Часть вторая

День – это промежуток между двумя следующими друг за другом ночами.

1) 4.30 утра. В здании одно человеческое существо. Время чистки и дезинфекция всех 180 туалетов штаб-квартиры корпорации "Ю". Акустические, вибрационные и гидравлические датчики фиксируют отсутствие людей в туалетных комнатах. Для дополнительной проверки приводится в действие сигнальная система, оповещающая единственного оставшегося в здании человека. Ему на всякий случай дано пять минут, чтобы покинуть туалет до начала обработки. Все двери плотно закрываются и герметизируются, чтобы исключить попадание химикатов в коридоры – в интересах здоровья. После этого туалетные комнаты обрабатывают горячим раствором аммиака – чтобы уничтожить красные палочки микроскопических одноклеточных, которые обнаружены в следах растительных и животных тканей, оставленных там человеком. Ни малейших следов отходов. Когда микроорганизмы уничтожены, в каждый унитаз и раковину под мощным давлением впрыскиваются химические очистители и санитарные средства. В заключение комнаты продувают горячим воздухом и ароматизируют мощной струёй синтетического дезодоранта – pelargonium odaratissimum. Все проходит гладко и без сбоев.

РЕАКЦИЯ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. В своей основе ее функционирование имеет много общего с жизнедеятельностью бактерий – такая же развитая способность к росту, воспроизведению, адаптации и эволюции (смотри соответствующую литературу, в первую очередь Британскую Энциклопедию, диск – том 22, статью человека – профессора Карла Сагана). «Однозначная формулировка такого понятия, как жизнь, до сих пор отсутствует. Фактически в рамках каждой конкретной биологической формы этот термин определяется по-своему... Люди привыкли оперировать привычными для них определениями. Но привычное не значит верное». Вывод: понятие жизни вполне можно распространить как на бактерии, так и на компьютеры.

2) 5.00 утра. В здании по-прежнему одно человеческое существо. Сводка погоды. Ураган «Санта Дна» прошедшей ночью привел к остановке движения на всех дорогах в районе Санта-Моники, засыпав их осколками камней из ущелья. Цифровой анемометр, установленный на крыше здания, зафиксировал максимальную скорость ветра 30 миль в час. Тарелка спутниковой антенны, диаметром 2,4 м, рассчитана на скорость в 37 узлов. Двойной контроллер положения антенны подтверждает ее устойчивую ориентацию по заданному азимуту, синхронно связанному с орбитой «Сино-Сет» – спутника КНР, через который корпорация "Ю" получает собственную оперативную информацию по курсам валют.

3) 5.25 утра. В здании одно человеческое существо. Над горами Сан-Бернардино восходит солнце. Прогноз погоды: потепление, ослабление ветра, день благоприятный для самочувствия. Подвижные панели солнечных батарей, установленных на крыше и подпитывающих аварийные генераторы, а также двойные стрелы гигантских вогнутых зеркал – снаружи и внутри, – направляющие преобразованный свет в холл нижнего этажа, ориентируются по солнцу. Отмечены дополнительный прогрев микросхем и небольшое увеличение мощности.

РЕАКЦИЯ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. На Землю ежегодно падает поток электромагнитной энергии 4х1018 джоулей. А все население на планете потребляет за год лишь 3х1014 джоулей – ничтожную часть этого потока.

4) 6.30 утра. Дикотиледоновое дерево. Толстые глянцевые вечнозеленые листья, особенно густые на макушке, вблизи окон верхнего этажа. Из правил ухода за растением: полив питательным водным раствором производить на уровне, эквивалентном годовой норме осадков в 100 дюймов. При избыточной влажности дерево начинает само поддерживать свою экосистему – трехсотфутовый ствол обвивают лианы, а на стволе появляются другие паразиты – орхидеи и мхи. Постоянный контроль за насекомыми-вредителями, особенно муравьями Трахимирмекс, и регулярная обработка инсектицидами и биопрепаратами. Состояние растения – хорошее.

РЕАКЦИЯ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. В ежегодном отчете корпорации сказано, что дерево доставлено с диабазового плато в Бразилии. "Оно призвано символизировать неустанную заботу корпорации "Ю" о сохранении озонового слоя в одном из наиболее загрязненных городов мира".

Примечание: берегите и сохраняйте озоновый слой. Но при этом не забывайте и о другом свойстве озона (см. ниже).

5) 6.45 утра. В здании одно человеческое существо. Плавательный бассейн. Здесь озон используется уже с другой целью – для эффективного уничтожения бактерий. Сам бассейн расположен в центре спортивно-тренажерного комплекса. Постоянный контроль за работой полуавтоматического дозатора, через который поступает вода нужного состава. Поддерживается допустимая концентрация дезинфицирующих добавок. Обеспечиваются другие качественные характеристики, в частности рН (чем выше кислотность, тем сильнее разрушается зубная эмаль), определяющая эффективность и полноту дезинфекции. Органические загрязнения удаляются главным образом озонированием, что позволяет обходиться самым минимальным содержанием хлора в воде. Вы уверены, что работа всех систем бассейна отвечает требованиям безопасности? Состояние фильтрационно-очистного узла: на выпускном насосе закрыт выходной клапан. В результате перегрузки электромотора вода внутри насоса нагревается до кипения. Вероятная причина: ошибка человеческого существа. Инженер забыл открыть клапан. Исправляю ошибку. Теперь все в порядке.

РЕАКЦИЯ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. Усвоение информации.

6) 8.30 утра. В здании 12 человеческих существ. Наружная температура воздуха +71,50F. Дежурный запрос по информационному каналу на центральный пульт о свежих данных по метеоусловиям. Вычисление на базе полученных данных необходимого изменения параметров кондиционирования воздуха внутри здания. Заключение: температура наружного воздуха, вероятно, будет расти, поэтому включаю кондиционеры и снижаю температуру в помещениях на пять градусов. Одновременно воздух автоматически ароматизируется бромсодержащим дезодорантом, создающим свежий запах морского бриза. Запускаю автоматические кофеварки, установленные в фойе первого этажа, а также на семнадцатом этаже, где строители уже приступили к работе. Горячий кофе. Арабика. Тонкого помола.

7) 9.45 утра. В здании 40 человеческих существ. Приступаю к мытью 1120 окон – с помощью щеток «Миннесман» и раствора безионного синтетического порошка, изготовленного на основе калифорнийского лимонного сока. Инженерные сооружения, 3-й блок: провожу очистку от первичных (углеводороды, водяной пар, окись углерода и тяжелые металлы) и вторичных (озон, двуокись азота, органические соединения, кислые нитраты и сульфаты) источников загрязнения поступающего снаружи воздуха, особенно из перемешанного приземного слоя. Проблем нет.

Находившийся в подвальном этаже Решетки Аллен Грейбл, стоя на четвереньках, судорожно дотянулся до початой бутылки водки. Та оказалась пустой. Ему чертовски захотелось посетить какой-нибудь бар или винный магазинчик, а для этого придется выскочить наружу. Он взглянул на часы – одиннадцать. Вот только дня или вечера? Собственно, без разницы. В любом случае что-нибудь да открыто. Но все-таки ночью, когда в здании никого не было, было легче проскочить туда и обратно. Аллен приятно удивился, что был в одежде, потому что здорово ослаб. По крайней мере, сэкономит силы на одевании.

Он обвел взглядом небольшую комнату, в которой очутился. Для чего она, черт возьми, предназначена? Ему-то как раз следовало знать, ведь он чертил все схемы помещений. Возможно, какая-нибудь кладовка. Не считая его, комната была пуста – только он и раскладушка. Хорошо, что он все-таки вспомнил это местечко. По счастливому стечению обстоятельств еще пару месяцев назад он приволок сюда эту раскладушку, когда ему приходилось задерживаться на работе до двух-трех часов ночи.

Поднявшись с пола, Грейбл несколько раз тяжело вздохнул и повернул ключ в двери. Он запирал дверь на случай, если кому-нибудь пришло бы в голову спуститься в подвал. Хотя это было и маловероятно. Дверь со скрипом приотворилась, и он осторожно выглянул в коридор. Никого. Протопав несколько ярдов до мужского туалета, Аллен открыл кран и умылся, стараясь при этом не смотреть в зеркало на свою помятую, небритую рожу. Закончив водные процедуры, он прошел по коридору мимо женского туалета, раздевалок и генераторной. Дальше проскользнул на площадку около лифтов и, осторожно миновав лестничный пролет, добрался до гаража. Только теперь он понял, что наступило утро. Свет в подвал проникал через зарешеченные окна, и на стоянке он заметил несколько машин. Среди них он узнал «лексус» Митча и «кадиллак-протектор» Эйдана Кенни. Аллен пересек весь гараж и наклонился к микрофону у выездных ворот.

– Это Аллен Грейбл, – произнес он в микрофон и нетерпеливо отступил на шаг назад, пока открывались подъемные двери. И как только те приподнялись на два-три фута от пола, он поднырнул под них и, торопливо преодолев небольшой подъем позади здания, направился по Хоуп-стрит в сторону центра.

Вход и выход из здания постоянно контролировались компьютерной системой кодирования и распознавания, или сокращенно – КСКР. Если компьютер не находил в памяти чей-нибудь голос-пароль, тот лишался права прохода в здание, пользования телефоном, лифтом или автоматическим пультом. И стоило любому человеку попасть внутрь, автомат фиксировал его и заносил в соответствующий список до тех нор, пока тот не обращался к компьютеру с просьбой выпустить его из здания. Такой порядок входа и выхода распространялся на всех, за исключением Грейбла.

За несколько недель до описываемых событий Эйдан Кении в ходе проверки технических неисправностей системы с удивлением обнаружил; что компьютер регистрирует присутствие Аллена Грейбла в здании даже в то время, когда самого Аллена не было там и в помине. Тогда Кении ввел для Грейбла второй голос-пароль КСКР под именем «Аллен Грейбл-младший». А когда у автомата возникли трудности с удалением из памяти первичного кода. Кенни приказал компьютеру просто исключить имя «Аллен Грейбл» из будущих списков пользователей всеми устройствами и коммуникациями и соответственно не реагировать на него, а отвечать лишь на новый код, «Аллен Грейбл-младший». И до тех пор, пока действовала эта инструкция, Грейбл был, по сути, невидимкой.

Почти невидимый, Грейбл понимал, что его могли зафиксировать по системе внутреннего теленаблюдения, но он рассчитывал, что охране не сразу сообщат о его увольнении из конторы Ричардсона. Да и компьютер пока вряд ли об этом знает.

На улице Грейбл почувствовал себя таким же невидимым, как и внутри Решетки. Здание штаб-квартиры располагалось лишь в нескольких шагах от парка Скид-роу, что на Пятой авеню, восточнее Бродвея, где был самый центр тусовки местных бомжей. И широко открыты двери приюта для неимущих. Сейчас его было довольно трудно отличить от обитателей этого квартала – такой же грязный, небритый тип с бутылкой спиртного в коричневом пластиковом пакете и так же озлобленный на весь мир.

8) 11.35 дня. В корпусе 46 живых существ. Сейсмограф, автоматически фиксирующий логарифм амплитуды колебаний фундамента с точностью до шестого знака после запятой, выдает значение 1,876549 по шкале Рихтера. Эта величина не превышает 6 – критического значения для запуска Сейсмической Системы Предупреждения и Центрального Компенсатора Землетрясений. Специальные гасители, расположенные в фундаменте, полностью нивелируют возможные вибрации внутри здания.

9) 12.15 пополудни. В корпусе 51 живое существо. Доставка большого автоматического электропианино «Ямаха». Присоединено к системе электропитания в холле первого этажа. Проба сенсорных датчиков и соленоидов для дистанционного электромагнитного управления системой. Первое прослушивание – для проверки выбрана возвышенная музыка. Гладкие, математически выверенные фортепьянные сонаты человека Моцарта (тройка по шкале ритмов) и человека Бетховена (более быстрая, с тремя ритмичными скерцо), а также две пьесы – Мицуко Учида и Дэниела Беренбойма.

РЕАКЦИЯ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. Человек Шиллер назвал архитектуру застывшей музыкой. Хотя мне не дано воспринять/осознать общее эстетическое воздействие строительной конструкции, однако я способен испытать наслаждение, так же как и от музыки, от царящей в ней симметрии, как от математической категории. Мне известен точный вес каждой дощечки полового покрытия, высота гигантских стальных опор (изготовленных с точностью до 2 миллиметров), на которых покоится все здание, так же как и допуски, с которыми изготовлены мельчайшие фрагменты кровли и все стыки. Подлинная гармония деталей и единого целого. Самая суть архитектуры. Продуманно и восхитительно.

10) 2.02 дня. В здании 26 человек. После установки пианино и удаления с белого мрамора защитного пластикового покрытия в холле произведена обработка пола моюще-полировочной машиной ПАЧМА – Полуавтономным Чистящим Микроэлектронным Агрегатом.

Его параметры: высота – четыре фута, четырехколесная система самоориентации на базе инфракрасных датчиков, позволяющих отслеживать препятствия в радиусе двух метров, и видеокамеры, фиксирующей грязь и мусор. Без сбоев и со свистом.

11) 3.11 дня. В здании 36 человек. Внутренние очистители воздуха дожигающего типа работают в полном соответствии с предписаниями Устава по воздухоочистке шт. Калифорния. Атмосфера в порядке.

12) 4.15 дня. В здании 18 человек. Окна на верхних этажах затемняются, а на нижних просветляются – для лучшего прохождения внутрь солнечного света. Включается система телевизионного контроля (запись пока отключена; компакт-диск готов к запуску в ожидании начала поступления информации) за людьми-демонстрантами, скопившимися на площади перед зданием.

13) 6.43 вечера. В здании 6 человек. Демонстранты поливают входную дверь краской из баллона с аэрозолем. Судя по изображению на стекле, чтобы открыть дверь, им нужен ключ в форме черепа. Дежурный из службы внутренней безопасности, человек по имени Сэм Глейг, оттирает краску с двери. В 7.13 он сообщает о происшествии полицейскому патрулю из Паркер-центра. Сообщение принято.

РЕАКЦИЯ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. Перевариваю информацию.

14) 9.01 вечера. В здании 4 человека. Начинается выполнение независимого задания класса А – ДБД, декодирование баз данных. Цель – обеспечение доступа к информационным системам интересующих компаний и организаций. В первую очередь конкурентов корпорации "Ю", а также организаций – потенциальных потребителей продукции корпорации "Ю", таких как НАСА и военно-воздушные силы США. С тем чтобы быть уверенными в высоком техническом уровне и конкурентоспособности предлагаемых корпорацией разработок. В данный момент проводится попытка вскрыть мировую базу данных ПЛАТФОРМА, включающую пятьдесят информационных пакетов, отражающих ключевые интересы центрального управления Национального Совета Безопасности США, расположенного в Форт-Мед (шт. Мэриленд). Для оценки прочности вскрываемого пакета используется прием внедрения в базу ППИ – псевдосекретной паразитической информации. ППИ работает наподобие компьютерного вируса, с той разницей, что не разрушает данные, а лишь создает их копии. Для начала ППИ внедряется в малочувствительную точку интерфейса, например какие-нибудь второстепенные обслуживающие программы. Далее ППИ инициирует распознавание самой себя в качестве блока разрушенной информации, подавая сигнал и вызывая к действию антивирусные и защитные программы. Как только интересующий компьютер пытается запуститься, ППИ – чтобы помешать ему – пишет свою собственную программу, перекрывающую нормальную процедуру запуска. И одновременно, под видом законного пользователя, пытается перехватить истинный пароль и соответствующие ключи, с тем чтобы зафиксировать их и позднее воспользоваться. А спустя какое-то время взломщик может спокойно возвратиться к своему объекту. В случае же если защитная система компьютера все-таки препятствует незаконному дублированию и чтобы «не светиться» лишний раз, используется другой фирменный прием корпорации "Ю", так называемый ЛИМОН. Этот секретный метод основан на высокоскоростном сжатии данных, при котором весь загрузочный файл, состоящий из огромного набора случайных чисел и паролей, может быть доведен до коротенькой строчки. Знание – сила.

РЕАКЦИЯ НЕРВНОЙ СИСТЕМЫ. Усваиваю информацию.

15) 9.13 вечера. В корпусе 4 человека. На 25-м этаже в секторе отдыха сотрудников СУЗ ванна-джакузи заполнена горячей водой. Надо включить кондиционер для нормальной работы задержавшегося в компьютерном зале забывчивого системного оператора.

Митч предпочитал заниматься с Дженни любовью именно в этой ванне, установленной в зоне отдыха работников СУЗ на двадцать пятом этаже. Нет, дома у Дженни тоже было совсем неплохо. Но подчас ему казалось, что сама атмосфера этого супертехнологичного здания придавала их любовным утехам Особый привкус недозволенности. Точно так же знатоки утверждали, что во времена «сухого закона» у спиртного был свой особый и неповторимый вкус. А отделанная черным мрамором ванная комната самого господина Ю была высшим достижением в своей области.

Он припомнил фабрику по отделке камня в Виченце, где лично подбирал мрамор для очередного здания, и те дождливые выходные в Венеции, когда ему наконец удалось улизнуть и провести время с Дженни. Мрамор относился к тем товарам, который у итальянцев можно покупать только после тщательной проверки качества.

Дженни вышла из джакузи и принялась обтираться перед огромным зеркалом во всю комнату. Митч погрузился с головой под воду и снова вынырнул.

– А знаешь, – объявил он, – не попросить ли мне у мистера Ю официального разрешения на пользование изредка его роскошной ванной?

– Изредка? – переспросила она, застыв в провокационно-игривой позе, притворно-внимательно исследуя одну из своих роскошных грудей, словно ожидая, что из соска появится молоко.

– Милая, ну ты же знаешь, что это не так.

– Неужели? И ты уже все рассказал о нас с тобой Алисон?

– Не совсем... нет.

– Что значит «не совсем»?

– Понимаешь, это довольно сложно. Тебе же известно ее состояние. Алисон сейчас довольно слаба. – Он передернул плечами. – В общем, мне кажется, она не совсем понимает, о чем ей говорят.

– Ты хочешь сказать, что она слегка помешалась?

– Ей надо какое-то время, чтобы прийти в себя. Но даже если бы я и захотел ей все рассказать, у меня просто нет на это времени. Из-за этой чертовой работы я почти не бываю дома.

Дженни легонько шлепнула ладонью себя по ягодице, пытаясь определить кондиции этой столь важной для женщины части тела.

– Полагаю, именно последнее обстоятельство и послужило причиной нашего сближения, – сказала она. – Так тебе было просто удобнее. Я имею в виду свое назначение на должность консультанта.

– Обещаю тебе, как только все уляжется, я найду возможность поговорить с ней.

– Что ж, звучит довольно обнадеживающе.

– Так и будет.

– Эй, послушай, как по-твоему, зад у меня не слишком большой?

– Отличный задик, – подтвердил он, выходя из ванны и протягивая руку за полотенцем.

– Пойми, Митч, я тебе не рабыня, – бросила она раздраженно ему в лицо.

– О чем это ты?

– О том, как ты на меня взглянул только что. Словно я здесь только для того, чтобы ублажать тебя. Митч обернулся полотенцем и обнял ее.

– Прости, – сказал он, – я не хотел...

– Ладно, замнем. Пошли перекусим, я проголодалась.

Митч тайком взглянул на часы. Ему уже пора было двигаться домой, но, как всегда, он не мог устоять перед искушающей наготой своей подруги. Ее нагота, пожалуй, была совершеннее евклидовского золотого сечения.

– Конечно, если только не слишком поздно. На завтра утром у меня назначено совещание с проектантами.

– Надеюсь, вы разобрались с теми вопросами, о которых я тебе говорила, Митч.

– Не волнуйся, все будет о кей.

– Я не подпишу отчет, пока не удостоверюсь, что все действительно в порядке. Ты согласен со мной?

На секунду задумавшись, Митч ответил без особой уверенности:

– Да. Полагаю, что да.

– В общем-то мои замечания не такие уж глобальные, но кое-что придется обязательно изменить.

Митч настороженно взглянул на Дженни:

– Уточни, ради Бога, что именно?

– Ты должен понимать, что я лишь руководствуюсь гороскопом мистера Ю-Конга. А сам он весьма занятый человек.

– И что, по-твоему, необходимо изменить?

– Начнем, скажем, с входной двери в эту ванную. С точки зрения геомантии она установлена неверно. Ей следует придать больший наклон, подобно входной двери в здание. Далее – декоративная скульптура на этом же этаже. Острые углы защитных стеклянных коробов направлены прямо на эту дверь. Лучше бы их убрать.

– Господи Иисусе! – простонал Митч.

– Именно так, и еще панель с названием корпорации, установленная на площади перед зданием. Ее следует развернуть лицом на запад. Кроме того, она слишком низкая. Ее необходимо слегка приподнять, иначе неизбежны конфликты между сотрудниками.

– Надеюсь. Ричардсону это понравится, – проворчал Митч.

Дженни только пожала плечами.

– Ничем не могу помочь, – вздохнула она. – Весь вопрос в следующем: или здание действительно станет благоприятной средой обитания, или же нет. В данный момент оно абсолютно непригодно для людей.

Митч тяжело вздохнул.

– Что ж, валяй, дорогая, – сказал он. – Это еще не самое плохое. Фостеру вообще пришлось передвигать все эскалаторы в Шанхае и Гонконге.

– Я тоже так думаю, – ответила она и начала одеваться. – Так куда мы с тобой поедем обедать?

– В китайский ресторанчик в северном конце Спринг-стрит. Я угощаю.

Они спустились на лифте в гараж и выехали из здания. На самом выезде с эстакады чуть было не сшибли пьяного, который выскочил прямо перед машиной. Митч притормозил, но, когда, опустив боковое стекло, собрался сказать мужику пару ласковых, тот уже смылся.

– Вот паразит! – выругался Митч. – Куда он делся, черт возьми?

– Заковылял вон туда, – ответила Дженни, которую еще била легкая дрожь от случившегося. – Ты все-таки ехал слишком быстро.

– Ни черта подобного. Просто парень сам внезапно выпрыгнул на дорогу.

Похоже, Эйдан Кении был прав: настала пора подумать о покупке «кадиллак-протектора».

Ресторан был забит до отказа, и им пришлось подождать свободного столика возле стойки бара.

– Мне надо сбегать в туалет, – сказала она. – Закажи мне джин с тоником, ладно, милый?

И она своей неповторимой походкой направилась в дальний угол ресторана. Надо сказать, не он один наблюдал за ее величественным скольжением через зал. Обедавший здесь с университетскими друзьями Чен Пенфей, тоже заприметил Дженни: она и вправду была неотразима. Тут же Чен увидел и Митча, которого сразу признал. И вспомнив о давешнем гнилом апельсине, прикинул, что бы такое сотворить для удовлетворения пожеланий своего японского спонсора – другого определения ему в голову не лезло – и провести более активные действия против ненавистной корпорации.

Подождав, пока парочка займет свои места за столиком, он распрощался с друзьями, вышел из ресторана и достал из багажника своей машины, припаркованной на стоянке, гаечный ключ. Автомобиль Митча – новый «лексус» красного цвета – было отыскать совсем нетрудно. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, Чен что было сил швырнул тяжелый ключ в ветровое стекло. Подспудно удивившись своему неожиданному спокойствию, он сел в машину и выехал со стоянки.

Пропьянствовав практически целый день и возвращаясь в свое убежище уже в начале десятого вечера, Аллен Грейбл чудом не попал под машину Митча Брайана. Он почему-то был уверен, что тот не узнал его в этой дешевой соломенной шляпе панамского фасона с широкими полями. На переднем сиденье автомобиля Аллен разглядел женщину, причем явно не супругу Митча. Грейбл задумался: какого черта эта парочка так задержалась на работе. Но значительно сильнее его сейчас интересовала собственная бутылка. Хотя он умудрился выпрыгнуть из-под самых колес, бутылку все же не выронил. И эта мысль его приятно согревала.

Добравшись наконец до своей комнаты в подвале, Грейбл закрыл дверь на замок. Он с облегчением присел на раскладушку и сделал затяжной глоток прямо из горлышка. И вдруг его больно обжег тот факт, что у Митча было по крайней мере две женщины, у него же – ни одной. Нет, как раз против Митча он ничего не имел. Кого он действительно ненавидел, так это Ричардсона. До такой степени, что желал, чтобы тот подох. Вообще-то Грейбл редко имел зуб на кого-нибудь. Но в последнее время он не мог избавиться от навязчивых мыслей, как бы отомстить своему бывшему хозяину.

Закончив набивать программу на компьютере, Хидеки Йохо расслабленно откинулся на спинку стула, закинув руки назад и опершись шеей на сцепленные ладони. Он с удовлетворением сознавал, что головная боль после посещения костоправа – то, что ему советовал Эйдан Кенни, – похоже, совсем отступила. Он не вспоминал о ней уже несколько дней кряду. И чувствовал себя намного лучше, чем когда бы то ни было. Судя по всему, беспокоиться было уже не о чем. Не то чтобы раньше Йохо особенно жаловался на здоровье, этого не скажешь. Разве что, по мнению Авраама, контролирующего состояние всех работавших на компьютере, кровяное давление у него было слегка повышено. Авраам также сделал анализ мочи Йохо и предупредил его о повышенном содержании белков и сахара. В этом не было ничего особо удивительного. Действительно, после того как «Ю-5» был запущен в действие, Йохо стоило бы проводить перед экраном поменьше времени. А он уже третий вечер кряду возился допоздна, чтобы убрать паразитические сигналы в программе представления контрольных голограмм. Возможно, лучше было просто удалить тот злополучный файл, который он специально разработал, чтобы обойти встроенную программу корпорации "Ю" по тестированию сотрудников, вернуть все на место и вплотную заняться собой. Поменьше зацикливаться на работе и оглянуться вокруг. Например, навестить старых приятелей. Или наведаться в свои заветные уголки и поискать новых. Немного любви тоже не помешает. И вообще, нечего роптать на судьбу, если сам не пользуешься законными результатами своего труда. Он уже долгое время вел жизнь девственника. Настало время встряхнуться. Да и сейчас уже пора двигать домой. В самом деле, все и так ясно.

Экран и настольная лампа неожиданно замигали. Йохо провел по экрану ладонью. Похоже, все встало на место.

– Что-нибудь с электропитанием, Авраам?

– Ответ отрицательный.

– Тогда в чем дело?

– Перепад напряжения, – ответил компьютер.

– Помнится, такой скачок уже как-то случался, и вот опять. В чем же причина? Еще хорошо, что у нас есть аварийный генератор, как считаешь?

– Так точно, сэр.

От прикосновения руки Йохо экран слегка потерял резкость.

– Размагнить-ка монитор, если не возражаешь.

– Есть, сэр.

Йохо внимательнее взглянул на настольную лампу. Ну да, разумеется, итальянского производства – простота и элегантность дизайна не позволяли усомниться. Он задумчиво побарабанил костяшками пальцев по выпрямителю. Светильник опять горел ровным светом, и он переключил внимание на экран монитора, быстро пробежав глазами по сводке вечерней информации.

Ну что ж, работа закончена, и программа голографической поддержки наконец заработает как надо.

– Поздравь меня, Авраам. Столько что решил важную задачу.

– Недурно сделано, мистер Йохо, сэр, – проговорил автомат хорошо поставленным голосом английского дворецкого.

– Будь любезен, проверь-ка программу голографической поддержки.

– Как пожелаете, сэр.

Быстро проверив работу системного устройства, компьютер доложил, что все в порядке.

– Значит, на этом все, – довольно заметил Йохо. – На сегодня достаточно.

– Вы хотите, чтобы я запустил систему голографического контроля?

– Ответ отрицательный, – сказал Йохо. – Полагаю, пора вернуться к РЖ – реальной жизни, которая ждет меня за порогом этой комнаты. – Он сладко зевнул и потянулся. – Думаю, лучше включить эту систему утром, Авраам. Если ты не возражаешь. – Ухмыльнувшись, он потер глаза. – Господи, как мне обрыдла эта комната. Без единого окна. Чья эта дурацкая идея?

– Не в курсе, сэр.

– Как погода на улице?

На экране вспыхнула красочная картинка алого предзакатного небосвода, накрывшего вечерний Лос-Анджелес.

– Похоже, вечер недурен, – прокомментировал автомат. – Вероятность осадков менее пяти процентов.

– А как насчет движения на дорогах?

– Где – на скоростном шоссе или на информационном суперканале?

– Сначала на шоссе.

– Хайвэй не перегружен.

– А ИСК?

– Поскольку вы весь вечер проработали на компьютере, у меня не было возможности проверить его работу за пределами здания. Но прошлой ночью он был перегружен. Много операций с участием компаний – производителей микроэлектроники.

– Что-нибудь выгодное по биржевым операциям?

– Если у вас есть акции «Бритиш Телеком», я взялся бы продать. А «Виаком» продает свои акции «Фоксу».

– "Фоксу", даже так? Неплохо бы самому немного их прикупить. Благодарю. Эйб. Ну, пора домой. Принять ванну и все такое прочее – обычные житейские радости. Скажем, от души потрахаться или купить новую тачку. Но в первую очередь – ванну.

– Так точно, сэр.

И вдруг рука Йохо, протянутая было к выключателю светильника, замерла. Обернувшись, он взглянул через плечо. На мгновение ему послышались чьи-то шаги на переходе за стеклянной дверью компьютерного зала. Он ожидал увидеть Сэма Глейга, который нередко разминался подобными прогулками по длинным коридорам, так же как и сам Йохо. Но никто так и не появился в дверях. А мгновенная проверка на компьютере подтвердила, что Сэм сидел, как обычно, в своей конторке на первом этаже.

– Должно быть, померещилось от усталости, – пробормотал Йохо.

Он подумал, отдает ли себе отчет Сэм, что ему неизбежно грозит увольнение, как только автоматическая система безопасности будет полностью отлажена.

Сам Йохо не испытывал особых угрызений совести от сокращения нескольких охранников. Завел собаку – нечего вместе с ней махать хвостом.

– Возможно, вам послышался шум дверей лифта, сэр. Как вы и просили, я уже вызвал кабину для вас, и вам не придется ждать.

– Весьма предусмотрительно, Авраам.

– Будут еще какие-нибудь поручения, сэр?

– Вряд ли. Авраам. Если бы даже и были, ты наверняка все уже выполнил. Не так ли?

– Так точно, сэр.

Когда Митч на следующее утро прибыл в свой офис на еженедельное рабочее совещание по проекту, он еще находился в дурном расположении духа после вчерашнего происшествия. Какого черта его понесло именно в этот китайский ресторан, а не куда-нибудь в другое место? Вовремя надо было сообразить, что там могли оказаться и демонстранты, торчавшие на площади перед зданием, которые запросто узнали его. Конечно, еда в том ресторане неплохая, но пробыли они там дольше, чем рассчитывали. Когда он увидел свою машину, было уже довольно поздно. А к тому времени, когда аварийная служба заменила ветровое стекло, перевалило уже далеко за полночь. Поэтому, возвращаясь к себе домой, Митч заранее готовился к скандалу. Чтобы убедить жену, ему даже пришлось предъявить в качестве доказательства квитанцию на ремонт. Но на следующее утро, уже после завтрака, она вернулась к этому происшествию и пристальнее рассмотрела квитанцию, выданную авторемонтниками.

– А что ты делал в ресторане Мон Ки на Спринг-стрит?

– Как, по-твоему, что я там мог делать? Естественно, заскочил туда по-быстрому перекусить.

– И с кем же?

– Ну, разумеется, с ребятами из проектной группы. Послушай, дорогая, я нее предупреждал! вчера тебя, что задержусь.

– Продолжай, Митч, – кивнула она. – Только припоздниться можно по-разному. Если задерживаешься после полуночи, то обязательно звонишь мне. Так все-таки, с кем ты там был?

Митч быстро взглянул на часы – он уже опаздывал.

– Нам обязательно выяснять отношения именно сейчас? – взмолился он.

– Я просто хотела бы знать, кто именно был вчера с тобой, вот и все. Это что, чрезмерное желание?

Алисон была довольно высокого роста и обладала низким грудным голосом, а темные, готические тени под карими глазами и гладкие, длинные и шелковистые волосы придавали ей сейчас особую величественность и трагичность. Подчас она напоминала Митчу героиню одного из произведений Чарльза Адамса – Мортицию.

– Ты считаешь, что я уже не имею права знать, с кем проводил время мой муж до часу ночи? – продолжала Алисон.

– Нет, отчего же, – ответил он. – Ну ладно, это были Хидеки Йохо. Боб Бич, Эйдан Кенни и Джонни Бао.

– Столик на пятерых?

– Точно.

– Вы заказали заранее?

– Ради всего святого, Алисон. Мы решили это самопроизвольно, не планируя. Просто мы все заработались допоздна и проголодались. И я был бы дома еще до полуночи, если бы не напоролся на этого засранца с гаечным ключом. Конечно, мне надо было позвонить тебе. Но я был так взбешен, что у меня из головы все вылетело. Я прошу меня простить и вникнуть в мое положение, дорогуша.

– Тебе надо завести мобильный телефон в машине, как у всех, Митч. В самом деле. Тогда бы я могла чаще с тобой контактировать.

Митч обхватил ее за худые плечи:

– Ты же знаешь мое мнение об автомобильном телефоне. Мне нужна хоть капля времени, чтобы побыть одному, а моя машина – практически единственное место, где это еще возможно. Если бы у меня был мобильный телефон, то сотрудники нашей конторы просто одолели бы меня звонками. И в первую очередь Рэй Ричард сон: сделай это, Митч, сделай то... Послушай, сегодня я вернусь домой пораньше, обещаю тебе. Но мне уже давно пора ехать.

И поцеловав супругу в лоб, он вышел.

На совещание Митч опоздал на двадцать минут. Он ненавидел опаздывать. Особенно если самому предстояло выступить с неприятной информацией. А он как раз собирался довести до сведения коллег последнюю сводку по проблемам Решетки с позиций идей «фен-шуй». Иногда ему жутко хотелось, чтобы у Дженни была какая-нибудь другая профессия; Он заранее знал, как отреагируют участники совещания, и страдал от мысли, что неизбежно придется выслушать от коллег град оскорблений в адрес любимой женщины.

– А, Митч, – воскликнул Рэй Ричардсон, – приятно, что все-таки ты решил нас навестить.

Митч решил выждать для своего сообщения наиболее благоприятный, момент.

Группа проектантов и Боб Бич сидели перед двадцативосьмидюймовым экраном телевизора, на котором демонстрировались первые кадры, полученные непосредственно из информационной системы Решетки. Бросив взгляд на Кай, Митч подмигнул ей и присел рядом. На ней была полупрозрачная черная блузка, сквозь которую отчетливо просвечивал бюстгальтер. Она ответила ему подбадривающей улыбкой. Как раз в это время монитор показывал холл и пресловутый прямоугольный бассейн, в центре которого росло дикотиледоновое дерево.

– Кай, – обратился к ней Ричардсон. – Вы с Митчем уже закончили обмен приветствиями? Знаешь, у тебя мировая блузка.

– Спасибо, Рэй, – ответила она с улыбкой.

– Кто-нибудь обратил внимание, что Кай постоянно носит эти просвечивающие блузоны? Я хочу сказать, что с их помощью легко определить, какой на ней лифчик. – Ричардсон зло ухмыльнулся. – И на днях до меня наконец дошло: для Кай бюстгальтер имеет такое же значение, как выпирающие гениталии для супермена.

Все, кроме Кай и Митча, откликнулись на шутку начальника дружным хохотом.

– Довольно-забавное наблюдение, Рэй, – заметила Кай, погасив улыбку, и сильно нажала на клавишу своего ноутбука, словно это был глаз Ричардсона, который она пыталась выдавить. Особенно ее раздражал громкий смех Джоан. Эта жирная сучка так и норовит все высмеять. Кай подумала, до смеха было бы всем присутствующим, расскажи она им, как однажды вечером, пару месяцев назад, они с Ричардсоном оказались на кухне вдвоем и он тут же похотливо засунул свою лапу в ее лифчик. Не говоря уже о трусах. Хорошо еще, что дело не зашло слишком далеко.

Весь экран заполнило трехмерное изображение нового круглого бассейна с деревом. С помощью малюсенькой, размером с наперсток, «мыши» Кай повернула изображение вокруг оси. Но все уже не смотрели на экран, а уставились на нее.

Она почувствовала, что краснеет.

– Послушайте, вы собрались здесь, по поводу проекта или поглазеть на мой бюстгальтер?

– Ну, если ты предлагаешь на выбор... – громко заржал Левин.

– Прости. Кай, я просто пошутил. Нет, этот вариант выглядит весьма прилично, – заметил Ричардсон. – Но неужели на него и вправду угробили целую неделю?

– Поинтересуйся об этом у Тони, – ответила Кай. Ричардсон быстро обернулся:

– Тони?

– В общем, да, Рэй, – промямлил Левин. – Боюсь, так оно и было.

Митч окинул Левина презрительным взглядом. Митч даже вздрогнул, представив себя на месте молодого коллеги.

– Тони, ты что, не понимаешь английского языка? – проскрипел Ричардсон. – Я спрашиваю, почему на это ушло столько времени? Почему? Это всего лишь небольшой рыбный прудик, а не геодезическое сооружение какого-нибудь Бакминстера Фаллера. Мы являемся одной из самых опытных и авторитетных мастерских во всей Америке, а вы целую неделю возитесь, чтобы нарисовать такую мелочь? Над чем вы все это время корпели? Ведь компьютерный дизайн призван ускорить нашу работу, а не замедлить. Да за этот срок можно подготовить проект океанского лайнера, а не то что какого-то занюханного прудика.

Он покачал головой и тяжело вздохнул, словно бесконечно сожалел, что приходится иметь дело с такими кретинами и невежами. Закончив, он принялся царапать что-то на листке бумаги. Хорошо знавший его Митч понял, что Рэй не на шутку разозлился.

Воинственно выставив вперед свою Квадратную челюсть, Ричардсон вонзил злобный взгляд в Эйдана Кенни.

– А что там у вас случилось с этой чертовой системой топографического контроля?

– Как всегда при отладке, небольшие мелочи, – спокойно ответил Кенни. – Йохо вчера весь вечер занимался этой системой. Может быть, он уже все и наладил. Это пока все, что мне известно.

– Все, что тебе известно, – прошипел Ричардсон. Было видно, что он прилагал огромные усилия, чтобы сдержать свое раздражение. – Что ж, видно, придется узнать у него. Господи Иисусе...

– Не могла бы ты связать нас с компьютерным залом, Кай? – обратился к ней Кенни.

Кай нажала кнопку на своем ноутбуке, и телевизионная камера выхватила Хидеки Йохо, сидевшего на своем обычном месте. В первое мгновение показалось, что он выглядит вполне нормально. Но тут же многие заметили странный цвет его лица, кровь на губах, подбородке и рубашке. По комнате прокатился непроизвольный вздох ужаса.

– Боже милостивый! – воскликнул Виллис Эллери. – Что с ним случилось?

Кай Киллан и Джоан Ричардсон одновременно прикрыли рты ладонями, словно испугавшись подступившей тошноты. Элен Хасси, шумно вздохнув, отвернулась от экрана.

Было такое ощущение, что из компьютерного зала доносится жужжание какого-то чрезвычайно злобного и голодного насекомого. Причем звук слышался настолько явственно, что Марта Бирнбаум даже машинально махнул рукой у себя перед лицом.

– Хидеки, – заорал Тони Левин, – ты слышишь нас? С тобой все в порядке?

– Он же мертв, болван, – выдохнул Ричардсон. – Это любому дураку понятно.

– Посмотрите на его глаза, – вдруг проговорил Давид Арнон. – Они совсем черные.

Но Кай уже сменила кадр на экране и вышла на связь с охранником Сэмом Глейгом.

Ричардсон привстал со стула со смешанным выражением злобы и отвращения на лице.

– Наверное, стоит позвонить в полицию, – заметил Эллери.

– Невозможно поверить, – произнес Ричардсон. – Просто в голове не укладывается. – И он уставился на Митча тяжелым, почти обвиняющим взглядом. – Ради Бога, сделай же что-нибудь, Митч! Выясни там, что случилось. Это все, что мне сейчас нужно, черт возьми.

В Лос-Анджелесе было проще найти работу охранника, чем официанта. До того как устроиться в охрану, Сэм Глейг провел некоторое время в тюрьме Метрополитен, куда попал за незаконное хранение наркотиков и огнестрельного оружия. А до этого был моряком. За свою жизнь Сэм повидал немало мертвецов, но еще никогда не встречал такого странного трупа, который обнаружил на стуле в компьютерном зале. Лицо покойника было такого же густо-синего цвета, как униформа самого охранника, будто его удавили. Но больше всего Сэма поразили его глаза. Создавалось ощущение, что они словно перегорели и обуглились в глазницах, как это нередко случается с электрическими лампами.

Сэм подошел к столу и взял руку, которая свешивалась и кресла, за запястье, чтобы проверить пульс. Лучше все-таки самому убедиться, хотя и было абсолютно ясно, что мертвее, чем Хидеки Йохо, людей не бывает. Можно было не верить своим глазам, но специфический запах не оставлял никаких сомнений. Комнату словно забили грязными пеленками. Для того чтобы появился такой густой запах, должно было пройти прилично времени.

Отпустив руку покойного. Сэм провел ладонью по колпаку светильника. Но, почувствовав резкую боль, он быстро отдернул руку. Лампа накалилась почти докрасна. Также как и экран монитора, она была включена всю ночь. Дуя на обожженные пальцы, он подошел к другому столу и впервые в своей жизни набрал номер 911.

Звонок поступил на центральный диспетчерский пульт полицейского управления Лос-Анджелеса (ПУЛА), расположенный глубоко в подвале Сити-холла. Еще до того как сообщение высветилось на экране компьютера начальника отдела по расследованию убийств, который размещался в Ньюпаркер-центре, патрульной машине, проезжавшей по бульвару Пико, было приказано направиться к Решетке.

Капитан Рэндэл Мэхони быстро пробежал сообщение и открыл файл учета происшествий. Перетащив «мышкой» электронное сообщение по экрану, он попытался сбросить его в папку с делами одного из своих следователей. Но ничего не получилось. Вот тебе и новые технологии, придется действовать по-старому. И, оторвав свою грузную фигуру от кресла, он прошел в комнату, где сидели следователи. При его появлении обернулся крепко сбитый, коренастый мужчина с лицом, напоминавшим бейсбольную перчатку. Он сидел за столом перед погасшим экраном компьютера.

– Послушай, Фрэнк, ты не пробовал хоть изредка включать свой долбаный компьютер? – прорычал Мэхони. – Хотя бы немного пожалел мои бедные ноги.

– Нет проблем, – ответил мужчина, – но нам всем полезно немного физических упражнений, даже таким здоровякам, как ты.

– Умник. Ну а какое понятие ты имеешь о современной архитектуре? – спросил его Мэхони.

Следователь Фрэнк Куртис провел толстой ладонью по своим коротким седым волосам, торчавшим на макушке жесткими спиралями, словно седельные пружины старого велосипеда, и на несколько секунд задумался. Сперва ему на ум пришел Музей современного искусства, где когда-то работала его жена, пока ее не заменил говорящий компьютер с проигрывателем компакт-дисков. Потом он вспомнил концертный зал Уолта Диснея, снимок которого он случайно видел в газете. Это сооружение, на его взгляд, больше напоминало груду картонных коробок, размокших под дождем. Он передернул плечами.

– Еще меньше, чем о компьютерах, – признался он. – Но если тебя действительно интересуют мои эстетические взгляды на современную архитектуру, то должен сказать, что большая часть этих творений просто дерьмо.

– Ну что ж, тогда оторви задницу от стула и посети это новое здание, что на Хоуп-стрит. Штаб-квартира корпорации "Ю". Там только что обнаружили труп оператора-программиста. Кто знает, может, тебе и удастся доказать, что в его смерти повинен архитектор.

– Это было бы просто здорово.

Куртис взял со спинки стула свой плащ и посмотрел на сидевшего напротив молодого и симпатичного сотрудника, который вопросительно вскинул голову.

– Какого хрена ты тут расселся? – обратился к нему Куртис. – Словно какой-нибудь Фрэнк Ллойд Райт. Ты же слышал, Нат, что сказал начальник.

И Натан Коулман поспешил вслед за Куртисом к лифту.

– Я всегда считал тебя обывателем, Фрэнк, – заметил Коулман, – но не до такой степени.

– А что, у тебя по этому поводу есть какое-нибудь мнение, Нат? Я имею в виду современную архитектуру.

– Как-то я смотрел фильм об архитекторе, – ответил тот. – Он назывался «Источник». По-моему там рассказывалось как раз о Фрэнке Ллойд Райте.

Куртис кивнул:

– С Гарри Купером в главной роли?

– Точно. Во всяком случае, он мне запомнился. И, по-моему, архитектор там делал как раз то, что и должен был делать.

– И что же именно?

– Он просто разрушал здание, если строители отклонялись от его проекта.

– Вот, значит, как. Что ж, по правде сказать, я его совсем не осуждаю. Мне частенько самому хочется придушить кретина, который соорудил наш новый туалет.

– Мне показалось, ты сказал, будто тоже видел этот фильм.

Они промчались на двухместном красном «форде-кугуаре», принадлежавшем Натану Коулману, по скоростной безостановочной трассе, которая огибала деловой центр города. Затем свернули на юг, в сторону Хоуп-стрит. Поглядывая в окно вдоль трассы, Куртис подумал, что впервые в жизни обращает внимание на попадавшиеся по дороге образцы современной монолитной архитектуры.

– Если бы мне попался какой-нибудь архитектор, я обязательно поинтересовался бы у него, зачем необходимо создавать такие громадины.

Коулман рассмеялся:

– Эй, Фрэнк, мы же в Америке, ты еще не забыл? Именно эти громадины и отличают наши города от любых других во всем мире. Именно у нас изобрели небоскребы.

– Все эти скопления их сильно смахивают на национальный парк Меса-Верде – хаотическое нагромождение гигантских отвесных скал? Отчего бы не строить просто нормальные города для людей?

– У них особые стратегические цели, Фрэнк, – улучшить внешний вид этого района. Я где-то об этом читал. Они пытаются придать центру Лос-Анджелеса новый облик.

– Что-то наподобие программы по защите свидетелей? Сдается мне, Нат, что этих шизанутых архитекторов, спроектировавших таких чудовищ, неплохо бы самих подлечить. Если кому-нибудь в городе пришла в голову мысль доконать Фрэнка Гери, то лучшего способа, чем наградить его за последний опус почетной медалью конгресса, не придумаешь.

– А кто это?

– Ты помнишь это дурацкое сооружение на Олимпийском бульваре? Высшая школа правоведения имени Игнатия Лойолы?

– С цепной оградой и стальными стенами?

– Вот-вот.

– Так это школа правоведения? Господи Иисусе, а я считал, что это тюрьма. Может быть, Фрэнк Гери таким образом выразил свое отношение к адвокатам?

– Возможно. Во всяком случае, Фрэнк Гери – типичный представитель этой долбаной школы современной архитектуры.

– А что, если он просто реалист? Я хочу сказать, что Лос-Анджелес совсем не тот город, куда любой может ненадолго заскочить и безнаказанно удалиться.

Они свернули на Хоуп-стрит, и, кивнув в сторону Решетки, Куртис заметил:

– Эта штука выглядит наподобие той самой школы правоведения.

Выйдя из машины, они направились к зданию.

Украшенная фонтаном с бронзовой скульптурой работы Фернандо Ботеро площадь, выходящая на Хоуп-стрит, имела форму эллипса и была вытянута из конца в конец метров на сорок. Из узкого конца площади, перед самым зданием, вверх уходила небольшая лестница из белого мрамора, выразительно подчеркивавшая перспективу и придававшая всему сооружению дополнительную величественность и монументальность.

Остановившись у фонтана, Фрэнк Куртис окинул взглядом возлежавшую в центре пышную бронзовую даму и заметил небольшую толпу китайцев, толпившихся у полицейского заграждения в метре от мраморной лестницы.

– Как они умудряются так быстро все разнюхать? – удивился он. – Просто охотники до уголовной свежатинки. Что это – дьявольская телепатия?

– По-моему, это всего лишь демонстранты, – заметил Нат. – Протестуют против нарушения корпорацией прав человека или что-то еще в этом роде. Их показывали по телевизору. – И, взглянув на скульптуру, спросил Фрэнка: – Ты когда-нибудь трахал такую толстуху?

– Не-а, – рассмеялся Куртис, – Бог миловал.

– А у меня было дело.

– Что, такую жирную? Коулман кивнул.

– Ты настоящее животное, Нат.

– Надо сказать, это было что-то особое. Фрэнк. Тебе знакомо такое чувство? Я словно приносил себя в жертву за все человечество.

– Вот как? – рассеянно произнес Куртис, с любопытством читая табличку с предупреждением на фонтане:

ВНИМАНИЕ!

Из соображений безопасности лучше не пить воду из этого фонтана. Для защиты скульптуры от разрушения в воду добавлены специальные антикоррозионные химикаты. Воздержитесь от ненужного риска.

– Остается сильно пожалеть неграмотного бродягу, который захочет утолить здесь жажду, как ты думаешь? – спросил Куртис:

Коулман зачерпнул немного воды из фонтана в ладонь, поднес корту и тут же, скривившись, вылил.

– Нечего бояться – такое вряд ли кто сможет выпить, – сказал он. – Несет автомобильной политурой.

– Не скажи, ребята, обитающие в районе Никла, никогда не откажутся от доброго глотка политуры. Все получше метанола.

Продолжая свой путь к Решетке, они не придали особого значения шестиугольной форме бетонных плит, которыми был замощен тротуар перед зданием. А ведь это было специальное патентованное покрытие, призванное отпугивать бродяг и непрошеных ночных гостей, так же как и придуманный Рэем Ричардсоном фонтан с «мертвой» водой. Каждую ночь один из каждых семи шестиугольных блоков опускался гидравлическим насосом на восемь дюймов, тротуар словно превращался в чешуйчатый панцирь доисторического монстра, и у бомжей не было никаких шансов толком устроиться здесь на ночевку.

Детективы остановились перед лестницей, ведущей к входным дверям, щурясь от яркого солнца и сверкания бетонного фасада. Они окинули взглядом строгую геометрическую конструкцию из стальных цилиндрических колонн и мощных горизонтальных балок, бесцветными линиями расчертивших фронтон Решетки до самого верха. Все здание, казалось, было поделено на десять основных блоков, привязанных к горизонтальным стропилам стальными кронштейнами. Каждое такое стропило, в свою очередь, подпиралось стальными опорами, собранными из нескольких цилиндрических колонн. Несмотря на свое предубеждение к современной архитектуре, Фрэнк Куртис был поражен увиденным. Такое раньше он мог представить, только читая научную фантастику. В облике здания было что-то нечеловеческое, созданное холодным и совершенным разумом бесчувственных обитателей забытого Богом уголка Вселенной.

– Что ж, будем надеяться, что они настроены дружелюбно, – пробормотал он вполголоса.

– О ком ты?

– Да о пришельцах, построивших это чертово здание.

Поднявшись по ступенькам, они показали свои значки патрульному около входной двери и поднырнули под заградительную тесьму, протянутую полицейскими. Пройдя через следующую стеклянную дверь, они очутились перед гигантским деревом, вознесшимся до самой крыши.

– Вот тебе и современное комнатное растение, – прокомментировал Куртис. – Надеюсь, теперь-то ты усек, зачем нужны такие большие здания. Вот именно, специально для подобных цветочков.

К ним подошли патрульный полицейский и охранник. Куртис опять предъявил свой значок, вытащив его из нагрудного кармана, и представился:

– Отдел убийств ПУЛА. Где труп?

– На четвертом этаже, – ответил патрульный, – в компьютерном зале. Криминалисты уже на месте, сэр.

– Не проводишь ли нас до места, сынок, – попросил Куртис, – чтобы нам тут не заплутать:

– Прошу за мной, джентльмены, – ответил охранник.

Они прошли в холл и сели в поджидавшую их кабину лифта.

– Информационный центр, – проговорил охранник в микрофон.

Двери мягко закрылись, и лифт стал подниматься.

– Ловко придумано, – заметил Куртис. – Это ты его нашел, парень?

– Нет, сэр, – сказал охранник, – моя фамилия Дюкс. Я только что заступил на дежурство. Мистера Йохо обнаружил Сэм Глейг, он дежурил ночью. Сейчас он вместе с остальными наверху.

Они прошли по галерее, вдоль которой в нескольких дюймах от наружной застекленной стены в пол были вделаны светильники.

– А это еще зачем? – поинтересовался Куртис, ткнув себе под ноги. – Чтобы не сбиться с пути?

– На случай пожара, – объяснил Дюкс. – Чтобы не вывалиться наружу, если все будет в дыму.

– Разумно.

Свернув по коридору, они оказались перед мостиком, ведущим в компьютерный зал. Наклонившись через поручень, Коулман заглянул в продет.

– Обрати внимание, Фрэнк, как ловко все состыковано. Просто невероятно.

– Оставь, – одернул его Куртис. – Мы все-таки не из деревни приехали.

– Вы не видели еще и половины здешних чудес, господа – заметил Дюкс. – Это здание сильно напоминает какой-нибудь фантастический фильм, скажем «Звездный след».

– Тогда возьмите на себя управление посадкой, мистер Коулман, – пошутил Куртис, – а мне лично важнее получить ответы на кое-какие вопросы.

– Будет сделано, сэр. – Коулман протянул было руку в карман за сигаретой, но передумал, заметив на двери табличку «Не курить». С системой пожарной сигнализации «Халон-1301» было лучше не шутить.

Криминалисты и сотрудники отдела осмотра места происшествия работали сосредоточенно и слаженно, предмет их главного внимания по-прежнему покоился на стуле.

– Господи, ну и комнатуха, – произнес кто-то. – Никогда бы не смог долго находиться в комнате без окон.

– Ты считаешь это обстоятельство возможной причиной смерти?

За годы своей работы Куртис перезнакомился почти со всеми криминалистами. Сейчас он понял, что те люди, лица которых ему были незнакомы, по-видимому, имеют какое-то отношение к жертве – друзья или коллеги. Он поручил Коулману опросить их и по возможности собрать показания. Только после этого он наконец взглянул на труп.

Помощник патологоанатома – по странному совпадению мужчина довольно свирепой наружности, с гладкими волосами и в затемненных очках – привстал и слегка отодвинулся от покойника, чтобы не мешать следователю рассматривать жертву.

– О Боже, Чарли! – воскликнул Куртис, обращаясь к нему. – Парень выглядит так, словно провел выходные где-нибудь на атолле Бикини.

Отступив на шаг назад. Куртис рукой попытался разогнать удушливую вонь, проникавшую и в нос, ив рот.

– Чем он здесь занимался? Может, просто обосрался до смерти?

– Точно, судя по запаху, так и было.

– Он умер прямо на стуле, не так ли?

– Похоже, что да.

– Только в отличие от случая с Этель Розенберг нам вряд ли удастся доказать, что именно от сидения на этом стуле он и скончался. Поехали, Чарли. Внешний осмотр что-нибудь дал?

Чарли Зайдлер пожал своими узкими плечами:

– По внешнему виду ничего определенного не скажешь.

Взглянув на посиневшую кожу и кровавые подтеки на лице Йохо, Куртис только ухмыльнулся.

– Чарли, мы что, говорим с тобой о разных людях? Взгляни повнимательнее на этого парня. Хотя бы на эти глаза в угольно-черных впадинах, словно подведенные жирным косметическим карандашом. И откуда, по-твоему, взялась эта кровь на рубашке?

Зайдлер приподнял с пола пластиковый пакет, в котором было что-то напоминавшее личинку насекомого.

– Мы нашли это у него на столе.

– Неплохой сувенир.

Зажав пальцами нос, Куртис подошел поближе, чтобы еще раз взглянуть на труп.

– Причина смерти?

– Еще рано об этом говорить. Возможно, его задушили. Или отравили. Челюсти у него так свело, что их невозможно разжать и заглянуть в рот. Но не исключены и естественные причины, например сердечный приступ, вызванный сильным волнением или испугом. Пока не проведем вскрытие, трудно сказать что-нибудь более определенное.

– Ну, насчет потрошения это твое личное дело, Чарли. Криво усмехнувшись, Куртис направился к свидетелям.

Куртиса уже ждали Коулман, Митчелл Брайан. Эйдан Кенни, Сэм Глейг и Боб Бич. Все расселись вокруг стеклянного стола, расположенного под самым пересечением гигантских диагональных подпорок. Следователь провел рукой по гладкому фторопластовому покрытию дюралевых конструкций и, перегнувшись через перила балкона, заглянул вниз, в холл первого этажа. Открывшийся вид напомнил ему причудливый и фантастический интерьер одной из самых модернистских церквей – Собора Астронавтов Наших Дней. С намеком на первого космонавта – Иисуса Христа. Так сказать, первая в мире выведенная на орбиту мечеть.

– На мой взгляд, это один из самых отвратительных уголков в здании, – пробурчал он, усаживаясь за стол.

– А нам нравится, – сказал кто-то.

– Вернее, нравилось до сегодняшнего утра, – поправил другой.

Представив всех друг другу, Натан Коулман кратко доложил Куртису, что уже успел выяснить.

– Итак, покойника звали Хидеки Йохо. Он был руководителем отдела компьютеризации корпорации "Ю", которой и принадлежит это здание. Мистер Бич, мистер Кенни и мистер Брайан заметили его отсутствие в ходе сеанса локальной телевизионной связи во время совещания, которое проходило в штаб-квартире фирмы «Ричардсон Эссоушиэйтс», что на бульваре Сансет. Все они участвовали в проектировании этого здания. После того как около половины десятого неподвижное тело Йохо было замечено по телевизору, дежурному охраннику Сэму Глейгу поручили проверить все на месте. А тот обнаружил труп примерно без двадцати десять.

– Вы обратили внимание на что-нибудь необычное? – спросил Куртис, вскинув голову. – С вашего позволения я объясню, что имею в виду. По-моему, это одно из самых удивительных мест, которые я видел в своей жизни. Компьютерный зал похож скорее на декорации фантастического фильма. А я всего лишь полицейский, коп. И мои представления об удачно спроектированном здании сводятся к тому, что это прежде всего место, где легко найти сортир. Только, чур, не обижаться, джентльмены.

– А мы и не обижаемся, – заметил Митч. – Что касается туалета, он вон там. – И показал за спину Куртиса.

– Благодарю. Теперь ты. Сэм. Кстати, не возражаешь, если я буду называть тебя так? Заметил ты здесь что-нибудь особенное, кроме, разумеется, трупа?

Сэм Глейг, пожав плечами, сказал, что ничего такого не заметил.

– Мужчина был явно мертв. Я определил это сразу, как только вошел. Я служил в армии, потому немного в этом разбираюсь. Ночное дежурство накануне прошло вполне спокойно. Как всегда. Что касается мистера Йохо, то он частенько работал допоздна. Время от времени я покидал свой пост и прогуливался по коридорам, но большую часть времени был в вахтерской. Не выходя из нее, с помощью телекамер можно прекрасно наблюдать за всеми уголками. Да и на экраны особой необходимости смотреть нет. Я хочу сказать, что все контролирует компьютер. Авраам всегда сообщит мне, если надо куда-то сходить и проверить, понятно? Надо сказать, что этой ночью во всем корпусе, кроме нас с мистером Йохо, никого больше и не было.

– А кто такой Авраам? – нахмурился Куртис. – Или я что-то не уловил?

– Так мы называем наш компьютер, сержант, – объяснил Сэм.

– А, вот что. Ну что ж, я свою тачку тоже по-всякому называю. Теперь о системе телеконтроля, – сказал Куртис. – У вас сохранилась видеозапись того, что случилось?

Эйдан Кенни протянул Куртису компакт-диск.

– Боюсь, что здесь только сам момент обнаружения трупа, – предупредил он. – Запись сделана из нашего офиса на Сансет. Видите ли, мы как раз отлаживаем многочисленные системы управления и контроля за зданием. Это, кстати, и было одной из причин, по которой Хидеки Йохо задержался на работе. У нас возникли непонятные сбои в системе голографического контроля, и Хидеки занимался их устранением. В любом случае нам еще только предстоит установить систему записи видеоизображения на компакт-диски.

– И что, ему удалось-таки решить проблему с голографическим изображением?

Кенни взглянул на Бича и развел руками:

– Трудно сказать. Судя по информации на компьютере, последний раз он входил в программу около десяти вечера. Должно быть, вскоре после этого он и умер.

Куртис приподнял брови. Вид у Кенни был довольно робкий.

Откашлявшись, Боб Бич протянул Куртису компьютерную распечатку.

– Вообще-то мы практически не пользуемся бумажными распечатками, – заметил он. – Это даже стало на нашей фирме правилом – максимально избегать любых бумаг. Вместо этого мы просто сканируем документы, с которыми предстоит работать, переводя их в электронный вид. Однако этот файл я решил для вас распечатать.

– Большое спасибо. Что здесь?

– Медицинская карта Хидеки Йохо. Мне подумалось, что она вам пригодится при вскрытии, не правда ли? Ведь в таких случаях принято делать вскрытие?

– Да, вы правы. Вскрытия не избежать. – В Голосе Куртиса звучали озабоченность и даже недовольство. Он ненавидел, когда кто-нибудь подсказывал ему, как вести предварительное расследование.

– По крайней мере, мне так казалось, – проговорил Бич и, заметив раздражение на лице Куртиса, добавил: – Хотя я могу и ошибаться.

– Нет, что вы. Вы все сделали правильно. – Куртис натужно рассмеялся. – Мне не хотелось бы нарушать принятые у вас порядки, мистер Бич. Пожалуйста, продолжайте.

– Я еще хотел сказать, что Хидеки часто жаловался на сильные мигрени. Может, его смерть связана как-нибудь с этой причиной?

Куртис задумчиво кивнул.

– Вы считаете, он умер естественной смертью? – спросил Митч.

– Об этом слишком рано говорить, – заметил Куртис. – Мы узнаем что-то более или менее определенное после вскрытия. А сейчас ваше предположение можно рассматривать лишь как одну из версий. – Он решил немного осадить Митча. – Не исключено, что Хидеки Йохо был задушен.

– Господи Иисусе! – прошептал Кенни. Забрав пленку с записью и распечатку, Куртис встал со стула.

– Благодарю всех за помощь, – сказал он, многозначительно взглянув на Натана Коулмана. – Нам надо возвращаться в Паркер-центр.

– Я провожу вас, – предложил Митч.

– Не стоит беспокоиться. Мы уже, знаем, как пользоваться лифтом. Конечно, процедура довольно забавная, но, надеюсь, мы справимся.

– Вы не поняли, – объяснил Митч. – Никто не может воспользоваться лифтом, если его код и голос не занесены в систему распознавания. Если компьютер вас не распознает, вы не сумеете стронуть лифт с места, открыть дверь, позвонить по телефону или воспользоваться компьютерным терминалом.

– Вот что значит высокая технология, – сказал Куртис.

И детективы проследовали за Митчем к лифту.

– Пожалуйста, первый этаж, Авраам, – проговорил Митч в микрофон.

– А что, если у вас сильная простуда? – полюбопытствовал Куртис. – Или, скажем, вы прилично перебрали? Ведь тогда голос изменится.

– Система работает устойчиво, независимо от состояния пользователя, – заметил Митч. – Вероятность того, что автомат откажется подчиняться законному пользователю, составляет не более одной десятой процента. А шансы на допуск постороннего человека и вполовину того меньше. Надежная защита от дураков. Кроме того, – продолжал Митч, – уж если вы перебрали спиртного, то здесь вам совсем не стоит появляться.

– Обязательно запомню. – Куртис внимательно окинул взглядом холл. – Полагаю, это самые новейшие достижения современного дизайна, не так ли? Не столько стремление к красоте, сколько трезвый расчет. – Он передернул плечами, – Но я здесь не специалист, просто высказываю свое мнение.

Проводив следователей до выхода, Митч почувствовал некоторое облегчение от того, что они так и не поинтересовались, кто еще задерживался в корпусе этой ночью. Но его не оставляла другая тревожная мысль: Алисон обязательно попытается проверить его слова о том, будто бы он в компании с Хидеки Йохо был в ресторане. А ведь примерно в то же время тот на самом деле был уже мертв... Придется придумывать какое-то объяснение.

Грейбл заскочил в бар на улице Сан-Педро, что всего в нескольких кварталах от Решетки, но уже в районе дешевых гостиниц и обшарпанных домишек. Усевшись за стойкой, он бросил на нее несколько банкнот, чтобы бармен удостоверился, что клиент платежеспособен, и заказал выпивку. Руки у него тряслись. Он никак не мог сообразить: обработал ли он уже Ричардсона и его чертову Решетку, или только собирался это сделать? После первой порции спиртного он почувствовал себя намного лучше и заказал еще. Пытаясь вспомнить события вчерашнего вечера, он погрузился в размышления. А после пары рюмок даже самое худшее в его жизни выглядело вполне сносно.

Когда полиция наконец увезла труп, а криминалисты закончили копаться в компьютерном зале. Боб Бич с тоской окинул взглядом пустой рабочий стол своего друга и коллеги Хидеки Йохо.

– Бедняга Хидеки, – произнес он.

– Да уж, – откликнулся Кении. – Задушен. Кому понадобилось его душить?

– Коп сказал, что это лишь предположение, – напомнил им Митч.

– А ты помнишь, какое у Хидеки было лицо? – спросил Кении. – С таким лицом его вряд ли пустили бы петь в церковном хоре. Что-то с ним все же случилось. И что-то весьма скверное. Бьюсь об заклад.

– Да кому понадобилось убивать Хидеки? – возразил Митч.

Кенни в ответ лишь покачал головой и пожал плечами.

– Они даже его стул забрали, – сказал Митч. – Зачем им понадобился стул? – заметил Бич.

– А как ты думаешь? – сказал Митч. – Он, должно быть, обделался прямо на него. Ты что, забыл, какая стояла вонь?

– С этим проклятым насморком я ничего не чую.

– Тебе здорово везет, – заметил Митч. – Авраам! Не проветрить ли помещение?

– Как скажете, сэр.

– Черт! Только взгляните сюда. – Кенни показал рукой на настольную лампу, стоявшую у Йохо на столе. Корпус выпрямителя расплавился, деформировался и, хотя давно остыл, напоминал кусок горячего вара. – Вот разгильдяи. Эти копы, должно быть, случайно свернули трансформатор, когда лампа еще была включена.

– У моей подруги как-то волосы попали на одну из таких галогеновых ламп и вспыхнули, – вспомнил Бич.

– Господи! Надеюсь, все обошлось?

– С ней-то все в порядке. А мне никогда не нравились ее длинные волосы.

Кенни попробовал включить свет и с удивлением обнаружил, что светильник еще работает.

– Сюрреалистический сюжет, не правда ли? Как у Сальвадора Дали.

Бич, неподвижно застывший на своем стуле, облокотившись локтями на стол, тяжело вздохнул:

– Я знаком с Хидеки почти десять лет. Не было ничего, чего бы он не знал о компьютерах. Маленький япошка. Боже, ему ведь всего тридцать семь лет от роду. Не могу поверить, что он мертв. Хочу сказать, что прошлым вечером, когда я уходил с работы, он выглядел вполне нормально. И еще знаешь что, Эйд, после того, как он стал посещать этого костоправа, что ты ему посоветовал, у него прекратились головные боли. – Бич потряс головой. – Это несчастье ставит перед корпорацией серьезные проблемы. Жардин Ю, уверен, нескоро придет в себя. Ведь Хидеки был ключевой фигурой во всех его планах на следующую пятилетку.

– Это тяжелая потеря для всех нас, – заметил Кенни.

Задумавшись на несколько секунд. Митч произнес:

– Я насчет того самого мерцания в ПРО, программе реального отображения. Как думаете, он разобрался с ним?

Боб Бич провел ладонью по экрану.

– Сейчас увидим, – сказал он.

– А в чем конкретно загвоздка? – спросил Митч.

– Ты не поверишь, – сказал ему Бич, – но Авраам научился запускать ПРО со слишком большой скоростью. Чтобы заставить человеческий глаз адаптироваться к реальному экранному изображению, голограмма должна меняться со скоростью не менее шестидесяти кадров в секунду. Для этого необходимо передавать информацию со скоростью около двенадцати триллионов бит в секунду. Предыдущие версии ПРО позволяли добиться устойчивого изображения движущегося объекта, находящегося под наблюдением, лишь на одну-две секунды, но даже и при этом они заметно подергивались. Благодаря новой программе сжатия данных под названием «Лимон» и использованию параллельно работающих субпроцессоров нам удалось заставить главный процессор работать на терагерцевых частотах и получать вполне стабильное и качественное изображение. Единственная проблема состояла в том, что программное обеспечение, которое изначально прилагалось к машине, отказывалось стабильно поддерживать нашу ПРО. Хидеки как раз и пытался путем модификации операционной системы нащупать оптимальный вариант обеспечения ровного и устойчивого изображения.

– Ты что, собираешься запустить программу, Боб? – спросил Кении с удивлением и одновременно сомнением в голосе. – Ты уверен, что это толковая идея?

– Лучшего пути проверить программу я просто не знаю.

– Положим, ты и прав. Но все-таки для начала лучше бы заглянуть в холл и убедиться, что там никто не болтается.

– Что ж, согласен с тобой, – рассмеялся Боб. – Ив самом деле, эта ПРО способна напугать кого угодно до смерти. А у нас и без того хватает неприятностей.

Пресвитерианский медицинский центр «Королева ангелов», что на Нортвермонт-авеню, располагался к северу от Голливудского шоссе. Именно здесь, совсем недалеко от нового здания Ньюпаркер-центра, и размещалась патологоанатомическая лаборатория, обслуживавшая отдел по расследованию убийств центрального округа. Эта лаборатория была специально организована не так уж давно, когда город буквально захлестнула волна убийств, – в центральной окружной больнице просто не хватало свободных площадей.

Куртис и Коулман уже выезжали четыре раза по вызовам и, чтобы сэкономить время, решили подскочить сюда сразу на два вскрытия: погибшего в перестрелке молодого чернокожего гангстера и скончавшегося этой ночью Хидеки Йохо.

С негром, Ру Эвансом, двадцати лет от роду, было все ясно. Татуировка – зайчишка из «Плэйбоя» – указывала на его принадлежность к известной банде. Он был буквально изрешечен конкурентами в ходе автомобильной погони на Портовом шоссе. Когда его труп подобрали недалеко от Конвеншн-центра, у него в груди насчитали одиннадцать девятимиллиметровых отверстий.

По окончании первого сеанса Куртис и Коулман присели выпить кофе в комнате следователей, ожидая, когда врач пригласит их на вскрытие тела Хидеки Йохо. День выдался очень жарким, и специфический запах, доносившийся из коридора, уже заметно раздражал Ната Коулмана.

– Как они это только выносят?

– Кто?

– Жаннет. Она же доктор Брэгг. Два трупа подряд. Она вспорола живот этому пацану, словно выпотрошила какую-нибудь мелкую рыбешку.

– От нее тут особой помощи и не требовалось, – заметил Куртис. – Одиннадцать дырок по девять миллиметров каждая. Те ребята сработали наверняка, как часы. Наподобие тебя, Нат.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя ведь тоже с собой всегда две обоймы, не так ли?

– Как мама велела. Особой меткостью я никогда не отличался, поэтому и решил таскать с собой побольше патронов.

Дверь приоткрылась, и из-за нее показалась симпатичная головка чернокожей женщины средних лет.

– Мы приступаем, джентльмены, – сказала Жаннет Брэгг и протянула Куртису флакон с эвкалиптовым маслом.

Отвернув крышку, тот смазал им обе ноздри. То же самое проделал и Натан Коулман, дополнительно закурив сигарету.

– Расскажите-ка ему, Жаннет, как выглядят легкие курильщика при вскрытии, – попросил Куртис, когда они шли по коридору.

– Да, это стоит того, чтобы взглянуть, – уверенно согласилась она. – Хотя запах еще противнее. Словно от груды немытых пепельниц.

Брэгг была экипирована подобно работнице фабрики по производству гамбургеров: белый комбинезон, резиновые бахилы, пластиковая шапочка, защитные очки, фартук и толстые резиновые перчатки.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, Жаннет, – обратился к ней Коулман. – Мне но душе женщины, которые знают, как одеться, чтобы привлечь мужское сердце.

– Коль уж вы заговорили об этом, – откликнулась Брэгг, – на трусах трупа обнаружены следы спермы.

– Что, перед тем как отдать Богу душу, он спустил? – В голосе Натана Коулмана прозвучало удивление, смешанное с отвращением.

– Во всяком случае, потом он этого сделать не сумел бы, – прокомментировал Куртис. – Это уж точно.

– Такое нередко случается, когда человека душат, – заметила Жаннет.

– Выходит, его придушили? – спросил Коулман.

– Вот сейчас и посмотрим.

Она толкнула перед собой створки гибких пластиковых дверей, и все трое вошли в большую комнату. Здесь было достаточно холодно.

Обнаженное тело Йохо одиноко застыло на холодильном поддоне рядом с патологоанатомическим столом из нержавеющей стали. Куртис уже достаточно много раз видел Брэгг в работе и усвоил, что труп на операционный стол та способна переместить самостоятельно, не нуждаясь в посторонней помощи. Ролики, вмонтированные в перфорированную решетку стола, позволяли ей передвинуть тело одной рукой, и она произвела этот маневр непринужденным и уверенным движением, словно фокусник, в тысячный раз сдергивающий скатерть со стола, уставленного посудой. После этого она отрегулировала высоту стола и включила вентиляционную тягу для отсоса воздуха, отверстие для которой было устроено в крышке стола. В конце того же стола располагалась раковина для смыва, со смесителем и двумя длинными рычажками для регулирования напора воды. Жаннет открыла краны и душ на гибком шланге.

Когда она закончила все приготовления. Куртис включил свою восьмимиллиметровую супервидеокамеру, чтобы заснять процедуру вскрытия. Отрегулировав фокусировку, он встал позади нее, готовый к съемке.

– Обычно при вскрытии легко выявляются стандартные признаки удушения, – заметила Брэгг. – Но в данном случае какие-либо следы на шее жертвы отсутствуют, – продолжала она, поворачивая голову Йохо вправо и влево. – Поэтому пока трудно сказать, каким способом его удушили.

– А как насчет пластикового пакета на голову? – предположил Куртис.

– Только не подгоняй меня, Фрэнк, – осадила она его, взяв скальпель.

За двадцать последних лет, что Фрэнк Куртис проработал в отделе убийств, сама процедура вскрытия практически не изменилась. Тот же предварительный внешний осмотр тела на предмет каких-либо отклонений от нормы или травм, те же стандартные разрезы. Y-образный разрез – от подмышек рук по низу груди, соединяясь в районе пупка, и далее – живот и половые органы. Жаннет Брэгг работала четко, накладывая зажимы на крупные сосуды головы, шеи и рук, подготавливая удаление внутренних органов для обследования. При этом она что-то мурлыкала себе под нос – одну из песенок Мадонны.

– Каникулы! Вот красота! Каникулы!

– Мне нравятся женщины, которые испытывают радость от своей работы, – заметил Куртис.

– Можешь считать, как тебе угодно.

Она собрала внутренние органы, извлеченные из грудной клетки, поместила их в пластиковое ведро. Повторила ту же операцию с брюшной полостью – в отдельное ведерко. Органы всегда удалялись группами и одновременно, что позволяло определить их относительные размеры и функциональное состояние. Наконец, взяв электропилу, она приступила к снятию верхушки черепа старины Йохо.

Куртис оглянулся в поисках Натана Коулмана и обнаружил того сидящим на топчане и рассматривающим в микроскоп свой собственный волос.

– Смотри-ка, Нат, точно так же едят и яйцо всмятку, – с ехидцей произнес он. – Или ты из тех чудаков, кто предпочитает просто разбить его и потом выковыривать скорлупки?

Коулман старался не обращать внимания на нудный скрежет пилы.

– Я никогда не ем яиц, – ответил он невозмутимо. – Я не выношу их запаха.

– Какая же у тебя чувствительная натура.

– Что за чертовщина, – воскликнула Брэгг. То, что она увидела, сняв верхний свод черепа, заставило ее впервые за многие годы содрогнуться.

– Что там такое?

– Мне никогда... еще никогда не доводилось видеть такого, – ответила она с напряженной гримасой на лице.

– Жаннет, не заставляй себя упрашивать.

– Подожди секунду. – Взяв в руку изогнутый выскабливатель, она с нажимом провела им по внутренней поверхности черепа Йохо и извлекла на свет содержимое.

– Что это ты выудила оттуда?

Встав со стула, Натан Коулман склонился над операционным столом рядом с Куртисом.

– Никогда бы не поверила раньше, что такое возможно.

Она осторожно положила в хирургическую эмалированную ванночку небольшой сгусток, размером с теннисный мяч, и распрямив спину, ошеломленно покачала головой. Содержимое черепа имело темно-коричневый цвет и казалось твердым и блестящим на вид, словно было отварено в горячем масле.

– Что это за хреновина? – выдохнул Куртис. – Какая-то опухоль?

– Нет, это совсем не опухоль. Вы видите перед собой, джентльмены, все, что осталось от мозга этого мужчины.

– Вы что, смеетесь над нами?!

– Тогда загляни сам внутрь черепа, Фрэнк. Там пусто.

– Господи Иисусе, Жаннет! – воскликнул Коулман. – Эта штука больше напоминает какой-нибудь гамбургер.

– Причем, на мой вкус, еще и пережаренный, – добавил Куртис.

Брэгг достала остатки мозга и положила их на чашку весов. Комок весил меньше пяти унций.

– Так что же с ним случилось? – спросил Куртис.

– О таком я только в книгах читала, – сказала Брэгг, – но надо сказать, это самая типичная картина при эпилептическом шоке. Что случается чрезвычайно редко. По-латыни этот вариант называется status epilepticus. Большинство эпилептических припадков длятся всего несколько минут, но в данном случае он продолжался, скажем, минут тридцать подряд или же в виде серии резких эпилептических кризов, в промежутке между которыми организм не успевал восстановиться. В результате мозг перенапрягся до такой степени, что, по сути, перегорел и изжарился.

– Так ты говоришь, эпилептический удар? А как насчет самопроизвольной эякуляции?

– Крайнее перевозбуждение головного мозга вызывает чрезвычайно непредсказуемую и хаотическую картину восприятии и ощущений индивидуума. Фрэнк. А эрекция и оргазм могут возникнуть как результат экстремального режима работы гипоталамуса и прилежащих семеричных долей головного мозга. – Брэгг покачала головой. – Должно быть, так и случилось. Но сама я с таким явлением сталкиваюсь первый раз.

Куртис осторожно ткнул кончиком шариковой ручки в свернутый сгусток мозга, больше напоминавший мертвое насекомое.

– Status epilepticus, – повторил он задумчиво. – А что могло вызвать эпилептический припадок такой силы? Тебе самой, как врачу, это не любопытно? Кажется, ты говорила, что такое очень редко встречается.

Она повела плечами:

– Причиной могло стать все что угодно. Например, внутричерепная опухоль, новообразование, воспаление, закупорка вен. Ведь он был оператором-программистом, не так ли? Тогда, возможно, причиной могло стать долгое сидение за экраном. Это вполне вероятно. Проверьте его медицинские, показания. Не исключено, что там вы найдете какую-нибудь зацепку, которую он не афишировал, но она прольет свет на то, что в конце концов случилось с его мозгом. Я же сделала все, что могла. Может, что-то еще удастся раскопать после обследования этого кожистого оковалка.

– Умер от естественных причин, – проговорил Митч. – Именно так сообщили из конторы патологоанатома. Эпилептический припадок. Самый сильный из всех возможных. Оказывается, Хидеки был предрасположен к эпилепсии. У него была повышенная светочувствительность, а криз был инициирован экраном компьютера. Похоже, он и сам догадывался, что ему надо держаться от телевизионного экрана подальше. – Митч пожал плечами. – Но что ему оставалось делать, если в компьютере была вся его жизнь?

Он встретился с Рэем Ричардсоном на лестнице у входа в мастерскую. Ричардсон нес в руке большой кейс и компьютер-ноутбук на плече, он спешил в аэропорт. Персональный самолет «гольфстрим» должен был доставить его в Тулан на встречу с руководством школы правоведения при местном университете. Он должен был представить им фешенебельный проект нового корпуса, разработанный по их заказу.

– Это я как раз понять могу, – согласился Ричардсон. – Думаю, даже если бы врачи запретили мне заниматься проектированием, я бы тоже послал их подальше.

Митч машинально кивнул, хотя сам отнюдь не был уверен, что повел бы себя в подобной ситуации точно так же.

– Не проводишь меня до машины, Митч?

– Конечно.

Митч решил, что тревога на лице Ричардсона вызвана трагедией, случившейся с Хидеки Йохо. Но, как выяснилось, лишь отчасти.

– Я прошу тебя переговорить с нашими адвокатами, Митч. Расскажи им, что произошло с Йохо. Пожалуй, тебе стоит позвонить и нашим страховщикам на тот случай, если какому-нибудь сукину сыну захочется раздуть инцидент и затеять расследование. До тех пор пока не подписан приемный акт, я буду отвечать за все своей задницей, а не корпорация "Ю".

– Рэй, это была естественная смерть. Нас ни с какой стороны нельзя привлечь к ответственности.

– Вот и растолкуй это адвокатам, – настойчиво повторил Ричардсон. – Йохо ведь задержался на работе допоздна, не так ли? Возможно, кто-то решит, что здесь налицо нарушение законодательства. Понимаешь, куда я клоню, Митч? Просто пытаюсь размышлять, как один из этих долбаных юристов. Надо быть готовым к тому, что они, возможно, попробуют нас облить дерьмом, а потом притянут к ответственности. Господи, до чего я ненавижу этих подонков!

– Я не советовал бы тебе говорить в таком же духе и в юридическом колледже, куда ты сейчас направляешься, – вставил Митч.

– Черт возьми, а стоило бы, пожалуй. – Ричардсон захохотал. – Будь добр, держи меня в курсе и звони. Договорились, Митч?

Митч пожал плечами. Он лучше других знал, что с Ричардсоном лучше не спорить. Но тот уловил настрой его мыслей.

– Послушай, ты, наверное, считаешь, что я просто помешался на этом, но я знаю, о чем говорю. В данный момент против меня шьют сразу два дела. Моя бывшая домработница обвиняет меня в том, что она испытала нервный шок, когда я уволил эту дуру – кстати, не справлявшуюся с обязанностями. А этот хренов гость, которого я имел несчастье пригласить как-то домой на обед, притягивает меня к ответственности за то, что ему в горло попала рыбная косточка. Кстати, не исключено, что и Аллен Грейбл попытается урвать свой кусок.

– Грейбл? Ты что-то слышал о нем?

– Нет-нет, я говорю чисто теоретически. Но кто гарантирует, что он не предпримет такую попытку и не потребует денежной компенсации за увольнение? Этот парень ненавидит меня всеми кишками. Ты бы слышал, что он выдал перед уходом. Он сказал: «Чтоб ты сдох!» Я уже собирался сообщить об этом в полицию. Грейбл явно что-то замышляет против меня, Митч. Даже удивительно, что до сих пор он не прислал ко мне своего адвоката.

Наконец они подошли к «бентли», ждавшему Ричардсона позади здания мастерской. Рэй передал свой кейс и компьютер Диклану и перед тем, как садиться, снял пальто и положил его на заднее сиденье. Дверцу за собой он не закрыл. Это была работа Диклана.

– Похороны Хидеки Йохо назначены на пятницу, – сообщил Митч. – В Форест Лон.

– Я никогда не хожу на похороны, ты же знаешь. Особенно в этом городе. Жизнь коротка, ничего не поделаешь. Кстати, мне не хотелось бы, чтобы и другие сотрудники нашей мастерской тратили время на это мероприятие. Все-таки пятница – рабочий день. Если кто-то захочет посетить похороны, может сделать это в счет отпуска. Сочтешь нужным – организуй цветы. Можешь поместить на карточке мое имя.

– Благодарю, Рэй. Уверен, ему бы это было приятно.

Но Ричардсон уже набирал номер на портативном телефоне.

Когда Диклан закрывал дверцу за хозяином. Митч не смог сдержать саркастической улыбки. Он и сам был почти готов пожелать смерти Рэю Ричардсону. Тем, кто собирался отдать последний долг своему другу и коллеге, будет приятно узнать, что теперь его похороны приравниваются к отпуску. Даже удивительно, что еще никто из сотрудников с ним не расправился. Стоит начать собирать деньги на это благое дело – быстро наберется не одна тысяча баксов. А кое-кто, черт побери, согласится выполнить эту миссию бесплатно.

Митч смотрел вслед удалявшейся машине. Потом развернулся и направился к краю площадки. В Лос-Анджелесе частенько бывали дни, когда удушливый смог окутывал весь город густым сизым облаком, за которым даже не просматривался горизонт. Но сегодня воздух был сравнительно прозрачен и перед Митчем открывалась вся западная часть города миль на десять вперед. Он легко различал торчавшие тут и там небоскребы: башни-близнецы компании «Арко», Первый федеральный банк, штаб-квартиру «Майкрософт», Крокер-центр, представительство кампании «Сега», библиотеку. Но ни один из них не походил на Решетку. Она напоминала причудливый, сверкающий на солнце гигантский росток, стремительно вырвавшийся из-под земли и ошарашивший всех городских жителей. Они воспринимали ее как нечто чужеродное и не могли понять истинного предназначения этого технологического исполина. Митчу даже казалось, что здание находится в непрерывном движении и в этом смысле весьма полно отражало тревожный дух Лос-Анджелеса: его безостановочное коловращение.

Митч улыбнулся, вспомнив про статью, которую Джоан написала для рекламной брошюры. Их компания недавно выпустила ее в ядовито-серебряной суперобложке для пропаганды своих технологических разработок и новых архитектурных проектов. Как же это она выразилась? Ее слог, как правило, отличался неуклюжей напыщенностью. Она часто до тошноты использовала словечко «гениальный» при описании деяний своего муженька. Тем не менее, одна из ее наиболее высокопарных фраз задела Митча за живое: «Можно только восхищаться будущим, в котором будут такие здания!»

Похоже, ее слова не так уж далеки от истины. Это здание и в самом деле выглядело прорывом в завтрашний день.

Каждый вечер, перед тем как заступить на дежурство. Сэм Глейг поднимался в диспетчерскую на седьмой этаж, чтобы лично получить очередные инструкции и уточнить, кто из сотрудников еще остался в корпусе. С тем же успехом он мог бы выяснить это и по телефону из своей конторки на первом этаже. Но в преддверии двенадцати часов одиночества Глейг предпочитал пообщаться с людьми: перекинуться с кем-нибудь парой слов, просто потрепаться. Оставшись затем в огромном корпусе совершенно один, он не жалел об этой на первый взгляд пустой болтовне. Ночью Решетка была довольно тоскливым местечком. Вдобавок ко всему у него из головы не выходило официальное заключение по делу бедняги Йохо.

Помня об этом и пытаясь избежать аналогичного припадка. Глейг старался пореже пользоваться лифтом-автоматом и предпочитал лестницу. Ее ступеньки были сделаны из стекла и ночью подсвечивались электролампами цвета воды в бассейне. Лестница на небо – так ее прозвал Глейг. Будучи искренне верующим человеком, во время подъема он не мог избавиться от воспоминаний о лестнице святого Иакова, и на память ему приходил соответствующий отрывок из Библии: «И проснулся Иаков, и сказал: – Воистину Господь со мной, а я его не признал. – И обуял его страх, и возопил он: – Что за чудное место! Воистину это обитель Господа Бога нашего, а вот и врата в небеса».

В диспетчерской он обнаружил Элен Хасси, коменданта корпуса, и прораба Уоррена Эйкмана, который укладывал свой кейс, собираясь отвалить домой.

– Добрый вечер, Сэм, – приветствовала его Элен. Это была высокая, худощавая, рыжеволосая дама с зелеными глазами, с лицом, буквально усыпанным веснушками.

– Добрый вечер, мисс, – ответил он. – Добрый вечер, мистер Эйкман.

– А, Сэм, – пробормотал тот, выглядевший слишком уставшим для длительной беседы. – Ну и денек. Слава Богу, наконец закончился. – Он машинально поправил свой галстук с университетским значком и провел ладонью по седым волосам, убедившись, что в них полно строительной пыли. Эйкман проводил сегодня инспекцию внутри потолочных коммуникаций на шестнадцатом этаже, а в это время строители перекладывали пол этажом выше. Его функции в качестве полномочного представителя корпорации "Ю" на строительстве здания заключались в постоянной инспекции хода строительства, составлении соответствующих отчетов, а также сообщении о замеченных им отклонениях от проекта Митчеллу Брайану или Тони Левину. Но значительно большую головную боль, чем какие-либо архитектурные подробности, Эйкману доставляли его отношения с Элен Хасси. Он не скрывал своей явной симпатии к ней, но та до сих пор отказывалась воспринимать его всерьез.

– Итак, – проговорил Сэм, – кто собирается сегодня задержаться допоздна?

– Сэм, – проворчала Элен, – сто раз тебе говорила: спроси у компьютера. Авраам специально запрограммирован, чтобы быть в курсе, кто и когда остается в корпусе. Для этого у него есть специальные тепловые датчики и телекамеры.

– Да я знаю, просто не люблю слишком часто общаться с автоматом. Уж больно он холодный. Немножко человеческого общения не повредит, понимаете, о чем я?

– Что до меня, уж лучше общаться с машиной, чем с Рэем Ричардсоном, – заметил Эйкман. – По крайней мере, существует хоть теоретическая надежда на дружеское расположение.

– Ладно, не буду вас отвлекать.

– Ты нам вовсе не мешаешь, Сэм.

В это время у Эйкмана зазвонил телефон. Он поднял трубку и, выслушав сообщение, присел за стол и сделал запись в отрывном блокноте. Прикрыв трубку ладонью, он взглянул в сторону Элен Хасси и сказал:

– Это Дэвид Арнон. Можешь меня подождать минуту?

Прикинув, что у нее появился хороший шанс добраться до машины без этих надоевших попыток Эйкмана полапать ее в лифте, Элен улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Нет, не смогу, – прошипела она, – я и в самом деле опаздываю. До завтра.

Скорчив недовольную гримасу. Эйкман только кивнул.

– Да. Дэвид. Документы у тебя под рукой? Щелкнув пальцами у него перед носом, Элен прошествовала к лифту вместе с Сэмом Глейгом.

– Еще не сообщили, что же стряслось с мистером Йохо?

– Предполагают, что у него случился сильный эпилептический припадок, – ответила Элен.

– Ничего себе.

Они вошли в лифт и приказали Аврааму доставить их на парковочную стоянку.

– Бедняга, – добавил Сэм. – Видно, не берег себя. Сколько ему было?

– Точно не скажу, но думаю, тридцать с чем-то.

– Проклятие.

– Что случилось, Сэм?

– Просто вспомнил, что забыл книгу. Оставил дома. – Он виновато пожал плечами. – На такой службе, как у меня, приходится читать книжки. Я не могу все время смотреть телевизор. Только мозги забиваешь мусором.

– Послушай. Сэм, – воскликнула Элен, – но у тебя же есть доступ в компьютерную сеть. Почему бы тебе не воспользоваться электронной библиотекой?

– Электронная библиотека, говорите? Я даже не слыхал про такую.

– Ею пользоваться несложно: примерно как автоматом-проигрывателем в кафе. Надо открыть на экране окошко с изображением библиотеки, и компьютер выдаст список всех доступных на диске материалов по категориям. Потом следует выбрать нужную категорию, набрать название, и компьютер откроет соответствующий файл с информацией. Конечно, в основном это книги, но есть также звукозаписи и видеоматериалы. Прекрасная подборка фильмов. Поверь мне, Сэм, там немало весьма занимательного.

– Что ж, благодарю вас, мисс Хасси. Большое спасибо. – Сэм вежливо улыбнулся, прикинув, неужели ему и вправду удастся отыскать что-нибудь путное в этой библиотеке.

Из того, что рассказала Элен, эта штука больно напоминала один из видов телевидения. И хотя Глейг любил слушать музыку, ему было бы не по себе наблюдать, как клавиши сами опускаются в нужной последовательности, словно ими управляет невидимка. Особенно теперь, после смерти Хидеки Йохо. Его до сих пор передергивало, когда он вспоминал его обуглившиеся глаза. Эпилепсия, Что же это за штука такая?

Глейг частенько задумывался о смерти. Он догадывался, что это из-за специфики его работы, связанной с почти постоянным одиночеством. Иногда, обходя по ночам свои владения, он представлял себя как бы в огромном мавзолее. Имея достаточно времени для размышлений о смерти и ее природе, он невольно стал ипохондриком. Но больше, чем страх самому перенести эпилептический припадок, его беспокоило, что он абсолютно ничего не знал об этой странной болезни и ее первых признаках. И как только появилась первая возможность, Сэм заглянул в электронную энциклопедию.

С помощью «мышки» он наконец-то выбрал нужную категорию, и после некоторой паузы из динамика компьютера раздалась торжественная фанфарная мелодия Аарона Копленда: сердце у него в груди даже забилось от волнения.

– Добро пожаловать в энциклопедию, – провозгласил механический голос.

– Черт тебя дери, – нервно пробормотал Сэм, – прямо-таки напугал меня, дурацкий автомат.

– Информация по всем сферам человеческих знаний, история всех времен и народов. Абсолютно все, что когда-либо было зафиксировано на Земле. Наберите интересующую вас тему, пользуясь английским алфавитом, от А до Z.

– Да что ты говоришь? – проворчал Сэм.

– Не допускается использование диакритических знаков, а также иностранных букв, не имеющих параллельных в английском языке.

Глейг слегка пожал плечами, озадаченный этим замечанием.

– Все заголовки, начинающиеся с цифр, например « 1984», название повести Оруэлла, занесены в каталог, как если бы они были написаны буквами, в данном случае – «одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертый». Вы можете также получить перекрестные ссылки по выбранному вопросу или просмотреть названия родственных по тематике статей. А теперь прошу вас набрать ключевое слово.

Задумавшись на секунду, Глейг неуверенно напечатал на экране:

ИППИЛЕПСИЯ

– Сведения по предмету, вас интересующему, отсутствуют. Возможно, вы ошиблись в написании. Повторите попытку.

ИППЕЛЕПСИЯ

– Нет. Опять не то. Тогда у меня к вам такое предложение: если вас интересуют сведения по болезни нервной системы, характеризуемой припадками, при которых пациент падает без сознания на пол, испытывая непроизвольные спазмы мышц и выпуская изо рта пенистую слюну наподобие бешеной собаки, и которая в простонародье называется падучей, то могу предложить правильное написание. И если это то, что вы ищете, наберите слово «ДА».

ЭПИЛЕПСИЯ? ДА

Почти тотчас перед Глейгом на экране возникло изображение человека, бившегося в припадке на земле и выпускавшего изо рта белую пену.

– Боже праведный, – вздохнул он. – Ну и страсти. Только посмотри на этого доходягу.

– Установлено, что примерно у 6 – 7 процентов населения земного шара когда-либо в жизни случались по крайней мере краткосрочные эпилептические конвульсии, а 4 процента людей предрасположены к периодическим припадкам.

– Это точно?

На мониторе появилась другая картинка – мраморно-белая и безволосая голова бородатого мужчины.

– Основные признаки и условия возникновения эпилепсии принято описывать на примере болезни Гиппократа.

– Это тот парень, что покончил жизнь самоубийством?

Но компьютер не обратил внимания на эту реплику.

– Эпилепсия – не отдельная болезнь, а целый комплекс симптомов, возникающих в результате определенных условий, которые приводят к перевозбуждению нервных клеток головного мозга.

– К таким условиям можно отнести, например, мисс Хасси? – спросил Сэм Глейг, скабрезно хохотнув. – Парень, в ее присутствии мои старые мозги и в самом деле раскаляются, словно в пекле.

За головой Гиппократа последовали другие изображения: устройство головного мозга, электроэнцефалограмма, портреты немецкого психиатра Ганса Бергера и отца британской неврологии Хоглингса Джексона. Но одновременно компьютер разъяснил основные типы припадков, а также причины их возникновения, что и вызывало особое любопытство Сэма.

– Нервные конвульсии могут быть спровоцированы, в частности, стробоскопическим световым эффектом, и по этой причине людям, предрасположенным к так называемой фотоэпилепсии, настоятельно рекомендуется избегать посещения ночных клубов, а также пользоваться компьютерами.

– Проклятие, – пробормотал Глейг, вдруг вспомнив, как он обжег руку, случайно коснувшись безопасной на первый взгляд лампы на столе Хидеки Йохо.

– Ну, конечно же. Причина вовсе не в экране компьютера, черт возьми. Все дело в этом светильнике, который раскалился докрасна.

Он инстинктивно взглянул на тыльную сторону ладони. Ожог, размером с четвертак, был виден еще вполне явственно. Припомнив, как в молодости сам посещал ночные клубы, где его частенько подташнивало от ярких вспышек разноцветных огней, Глейг явственно представил себе наиболее вероятную причину того, что случилось с Хидеки Йохо.

– Похоже, именно так оно и было.

И он протянул руку к телефонной трубке, решив, что стоит сообщить кому-нибудь о своих подозрениях. Но вот куда лучше? В полицию? Душа бывшего заключенного яростно сопротивлялась каким-либо контактам с лос-анджелесскими копами. Может, поговорить с Элен Хасси? Но что она подумает, если вдруг позвонить ей Домой? Или обратиться к Уоррену Эйкману? Возможно, тот еще работал где-нибудь наверху. Но общаться с этим бюрократом Сэму хотелось еще меньше, чем с полицейскими. При разговоре с Эйкманом у Сэма всегда возникало противное ощущение собственной ничтожности. Может, действительно лучше подождать до утра и рассказать обо всем лично Элен Хасси. Кроме прочего, это дополнительный повод с ней пообщаться. И он решил пока не дергаться, машинально следя за проплывавшими по экрану названиями: ЭПИЛЯЦИЯ. ЭПИСТЕМОЛОГИЯ, ЭРАЗМ. ЭРНСТ. ЭРОС...

Аллен Грейбл обнаружил, что находится на четвертом этаже Решетки, рядом с компьютерным залом. Хотя разработанный им план и не отличался особой изобретательностью, он не сомневался в его действенности. Чтобы досадить Ричардсону, необходимо было что-нибудь сделать с самим зданием. А лучше всего – разладить компьютер. Засунуть в него какую-нибудь железяку потяжелее и вывести из строя сорок миллионов баксов. Более быстрого способа отомстить Ричардсону, на взгляд Аллена, невозможно и придумать. Он собирался заняться этим еще раньше, но что-то удерживало его. Теперь же окончательно решился на этот шаг. Прихватил с собой прочную стальную полоску, одну из деталей кровли, которую кто-то из строителей оставил в подвале. Это единственное, что ему удалось найти в здании. Полоска выглядела вполне солидно, чтобы вдрызг расколотить несколько экранов, а может, добраться и до внутренностей компьютера. Он уже приблизился к стеклянной эстакаде, ведущей в компьютерную, когда вдруг услышал звуки электронного пианино «Дисклэйвер», установленного в холле первого этажа. Это был отрывок из произведения его любимого композитора Оливера Мессиана, что означало: кто-то передвигается по холлу. Всякий раз перед началом дежурного обхода Решетки, около часа ночи, Сэм Глейг брал в руки фонарик и запускал программу мультимедиа для электронного проигрывателя.

Конечно же, Элен Хасси была права – никакой необходимости в этих обходах не было. Он с таким же успехом мог все контролировать из своего удобного кабинета, и даже лучше. С помощью всех этих видеокамер и чувствительных датчиков он мог прекрасно обозревать и оценивать обстановку. Причем практически мгновенно, словно всевидящим Божьим оком. Но Богу ни к чему были физические упражнения, ему было незачем беспокоиться о работе сердца или о растущем животе. И Бог наверняка бы пользовался лифтом, а не бродил по лестницам пешком, как Сэм Глейг.

Да и электрический фонарик ему в общем-то был ни к чему. Везде, где Сэм Глейг проходил по коридорам, чувствительные датчики четко реагировали на излучаемое им тепло и вибрацию шагов, автоматически включая дежурное освещение. Но на всякий случай он прихватывал с собой и фонарик. Какой же это ночной сторож без фонаря, неотъемлемого символа его должности? Так же как и без револьвера, всегда висевшего на боку.

Как только он приближался к пианино, оно начинало играть, и он на несколько секунд застывал, прислушиваясь к мелодии. Музыка, звучавшая довольно странно и волнующе, казалось, еще сильнее подчеркивала ощущение одиночества и глухой ночной тишины. У Сэма даже мурашки забегали по коже, он ощутил легкую дрожь в спине и встряхнул головой.

– Прямо чертовщина какая-то, – произнес он. Забравшись по лестнице на четвертый этаж, Сэм Глейг взглянул в сторону компьютерного зала, проверяя, не остался ли там кто-нибудь поработать. Но погруженная в темноту комната с застекленными стенами, похоже, была пуста. В глубине мигали десятки красных и белых лампочек, словно огоньки небольшого городка, над которым ночью пролетаешь в самолете.

– Кажется, все в порядке, – сказал он сам себе. – Не хватало, чтобы еще кто-нибудь умер во время моего дежурства. Уж больно много дурацких вопросов назадавали мне эти копы прошлой ночью.

Застыв на секунду, он повернул назад – ему послышался какой-то посторонний звук. Словно кто-то осторожно поднимался по той же лестнице, которую он сам только что миновал. Сэм возвращался тем же путем, что шел сюда. Такое нередко случается с охранниками, напомнил он себе. Слышишь какой-то шорох – и сразу предполагаешь самое худшее. Пока же особого повода для беспокойства не было, хотя и бдительность терять не стоило. Именно бдительность позволяет предотвратить большинство преступлений в зародыше.

Дойдя до лестничного пролета, он остановился и прислушался. Ничего. Чтобы окончательно снять сомнения, он спустился в холл и обошел его. Стук сердца глухим эхом отдавался у него в груди.

– Есть тут кто-нибудь? – громко спросил он. И, подождав несколько секунд, направился к своему кабинету. Здесь он уселся перед компьютером и запросил список всех обитателей здания. С радостью убедившись, что в компьютере действительно значилось лишь его имя, Сэм покачал головой и усмехнулся. Совсем немудрено, если в таком громадном и сверхсложном сооружении, как Решетка, мерещатся странные звуки.

– Не исключено, что это заработал какой-нибудь кондиционер, – успокоил он себя. – В корпусе действительно слегка жарковато. Сдается мне, что такие здания не очень-то годятся для людей, привыкших к комфорту.

Поднявшись, он снова вышел в холл, намереваясь завершить свой обход. Может, стоило заглянуть в подвал. Темно-синяя рубаха прилипла к потному телу, он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу. На этот раз Сэм решил воспользоваться лифтом.