в дальний угол.

Когда Элен Хасси связалась по «уоки-токи» с вестибюлем и сообщила оставшимся там, что Натан Коулман предпочел застрелиться, чем быть утопленным, до Рэя Ричардсона впервые дошла вся трагичность их положения. Для него лично самым страшным были последствия, которые могли печально сказаться на всем его будущем. Вряд ли корпорация "Ю" согласится выплатить ему остаток стоимости строительства, да и надежда на подобные заказы в будущем была весьма призрачной. И уж, конечно, зданию представительства корпорации "Ю" не избежать весьма одиозной известности. Люди всегда ненавидят образцы современной архитектуры, а этот случай только укрепит их предвзятость. Но даже и в родной среде коллег-архитекторов Ричардсону, со всей очевидностью, грозили обструкция и забвение. Никакие золотые медали за прошлые заслуги не могли снять с автора проекта вины за смерть восьми, а то и девяти человек.

Хотя, для того чтобы обелить себя в глазах критиков, надо было сначала выжить. А кто знает, сколько они еще сумеют протянуть в этой жаркой печи без еды и питья? Ричардсон подошел к входной двери, напряженно вглядываясь сквозь затемненное стекло. За пустой площадью виднелся почти вавилонский пейзаж городского делового центра: современные храмы делопроизводства и финансов, идеально продуманные инструменты эффективного труда и оценки его результатов, обеспечивающие максимальную скорость циркуляции его системы кровообращения в лице канцелярских служащих. Протерев запотевшее стекло, он продолжал вглядываться в темноту. Он не рассчитывал кого-нибудь там увидеть. Ночью в этом сугубо деловом районе встретить приличного человека – редкость. Последние, самые дисциплинированные чиновники отправляются по домам с сотовыми телефонами наперевес и портативными компьютерами на боку, намереваясь доделать там кое-какую оставшуюся работу. Основная задача состояла в том, как отвадить отсюда бедняков и другие отбросы общества, которые тянулись в опустевшие кварталы, чтобы выпить, закусить, а нередко... отправиться на тот свет. Не важно, насколько издалека пришли все эти люди, но к рассвету, когда канцелярские служащие возвращались на свои рабочие места, они не должны были столкнуться с теми, чье родное место обитания – район Никл.

Если бы только они не столь рьяно реализовали принцип отпугивания посторонних! Не додумались добавить в воду фонтана поганый химикат и превратить мостовую в абсолютно непригодное для сна место. Если бы он только не позвонил в мэрию с просьбой удалить с площади демонстрантов. Ричардсон с отрешенным видом бродил вокруг дерева, периодически поглядывая на его верхушку. И вдруг вспомнил, что одна из верхних веток совсем близко подходит к галерее двадцать первого этажа. А само дерево было покрыто прочными, как веревки, лианами, протянувшимися вдоль всего ствола. Вот только сумеют ли они добраться до двадцать первого этажа, где есть и пища, и вода?

– Уж не думаете ли вы о том же, что и я? – спросил его Дюк.

– Как это ни невероятно, но, похоже, именно так, – подтвердил Ричардсон. – А как ты оцениваешь наши шансы на успех?

– Трудно сказать. Насколько сильна ваша супруга? Ричардсон пожал плечами. Он был не очень в этом уверен.

– Ладно, – сказал Дюк, – это лучше, чем торчать здесь. Во всяком случае, я попытаюсь. Ребенком я частенько лазил по деревьям.

– В Лос-Анджелесе? Дюк помотал головой:

– Нет, в штате Вашингтон, около Спокэна. Да, сэр, деревьев в детстве я облазил немало, но такого, как эта громадина, не встречал.

– Оно из Бразилии, из самой глуши амазонских джунглей.

– Могучее, ничего не скажешь. Что вы скажете на то, если нам попробовать немного соснуть? А утречком взяться за дело.

Взглянув на часы, Ричардсон отметил, что уже почти полночь. Затем он с раздражением обернулся в сторону фортепьяно. Оно продолжало исполнять очередную нудную композицию.

– Поспать? – фыркнул он. – Под такую какофонию? Я пытался уговорить голографическую дуру на вахте заткнуть ему глотку, но тщетно: оно все играет и играет. Может, в планы компьютера входит довести нас до состояния полного кайфа. Как генерала Норьегу.

– Эй, не вижу проблем, – заметил Дюк, вытаскивая револьвер. – Застрелив пианиста, я заткну глотку и самому пианино. Что вы на это скажете? Пока вы здесь еще хозяин.

– Не очень в этом уверен, – признался Ричардсон, – но валяй действуй. Фортепьянная музыка мне, по правде говоря, особо никогда не нравилась.

Дюк развернулся, снял с предохранителя свой самозарядный «Глок» семнадцатого калибра и выстрелил в черную полированную машину, точно в то место, где у «Ямахи» находился проигрыватель компакт-дисков. Музыка резко прервалась в самой середине громкого и бравурного финала.

– Отличный выстрел, – похвалил Ричардсон.

– Благодарю.

– У тебя совсем другое призвание. С такими талантами тебе следовало стать музыкальным критиком.

Страх блуждал по бесконечным закоулкам Решетки, словно свихнувшийся ночной сторож. Большинство из попавших в ловушку так и не смогли уснуть, остальные же, как бы расплачиваясь за отсутствие должной бдительности, видели кошмарные сны: их жалобные крики и стоны причудливым эхом метались по коридорам громадного чистилища, напоминавшего огромный, темный и пустой канцелярский конверт. Из-за свербящих воспоминаний о прошедшем дне и ощущения нависшей смертельной опасности мозги у всех пленников так и не остыли до самого рассвета, а первые же лучи напомнили о всей призрачности когда-то обещанной безопасности.