Зарк намотал кнут на руку и взглянул на Майкла:

— Что вы сказали?

— Я сказал, — ответил тот, — что мы не едем в Аватик.

— А куда ж мы едем?

— К морю. Я хочу, чтобы вы вывели нас к замерзшему морю.

— Чего? — переспросил Зарк. — Да до побережья самое малое два дня пути. С этим я не поеду.

— Не бойтесь, — сказал Майкл. — Пока вы будете делать так, как я прошу, вам нечего будет бояться.

— Почему к морю? — полюбопытствовал Вирга.

— Потому что так надо. Больше я ничего не скажу. — Ваал, стоявший чуть поодаль, следил за ними горящими глазами.

Зарк все еще колебался. Он тряхнул головой.

— Ничего не понимаю. Не понимаю ни этого вашего Ваала, ни вас.

— От вас это и не требуется. Просто доверьтесь мне и делайте, как я прошу.

Несколько секунд Майкл выдерживал пристальный взгляд Зарка. Потом охотник кивнул и сказал:

— Ладно, черт подери. К морю так к морю. Но только до берега, на лед не полезу. А почему не убить эту мразь здесь и сейчас?

Майкл не ответил. Он демонстративно повернулся к Зарку спиной и отошел к Ваалу, чтобы загородить от него своих спутников.

Зарк выругался и щелкнул кнутом над головами упряжки. Собаки рванулись вперед, и нарты с поврежденным полозом тяжело снялись с места. Вирга увидел, что за ними остается глубокий кривой след.

— Не нравится мне это, — сказал Зарк Вирге. — Надо было прикончить эту мразь здесь и уехать. Он заслуживает смерти.

Вирга промолчал. Он был в смятении. Столкнувшись с Ваалом лицом к лицу, профессор вдруг усомнился в том, что кто бы то ни было, даже Майкл, в силах обуздать этого человека. Паника, внезапно охватившая его под злобным взглядом Ваала, еще сосала под ложечкой. Вирге казалось, что он вечно будет видеть эти страшные красные глаза. Он не смел и гадать, зачем Майклу понадобилось к морю, и не мог избавиться от ощущения, что сила Ваала вот-вот вырвется на волю во всей своей необузданной дикости, обратится на них и испепелит. Тогда им не поможет никакой Майкл. Взмокший от страха Вирга вздрогнул. Он чувствовал себя бесконечно одиноким, беспомощным, грубо вырванным из привычной университетской жизни, изменившимся раз навсегда. А сколько у него накопилось вопросов! Они витали подле него, и он отшатывался под их натиском.

— Сукин сын! — крикнул Ваал Майклу. Они шагали справа от еле ползущих нарт. — Сволочь!

Вирга опустил подбородок на грудь и ухватился за нарты, чтобы не упасть, стараясь отгородиться от потока чудовищных непристойностей, лившегося изо рта Ваала. Поток этот не иссякал, а лишь набирал силу, и выкрики становились все вульгарнее. Ваал бесновался над самым ухом у Майкла, и Вирга восхитился выдержкой своего спутника. Потом голос Ваала изменился, хриплый баритон превратился в истошный детский визг. — Херосос! Попам задницу лижешь! Я убью тебя! А тебе меня не уничтожить, ты раньше сгниешь! — И вдруг — невероятно! — молодой женский голос. Вирга обернулся. Зарк усилием воли не позволил себе оторвать взгляд от ледяной равнины впереди. — Глаза твои вывалятся из орбит, сукин ты сын! Я прикажу ослепить тебя! Будь ты проклят! Будь ты проклят!

Вирга заткнул уши.

Зарк резко обернулся.

— ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!

И голоса — голос Ваала — неожиданно стихли, и льды услышали смех, низкий и ленивый, довольный и благодарный, словно смеялся кто— то, кто только что выиграл шахматную партию.

Собаки, поскуливая, натягивали постромки; нарты царапали лед. Шагая, Вирга слышал, как полозья то шуршат по снегу, то со скрежетом проходятся по камням, шурр-скрип, шурр-скрип, шурр-скрип, пока в голове у него не загудело от этих чередующихся звуков. Не открывая глаз, по одним только звукам, доносившимся из-под полозьев, он определял, что под ногами: плотный, слежавшийся снег или гладкий лед, камни величиной с кулак или камни с бритвенно-острыми краями, способные изрезать собакам лапы. Однажды, изучая свои новые способности, Вирга задремал на ходу, а когда вновь открыл глаза, то оказалось, что он смотрит на Ваала. Покрывшись испариной, перепуганный Вирга с усилием отвернулся.

Он оступился и упал, и Зарк остановил упряжку. Он помог профессору подняться и крикнул Майклу:

— Надо передохнуть. Не то протянем ноги.

Майкл подумал и согласился.

— Что ж, хорошо. Привал.

Зарк поставил палатку из медвежьей шкуры и забрался внутрь. Вирга — от усталости у него дрожали ноги и руки, а лицо застыло на морозе, превратившись в неподвижную маску, — заполз следом и, тяжело дыша, привалился к стене. Снаружи заскулили собаки: подошли Майкл с Ваалом. Майкл первым залез в палатку, подождал, пока в нее заползет Ваал, и опять демонстративно уселся между ним и остальными.

Зарк развернул пакет с моржатиной и отрезал ломоть для Вирги. Профессор жадно впился в него зубами. Охотник предложил кусок Майклу (тот отказался), отрезал порцию себе, после чего аккуратно завернул мясо и убрал. Откуда-то появилась трубка. Зарк раскурил ее, откинулся на туго натянутую стенку палатки, закрыл глаза и затянулся.

Вирга свернулся калачиком, чтобы было теплее.

Майкл и не пытался заснуть. Взгляд Ваала жег ему затылок. Он сидел, скрестив ноги, и смотрел на своих усталых товарищей, погруженных в глубокий сон без видений.

И вдруг палатку заполнил страшный пронзительный вопль, от которого даже у Майкла по телу поползли мурашки. Вирга вскинулся, вытаращив воспаленные глаза: ему почудился крик Нотона в темном углу пропахшей злом трапезной. Зарк спросонок схватил ружье и выскочил из палатки в метель.

Вирга понял, где находится, и тряхнул головой. По палатке распространилось смрадное дыхание. Ваал в своем углу негромко смеялся, скаля зубы. Глаза его горели как уголья.

Через несколько секунд в палатку ввалился Зарк. У него заиндевели ресницы, в грязную бороду набился снег.

— Там был медведь! Я слышал! Черт меня подери, если я не… — Услышав издевательский смешок, охотник осекся, и его щеки залил румянец гнева. — Ах ты сукин сын! — рявкнул он, пытаясь мимо Майкла дотянуться до Ваала. — Убью!

Майкл перехватил его руку.

Смех внезапно стих.

Ваал проговорил:

— Дотронься до меня. Ну! Давай!

— Сядьте, — велел Майкл.

— Я убью его, — Зарк выдыхал облака пара. — Клянусь, я убью его!

— Сядьте, — резко повторил Майкл. Он сдавил руку Зарка, и взгляд охотника медленно прояснился. Он устало плюхнулся на снег, под стену палатки, и замер.

— Я не дам вам спать, — прошептал Ваал. — Попробуйте уснуть — и все повторится. Очень скоро вы превратитесь в комки нервов и будете пугаться даже моего дыхания. Рискните, — он усмехнулся. — Закройте глаза.

В оцепенелом от мороза мозгу Вирги еще витал образ Нотона: молодой человек лежал навзничь в загаженном углу и что-то шептал, шептал…

— Убейте его, — пробормотал Зарк. — Сейчас же.

Что это было? Что он сказал? Что он сказал?

— Есть только один путь. Ты! Эскимос! Нет, не отворачивайся. Ты мне нужен. Мы с тобой уйдем отсюда… этих двоих мы оставим здесь и вернемся в Аватик. Как только мы избавимся от них, я дам тебе выспаться. Слушай меня, — шептал Ваал. — Слушай!

Майкл решительно сжал могучее плечо охотника.

— Оставайтесь там, где вы есть, — негромко велел он.

— Если ты не выспишься, ты не сможешь идти. Ты никогда не доберешься до моря. Упадешь замертво на дороге.

Вирга дрожал. Он видел, как Нотон открывает рот — шире, шире…

— Отпусти меня, — не унимался Ваал.

Нотон прошептал: «Ме…»

— Месть, — закончил Вирга.

Майкл равнодушно взглянул на него. Ваал молчал.

Вирга спросил:

— Что вы хотели этим сказать? Когда я спросил, какую цель преследует Ваал, и вы и Нотон ответили: месть.

— Нотон? — прошептал Ваал из своего угла. — Вы нашли Нотона? Ублюдок! Проклятый предатель! Надо было вырвать ему глаза и язык!

— Однако, — заметил Майкл, — вы этого не сделали. — И добавил, обращаясь к Вирге: — Да, я так сказал. Такова правда.

— Для вас — может быть. Но мне это недоступно. А здесь творятся вещи столь далекие от моего понимания, что я начинаю терять рассудок!

Зарк проговорил:

— Мы должны убить его здесь, сейчас же, — и хрипло забормотал что-то невнятное.

— Я с самого начала говорил вам, — напомнил Майкл Вирге, — что многое из того, чему вы станете свидетелем, будет выше вашего понимания.

Вирга продолжал:

— Я хочу знать. Я должен знать.

— Тогда для начала уясните вот что. Назад пути нет. Вы никогда не будете собой прежним. Вы застрянете между жизнью после смерти и смертью при жизни. Если вы решите заговорить, вас не станут слушать. Вас заклеймят как безумца.

— Я уже не смогу повернуть назад, — признался Вирга.

Майкл некоторое время молчал, безжалостно выискивая что-то в глазах профессора. Ваал за его спиной дышал, как зверь в период гона. Наконец Майкл сказал:

— Вы будете слушать меня, но не будете слышать. То, о чем я буду говорить, недоступно человеческому пониманию. Вы верите в Иегову?

Вопрос удивил Виргу. Он ответил:

— Да, конечно.

— Значит, вы верите и в Сатану?

Вирга ответил, но уже менее уверенно:

— Да…

— Великие силы. Свет и тьма. Одна — терпелива и терпима, другая — безрассудна и жестока, и обе — воительницы. Меж ними — смешение стихий, смешение элементов, Сущее. В сочетании добра и зла есть некая завершенность. Вы понимаете? Без одного не может существовать другое — таков Закон. Закон Сущего. Он основа космического равновесия; сместите баланс сил, и воцарятся хаос и безумие. Что вы сейчас и наблюдаете.

— Пес! — прошипел Ваал.

— Сатана никогда не был второстепенной или производной силой. Он — тьма, уравновешивающая свет Иеговы. На заре времен Иегова и Сатана вместе создали космос. Космос был и есть сочетание небесного и демонического начал. Ваши предки были его частью. Вы его часть. Часть его и Ваал.

— Языческой бог, чьим именем назвался этот человек, — пояснил Вирга.

Ваал негромко гортанно засмеялся.

Майкл возразил:

— Нет. Перед вами лишь бренная оболочка, сущность же представляет собой бесформенный сгусток энергии. Это Ваал в том обличье, которое делает его приемлемым для человеческого глаза. Для тех, кого он жаждет подчинить себе.

Вирга сидел очень тихо. Рядом с ним хрипло дышал Зарк.

— Свет и тьма не всегда враждовали. Сатана, как я уже говорил, безрассуден. Его заботит лишь одно: как накопить больше сил, стяжать большую власть. Отмените Закон Сущего, и с ним исчезнет и Сатана — но его, точно слюнявого пса, волнует лишь сиюминутное. В начале творение равно признает лишь два божества: бога света и бога тьмы. Но Сатана смекнул, что можно прирастить свои силы, сделав демонов языческими богами. Одним из самых удачливых оказался Ваал; он уже был силен и снедаем безрассудной жаждой власти и величия. По наущению Сатаны Ваал стал ханаанским божеством. Он требовал от хананеев жертвоприношений детей, склонял их к содомскому греху, блуду, осквернению храмов. Сатана был доволен; все больше демонов с его легкой руки объявляли себя божествами перед смятенным и ныне истерзанным творением. Иным способом Сатана не мог превзойти Иегову. Все это Иегова терпел, покуда Сатана не покусился на иудеев, избранный Иеговой народ, стремясь ввергнуть их в пучину тьмы и чернокнижия. Равновесие нарушилось. Желая дать урок Сатане, Он обрушился на Ваала, самого удачливого из демонов, и с помощью израильтян сровнял Ханаан с землей. Гнев Его был ужасен; Он приказал Своему небесному воинству сжечь грешный город дотла, дабы земля обратилась в огненный камень бесплодный. Вааловы идолы и храмы были разрушены, те же, кто поклонялись демону, стерты с лица земли. В Ваале сочетались обе силы, свет и тьма, но он предал первую и теперь ищет убежища у второй.

— Ложь, — прошипел Ваал позади Майкла. — Ложжжжь.

— Урон был нанесен. Сатана узнал вкус крови. И тогда началась битва, исход которой решит: быть или не быть Закону Мироздания. Она бушует здесь, сейчас. Сатана через Ваала обрушивает на творение хаос, Ваал же стремится отомстить, истребить израильтян, уничтоживших Ханаан, его царство. Он успел переменить множество обличий, и с каждым новым воплощением оказывался на шаг ближе к цели, своей и своего хозяина. Ваал — безумное божество, одержимое силами тьмы.

Вирга дрожал, но ничего не мог с собой поделать. Стараясь унять эту дрожь, он запинаясь проговорил:

— Ваал человек… всего-навсего человек…

— Как угодно, — мягко ответил Майкл. — Вы спросили, я ответил.

— Отпустите меня, — детским голосочком попросил Ваал.

— Нам нельзя останавливаться. Вы готовы пойти дальше? — Майкл внимательно посмотрел на Виргу.

Зарк рядом с Виргой открыл глаза и принялся растирать затекшие шею и плечи.

— Не знаю. Не знаю. Я очень устал.

— Я спрашиваю о другом. Вы готовы пойти дальше по избранному нами пути?

— Нет, Майкл, — вмешался Ваал. — Брось свою затею. Отпусти меня. Присоединяйся ко мне.

Майкл посмотрел на охотника.

— Вы в силах идти?

Зарк растирал руки. Он взглянул на Майкла, потом на Виргу, потом снова на Майкла.

— Да, — ответил он.

— Хорошо. Доктор Вирга?

Вирга не знал, что ответить. Ему вдруг стало трудно дышать.

— Я так устал, — пробормотал он.

— Я ведь предупреждал вас. Разве нет? — спросил Майкл. — Мы должны как можно скорее добраться до моря. Выбор прост: или вы идете с нами, или мы бросаем вас здесь.

Вирга взглянул на него, удивленный поставленным ультиматумом. Он провел рукой по лицу:

— Хорош выбор! Я иду с вами.

Майкл кивнул:

— Отлично. Мы с Ваалом первыми выбираемся из палатки. Потом вы и Зарк.

Палатку из медвежьих шкур свернули и привязали к нартам, Зарк свистнул, поднимая собак, меховыми клубками лежавших на снегу, упряжка вновь натянула постромки, с которых осыпался иней, и нарты вновь покатили по бесплодной ледяной равнине, оставляя неровный извилистый след. Путники шли, как и прежде, Зарк и Вирга у самых саней, Майкл, живой щит между ними и Ваалом, поодаль справа. Мороз больно кусал Вирге щеки, но вместо того, чтобы бодрить, лишь усугублял неимоверную усталость, и вскоре подбородок профессора снова опустился на грудь. Пошатываясь, Вирга брел вперед, не зная, где он.

Через несколько минут — или часов — кто-то окликнул его шепотом: «Вирга!»

Профессор тряхнул головой. Это ему пригрезилось. Шаги сливались в непрерывный глухой ритм. Он парил между сном и явью, страшась и того, и другого.

«Вирга», — снова прошептал кто-то.

Он открыл глаза.

Впереди маячила широкая спина Зарка, из-за косматой дохи похожая на медвежью. Размеренно бежали собаки, из-под лап летела ледяная крошка. Вирга медленно повернул голову направо, где во мраке шагали двое, и не смог различить их лиц. Он прищурился.

За плечом Майкла горели красные глаза Ваала. Сам Майкл не замечал этого. Виргу вдруг закружил бездонный водоворот — ниже, ниже, ниже…

Красные глаза вспыхнули, как страшные маяки.

— Джеймс, — окликнула она. — Джеймс!

Вирга вскрикнул: «Кто это?» — однако этот голос был хорошо ему знаком, и он задохнулся от волнения, в горле встал ком. Сердце профессора учащенно забилось. Я хочу слышать твой голос, сказал он. Я хочу слышать твой голос.

— Джеймс, — снова проговорила она так умоляюще, что сердце Вирги едва не разорвалось. На его глаза навернулись слезы, и он поспешил вытереть их, пока они не замерзли. — Я здесь, рядом с тобой. Разве ты не видишь меня?

— Нет, — прошептал он. — Не вижу.

— Я здесь. Ты нужен мне, Джеймс. Я не хочу возвращаться.

— Возвращаться? Куда?

— Туда, где я была, — ответила она, сдерживая рыдания. — Туда, где страшно и холодно, где серые стены. Я не понимаю, Джеймс. Не понимаю. Я помню падение. Помню больницу и людей, которые склонились надо мной. И… ничего. Все исчезло… все стало серым, как эти стены. Я не могу туда вернуться. Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться.

Напрягая глаза, Вирга всмотрелся в далекую тьму, но там ничего не было. Он не увидел Кэтрин. Обжигающее дыхание холода напомнило профессору, что он не спит, и все же Вирга едва переставлял ноги, словно лед вдруг превратился в вязкую пасту, оседавшую на торбасах. Да, это был ее голос — невероятно, но факт. Но где же она сама? Где? Ее голос. Да. Ее голос.

— Ответь мне, Джеймс, — молила она. — Пожалуйста, дай мне знать, что ты слышишь меня.

— Я слышу тебя, — отозвался он. — Где ты?

— Здесь, рядом с тобой. Я иду рядом с тобой, но между нами какая— то преграда, и я не могу коснуться тебя. О Боже, ты так близко. Почему ты не видишь меня? — В голосе слышалась близкая паника; он разъедал Виргу, как кислота.

Вирга резко повернулся и зашарил в воздухе. И ничего не нашел. Он подавил крик ярости и горького разочарования.

— Здесь ничего нет! — выдавил он.

Кэтрин заплакала. Вирга тоже не сумел сдержать слез, и они хлынули у него по щекам.

— Я не хочу возвращаться! Не хочу!

— Тогда оставайся! Помоги мне найти тебя! Вытяни руку и коснись моей руки! Ты можешь сделать это?

— Не вполне. Не совсем. Между нами что-то есть. Помоги мне!

— Как? Как я могу тебе помочь? — Вирга лихорадочно огляделся в поисках Кэтрин. Замерзшие слезы тонкой ледяной корочкой заполнили морщины вокруг его рта.

Стонущий голос Кэтрин затих. Вирга с новой решимостью зашарил во тьме, пытаясь ухватить говоривший с ним призрак — казалось, он где-то совсем рядом, вот здесь, чуть правее…

Потом она всхлипнула:

— Они хотят, чтобы я вернулась, Джеймс. Они говорят, что так надо, что нельзя остаться. Коснись меня. Я не хочу уходить!

Тяжело дыша, Вирга воскликнул:

— Я не могу найти тебя!

— Я так хочу остаться. Очень хочу. Помоги мне!

— Да. Но как?

— Нам мешает, — проговорила она прерывающимся голосом, — тот, кто идет впереди тебя. Пока он здесь, я не могу пробиться к тебе. Когда его не станет, мне позволят коснуться тебя…

Перед глазами у Вирги закружился калейдоскоп видений: улыбающаяся Кэтрин, Кэтрин хмурая, сердитая, плачущая… В голове у него страшно зашумело, на шею легла огромная тяжесть. «Если его не станет?» — слабым, чужим голосом спросил он.

Кэтрин всхлипнула.

— У тебя за плечом ружье…

— Где ты? — закричал Вирга. — Я не вижу тебя!

— Ружье… О Боже, меня зовут!

Растерянный и обессилевший Вирга вдруг испугался, что споткнется и упадет. Впереди, всего в нескольких футах, виднелась мишень, которую назвала ему Кэтрин, — спина Зарка. Грубый, жестокий человек, зверь, убийца. Почему он должен жить, а Кэтрин — страдать? Почему он должен жить?..

— Ружье, — напомнила она. — Джеймс… — Ее голос стал затихать.

— Нет! Не уходи… не сейчас! — Вирга поднял ружье поврежденной рукой и положил палец на курок. Из-за этого выродка Кэтрин страдает! Он ее мучитель!

— Джеймс, — сказала она, но так далеко, что по щекам Вирги вновь покатились слезы.

Не целясь — с такого расстояния невозможно было промахнуться — он спустил курок.

Но кто-то подскочил к нему и рванул ствол ружья вверх. Грохот выстрела оглушил Виргу, отдача больно толкнула в плечо, и профессор едва устоял на ногах. Пламя на миг высветило изумленное, неверящее лицо Зарка, метнувшегося в сторону. Пуля просвистела у его правого плеча и ушла в темноту.

— Господи! — сказал Зарк.

Майкл вырвал ружье у Вирги и впился в профессора немигающими золотыми глазами. Вирга почувствовал слабость в коленях, но не упал: Майкл подхватил его и бережно посадил на лед. За спиной у Майкла неподвижно стоял Ваал в наручниках.

— Он спятил? — спросил Зарк. — Чуть не снес мне башку!

— Она была там, — шепотом сказал Вирга Майклу. На его щеках стыли горячие слезы стыда и раскаяния. — Она все время была рядом со мной, а я не мог даже дотронуться до нее…

Майкл негромко проговорил:

— Ее там не было.

— Была! Я слышал ее голос! Она пыталась коснуться меня!

— Нет. Ее здесь не было.

— Была… — начал Вирга и умолк, испугавшись ужасного звука собственного умоляющего голоса.

Медленно, с великой неохотой, рождавшейся из глубокой, страшной опустошенности, Вирга отпустил ее. Ружейный выстрел прогнал ее голос, но образ Кэтрин еще стоял перед глазами профессора. Сейчас, сморгнув слезы, вспомнив, кто стоит над ним, Вирга увидел, как ее прекрасное лицо становится безжизненным, блекнет. Лучистый свет, искрившийся в глазах, которые он не забыл и за тысячу тусклых одиноких ночей в своей квартире, пропахшей пыльными книгами, бесполезной керамикой и едким табачным дымом, потускнел и превратился в бесплотную тень реальности. Кэтрин отступала за серую стену тумана, и у Вирги застучало в висках от страха вновь потерять ее.

Он потянулся к ней.

Майкл удержал его руку.

— Она мертва.

— Нет, — взмолился Вирга. — Нет.

За спиной у Майкла визгливо, по-бабьи, захохотал Ваал.

Глаза Майкла вспыхнули. Вирга инстинктивно отпрянул перед огнем, который, казалось, заструился с его лица. Майкл поднялся и, медленно выпрямляясь во весь свой немалый рост, зашагал по льду к Ваалу и остановился нос к носу с ним. Они стояли и, точно хитрые звери перед схваткой, прикидывали свои шансы на победу.

Майкл сжал кулаки.

— Ну? Что же ты? — ухмыльнулся Ваал. — Давай! Заодно покончишь с собой. Неужто ты готов сгинуть навсегда ради какого-то старикашки? Нет, вряд ли. Тебе, как и мне, нравится твое нынешнее воплощение.

Майкл стиснул зубы. На щеках у него заиграли желваки. Воздух на том месте, где встретились взгляды противников, казалось, раскалился добела.

— Ну же, — прошептал Ваал.

Майкл с презрением отвернулся и пошел к Вирге. Он помог профессору подняться и снова протянул ему винтовку.

— Идите рядом с Зарком, плечом к плечу, — приказал он. — Пусть один все время видит, что собирается делать другой.

— Трус, — процедил Ваал из-за его плеча. — Глупый мешок с блевотиной! Вонючая поповская подстилка!

— Теперь с вами все в порядке? — спросил Майкл у Вирги. — Вы можете идти дальше?

— Да. Думаю, что могу.

Зарк пробормотал:

— Ради всего святого, приглядывайте за ним. Я не хочу получить пулю в спину.

Вирга наконец окончательно пришел в себя и вспомнил, где он и как здесь оказался. Черный миг полного беспамятства и отчуждения миновал. Но профессор никогда еще не чувствовал себя таким усталым.

— Вы вполне уверены? — спросил Майкл.

Вирга нагнулся, набрал пригоршню снега, растер его по лицу и тут же, пока не успели смерзнуться веки, вытерся рукавом. Кожу начало жечь.

— Со мной все в порядке, — сказал Вирга, — но, клянусь Богом, недавно со мной говорила моя жена!

— Если вы вновь услышите ее голос, вы поймете, что к чему. Если бы вы убили Зарка, чего очень хотелось Ваалу, мы остались бы без проводника, и тогда прощай, море.

— Господи Иисусе, — выдохнул Зарк и покосился на Ваала. — Что ж ты за человек? — И тотчас опустил глаза, вспомнив, что говорил Майкл.

— Лучше любого из вас, — огрызнулся Ваал. — Ты воображаешь, Майкл, будто можешь остановить меня, заточить или даже убить? Ты отлично знаешь, что тебе это не под силу. Если кто-то и проиграет, это будешь ты. — Его взгляд метнулся к Зарку и Вирге. — А вы? Что тогда будете делать вы? Когда я прикончу его, вам негде будет укрыться. Послушайте меня внимательно. На всей земле не найдется уголка, чтобы вам укрыться. Я найду вас. У меня десять миллионов глаз-помощников.

Вирга задрожал. Голос Ваала прорывал тьму и жалил его.

— Я при ружье, — сказал Зарк. — Не забыл?

— Ни в коем случае. И не забуду.

— Пускай собак, Зарк, — скомандовал Майкл. — Помни, я хочу, чтобы вы шли рядом, бок о бок. Вот так, верно.

Нарты, вихляя, поехали дальше. Собаки устали, и Зарк то и дело останавливался и подкармливал их ломтиками мяса. Кусок моржатины быстро уменьшался. Майкл сунул руки в рукава, чтобы согреться, и внимательно следил за своими спутниками — все ли ладно.

— Меня не остановить, — шептал Ваал. — Я зашел слишком далеко. Я никогда еще не был так силен.

— Именно поэтому я должен остановить тебя. Еще немного, и ты победишь. Станешь сильнее меня. Могущественнее. Я понимаю это. И поэтому твое время должно кончиться.

— Предупреждаю, — очень тихо проговорил Ваал. — Берегись! Ты с самого начала возомнил, будто можешь одолеть меня. Меня, которому присягнули на верность сотни тысяч! А ведь их будет больше. Больше. Больше. И тогда я сокрушу своих врагов и займу предназначенное мне место. Глупый ублюдок, грязный кусок дерьма, ты преступил границы!

— Свои — чтобы загнать тебя в твои пределы.

— Поздно, — сказал Ваал.

— Посмотрим.

— Будь ты проклят! — взорвался Ваал. — Прятаться за говенным крестом! Ты знаешь, что тебе не победить, и все-таки надеешься! Ты перекраиваешь грядущее.

— Нет. Я стремлюсь охранить его. Да, будут войны, засуха, голод, и хлеба обратятся в прах, а плоть иссохнет под обжигающим солнцем, но не по твоей воле. Ты уже начал истлевать. Я не позволю тебе исковеркать людские души так, что для них не останется ни искупления, ни спасения.

В глазах Ваала вспыхнули алчность и ненасытная жажда власти. Он насмешливо проговорил:

— Мой господин и я предлагаем им ненависть, и они с радостью принимают ее. Они убивают, грабят и плюют на все, что свято для вас. Становятся на нашу сторону, не на вашу. Славят наши, а не ваши имена. Они принадлежат нам, а не вам.

— Замолчи! — велел Майкл.

Ваал холодно засмеялся:

— А-а. Правда глаза колет.

Майкл даже не взглянул на него.

Ледяной простор впереди смыкался с морем.