Глава 14

Рука Рейчел, протянутая Роберту, по-прежнему была испачкана кровью, хотя она очень старалась уничтожить следы происшедшего.

– Соберись, – сказала она. – и следуй за мной.

– Нам не удастся…

– Нам удастся.

Она шагнула на платформу и двинулась к лестнице, которая вела наверх. Роберт бросил короткий прощальный взгляд на вагон – на окнах расплывались кровавые пятна. Ему едва удавалось сдерживать дрожь в ногах, но он тем не менее последовал за Рейчел. Та целеустремленно шла к выходу.

Первый крик, раздавшийся за их спиной в длинном, похожем на неимоверно увеличенный в размерах склеп, зале, мгновенно заглушил все прочие шумы в метро. Когда они проходили мимо турникета, одиночный вопль превратился в многоголосицу ужаса. Те, кто стоял рядом со входом на станцию, словно по команде, повернулись к источнику шума. На лицах людей сторонний наблюдатель с легкостью бы различил выражение любопытства, смешанного со страхом.

– Иди не останавливаясь, – коротко скомандовала женщина, когда они оказались на Эрл-Корт-роуд.

В этот момент Роберт переживал очередной приступ тихой истерики и был почти не в состоянии управлять своими поступками. Когда они оказались в Хэррингтонском парке, он без сил облокотился о чугунную ограду. Рейчел осмотрелась и подошла к нему.

– Что же мы теперь будем делать? – простонал он.

– Старайся дышать глубоко, – наставительно произнесла она и нагнулась, чтобы поддержать его слабеющее тело. В голове у Роберта не оставалось ни мыслей, ни желаний, и он время от времени содрогался всем телом. Рейчел внимательно на него посмотрела и поняла, что он во власти глубочайшей депрессии. Его глаза тупо созерцали тротуар под ногами. Она ухватила кончик его подбородка и несильно дернула вверх.

– Ну-ка, посмотри на меня! – приказала она, а когда Роберт повиновался, добавила: – Так или иначе, мы все это утрясем. Обещаю тебе!

– Утрясем? Черт побери, Рейчел, ты хоть понимаешь. что натворила?

Она помогла ему подняться на ноги. Теперь они стояли рука об руку, и всякий, кто прошел бы в этот час мимо, принял бы их за обыкновенную парочку влюбленных. Роберт лишь удивился про себя, что он еще в состоянии стоять на ногах.

Позже, когда они добрались до ее квартиры, она провела его в гостиную и сказала:

– Я собираюсь пойти в ванную и смыть кровь. Где находится спиртное, ты знаешь.

Роберт взял хрустальный стакан с тяжелым дном и дрожащей рукой налил себе щедрую порцию виски, после чего принялся ходить кругами по комнате, временами останавливаясь около высокого стрельчатого окна, чтобы окинуть взглядом пустынную улицу. Ему казалось, что к дому в любой момент может подъехать полицейская машина.

Он вспомнил, как летел из окна поезда Ли. Вспомнил и чернокожего парня с огромным отверстием в груди, из которого хлестала кровь. Как он ни старался, отогнать ужасные видения не удавалось: перед глазами по-прежнему возникала страшная сцена, когда рука Рейчел проникала в тело жертвы, а в ушах отдавался непередаваемый хруст костей. Потом в памяти всплыл влажный шлепок, с каким падало на пол вырванное из груди человека сердце. И жалкие стоны несчастных, моливших о милосердии. И мертвые стаза акулы, которыми Рейчел созерцала происходящее.

Ее, казалось, не было целую вечность. Но когда она наконец появилась, ее глаза выражали неподдельное удивление.

– Я, признаться, опасалась, что ты уже ушел, – сообщила она Роберту о своих сомнениях.

– Я думал об этом, – сказал Роберт. – Мне иногда кажется, что я веду себя, как хорошо выдрессированная собака. Мне говорят: «Жди» – и я жду, говорят: «Сидеть» – сижу, хотя иная команда и вызывает во мне стойкое ощущение абсурда всего происходящего.

Рейчел принесла бутылку виски и решительно наклонила горлышко над стаканом Роберта.

– Благодарю, но мне больше не хочется.

– Пей, пойдет тебе на пользу, можешь мне поверить.

Он убрал закрывавшую стакан ладонь, и Рейчел налила ему полстакана. Потом она поставила бутылку на поднос и отошла к столу, на котором красовался огромный букет лилий.

– Прежде чем я перейду к деталям, мне необходимо сказать тебе одну вещь.

Роберт смотрел на нее во все глаза и никак не мог поверить, что эта стройная женщина с мокрыми волосами в длинном халате и убийца в метро – один и тот же человек.

Она обратила внимание на то, что он по-прежнему избегал встречаться с ней взглядом.

– Я люблю тебя, Роберт – просто сказала она.

Это заявление заставило его посмотреть на Рейчел в упор. Лицо его тем не менее оставалось бесстрастным, и через секунду он, побелев как полотно, отвел взгляд.

– Люблю так, как никого никогда не любила, – тихо произнесла Рейчел. – Люблю до такой степени, что эта любовь меня убивает.

Роберт моргнул. Он ухватился за стакан, будто за палочку-выручалочку, и сделал большой глоток.

– Я не могу без тебя жить, – продолжала свою исповедь женщина.

Она тоже старалась не смотреть на Роберта и сосредоточила все свое внимание на домашних туфлях. При этом непокорная прядка упала на ее белоснежный лоб.

Роберт снова вспомнил все, что случилось. Клинок Ли на расстоянии какого-нибудь сантиметра от его глаз, угрозы, которые выкрикивал этот ублюдок. А потом перед его внутренним взором предстали ноги взлетевшего в воздух Винни. И алая струя ударившей в потолок крови.

– Роберт я полюбила тебя, как только увидела.

Большую часть того, что она говорила, Роберт пропускал мимо ушей, но вот наконец ей удалось завладеть его вниманием.

– Более того, я полюбила тебя прежде, чем ты узнал о моем существовании.

Роберту показалось, что он ослышался.

– Я была влюблена в тебя еще до того, как переехала сюда жить. Причиной тому, что я оказалась здесь, был ты. Когда я поселилась на Леннокс-гарденс, я знала тебя лучше, чем ты можешь себе представить.

– О чем это ты? – выдавил из себя Роберт.

Она не обратила внимания на его вопрос и продолжила свой монолог:

– Я ждала твоего появления так долго, что уже начала отчаиваться. Мне казалось, что ты никогда не придешь.

Она говорила все это с удивительной нежностью в голосе. Она встала перед ним на колени и положила ему руки на бедра. Она всматривалась ему в лицо с доброй улыбкой на устах. Потом она оказала:

– Я убила их всех, дорогой. Я говорю не о тех четырех негодяях, а о Дженнифер Колсен и Андрэ Перлмане, погибших в отеле «Кэдогэн». И еще я убила Сару Рейнолдс в ее собственном доме.

Роберт помертвел. Его волю и чувства охватил паралич. Его мозг фиксировал слова Рейчел и даже вполне их осознавал, но чувства молчали. Они исчерпались до дна. Теперь ему оставалось лишь смотреть на Рейчел и отстраненно наблюдать, как открывается и закрывается ее рот. Но она говорила правду. Он наконец поверил в это, и в глазах у него помутилось.

Прошла долгая, очень долгая минута.

– Я не понимаю тебя, – пробормотал он.

Рейчел пододвинулась к нему поближе.

– Я вижу.

– Что все это значит? – едва слышно спросил Роберт.

Она замолчала и погрузилась в размышления. Тем временем Роберт допил виски. Рейчел поднялась с колен, отошла в дальний угол комнаты и несмело улыбнулась ему оттуда.

– С чего же начать…

Исповедь Рейчел все еще эхом отдавалась в ушах Роберта. Она призналась, что убила Сару. В это было трудно поверить, но он уже знал, что она способна совершить убийство. С легкостью.

Рейчел хотелось, чтобы это объяснение состоялось при других обстоятельствах. Она собиралась поведать ему обо всем по возможности в самой мягкой форме. И об этом она размышляла долгими вечерами. Но сегодняшняя ночь разрушила все ее планы, и теперь ей предстояло импровизировать на ходу.

– Как ты думаешь, Роберт, сколько мне лет?

– Что?

– Сколько мне лет?

Роберт смерил ее взглядом и сделал попытку угадать:

– Двадцать пять?

– Больше тридцати, – подсказала Рейчел.

– Больше тридцати? – Роберт, казалось, был крайне удивлен. – Тридцать пять?

– Больше.

– Больше тридцати пяти? Неужели сорок? – неуверенно предположил он. Впрочем, на его взгляд, это не соответствовало действительности. Стоило только взглянугь на женщину, чтобы убедиться, насколько она молода и свежа.

На губах Рейчел появилась хитрая улыбка.

– Значительно больше сорока. Скажи мне, тебе часто приходилось беседовать с людьми, которые прожили на свете более двухсот лет?

Разговор стал приобретать странное направление. Теперь реальность и вымысел уже шествовали рука об руку. Впрочем, Роберт уже в достаточной степени повидал немыслимых вещей, чтобы удивляться чему-либо. Тем не менее он сказал:

– Я тебя не понимаю.

Рейчел сочувственно улыбнулась:

– Все очень просто. Я родилась в Лионе в январе тысяча семьсот восемьдесят девятого года и не могу умереть.

Главный инспектор Хэролд Дейли стоял на платформе и прикуривал очередную сигарету. Потом он повернулся к Дэвиду Смиту:

– Где четвертый? В вагоне только три трупа.

– Четвертого выбросили из окна в противоположную от платформы сторону. От него мало что осталось. Там на путях стоял поезд, который двинулся через тридцать секунд после того, как остановился этот. Так что парня весьма основательно потрепало. И в нем такая дыра, что туда можно загнать автомобиль.

Дейли показалось, что он учуял запах паленой резины. Сразу за станцией, на Варвик-роуд, к небу поднимались сизые струйки дыма. Около табачного киоска сшивались ребята, приехавшие на "скорой помощи", и многочисленные зеваки. Медики только что сделали несколько успокаивающих уколов свидетелям.

– Показания собраны почти у всех, кто ехал в этом поезде. Мы постараемся обнаружить и допросить остальных свидетелей в ближайшее время, – сообщил Смит. – Два пассажира, ехавшие в соседнем вагоне, заявили, что ничего не слышали, но сказали, что через их вагон прошел молодой человек и скрылся за дверью, которая вела в этот.

Дейли приободрился.

– Вы получили описание внешности этого парня?

– Получили, но оно, увы, оставляет желать лучшего. Как вы знаете, припозднившиеся пассажиры обычно избегают смотреть друг на друга.

Опасаются взглядов в упор. Однако свидетели заметили еще кое-что. С этим парнем была красивая девушка, которая следовала за ним по пятам. По словам пассажиров, они переругивались. Девушка называла парня по имени. Те двое, что ехали в соседнем вагоне, его имени не помнят, но, если опросим всех, кто видел парочку, мы, возможно, сможем это установить.

Дейли нахмурился.

– Как-то все странно получается, Дейв. Я хочу сказать, что мне трудно представить себе парня, который уходит в ночь, чтобы совершить ритуальное убийство, и прихватывает с собой для компании красотку. А вы что по этому– поводу думаете?

– Думаю, что вы говорите сущую правду. Хотя парень, как мне кажется, тот самый.

– Почему?

– Дело в том, что имеются свидетели, которые видели, как они входили в этот вагон и как выходили. Последнее могут подтвердить люди, стоявшие на платформе. Скорее всего это та самая парочка, которую мы ищем, поскольку дверь в следующий вагон не открывалась, и они, следовательно, не могли через нее пройти и удалиться от места преступления в другую часть поезда. Кроме них, никто из этого вагона не выходил.

– Итак, парочка, – пробормотал себе под нос Дейли.

Фотографы тем временем снимали интерьер злополучного вагона. Вспышки их фотоаппаратов и кинокамер яркими бликами отражались от поверхности окон и стен. Дейли решил еще разок заглянуть внутрь. Это было отвратительное зрелище. Трудно было представить, каким образом столь чудовищные ранения были нанесены так быстро четверым сильным молодым людям.

Как чертик из коробочки возник Смит.

– Плохие новости, шеф.

– А именно?

– Пресса что-то пронюхала. Они жужжат у обоих выходов, словно мухи вокруг кучи собачьего дерьма.

– Только этого нам еще не хватало!

– Они жаждут услышать ваши комментарии.

– Ну еще бы.

Дейли стоял у открытой двери вагона и следил за тем, как человек в специальном костюме с большими буквами ПОЛИЦИЯ на спине исследовал брызги крови на потолке вагона. Там как раз висело объявление о наборе в школу секретарей-референтов. Кровь обильно смочила плакат, и теперь можно было разобрать не более трети отпечатанного на нем текста. Золотой крестик-распятие Ли валялся на полу в луже липкой крови среди осколков стекла. Гарри по-прежнему лежал лицом вниз. Его мощные плечи виднелись сквозь порванную на спине футболку. Клочок белой, вымазанной в крови ткани был брошен на полу у двери. Так же небрежно преступник раскидал по полу четыре человеческих сердца. Помимо вышеперечисленного, кто-то обнаружил половину человеческого ногтя, застрявшего в замке так и не открывшейся двери В противоположном конце вагона.

Дейли, как ни старался, так и не сумел представить себе картину происшедшего. Каждая даже второстепенная деталь преступления поставила бы в тупик кого угодно. Во-первых, все происходило в тишине, поскольку пассажиры соседних вагонов не слышали никакого шума. Далее, все четыре убийства были на диво быстро сработаны. Они были совершены за те несколько минут, пока поезд мчался от одной станции к другой, причем «Вест-Бромтон» можно было не считать, потому что там поезд не остановился, а лишь замедлил ход. Третье: не было заметно ни малейших следов сопротивления или драки. Полицейские, правда, обнаружили пару ножей, но стоило на них только взглянуть, чтобы убедиться, что ими не воспользовались.

Прибыла похоронная команда. Один из парней заглянул в вагон и спросил Дейли:

– А где же четвертый? Здесь всего трое.

– Четвертый по ту сторону вагона. Его выбросили из окна под колеса отходившего с противоположной платформы поезда.

Смит взглянул на черные пластиковые мешки на молниях и позволил себе дать Хэролду совет.

– Знаете что, шеф, – сказал он, – пора сваливать отсюда на легком катере. Этим четверым мы уже не поможем.

Роберту так и не удалось сказать что-нибудь путное. Что же касалось признания Рейчел в убийстве Сары, – не было ничего удивительного в том, что он, выслушав эту женщину, одновременно отупел и онемел. Эмоциональная тупость, которая в мгновение ока овладела им, лишила его способности рассуждать логично. Тем не менее он помнил, что, с тех пор как она переехала на второй этаж дома, он не уставал задавать себе вопросы: кто она? чем занимается? откуда приехала? Поскольку ответов не было, Роберт мог что угодно нафантазировать, и некоторые из его фантазий были весьма причудливого содержания. Но ни одна из них, разумеется, не моста сравниться с тем, что ему только что наговорила Рейчел.

– Тебе нечего сказать? – спросила она.

В этот момент ей больше всего хотелось подойти к Роберту и вытереть грязь у него на виске – этим местом он как раз ударился об угол кресла в метро. Но Роберт находился в столь подавленном состоянии, что она не рискнула приблизиться к нему. Вместо этого она взяла с каминной полки шкатулку с сигаретами, достала одну и закурила.

– Должно быть, ты просто перегружена воспоминаниями. Одни мировые войны чего стоят! – попытался наконец отшутиться Роберт.

– Воспоминаний у меня достаточно, – вполне серьезно заверила его Рейчел. – Если у обычных смертных все их мыслишки в течение жизни могут уместиться в единственной тетради, то моих впечатлений хватило бы на целую библиотеку.

Она выпустила облако голубоватого дыма и постаралась сдержать свой гнев. Обычно ей это не составляло труда, но на этот раз она была столь возбуждена и раздосадована, что спокойствие потребовало от нее известных усилий. Роберт ума не мог приложить, в каком ключе вести беседу дальше.

– Расскажи мне еще немного… хм… о своем долголетии. Или его правильнее называть бессмертием?

В этот момент он, впрочем, думая об убийствах, допросах в полиции, судах, судьях и о казавшемся ему неизбежным приговоре в десятки бесконечных лет тюрьмы. Но постепенно все происходившее стало казаться ему сном, который рано или поздно кончится.

– То, что случилось со мной, – следствие метаморфозы. Когда превращение заканчивается, человек перестает стареть. Другими словами, тело человека как бы консервируется в том возрасте, когда он подвергся трансформации.

– А что будет, если я, к примеру, отрублю тебе палец?

– На его месте вырастет другой.

Несмотря на обуревавшие его тяжелые мысли, Роберт едва не расхохотался ей в лицо.

– Чушь собачья!

– Если хочешь, могу тебе показать, – сказала она, и в глазах у нее блеснул вызов.

Роберт сразу же отмел эту сумасшедшую идею взмахом руки.

– Как-нибудь в другой раз.

Когда приступ цинизма у Роберта прошел. Рейчел сказала:

– Тело – всего лишь сосуд для духа.

– Что? Ты хочешь сказать, что при желании можешь этот так называемый сосуд сменить на другой? Немного поносить, а потом обменять, словно пару туфель?

– Умоляю тебя, Роберт! Прекрати говорить пошлости!

– Пошлости?! Да ты, наверное, шутишь! – заорал Роберт, неожиданно оживившись и вскочив со стула. – В течение одного несчастного вечера ты прикончила четырех незнакомцев в метро, призналась в убийстве моей бывшей любовницы – это не говоря о прочих жертвах, – и теперь, в заключение, вешаешь мне на уши лапшу, что родилась двести лет назад, – и все это не моргнув глазом! Согласись, я имею право говорить то, что думаю!

Она сделала шаг назад. Роберт так и не понял почему. Если, к примеру, он вышел из себя и ей показалось, что он вот-вот ее ударит, что, спрашивается, ей стоило оторвать ему руку и приготовить из нее аппетитное рагу? Рейчел нервно курила одну сигарету за другой.

– Извини, – едва слышно прошептала она.

– Что толку от твоих извинений? Мне требуется куда более солидное объяснение, нежели этот безумный треп о бессмертии и хрен знает какой трансформации! Впрочем, даже если это и правда, ты не имеешь никакого права направо и налево убивать людей. Разве не так?

Она нахмурилась.

– Но они же делали тебе больно! Очень может быть, что они бы тебя основательно покалечили, если бы я не вмешалась. И ты отлично это знаешь. Я не могла допустить, чтобы с тобой так обращались.

– И по этой причине ты их всех поубивала? Послушай, ты ведь вырвала у них из груди сердца!

– Я потеряла самообладание.

– Лжешь!

Роберт отошел от Рейчел и провел дрожащей рукой по волосам. «Спокойствие и еще раз спокойствие», – твердил он себе. Вряд ли ему поможет истерика. И тут он подумал, что было бы неплохо перевести разговор на другую тему – хотя бы на время. Тогда он получит возможность поразмышлять о том, как быть дальше.

– Мы не совершенны, – произнесла между тем Рейчел.

– Погоди-ка. Что значит «мы»?

– «Мы» – значит мы. Хочу тебе сказать, что я не уникальна, существуют другие, во многом схожие со мной. Нас немного, и некоторые живут подобно вам, смертным, – для того чтобы ассимилироваться в вашей среде.

Роберт развел руками.

– Подобно нам, смертным? Опять ты начинаешь говорить загадками!

– Я хочу сказать, что мне, к примеру, не нужна пища как строительный материал для организма. Мое существование не зависит также от регулярного приема жидкости. Сон – скорее прихоть, чем необходимость. У меня отсутствует присущая человеческому существу хрупкость.

– Итак, ты ведешь обычную жизнь только ради того, чтобы получше устроиться в нашем обществе?

– Верно. Мы ведем обычную человеческую жизнь – как ты изволил выразиться, – чтобы как можно комфортнее существовать среди вас, смертных. Так легче смешаться с толпой. Некоторые, впрочем, имитируют жизнь людей, в случае если полюбят кого-нибудь. Но, повторяю, такой необходимости нет.

– Но это просто смешно!

– Это правда.

– Ну конечно! Как с моей стороны неразумно тебе не доверять!

Чем скорее он уберется отсюда и найдет телефон, тем лучше. Вполне возможно, полиция проявит по отношению к нему милосердие. С другой стороны, вероятность того, что его сочтут за психа и не поверят ни единому слову, тоже велика.

– Мне понятны твои колебания, Роберт. Это же так естественно. Но все, что я тебе сказала, – правда. В любом случае мне незачем тебя убеждать. Довольно скоро ты обо всем узнаешь сам.

Ей хотелось кончиками пальцев коснуться кожи его лица, провести ноготком по скуле и почувствовать бархатистость век. Ей хотелось целовать ему плечи и грудь, но Роберт, словно оглушенный, только тряс головой.

– Так мы Бог знает да чего договоримся. Рейчел. Тебе не приходило в голову, что нужно вызвать полицию?

– Хорошо, мы ее вызовем. И что скажем?

– Ты расскажешь им, что произошло!

– Только не устраивай здесь театр абсурда, дорогой. Ты отлично знаешь, что мы не можем этого сделать.

– Значит, мы ничего не можем сделать?

– Ничего. В течение некоторого времени мы только и будем делать, что ничего не делать.

Он взглянул на нее и заметил на лице женщины то же невозмутимое выражение, с каким она вошла в вагон поезда и дерзко перебила тираду Ли об уважении. Она ничуть не сожалела о содеянном – это было очевидно.

– Да, но как же убийства? – спросил Роберт, весьма озадаченный тем спокойствием и уверенностью, с которыми она излагала свое пусть и абсурдное жизненное кредо. – Я не очень понимаю, как ты это делаешь… И почему?… Короче, я ничего не понимаю!

Рейчел предпочла бы поговорить об этом попозже и при более благоприятной ситуации, но решила, что избегать ответа неумно. В конце концов, он по-прежнему находится у нее в квартире, и это само по себе было хорошим признаком. Она бы ни чуточки не удивилась, если бы Роберт попытался сбежать от нее в самом начале разговора.

– Существует одна очень простая причина для того, чтобы убивать, – произнесла она, – но происшествие в метро не имеет к этому никакого отношения. Запомни, между убийствами имеется существенная разница.

– Какая?

– Дело в том, что, когда убиваем, мы имеем возможность в случае необходимости или по желанию переварить все, что жертва в состоянии нам предложить.

– Переварить? – усомнился Роберт. – Что ты подразумеваешь под этим словом?

– Мы знаем способ, как унаследовать все способности и таланты жертвы. Кроме того, мы в состоянии воспринять воспоминания, навыки и умения, равно как и все терзавшие человека при жизни страхи, слабости или, наоборот, его силу. И все это добавить по выбору к своим собственным талантам и способностям, а также к тем качествам, которые были получены от других жертв.

Роберт по-прежнему недоверчиво сверлил ее взглядом.

– И что же ты получила от людей из поезда?

– Ничегошеньки. Я предпочла оставить все как есть. Я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь из них мог предложить мне нечто, от чего выиграла бы моя личность.

Роберт допил остаток виски и направился к подносу с бутылками, чтобы налить еще.

– И как же вы делаете это самое… Я хочу сказать «перевариваете»?

Рейчел очень надеялась, что хотя бы об этом он не станет спрашивать, но ошиблась.

– Такого рода подробности мы отложим для другого раза.

– А почему не сейчас?

– Позже, я сказала.

Роберт хватил полстакана неразбавленного виски и закрутил пробку на бутылке. Рейчел докурила очередную сигарету и потушила ее в каменной пепельнице. «Нет, – подумал Роберт, – она помешанная. И ни один суд не отправит ее в тюрьму. Рейчел ждут смирительная рубашка и транквилизаторы». Но ведь он собственными глазами видел дело ее рук! И в этом заключалась жестокая правда – правда без преувеличения и излишней экзальтации.

– Ты так все расписала, что можно подумать, ты самая настоящая богиня, спустившаяся на нашу грешную землю.

Рейчел некоторое время взвешивала его слова, после чего снова обратилась к нему:

– Что ж, если ты прав, и я в самом деле богиня, тогда ты тоже очень скоро сделаешься богом.

– В этом случае ты меня потеряешь.

Рейчел улыбнулась той иронии, которая прозвучала в его словах.

– Наоборот, дорогой. Я тебя нашла и сохраню при себе. При любых обстоятельствах. Навсегда.

Рейчел задрожала от возбуждения, услышав собственные слова. До чего все удачно складывалось! Ей снова захотелось коснуться щеки Роберта, и она сделала шаг вперед. Роберт отступил.

– Нет, черт побери! Не подходи ко мне! – снова вспыхнул молодой человек. – Знаешь, что я думаю? Ни я, ни кто-либо другой тебе не нужен. Тебе следует подольше полечиться в Брэдморе. Там ты отлично проведешь время, дорогуша. У них там полно людей, которые считают себя Наполеонами и Цезарями. Вам найдется, что обсудить вместе. Кто знает, может, ты уже со многими из них знакома?

– Это не смешно, Роберт!

Он кивнул и поставил стакан на стол. Теперь он внимательно за ней следил, стараясь, чтобы между ними постоянно сохранялось приличное расстояние. Он уже видел, что происходит с людьми, когда она оказывается в непосредственной близости от них. Особенно если у нее дурное расположение духа.

– Знаешь что? А ведь ты права. Вовсе это не смешно. Это болезнь. И больная здесь – ты! – заявил он и повернулся, чтобы уйти.

Рейчел последовала за ним.

– Кстати, о болезнях, – крикнула она. – Как ты себя чувствуешь?

Роберт замер на месте, но не повернулся. Рейчел продолжала одно за другим вколачивать слова прямо ему в спину:

– Скажи мне, начинаешь ли ты чувствовать себя хуже, когда уходишь от меня? Так вот, эти боли будут и впредь тебя мучить, у тебя возникнет ощущение, будто твои внутренности поджаривают на медленном огне. Причем это особый огонь – холодный. Поверь мне, лучше не станет Только хуже. Именно так все и происходит, верно?

– Может быть.

– С тех пор как ты ходил к врачу, прошло уже довольно много времени. Но больше ты к врачу не обращался?

– Нет, – сказал Роберт продолжая созерцать входную дверь.

– Не стоит со мной лукавить, дорогой. Если бы ты еще раз навестил врача, то сразу прибежал бы ко мне.

– С какой стати?

– Очень просто: и твоего врача, и тебя ожидает большой сюрприз. Когда ты отправишься к врачу в следующий раз, тебя поставят об этом в известность.

– Что со мной? – резко спросил Роберт, поворачиваясь на каблуках лицом к Рейчел. – Какая у меня болезнь?

Рейчел шагнула ему навстречу.

– Ну, если коротко, то у тебя крайне опасная форма истощения.

– Что еще за истощение?

Она печально улыбнулась и ответила:

– Худшее из всех – это истощение, которое чрезвычайно быстро прогрессирует.

Роберт не поверил ей, когда она стала утверждать, что бессмертна. Почему он должен верить ее заявлениям о том, что он якобы скоро умрет?

Между тем Рейчел продолжала говорить:

– Есть, правда, существенная разница между твоим заболеванием и прочими формами, которые поражают других. Очень скоро все обернется лучшим образом. Для нас обоих.

– Ты все врешь!

– Нет, это не так. Давай совершим небольшой экскурс в прошлое. Скажи, ведь тебе не становится лучше? Твое состояние постоянно ухудшается – и это тоже сущая правда. А теперь вспомни, как мы с тобой обменялись кровью.

Роберт кивнул, давая тем самым понять, что хорошо помнит этот момент.

– Так вот. Этот обмен и положил начало необратимым изменениям в твоем организме. Ведь до того. как это произошло, ты был совершенно здоров, так? Причина, по которой ты заболел, связана с реакцией в твоем организме и твоей крови на проникновение чужеродных элементов. Иными словами, твоя болезнь – химическая реакция организма, протестующего против проникновения чуждых элементов.

– Каких элементов?

– Тех самых, которыми я тебя наградила в ту памятную ночь.

– И что это было? – хриплым шепотом спросил он.

– Самое дорогое, что я могла подарить тебе, дорогой. Это – вечная жизнь.

Роберт вспомнил крохотный кинжальчик в форме креста и голубоватый блеск металла в тот момент, когда она ночью пронзила его плоть. Ему пришли на память окровавленные простыни, которые он увидел, когда рассвело. Как раз в ту ночь ему привиделся страшный сон: стальные челюсти проникли к нему в грудь – точно так же, как рука Рейчел проникла в грудные клетки тех несчастных в метро.

– Но ты только что сказала, что я таю, словно свечка, разлагаюсь заживо и, стало быть, скоро умру.

– Да, ты уйдешь из этой, привычной для тебя жизни. Тебе придется избавиться от той хрупкой оболочки, которую смертный влачит на плечах всю свою недолгую жизнь.

– А если я не захочу подвергаться подобной трансформации, что тогда?

– Что ж, процесс уже начался. Твоя, скажем так, болезнь быстро прогрессирует Если ты откажешься пройти трансформацию полностью, то распад твоей личности продолжится с еще большей скоростью и закончится мучительной и, я бы сказала, недостойной такого человека, как ты, смертью.

– А если я пройду весь путь до конца?

Она улыбнулась:

– Тогда мы станем жить вместе. Ты и я. Навсегда.

– Все, значит, так просто?

Рейчел почти восхищалась его отношением к происходящему. Его бравада была наполнена едчайшим сарказмом, и она стала постепенно узнавать симптомы. Страх меняет людей до неузнаваемости. Она, разумеется, могла поведать ему со всеми подробностями, какого свойства трансформации ему предстоят, но решила повременить. Какая от этого польза? Он еще в большей степени окажется во власти страха, начнет паниковать – и что тогда? Поэтому она просто сказала:

– Да, не слишком сложно. Или ты проходишь трансформацию до конца – или умираешь. Других вариантов нет и быть не может.

Роберт вышел из себя:

– Боже мой! Да ты и в самом деле сумасшедшая! Ну согласись, признайся, что у тебя шизофрения!

– Я очень тебе сочувствую, – тихо произнесла женщина, раскрывая Роберту свои объятия. – Я говорю правду. Твоя логика восстает против всего, что я тебе рассказала, ты противишься новому знанию всем своим существом. Tы говоришь себе, что все это сумасшествие и я сумасшедшая, раз тебе все это говорю. Но, что интересно, какая-то часть твоего существа подозревает, что истина в моих россказнях все-таки есть.

Она была права, и Роберт ее за эту правду возненавидел. Как ни крути, а он все еще у нее в квартире. Что же касается логики, происшествие в метро основательно ее расшатало.

– Я знаю, что поступила с тобой несправедливо, – продолжала Рейчел, – но, увы, я ничего не могла с собой поделать. Выбора тебе предоставлено не было. Я увидела тебя, влюбилась и решила заполучить любой ценой. Все было четко продумано. Так что если ты вдруг откажешься от трансформации по полной программе, мне остается одно: убить тебя. А потом мне предстоит жить с сознанием содеянного… Вечно.

Она вперилась остановившимся взглядом в пространство, и Роберту на какое-то время даже стало ее жаль. Ему захотелось успокоить ее, отмотать несколько дней назад и снова оказаться с ней в постели, но уже без всей этой чертовщины.

Рейчел сурово посмотрела на Роберта и сказала, как отрубила:

– Если мне не удастся тебя заполучить, ты не достанешься никому.

Даже если все, что она говорила ранее, было бредом, а Рейчел являлась обыкновенной сумасшедшей, приходилось признать, что убийства в метро были реальностью, и от этого факта отмахнуться никак не удавалось. Он собственными глазами видел, как на замусоренный пол вагона с неприятным хлюпающим звуком падали вырванные сердца. Он слышал, как с душераздирающим треском и хрустом лопались реберные клетки несчастных, и с содроганием вспоминал их предсмертные вопли о пощаде. Увы, с ней или без нее, он обречен.

Но хуже всего было другое. Существовала вероятность. что Рейчел на самом деле одарила его загадочной болезнью. Это особенно тревожило Роберта, поскольку ее рассказы казались плодом воображения шизофреника. Неужели это должно было означать, что он тоже обречен на сумасшествие?

Им овладело отчаяние. К тому же Роберт был крайне утомлен. Он оперся спиной о стену и закрыл ладонями лицо. Сжав изо всех сил веки, он старался хотя бы на мгновение укрыться от всего, что за последние несколько часов на него обрушилось.

– Я потерял нить, – едва шевеля губами промямлил он.

Ему уже давно следовало выскочить на улицу и мчаться со всей скоростью к ближайшему полицейскому участку. Но вместо этого он, словно ребенок, с благодарностью вверил себя ее объятиям.

– Я люблю тебя, – прошептала она, нежно обнимая его, – и буду любить всегда.

– Это неправда.

– Для нас двоих это непреложная истина.

Он вырвался из ее объятий и бросился к двери. Рейчел удерживала его за руку. Роберт движением плеча стряхнул ее пальцы, но она снова ухватилась за него, сильно дернула за руку и прижала к стене.

– Останься со мной!

– Не хочу! После того, что ты мне здесь наговорила…

Она зло ухмыльнулась и проговорила:

– Heт, милый мой, ты останешься.

Роберт пришел в ярость и широко размахнулся свободной рукой, чтобы дать Рейчел основательную затрещину. Она ухватила его за запястье и остановила карающую длань в каком-нибудь дюйме от своего уха. Пальцы Рейчел сжимали запястье Роберта не хуже стальных наручников. Он заморгал, и у него на лице отразился ужас. В памяти мгновенно всплыл образ Гарри – вернее, не самого Гарри, а его изуродованной руки, превращенной в мгновение ока в мясной фарш.

– Прошу тебя, не делай этого!

– Я не в состоянии причинить тебе вред, Роберт, – сказала она.

Рейчел надавила большим пальцем на тыльную сторону запястья Роберта, пытаясь нащупать пульс. По ее бесстрастному лицу нельзя было определить, что она сделает в следующую минуту – убьет его или поцелует.

– Нам нужно держаться вместе, – продолжала она твердить ровным голосом ему на ухо. – Нас всего двое, и весь мир против нас.

Ритмичные поглаживания большого пальца Рейчел возымели действие – Роберт стал постепенно погружаться в сон. Пульс Роберта замедлился, действительность уже не казалась столь ужасной, а нежное и теплое прикосновение руки Рейчел позволило ему впервые за много часов ощутить, что в этом мире все еще можно чувствовать себя комфортно. Рейчел прижалась к Роберту всем телом, но ее пальцы продолжали круговые ритмичные поглаживания. Она коснулась губ Роберта губами, их лица оказались в пугающей близости друг от друга, и близость эта завершилась тем, что кончики их ресниц соприкоснулись.

– Оставайся со мной…

Женщина отвела Роберта в постель, стараясь, чтобы он не заметил, до какого опасного уровня возросло ее возбуждение. Она царила над миром. Как-никак она победила, и Роберт остался в ее распоряжении – по крайней мере до утра следующего дня. Признаться, она ожидала худшего. Но теперь он находился в полной ее власти, и, чтобы избежать неожиданностей, она продолжала массировать его и тем самым замедлять ритм биения сердца.

– Все будет хорошо, дорогой, – мурлыкала она ему на ухо. располагаясь на кровати рядом и осторожно – чтобы не разбудить – целуя. – Tы пройдешь трансформацию шаг за шагом, и мы будем вместе. Мы будем любить друг друга, и для нашей великой любви будет мало даже самой вечности. Что нам те несколько лет, которые отдают любви простые смертные, прежде чем лечь в холодную могилу с потрескавшимся надгробием. Мы будем равны богам и друг другу. Tbi станешь единственным человеком, который получит право поставить под сомнение мое бессмертие.

К тому времени Роберт почти полностью погрузился в сон, но ее последние слова проникли сквозь кисею, которой завесил его сознание Морфей, и он непослушными губами изобразил некоторое подобие фразы, заключавшей в себе вопрос:

– Что ты под этим подразумеваешь?

Рейчел отбросила все сомнения и решила сказать Роберту правду. Она знала, что он это заслужил.

– Как только ты сделаешься бессмертным, мы получим возможность при желании друг друга уничтожить.

– Как это?

– Tы уже знаешь как. Необходимо вырвать сердце у другого, сходного с тобой существа. Бессмертные любовники получают право нарушить закон, о существовании которого обычные смертные даже не подозревают.