Глава 13
О остров лехуа, о милый Пауна-эва,
Леса, в которых охайе зрели на древах!
Погибли цветы лехуа, что были алы,
Засохли охайя, и красных плодов не стало.
Голо и пусто на острове Пауна-эва.
Дым над землею вьется, несется к небу,
Рвется на волю пламя, пылает алым…
Байрон Трамбо лежал обнаженный и обессиленный на широкой кровати, глядя, как наверху медленно вращаются лопасти вентилятора. На плече его дремала Майя. Тела их покрывала тонкая пленка пота. Трамбо уже успел забыть, как утомительны постельные встречи с Майей Ричардсон.
Женщина, спящая на его плече, была невероятно красива, богата, знаменита и пылка в любви. Он встречался с ней уже два года, почти столько же времени обещал на ней жениться, и в бульварных газетах не раз появлялись их фотографии. Трамбо не признавался себе, что устал от Майи, но так оно и было; он устал от ее профессионального самолюбования, от ее британского акцента и британского остроумия, от ее отточенной техники секса, вполне способной заменить чувство. Ответом на все это была Бики – черная певичка тинэйджерского возраста, уравновешивающая стервозность Кэтлин и манерность Майи. Неуклюжая пылкость Бики помогала ему выносить фригидность Кэтлин и расчетливую страсть Майи. Трамбо иногда удивляло то, что он способен жить только с тремя женщинами одновременно, но это было так. Труднее всего было поддерживать это состояние.
Не было сомнений, что Майя не потерпит существования Бики, если узнает об этом, поэтому Трамбо постарался, чтобы она не узнала. Только одна газета позволила себе намекнуть на новое увлечение миллиардера, а Майя редко читала газеты.
– М-м-м, – простонала супермодель, открывая глаза, и пригладила элегантными пальчиками волосы на груди Трамбо.
– Сама такая. – Трамбо потрепал ее по идеальной заднице. – Подвинься, детка, мне пора одеваться.
– Не-ет, – проныла Майя, приподнявшись на локте. – Останься на ночь.
– Прости, детка. Меня ждут. Утром встреча с Сато, и нам с Уиллом надо еще поработать.
– М-м-м… Как тебе мой сюрприз? Трамбо, натягивающий брюки, повернулся и взглянул на нее. Майя лежала, обнажив маленькие, но округлые груди с розовыми сосками.
– То, что я прилетела сюда, – пояснила она, тщательно подчеркивая английский акцент. Все газеты писали, что Майя родилась и окончила школу в Англии, но Трамбо знал, что она выросла в Нью-Джерси, а акцент приобрела за полгода интенсивных занятий со специалистами.
– Молодец. Но я очень занят. Ты знаешь, как для меня важна эта сделка. – Он начал застегивать рубашку.
– Я не буду тебе мешать.
– Конечно, не будешь. Потому что утром ты улетишь обратно.
– Нет!
– Да.
– Ты два года обещал свозить меня на Мауна-Пеле.
– Господи, Майя, умеешь ты выбрать момент! Ты же знаешь, я продаю этот курорт. Она натянула на себя простыню.
– Поэтому я и хотела успеть на него взглянуть.
Трамбо покачал головой и оглянулся, разыскивая тапочки.
– Ты должна улететь утром.
– Почему? У тебя тут кто-то еще? Трамбо медленно повернулся к ней:
– Что ты имеешь в виду?
Майя вскочила с кровати, вытащила что-то из сумочки и положила на кровать.
Трамбо взял вырезку, поглядел на заголовок и отбросил:
– Ты веришь этой галиматье?
– Наверное, ты говорил то же Кэт, когда газеты начали писать о нас.
Трамбо рассмеялся:
– Слушай, ты, наверное, шутишь. Я даже ни разу не видел эту девку по телевизору.
– Правда? – В голосе Майи было что-то обиженно-детское.
– Правда.
– Это хорошо. Потому что, если бы это было не так, я бы нашла, о чем рассказать газетам. – Майя опять легла, выставив из-под простыни одну идеальную грудь, и начала копаться в сумочке.
– О Господи! – Трамбо, не веря своим глазам, увидел в ее руке сверкающий никелем пистолетик. Пистолетик был маленький, но он уважал огнестрельное оружие любых размеров. – Детка, ты шутишь?
– Я не шучу, Байрон, – сказала она со своим четким английским произношением. – И не советую никому шутить со мной.
Трамбо почувствовал нарастающую злость. События явно выходили из-под контроля. Ему хотелось вырвать у этой сучки пистолет и лупить ее до тех пор, пока она не завопит.
С плетеного стула заквакал радиотелефон.
– Алло!
– Босс, вам лучше поскорее приехать, – раздался голос Уилла Брайента.
Трамбо продолжал смотреть на Майю. Она отложила пистолет и любовалась своими ногтями. Ладонь его заныла от желания влепить ей пощечину.
– Почему? – рассеянно спросил он.
– Бриггс и Диллон…
– Что с ними такое?
– Вам лучше приехать.
– Скоро буду. – Он выключил телефон и повернулся к Майе. – Дай-ка мне это. Глаза супермодели блеснули.
– Нет.
– Ты можешь попасть в себя.
– Газетам бы это понравилось.
Трамбо шагнул к ней, потом остановился:
– Ладно, дорогая. Скажу честно: здесь Кэтлин и ее адвокат. Они прилетели сегодня вечером.
– Что этой стерве надо?
– Она хочет сорвать сделку с Сато. Они с Кестлером рассчитывают купить у меня Мауна-Пеле по смехотворной цене.
Глаза Майи наполнились гневом.
– Неужели она тебя не знает?
– Выходит, нет Она уронила оружие в сумку. Трамбо хотел было выхватить сумку из ее рук, но потом передумал.
– Мне нужна твоя помощь, дорогая.
– Какая? – Она подняла голову, подставляя мягкому свету свечей свое идеальное лицо.
– Улетай утром. Иначе Кэтлин найдет тебя здесь и пополнит список моих грехов.
Нижняя губа Майи капризно оттопырилась. Трамбо сел на кровать и погладил ее по ноге через простыню.
– Послушай, детка. Это все продлится еще не больше месяца. Потом я стану свободным, и мы с тобой поженимся. Сейчас для меня главное – продать Мауна-Пеле. Поверь, мы найдем, где провести медовый месяц.
Майя наклонила голову:
– У тебя правда ничего не было с этой…, этой Бики?
– Я о ней почти и не слышал. Она прижалась к нему:
– Хорошо. Только вернись сегодня ко мне. Трамбо колебался не больше секунды:
– Ладно. Давай сюда пистолет.
– Нет. Я боюсь. Ты же сам говорил, что здесь пропадают люди.
Трамбо вздохнул. «Тогда зачем ты приехала, идиотка?» – подумал он.
– Я прямо сейчас пошлю сюда двух охранников.
Майя оглянулась на незанавешенные окна.
– Они не будут подсматривать, – пообещал он. – Тут на западе только скалы и океан. Отдай пистолет.
– Отдам, когда ты вернешься.
Трамбо пожал плечами. Он хорошо знал этот тон и был рад, что вел дела в основном с мужчинами.
– Ладно, детка, но это будет не скоро. У меня уйма дел.
Майя укрылась простыней до самых глаз и хитро посмотрела на него:
– Я подожду.
Трамбо поцеловал ее в макушку. Едва выйдя из дома, он включил радиотелефон:
– Уилл?
– Да, босс.
– Что там с Бриггсом и Диллоном? В трубке протрещали помехи.
– Не знаю, стоит ли…
– Стоит.
– Диллон в медпункте. Бриггс пропал. Трамбо облокотился на перила хале. В тридцати футах от него о лавовые скалы с грохотом разбивались волны.
– Что случилось?
– Неизвестно. Диллон не может говорить. Похоже, что-то внизу…
Ударил гром, и новые помехи проглотили конец фразы.
– Уилл? Ты меня слышишь?
– Да.
– Я сейчас приеду. – Он оглянулся на закрытую дверь. – Только заеду в сарай. Пускай Фредриксон пошлет еще человека к дому Майи, а сам встретит меня у сарая через сорок пять минут. Пусть он ждет снаружи.
– Хорошо, мистер Т. Но я думал, вы захотите…
– Увидимся через час, – сказал Трамбо и отключил телефон. Он сел в тележку и поехал по асфальтовой дорожке, уходящей с полуострова. Фары освещали мокрую листву и косые струи дождя. Через тридцать футов они нащупали фигуру в дождевике и бейсбольной кепке.
– Майкле?
– Да, сэр.
– Где второй?
– На северной стороне. Мы патрулируем. Трамбо кивнул:
– Скоро Фредриксон пришлет подкрепление. У тебя есть радио?
– Конечно. – Майкле показал ему радиотелефон на поясе.
– Дай-ка мне пистолет. Тебе принесут другой.
– Другой…, да, конечно. – Охранник протянул ему оружие. – Это браунинг, мистер Трамбо. Девятимиллиметровый, с затвором…
– Да, да. Попроси Фредриксона передать тебе другой.
Он уже собирался ехать, но охранник умоляюще протянул к нему руку.
– Что еще?
– Мистер Трамбо…
– Что?
– Не могли бы вы вернуть мне пистолет? Это подарок моей первой жены…, я очень им дорожу…
– Все с ума посходили, – сказал Трамбо и поехал прочь.
***
Хорошо, что Корди Стампф сохранила самообладание и не выпалила в темноту. Элинор была так испугана, что сделала бы именно это, хотя вряд ли сумела бы попасть в того, кто надвигался на них из темноты В маленьком круге света появился молодой человек в дорогом костюме, с длинными волосами, связанными в хвост.
– Мистер Диллон! – Человек сразу же устремился туда, где Пол Кукали поддерживал бесчувственного начальника охраны. Он помахал рукой перед глазами Диллона, потом встревоженно оглядел присутствующих. – Что случилось?
– Не знаю, – ответил Пол. – Мы шли, и вдруг погас свет.
– Кто вы? – подозрительно спросила Корди, убирая пистолет обратно в сумочку.
– Я Уилл Брайент, помощник мистера Трамбо. А вы победительница…, миссис Стампф, правильно? Что вы делаете с этим пистолетом?
– Подумайте сами, мистер Брайент. Мы ведь с вами в таком месте, где люди исчезают, как бутерброды на вечеринке.
Уилл Брайент что-то пробурчал и повернулся к Полу:
– Не поможете мне поднять мистера Диллона наверх?
– Конечно, но ведь… – В этот момент зажегся свет. Корди, сощурившись, выключила фонарик. – …больница здесь, – закончил Пол.
Брайент покачал головой:
– Служебные туннели на какое-то время придется закрыть. Мы отведем его в медпункт в Большой Хале.
– Ему нужно в больницу, – возразила Корди.
Брайент и куратор подхватили Диллона под руки и повели к выходу. Диллон не возражал, но и не проявлял к их действиям никакого интереса.
– Он сказал, что случилось? – поинтересовался Уилл.
– Ничего он не сказал. – Элинор указала на приоткрытую дверь с табличкой «Астрономическая служба». – Он пришел оттуда.
Уилл Брайент кивнул:
– Доктор Кукали, не могли бы вы подержать его минуту? – Он подошел к двери, заглянул в нее и, не говоря ни слова, вернулся.
Коридор заполнился людьми из булочной и прачечной, спешащими к выходу.
– Все в порядке, – крикнул им Уилл Брайент. – Старшие, подойдите к мистеру Картеру, остальные свободны.
С возгласами облегчения служащие начали подниматься наверх в Большой Хале.
– Я был в главном коридоре, когда погас свет, – сказал Брайент, когда они подтащили Диллона к лифту. – Я увидел свет фонарика и пошел к вам. Я не хотел вас путать.
– Я и не испугалась, – сказала Корди.
– Вам лучше сдать пистолет на хранение администратору. Правила не позволяют гостям курорта иметь огнестрельное оружие.
Корди ехидно спросила:
– А ваши правила позволяют собакам бегать по курорту с человечьими руками в пасти? Уилл Брайент промолчал.
– Я оставлю пистолет у себя. А если мистеру Трамбо это не понравится, пусть поцелует мою иллинойсскую задницу. Так ему и передайте.
Брайент слабо улыбнулся:
– Вот мы и пришли. – Они поднялись на лифте в холл, где уже ждал доктор Скамагорн. – Леди, спасибо за помощь. Доктор Кукали, не мог бы я переговорить с вами?
– Я должен проводить леди в их номера, – возразил Пол.
– Не надо нас провожать. – Корди перекинула через плечо тяжелую сумку. – Дайте нам зонтик, и я дойду с Элинор до ее хижины.
Элинор хотела сказать, что ее надо проводить, но что-то в тоне Корди дало ей понять, что той нужно с ней поговорить. Они вместе вышли из вестибюля, по лестнице прошли мимо Китового ланаи и вышли на тропу, ведущую к пляжу. Ветер утих, но мелкий дождь моросил по-прежнему. Сзади них сиял огнями Большой Хале, а тропу освещали газовые фонари и укрепленные у самой земли электрические лампы. Они молчали, пока не дошли до хале Элинор. Свет на крыльце зажегся автоматически, но в комнате за закрытыми жалюзи было темно.
– Что вы хотели… – начала Элинор, отпирая дверь.
Корди приложила палец к губам, одновременно извлекая из сумки пистолет. Только когда они вошли внутрь и включили свет, она заговорила:
– Не хочется говорить, как в романах, но день был жуткий. Мне и сейчас кажется, что кто-то вот-вот выпрыгнет из темноты.
Элинор прошла мимо нее и включила лампы возле постели. В хале было уютно и так же чисто…, нет, еще чище: пока ее не были, кто-то убрал постель и оставил на подушке цветок. Элинор положила его на столик и показала Корди на плетеный стул рядом. Сама она села на другой.
– Вы хотели поговорить?
– Да. – Корди спрятала пистолет и достала из сумки что-то более крупное. Элинор увидела плоскую бутылку с невыразительной этикеткой.
– «Шип Дип», – прочла она, пока Корди ходила за бокалами. – Настоящее?
– Настоящее. – Корди поставила бокалы на стол. – Из самой Англии. Вы пьете виски?
Элинор кивнула. Она наслаждалась многими сортами виски, когда была в Шотландии, но такое видела впервые.
– Это и еще «Свиной пятачок» – мои любимые сорта. – Корди налила на три пальца желтоватой жидкости в каждый бокал и протянула один из них Элинор.
– Без разбавки? – спросила Элинор. – Безо льда?
– Зачем портить хороший напиток? До дна, Нелл!
Они выпили. Элинор удовлетворенно кивнула, чувствуя, как виски теплой волной струится вниз, в желудок.
– Так о чем мы говорим? Корди быстро поглядела за окно, потом повернулась и подняла бокал.
– О том, зачем мы обе сюда приехали. Только по-настоящему, без дураков.
Элинор какое-то время смотрела на нее.
– Ладно, – сказала она наконец. – Только вы первая.
Корди отпила виски и улыбнулась:
– Думаю, начать надо с детства.
– С детства?
– У меня было странное детство. Я пережила много приключений…, можно так сказать. Вот поэтому, когда я услышала про то, что происходит в Мауна-Пеле, я подумала, что это может стать хорошим приключением.
Элинор кивнула:
– Но потом поняли, что домой возврата может и не быть.
– Томас Вулф, – откликнулась Корди, не без удовольствия глядя на изумленное лицо Элинор. – Да, я все же прочитала некоторые из тех книг. И вы правы, я это поняла. Но не только это.
– А что еще?
– В жизни мне пришлось поработать. Видите ли, я родилась почти что на помойке, поэтому неудивительно, что первой моей работой был вывоз мусора в Пеории. Потом я вышла замуж за владельца этой компании. Он умер, я унаследовала дело, и второй муж женился на мне уже из-за денег. Когда мы развелись, Хьюби достались деньги и дом, а мне компания. Мой третий муж…, у него был свой бизнес, и мы, можно сказать, образовали консорциум. – Корди улыбнулась и осушила бокал. – Давайте, Нелл, а то я вас обгоняю. Элинор отпила из своего бокала.
– Так вот, когда мои дети подросли, мне начало казаться, что компания – это вся моя жизнь. Понимаете, о чем я?
Элинор кивнула.
– Три месяца назад я ее продала. А два месяца назад у меня нашли рак яичников. Они собрались их удалить, и я сказала: «Валяйте, они мне больше не понадобятся». Вот они их и удалили.
Она задумчиво провела пальцем по ободку бокала.
– Я быстро оправилась после операции. У меня всегда было лошадиное здоровье. Потом я выиграла этот отдых с миллионерами и решила, что удача опять со мной. Но в тот же день доктор сказал мне, что боится метастазов. Я должна была пройти курс облучения, но попросила их подождать неделю и уехала сюда.
Элинор старалась не смотреть собеседнице в глаза. Она знала, как часто рак яичников дает метастазы. Ее мать умерла от этой же болезни.
– Я надеялась, что тут найдется какой-нибудь монстр. Или, на худой конец, маньяк с топором. Что-то страшное, но…, внешнее. Что-то, с чем можно бороться.
– Да. Я понимаю.
– Знаешь, когда я увидела это место, я подумала: почему бы тут не устроить госпиталь для раковых больных, чтобы они отдыхали, купались, дышали чистым воздухом? Тот госпиталь в Чикаго, где меня оперировали, был больше всего похож на тюрьму.
– Вы имеете в виду хоспис?
– Хоспис? Это где ты умираешь, а специалисты по умиранию говорят каждый день, на какой ты стадии? «С вами все, а теперь извините, нас ждут другие». Нет уж, я имею в виду место, где можно было бы купаться и загорать, пока у тебя выпадают волосы.
Элинор кивнула и выглянула в окно. Почему-то запах мокрой растительности навевал на нее грусть.
– Тогда это будет очень дорогой госпиталь, – заметила она. Корди усмехнулась:
– Рак вообще дорогая болезнь. Что ж, можно будет разыгрывать путевки в лотерею. Что-то вроде «Умирай с миллионерами».
Элинор налила себе еще виски, которое обжигало, как жидкое пламя.
– Боюсь, у мистера Трамбо другие планы. Скорее всего он уже продал это место японцам.
– Да. – Корди потерла подбородок. – Как будто миру больше всего нужны новые поля для гольфа. Слушай, Нелл, ты когда-нибудь любила?
Элинор решила больше не сопротивляться попыткам перейти на «ты».
– Да.
Корди кивнула, удовлетворенная этим коротким ответом.
– Я тоже. Один раз. Конечно, я любила людей, и двух своих мужей, и всех детей, но это не то. По-настоящему я любила только раз, еще девочкой. – Она замолчала, и стало слышно, как с пальм за окном стекает вода. – Думаю, он об этом даже не знал.
– Ты ему не сказала?
– Нет. Это был парень с соседней улицы. Потом он уехал во Вьетнам, там его ранило, и он стал священником. Католическим священником, а им нельзя жениться.
– И ты не говорила с ним после этого?
– Нет. Я давно уже не была в этом городишке. Кто-то говорил мне, что несколько лет назад он перестал быть священником и женился, но это ведь не важно. Просто последние недели я думаю о том же, что и все раковые больные. О потерянных возможностях. О том, что жизнь прошла зря.
– У тебя она не прошла зря.
– Вот и мои парни так считают. Правильно, я была занята тем, что растила их и добывала для них деньги. – Она отставила в сторону бокал. – Ну ладно, Нелл. Зачем ты сюда приехала?
– А ты не думаешь, что я приехала просто отдохнуть?
Корди покачала головой:
– Не думаю. Ты не из тех, кто в свободное время болтается по дорогим курортам. Больше похоже, что ты лазаешь по горам в Непале или плаваешь по Амазонке.
Элинор улыбнулась:
– Прямо в точку. В Непале я была два года назад, а на Амазонке – в 87-м.
– Ну? – Корди прикончила остаток «Шип Дип». – И зачем же ты здесь?
Элинор достала из сумки дневник тети Киддер и бережно протянула его Корди.
– Можно взглянуть?
– Да.
Корди выудила из сумки очки и начала перелистывать пожелтевшие страницы, прочитывая отдельные параграфы. Потом подняла глаза и присвистнула:
– А это, похоже, как-то связано с тем, что происходит здесь сейчас.
– Похоже.
– Эта Лорена Стюарт что, какая-нибудь важная персона? Вторая жена Эйба Линкольна или что-то в этом роде?
– Да нет. Правда, она написала несколько популярных путеводителей, но их давно уже забыли. Это моя дальняя родственница. В старости все звали ее тетя Киддер, потому что она все время носила перчатки из козьего пуха.
– И из-за этого дневника ты сюда приехала? Элинор помолчала, удивляясь про себя, что рассказывает этой женщине то, чего не говорила никогда и никому.
– В этой книге несколько загадок. Правда ли то, о чем тетя Киддер писала? И загадка потруднее – почему она не вышла замуж за Сэмюэла Клеменса.
– Это который Марк Твен?
– Да.
– Я была на его родине, в Ганнибале. Миленький городишко.
– Я тоже там была.
«Каждые два года, – могла бы она добавить. – Посещала его дом и пыльный музей, словно надеялась найти там решение загадки тети Киддер».
– И что, он хотел на ней жениться?
– Ну…, можешь прочитать об этом, если хочешь. – С тех пор как в двенадцать лет тетя Бини вручила ей этот дневник, Элинор никому его не давала.
Корди уважительно кивнула:
– Спасибо за доверие, Нелл. Я прочту его сегодня ночью и завтра верну тебе в целости и сохранности, Элинор поглядела на часы:
– Господи, уже час ночи! Корди встала, опираясь одной рукой на стол, и положила дневник в сумку.
– Плевать. Мы же на отдыхе.
– Как ты пойдешь в Большой Хале одна?
– А что? Дождь же кончился.
– Да, но… Здесь ведь…
– Монстры, – договорила Корди и улыбнулась. – Надеюсь, что так. Очень надеюсь. – Она достала револьвер и шагнула к выходу. – Увидимся завтра, Нелл. И не беспокойся о дневнике. Пока я жива, никто его не получит.
– До завтра, – сказала Элинор, и через минуту ее гостья скрылась за стеной деревьев.
